Читать книгу Большое собрание произведений. XXI век - Михаил Жванецкий - Страница 15

Это же смешно.

Лежим и смотрим, как на экране носятся, прыгают, плавают, поют. И жалуемся.

И пишем фельетоны.

А если и они захотят лежать, кто будет носиться на экране?

Скажи спасибо, что есть чего включать.

Что кто-то не лежит в этот момент, а электричество тебе дает сзади в штепсель, чтоб он впереди на экране завелся и заголосил.

Что кто-то тебе бесконечный сок показывает, бесконечное пиво. Пей, мол, Вася. Прокладку, Дуся, вставляй.

Воду кто-то тебе все-таки качает.

Газ для кухни, чтоб еду сварить.

А как сварить, тебе Макаревич покажет.

И куда пойти сытому.

И что надеть. И как надеть…

И как сидеть за столом.

И где отметить праздник.

И смотри, смотри, смотри – у кого-то наводнение, смотри, как люди мучаются, – а у тебя ничего.

Смотри, смотри, как стреляют, пленных берут, по горам карабкаются, – а ты дома с семьей у государства лежишь, все это тепло наблюдаешь.

Смотри, смотри – голодают, страдают, болеют, а ты пива выпил и пультом перебираешь: голодного не хочу, смешного хочу. На! Петросяна – на! Регину – на!

Раньше лежал – показывали демонстрации, парады, съезды.

Сейчас лежишь – наводнения, аварии, грабежи.

Что интереснее?

Лежи, не вставай, я сам скажу: авария в сто раз лучше съезда.

Съезд – жалеешь, что не попал.

Авария – радуешься, что не попал.

И в наводнении не участвовал.

И в самолете не разбился.

Столько радости, сколько сейчас, никогда не было.

И тихо собой гордишься – нет, я умней, душу-радость вынь на стол. Я ловчее, я изворотливее.

Нигде меня не было.

Все взрывается, падает, горит – а я целый.

Со всеми извращениями познакомился, все повидал, ФСБ нагрянуло, пленку развратную предъявило – а тебя там нет.

Баня, бабы, прокуроры, журналисты – а тебя нет.

Наслаждения не испытал, так и разоблачения не перенес, тряся большим белым животом над своей сотрудницей.

И в атаку как бы ходил, и стрельбу как бы слышал, а в плен не попал. В списках нет, в яме нет, в кровати есть!

Огромное счастье – видеть настоящую кровавую героическую жизнь и в ней не участвовать.