Читать книгу Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - Михаил Казовский - Страница 3

На улице после бани оказалось не намного прохладнее: был уже конец сентября, но жара стояла сильная, и на небе ни облачка. Вслед за господами шли слуги: за Ахвердовым – Васька, за Лермонтовым – Андрей Иванович, состоявший при нем с младых ногтей. Маленькому Мише подарили его однажды на именины, и крепостной растил барчука как дядька, следуя за ним и в Москву, и в Петербург, и в ссылку на Кавказ. Даже заведовал кассой хозяина. Михаил называл его Андрей Иванычем, но на «ты». В этом 1837 году слуге стукнуло сорок два.

Вчетвером вышли к причалам Куры и полюбовались рекой – водяными мельницами, выдвинутыми мостками к самой быстрине, лодками под парусом, рыбаками по колено в воде с удочками из ветвей орешника. Жорж служил гидом и пальцем указывал на достопримечательности: древний замок Метехи, напротив – руины крепости Карикала, которая была разрушена десять лет назад сильным землетрясением.

– Там, на склоне Святого Давида, Грибоедов упокоен. Хочешь посетить его склеп?

– Непременно, но не теперь. Мне пора предстать пред очи генерала Розена, засвидетельствовать прибытие.

– Ну, тогда нам на Алавердскую.

По пути, на торговой площади – «татарском майдане» – Лермонтов купил сафьяновые чувяки с серебряными позументами черкесской работы (изначальная цена была три рубля серебром, но совместными усилиями удалось сбить ее до двух).

Здание штаба отдельного Кавказского корпуса словно вымерло – только часовые у входа и писари внутри.

– Здравствуй, Поливанов, – заглянул в одну из комнат Егор. – Отчего никого не видно?

– Оттого что с утра главнокомандующий выехал на Дидубийское поле, где его величество станет проводить смотр. Ты-то здесь зачем? Вот уж будет тебе взбучка.

Ахвердов не растерялся.

– Друга и брата встречал, прибывшего из Петербурга. Разреши отрекомендовать: корнет Лермонтов.

Оба офицера вытянулись по струнке, щелкнув каблуками.

– Вы, корнет, не родич ли тому Лермонтову, что стихи пишет?

Михаил улыбнулся.

– Это я и есть.

Поливанов ахнул.

– Да неужто? Вот ведь как бывает – не гадал, не чаял… Разрешите руку вашу пожать?

– Сделайте одолжение, сударь.

– А когда барон Розен обещал вернуться? – спросил Егор.

– К вечеру, должно быть. Я доложу.

– Доложи, голубчик, очень нас обяжешь. Мы пока пойдем пообедаем. Коли что – так пришли за нами кого-нибудь.

– Так и быть, пришлю.

И действительно: только заказали вина и холодных закусок, как примчался из штаба вестовой.

– Стало быть, велели господам офицерам тотчас же прибыть.

Выругавшись по матушке, приказали половому придержать заказ и пошли к начальству.

Генерал-лейтенант Розен[1], по происхождению из Эстляндии, был мужчина маленький, но надменный и неласковый, как Наполеон; смотрел на всех собеседников снизу вверх, словно сверху вниз. Покивав на приветствия прибывшего Лермонтова и пробежав глазами его документы, выразил неудовольствие:

– Что-то вы подзадержались в пути, корнет. Целая неделя по Военно-Грузинской дороге – не долго ли?

– Каюсь, ваше превосходительство: был заворожен здешними красотами и не мог себя заставить тронуться то с того, то с иного места, прежде чем не сделать картинку карандашом или маслом.

– О, так вы не только поэт, но и художник? – спросил Розен, впрочем, не без насмешки в голосе.

Михаил ответил серьезно:

– Я не льщу себе столь высокими прозвищами. Не художник и не поэт, но военный, пишущий стихи и картины.

– Этак лучше. Отправляйтесь, господин военный, в собственную часть и побыстрее. Ваш Нижегородский драгунский полк скоро должен выступить в сторону Тифлиса, чтоб принять участие в смотре на Дидубийском поле.

Лермонтов молчал. У барона вопросительно поднялась кверху бровь.

– Что-то вам неясно, корнет?

– Так точно, ваше превосходительство. Есть ли мне резон ехать ныне в Кахетию, коли полк прибудет вскоре сюда? Не логичней ли дожидаться его в Тифлисе?

Розен покраснел, в гневе сжал невзрослые кулачки и притопнул ногой:

– Подчиняться! Не рассуждать! – Грозно помахал он пальцем. – Логики не нужно. Нужно исполнять в точности приказы. Велено убыть в часть – стало быть, убывайте!

– Есть! – щелкнул каблуками Михаил.

– Можете идти. – И вдогонку снисходительно разрешил: – Дозволяю вам сутки отдохнуть. Но уж послезавтра с утра выехать обязаны.

– Слушаюсь!

Лермонтов вышел из кабинета главнокомандующего, тяжело отдуваясь. На немой вопрос брата повращал глазами: дескать, и осел же ваш барон Розен! Вслух же произнес:

– Это все пустое. Главное – свободен до послезавтра! Можно погулять!

И, схватив Ахвердова за руку, потащил вон из штаба, бормоча:

– Жажду вина и дев! Бесшабашных, веселых дев! Страстных и доступных!

Егор, улыбаясь, ответил:

– С нашим удовольствием. Сделаем в лучшем виде.