Читать книгу Волосы - Михаил Киоса - Страница 4

Легкий металлический скрежет и позвякивание заполняли темноту вокруг него. Вася таращил глаза, но тщетно. Его окружала тьма, в которой жили звуки. Очень знакомые, совершенно безобидные – когда угодно, но только не сейчас.

Слева. Справа. За спиной. Вася хотел обернуться, но не мог. Ему оставалось только смотреть и слушать. Вокруг стало тихо. Он затаил дыхание, пытаясь угадать, откуда донесутся звуки в следующий раз, однако скрежета и позвякивания так и не услышал.

Вместо этого темнота зашагала к нему. Шаги приближались. Вася мечтал увернуться, присесть, спрятаться, но оставался недвижимым. Его тело за исключением глаз не откликалось на приказы. Более того, оно вообще не ощущалось.

Потом шаги стали отдаляться. Вася начал надеяться, что они и вовсе стихнут, но нет.

К шагам добавился скрежет, пропавший было на какое-то время. Шаг – вжик-вжик. Шаг – вжик-вжик.

Васе казалось, что его глаза вот-вот вылезут на лоб от усилий рассмотреть хоть что-нибудь. Шеи коснулось что-то узкое и холодное, и он заорал.

Нет, только подумал, что заорал, так как из его горла не исторглось и слабого писка. Более того, он даже не ощутил напряжения мышц, ответственных за извлечение звуков.

Скрежет за спиной длился, длился и длился. Когда он наконец-то стих, Васе еще какое-то время казалось, что он по-прежнему слышит его.

Сзади донесся тихий смех. Вася рванулся прочь из своего тела, отказавшегося вдруг служить хозяину, и очнулся на кровати. Он задыхался, обливался холодным потом.

Вася попробовал пошевелиться и тут же обмер, понял, что не в силах даже палец согнуть. Он покосился в сторону окна. На улице занимался бледный рассвет. Мужчина зажмурился и тут же снова открыл глаза. Темнота под веками ничуть не давала ему покоя.

Он глубоко вздохнул – раз, другой, третий. Сбиваясь, досчитал-таки до десяти. Попытался поднять правую руку. Некоторое время смотрел на пальцы, черневшие на фоне оконного проема. Потом поднял левую руку, повращал кистью. Согнул ноги в коленях. Покачал стопами, поднял голову с подушки.

Кошмар, еще недавно столь явственный, медленно отступал, растворялся в темных углах спальни. Вася перевел дыхание, повернулся на правый бок. Он с детства любил смотреть в окно, особенно по утрам, когда удавалось застать рассвет, а это с ним, жаворонком, случалось часто. Перед чудом пробуждения мира отступали все заботы и печали, даже контрольная по химии или физике на одном из первых уроков. Рассвет стал его личной хорошей приметой. Если день начался с алеющих облаков и встречи солнца, значит, быть удаче.

На этот раз яркой картинки ждать не приходилось. Небо над Москвой снова заволокло тучами. Не такими тяжелыми, как в пятницу, но на перелив утренних красок надеяться не стоило. Впрочем, сейчас Вася был рад и такому рассвету.

Минут через десять он вполне пришел в себя и потихоньку слез с кровати. Ему захотелось пить. Вася вышел из комнаты, сделал шаг и замер возле двери в детскую, которая находилась напротив спальни.

Накануне они не сказали Любе с Женей ничего определенного. Мол, бабушке нехорошо, ей надо полежать, вот и все. Дети заснули вскоре после прихода наряда полиции. Родители дали им снотворное. Похоже, оно все еще продолжало действовать. За дверью царила тишина.

Посомневавшись, заглядывать к детям или нет, Вася повернулся и тихонько отправился на кухню. На улице уже рассвело. Можно было не включать свет. Он налил в чашку воды из-под крана и залпом выпил. Потом за один присест опорожнил вторую, перевел дыхание, прикрыл рот ладонью и икнул. Третью порцию Вася пил уже не спеша, получая удовольствие от каждого нового глотка. Последний из них он подержал во рту подольше, погонял воду туда-сюда, чтобы не оставить ни следа от противной вяжущей сухости.

Вася сполоснул чашку, оставил ее в сушилке и пошел обратно в спальню.

Стон он услышал еще в коридоре и замер на миг. Затем подскочил к двери в спальню и распахнул ее, уверенный в том, что жена уже проснулась и ей нужна помощь. Должно быть, у нее болит что-то. Сейчас она попросит его принести таблетку и стакан воды.

Вася оказался прав только в том, что Алле на самом деле требовалась помощь. Стоя на пороге, он смотрел на нее, вытянувшуюся в струнку на кровати, и чувствовал, как немеют руки и ноги. Вот потеряли чувствительность пальцы, окаменели запястья и щиколотки, резануло холодной, бездушной тяжестью живот.

Вася придушенно вскрикнул и рванулся вперед. Ноги, ставшие непослушными, подвели его, и он рухнул на пол.

Резкая боль в коленях и подбородке прогнала морок. Вася тяжело завозился, каждую секунду ожидая удивленного возгласа Аллы, проснувшейся от его падения. Но вместо этого сверху донесся новый стон.

Вася приподнялся и выглянул из-за края кровати. Жена по-прежнему лежала на своем месте, все такая же деревянная. Приглядевшись, он заметил, как подрагивают ее руки, а глаза бешено вращаются под сомкнутыми веками.

– Аля… Алюша, – тихо позвал муж.

Она не ответила.

Вася осторожно залез на кровать и взял ее за руку. Никакой реакции. Тогда он начал мягко нажимать на ладонь Аллы большим пальцем, то сильнее, то слабее, то чаще, то реже.

«Вот, значит, как я выглядел», – билась в голове мысль.

Он все-таки пропустил момент, когда Алла очнулась, посмотрел в окно, за которым по небу бешено неслись облака.

Вася услышал хрип и повернул голову. Аллины глаза лезли из орбит, между губами появилась полоска пены.

– Тихо-тихо-тихо… – Он склонился над ней так, чтобы ей было легче смотреть на него. – Не напрягайся, расслабься. Это пройдет. Меня уже попустило.

Васе пришлось повторить это трижды, прежде чем жена услышала его. Он понял это по ее лицу. Оно обмякло, пусть и совсем немного. Да и ладонь перестала бить мелкая дрожь.

– Вот так, хорошо. Слушай меня. Дыши глубоко и медленно. Я тебе потом скажу, что дальше делать.

Он смотрел в ее глаза, наполненные слезами, и улыбался, а в душе склизким червем шевелилось: «А вдруг не поможет?..»

– Так, хорошо, – сказал Вася немного погодя. – Теперь просто подними руку, как будто ничего и не было. Проснулась – и все.

Во взгляде Аллы надежда мешалась с мукой. Она напряглась, Вася почувствовал это, но ее рука осталась лежать на кровати. Тут же последовала новая попытка, но и ей суждено было остаться безуспешной.

Вася услышал тихое поскуливание. Его горло ожгло огнем, силуэт Аллы вмиг затянулся полупрозрачной кисеей. Он отпустил руку жены, зажмурился, стиснул кулаки, впился ногтями в ладони. Задышал прерывисто, пытаясь загнать ответный вой так глубоко, как это только было возможно.

– Ничего страшного, – хрипло сказал Вася, когда наконец уверился в том, что сможет говорить хотя бы относительно спокойно. – Все будет хорошо. Я же говорю, со мной то же самое творилось, пока ты спала. Только помочь некому было. Сам справился. А тебе – есть кому. Я тут, с тобой. Вот увидишь… – Он постарался улыбнуться.

Алла вдруг резко взмахнула рукой. Левая щека Васи взорвалась болью, на краткий миг стала ею вся, до последней клеточки. Он затряс головой, пытаясь избавиться от тихого звона в ушах, тут же замер, уставился на жену, а в следующую секунду уже сжимал ее в объятьях.

– Господи!.. – выдохнул Вася. – Ты ожила!

Алла не ответила. Она плакала тихо, с редкими всхлипываниями. На большее у нее просто не было сил. Руки женщины снова безвольно лежали на кровати, словно и не было той вспышки ярости, которая помогла ей вырваться из плена неподвижности, сковавшей ее.

Когда Алле с Васей удалось немного успокоиться, они поделились друг с другом тем, что им довелось пережить ночью и утром.

– Да, – сказала Алла после того, когда он закончил свой рассказ, и вздохнула: – Все то же самое, что и у тебя. Только больше.

– Больше?..

– Да. Слушай, принеси воды, а? Там, в шкафчике над мойкой, новопассит. Захвати и его заодно.

Вася встал с кровати, внимательно посмотрел на жену, решил, что ее уже можно оставить на минуту без присмотра, и помчался на кухню. Вернувшись, он вручил Алле воду и таблетку и принялся ждать продолжения рассказа.

– Ты услышал смех и проснулся, – сказала она, осушила чашку, поставила ее на прикроватную тумбочку и посмотрела на мужа. – А для меня самое интересное только начиналось. – Алла помолчала. – Этот смех я слушала очень долго. Противное такое хихиканье. Но она не только смеялась.

– Кто?

– Она. Неужели ты не понял, что это была женщина? – Алла посмотрела на мужа и вздохнула: – Причем довольно старая. Вот только не такая, которая бездомного котенка домой возьмет, чтобы о нем заботиться. Понимаешь? – Она взяла с тумбочки чашку, заглянула в нее, поставила на место. – Смех – это так, прелюдия.

Вася смотрел на жену, на ее дрожащие губы и расширившиеся глаза. Он тщетно пытался удержать в сознании их уютный мирок, в котором они жили до последнего вечера. Микровселенная расползалась в разные стороны, как прогнивший саван. Из его дыр тянуло стылой могильной сыростью.

– А потом она сказала: «Она не видела». «Она не верила». И засмеялась.

Мир беззвучно умер. Вася сидел на кровати, всей кожей ощущая время, которое в один миг обернулось вязкой смолой и обволокло его с ног до головы, превратило в мушку, застывшую в янтаре. Где-то там, за прозрачной стеной, на расстоянии вытянутой руки и на другом конце света лежала жена. С ней вместе, хоть и не рядом, были дети, а он, Вася, мог только смотреть на это.

«Она не видела». «Она не верила». Слова, написанные на теле мамы. Рядом с зияющими дырами. Алла услышала их во сне. В точно таком же, который начал сниться и ему. Но он сумел очнуться раньше. Кошмар – совпадение? Последствия ужаса, пережитого прошлым вечером? Ведь говорят же, муж и жена – одна сатана. Они с Алей живут вместе уже второй десяток лет, так почему бы?..

Этот временный паралич – совпадение?

«Она не видела». «Она не верила».

Вася снова услышал тот смех. Прозрачная стена, окружавшая его, начала трескаться, но тонкие ломаные линии не обещали скорого освобождения. Они тут же заполнялись угольной чернотой, рассекали его мир на множество осколков, из-за которых к нему тянулась…

– Вася!..

Теперь больно было правой щеке, и куда сильнее, чем недавно левой. Он моргнул, потянулся пальцами к скуле и ощутил во рту привкус крови.

Алла сжимала пальцами увесистый том в твердой обложке, сборник фантастических рассказов, который он в последние дни читал перед сном.

– Я пыталась ладонью, но ничего не получалось, – прошептала она, глядя на мужа, и сглотнула. – Мне показалось, что еще немного, и ты… пропадешь.

Вася подался вперед, покачнулся и рухнул на жену. Кровать неуместно бодро скрипнула, словно приглашала супругов позаниматься любовью.

Он молча обнял Аллу. Теперь она его спасла. А если бы…

– Нам нельзя расставаться. – Голос оказался полностью севшим, и Вася прокашлялся. – Надо быть вместе.

Алла вздрогнула, отстранилась, взглянула ему в глаза.

– Ты же не про эту свою ерунду? Даже думать об этом не хочу!

Вася понимал, что она имеет в виду. Он еще раз прислушался к себе и спустя несколько секунд покачал головой. Нет, о мистике, которую Вася так любил читать наряду с фантастикой, думать все же не стоило. Конечно, все это было странно, но не более того. Всему можно найти свое объяснение. Вовсе незачем воображать себе каких-то потусторонних врагов, вполне достаточно реальных, из плоти и крови. Тех, которые убили маму.

Общий сон – ну и что тут необычного? Они пережили общую беду. После такого кошмара что угодно могло произойти. У них вот с Аллой паралич, у кого другого медвежья болезнь случилась бы. Кто-то мог и вовсе богу душу отдать, сердце не выдержало бы.

«Ничего особенного тут нет, – сказал себе Вася. – Просто нервы ни к черту, отсюда и все беды. А у кого они были бы в порядке, интересно?»

«Ты бы сходил, сынок, свечку поставил. За меня, за помин души, да и заступы себе и семье попросил бы заодно».

Вася услышал голос мамы настолько явственно, словно она стояла за его спиной, на пороге спальни, и едва подавил безумное желание обернуться. Он закрыл глаза, стиснул зубы.

Ничего. Главное – пережить первые дни. Дальше будет полегче.

Тут Васе вспомнилось, что на календаре четвертое ноября. Это означало, что понедельник тоже выходной. У них было еще два дня на то, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Я говорю только о том, что какая-то гнида пробралась в дом и… – медленно начал он, но продолжить не смог.

В горле запершило, по глазам растеклось жидкое пламя. Вася уткнулся лицом в подушку и зарыдал. Впервые за все те часы, которые прошли с момента их возвращения домой.

Успокоился он не скоро, но когда это произошло, ощутил, что ему стало заметно легче. Слезы не примирили его со смертью мамы. До этого было еще далеко, но первый шаг в нужном направлении все-таки оказался сделан.

Промокнув глаза уголком пододеяльника, Вася посмотрел на Аллу. Жена лежала рядом, подложив ладонь под щеку. Он пододвинулся и прижал ее к себе.

– Ничего, – прошептал Вася, вдыхая аромат ее волос. – Все будет хорошо. Самое страшное уже позади. Главное в том, что мы пережили это утро.

Вася закрыл глаза, глубоко вздохнул. В этот миг он полностью, безоговорочно верил в то, что сказал. Невероятным ему казалось только одно. Отпустить Аллу, разомкнуть объятья. Ведь они – одно целое, навсегда, везде вместе.

– Я люблю тебя, – борясь с комом в горле, прошептал Вася.

– И я тебя, – прошелестело в ответ, и небывалое ощущение единения накрыло их с головой.

В спальне стало тихо. Они лежали неподвижно, не в силах оторваться друг от друга. Потом из коридора донесся звук мягкого удара двери об ограничитель, послышались осторожные шаги.

«Пусть их!» – подумал Вася и даже не шевельнулся. – В конце концов, мы с Алей имеем полное право заставить детей побыть еще какое-то время в своей комнате. Им это даже полезно. Не будут думать, что весь мир крутится только ради и вокруг них. И так мама то и дело балу… баловала».

– Надо вставать. – Алла провела пальцами по его щеке и перевернулась на спину. – Скоро звонить начнут, потом приедут, а нам еще детей накормить надо, да и себя в порядок привести.

– Звонить?..

– Конечно. Эти, кто похоронами занимается. Агенты всякие.

Вася ощутил, как в низу живота возник тяжкий ком. Похороны. Мысль о них сегодня даже не пришла ему в голову. А ведь совсем недавно еще лежал, прикидывал, что у них два дня на то, чтобы прийти в себя. Как будто больше не о чем было думать. Дурак.

Ему стало стыдно. Алла-то вон вспомнила и уже даже выводы сделала. Надо поторопиться, чтобы врасплох не застали, раздетыми да разутыми. А он? Это ведь его мама умерла, ему хлопотать надо.

Вася скатился со своей стороны кровати, обошел ее, чтобы подойти к шкафу-купе, который стоял у стены напротив окна, и оказался лицом к лицу с детьми, заглядывавшими в спальню через узкую щелку приоткрытой двери. Сегодня они не спешили, как обычно, ворваться в комнату.

Вася переглянулся с женой. Вот еще одна боль, которую надо пережить. У них давно случился разговор на эту тему. Тогда они сошлись на том, что врать детям о смерти не будут. Никаких «бабушка уехала», «она болеет, к ней в больницу нельзя» или какие-нибудь другие глупости в этом роде. Вася вдруг поймал себя на мысли о том, что в тот раз они рассуждали исключительно о маме, будто сами были бессмертными. Накануне вечером ложь была необходима, но теперь настала пора ее выкинуть.

Вася набросил на бедра одеяло, всунул ноги в тапки, оставшиеся возле Алиной стороны кровати после его похода на кухню.

– Женя, Люба, идите сюда.

Дверь открылась. Сын стоял впереди, дочка за ним, положив руки ему на плечи. Подходить к кровати они не спешили. Стронулись с места, только когда Вася похлопал ладонью рядом с собой, повторяя приглашение.

Он подхватил Женю, посадил на колени. Люба уселась рядом, и тут же с другого бока на кровать опустилась Алла.

– Доброе утро, – сказал Вася и поморщился.

Какое же, к чертям, оно доброе? С другой стороны, надо же было с чего-то начинать.

Дети вразнобой откликнулись и снова замолчали. Он вздохнул. Оттягивать неизбежное сделалось уже совершенно невозможно.

– Дети, наша бабушка. Она… ее больше нет с нами. – Говорить правду оказалось тяжелее, чем Вася думал.

Когда-то ему казалось, что в слове «умерла» или «умер» нет ничего особенного. И вот – не смог произнести.

Но этого и не потребовалось.

– Бабушка умерла? – Люба повернулась к Алле, и Вася, стыдясь себя самого, ощутил мгновенное облегчение.

Жена молча кивнула и притянула дочку к себе. Прошло несколько секунд, и он услышал тихие всхлипывания.

– Папа. – Женя потянул отца за руку, и Вася опустил взгляд. – А что такое «умерла»?

Отец замешкался, пытаясь понять, как лучше ответить, чтобы четырехлетний малыш понял его. Все-таки до минувшего дня он думал, что дети впервые столкнутся со смертью гораздо позже, лет так через десять, а то и пятнадцать. Ведь мама была еще совсем не старой, да и на здоровье почти не жаловалась.

– «Умерла» – это когда человека больше нет. Совсем-совсем, нигде.

Он помолчал немного, борясь сам с собой, и все же решился. В конце концов, маме это было бы приятно.

– Но, знаешь, бабушка думала, что когда умрет, то будет жить на небе и оттуда за нами смотреть. А может, и помогать чем-то. Вот нам грустно, а она оттуда как будто улыбнется, и всем станет лучше. – Вроде бы надо было еще что-то сказать, но Вася понятия не имел, что именно.

– Она мне больше не будет рассказывать сказки про Боженьку? Да? – Не дождавшись ответа, Женька заплакал.

Вася баюкал сына и отчаянно завидовал малышу, который мог так свободно и естественно изливать свои горе и боль слезами, как только они подступали к глазам.

Алла оказалась права. Звонки и в самом деле начались, когда они еще только умывались. К этой минуте Вася уже успел решить для себя, что не будет тянуть с выбором. Вряд ли он смог бы серьезно выгадать, если выслушал бы всех тех, кто желал небескорыстно помочь ему. Да даже если бы и мог – не было у него сил на то, чтобы раз за разом превращать свое личное горе в предмет торга, обсуждать похороны мамы с чужими людьми, которые просто хотели на этом заработать. Поэтому Вася позволил первому же человеку, позвонившему им, спокойно изложить все, что тот хотел сказать, заранее согласившись с тем, что примет его условия.

Мужчина, назвавшийся Анатолием, бодро выразил ему свои соболезнования и тут же перешел к делу. Оказалось, что он владел ситуацией до мелочей.

– У вас все сложнее, – услышал Вася. – Смерть насильственная, тело сейчас в судебно-медицинском морге. Нужно получать разрешение у прокуратуры. Она доследственную проверку проводила. А сегодня, сами понимаете, воскресенье, завтра – праздник. Мама ваша верующая была? Тогда она, конечно, хотела бы, чтобы похороны состоялись в срок. Вы, разумеется, можете попытаться сами все оформить…

Несмотря на апатию, владевшую им, Вася усмехнулся. Вот и довелось познакомиться. Раньше он только от других слышал да в Интернете читал, каковы они, такие вот помощники. Что ж, люди не врали. Эти спецы знали, на чем надо делать деньги. Верный доход. С другой стороны, ему и таким же людям, как он, потерявшим близких, было не до беготни по кабинетам. Туда сходи, там подожди, здесь попроси…

– Сколько это будет стоить?

Анатолий назвал цену. Вася понятия не имел, дорого ли запросил решальщик – это слово всплыло из подсознания и тут же намертво прилипло к данному типу, – но торговаться не стал. Тот пообещал приехать буквально через полчаса, забрать документы, все сделать в лучшем виде и поспешил распрощаться.

«Другим торопится звонить», – подумалось Васе.

Он положил телефон в карман шорт и пошел на кухню завтракать.

Решальщик приехал даже раньше, когда они еще пили чай на кухне. Анатолий – полноватый мужчина средних лет с крупными залысинами по бокам – взял бумаги, еще раз заявил о соболезнованиях, заверил, что все будет сделано в срок, и поспешил откланяться.

Вася закрыл за ним входную дверь, вытер правую ладонь о шорты и остановился. Он обнаружил, что не знает, чем ему заняться дальше. От бюрократической волокиты их с Аллой избавили, мамину комнату они прибрали еще ночью, как только ушел следователь. Что теперь?

Есть еще что-то очень важное. Нужно начинать делать это уже сейчас. Но Васе никак не удавалось уловить мысль, плавающую на самой границе с подсознанием. Возможно, потому, что не очень-то и хотелось.

Он дошел до спальни и лег на кровать. Вид белого потолка над головой успокаивал, обволакивал душу пеленой впечатления, что все хорошо, кругом полный порядок. Если полежать еще немного, то и вовсе никаких забот не останется, даже самых мелких.

Вася лениво подумал, что теперь его некому укорять в праздности, как это водилось за мамой, которая с утра до вечера хлопотала по дому, почти не давала себе отдыха. И вот она умерла.

Остался ее родной брат Иван. Этот майор МВД на пенсии без тени стеснения делился своим мнением по любому вопросу, особенно когда считал, что надо поучить молодежь жизни. Так он думал почти всегда, но все же был не в счет, так как не жил с ними. Дядя Иван регулярно приезжал в гости к сестре.

Будет ли он появляться столь же часто после ее смерти? Вася в этом крепко сомневался, несмотря на то, что внучатых племянников дядя искренне любил. В общем, теперь можно было спокойно, без этого вечного чувства вины, прилечь на диван после работы.

Ему вспомнилось, как менялась Алла, когда в доме были мама и ее брат. Она словно становилась меньше. Вася, как мог, утешал и подбадривал жену, но она все равно успокаивалась и оживала только после отъезда дорогого гостя.

Потом всплыло и закачалось на мягких волнах безмятежности, баюкавших Васю, еще одно слово: «поминки». Он не обратил на него особого внимания, не понял значения и снова распахнул свое сознание навстречу белизне потолка, желая как можно скорее вернуться в блаженное забытье. Но ощущение уюта уже покидало душу, неудержимо просачивалось ручейками в разные стороны.

Вася попытался ухватить хоть тень былого ощущения тепла, однако вместо этого тут же наткнулся на леденящий укол непонятного слова, которое никак не хотело покидать его память. Наоборот, оно с каждой секундой вело себя все более беспардонно, то и дело лезло на глаза, своими острыми углами превращало остатки грез в бесполезную драную ветошь.

Тогда Вася наконец-то вспомнил, что же означает это слово.

Надо было вставать, теперь он это знал, но полежал еще какое-то время. Перспектива обзвона родни придавливала его к кровати огромным прессом.

«Кто из них действительно огорчится, по-настоящему ощутит потерю, узнав о смерти мамы? – спросил себя Вася. – Дядя Иван? Да, пожалуй. А еще? Кто из них интересовался ею, ее делами, здоровьем, пока она была жива?»

Вася знал маму. Звонки родственников ее очень радовали. О каждом из них она спешила рассказать сыну и всегда улыбалась при этом. Сколько раз это было за последние годы? Пять? Семь? Вася не думал, что больше десяти.

Теперь ему предстояло обзванивать этих людей и звать их на поминки по маме, которую они похоронили в своих сердцах задолго до этого.

Он смог собраться с духом только через несколько минут борьбы с внутренним голосом. Тот весьма красноречиво убеждал его в том, что если Вася полежит еще полчаса или даже час, то ничего страшного не случится и на поминки никто не опоздает.

Кое-какие номера родственников он в последние годы забил в телефон на всякий случай, но этого было мало. Полный перечень хранился в маминой телефонной книжке, толстой, в темно-коричневой обложке из искусственной кожи. Между страниц в ней во множестве лежали рецепты, рекламные листовки и какие-то памятки, оставшиеся еще с советских лет. Собственно, и сама книжка сохранилась с той эпохи. Вася помнил, как листал ее, будучи еще ребенком. Ему было чрезвычайно интересно все, что находилось внутри.

Книжка лежала в маминой комнате на прикроватной тумбочке, где стоял и сам домашний телефон.

Оказавшись перед нужной дверью, Вася потянулся к ручке… и замер. Входить ему не хотелось. Вечерний кошмар встал перед глазами как живой.

Из-за двери донесся шорох. Вася вздрогнул и уставился на светлую филенчатую поверхность, покрытую лаком.

По полу в маминой комнате зашуршали подошвы тапочек. Но эти звуки тут же затихли.

Вася судорожно перевел дыхание и тут же обругал себя:

«Идиот! Дебил! У тебя совсем крыша поехала! Да нет там никого и быть не может».

Тут кто-то неспешно пошел к двери: шлеп, шлеп, шлеп, шлеп.

Васе почудилось, что из-за тонкой деревянной преграды доносится знакомое дыхание с легким присвистом. Он шагнул назад и врезался спиной в шкаф-купе, стоявший в коридоре.

Дверь открылась. На пороге стояла Алла с телефонной книжкой в руке.

На составление полного перечня родни у них ушло где-то полчаса. Елизавета Петровна не утруждала себя непременной записью по фамилии, вносила людей в книжку то по именам, то по их функциям. На глаза Васе попался «мясник Жора» из магазина, которого не стало еще в начале девяностых. Затем они на пару принялись обзванивать людей.

Ответили не все. Кто-то был в отъезде, кто-то давным-давно сменил место жительства.

– Восемнадцать человек, не считая нас, – подытожила Алла.

– Это если все придут.

– Да, – согласилась она. – Но исходить придется из этого.

Вариант с поминками дома они отмели сразу. Где в их квартире усядутся двадцать человек? Да еще и дети. Девать-то их все равно некуда, а столько часов смотреть мультики – это явный перебор. А ведь на родственников еще надо было сперва наготовить, потом убрать за ними.

Словом, оставался один вариант: идти в ресторан. Благо долгих поисков тут не требовалось. Было у них одно место, где они не раз успели справить свои дни рождения, да и просто так заходили, от случая к случаю. Им обоим пришлись по душе уютная атмосфера, вежливые официанты и привычка шеф-повара кормить гостей заведения не только вкусно, но еще и такими порциями, переваривать которые можно было, кажется, еще пару дней.

– Только в другом зале, не в нашем, – сказала Алла и посмотрела на Васю.

Он тут же понял жену и кивнул. Воспоминания следовало разделить, чтобы не омрачать будущие посещения ресторана.

– Да, вот еще. А дети?

– Что дети?

– Их куда? – пояснила Алла. – С собой на похороны брать?

Вопрос застал Васю врасплох. О том, как быть с детьми, он и не думал. Ему тут же представились Люба с Женькой. Они стоят и смотрят на бледную бабушку, лежащую в гробу, видят, как ее опускают в могилу. Потом сын с дочкой сидят за общим столом и слушают непонятные им речи, всякие соболезнования, от вполне нормальных до совершенно идиотских.

Васю передернуло. Ну уж нет, только не это. Он встретился взглядом с женой и почувствовал, что она разделяла его мнение. Но как же тогда?..

– Может, Юлю попросим?

Юля была их давней подругой, не со школьной скамьи, но немногим меньше. Познакомились они с ней и ее мужем Сашей на отдыхе в Крыму сразу после окончания института, и только под самый конец отпуска узнали, что живут в одном районе. Никто не ждал продолжения курортной дружбы, однако оно все-таки состоялось. Поначалу они время от времени перезванивались. В первую очередь жены, естественно. Вася с Сашей в этом плане оказались заметно позади. Затем как-то раз договорились встретиться и обнаружили, что им по-прежнему интересно вместе.

Вася кивнул сам себе. Да, вариант с Юлей со всех сторон выглядел вполне подходящим.

Поход в ресторан супруги решили не откладывать. Ведь поминкам следовало состояться уже во вторник. Заведение находилось в получасе ходьбы от дома, учитывая темп детей и их способность застревать на каждом шагу. Почему бы не прогуляться всем вместе, не проветриться?

«Совсем как вчера, – промелькнуло у Васи в голове, когда они вышли на улицу. – Мы тоже гуляли, а маму в это время…»

Мысль была горькой, но едва он представил, что они остались дома и то и дело ходят мимо маминой комнаты – на кухню, в туалет, в ванную, обратно, – как прогулка тут же стала казаться ему не самым плохим способом убить время. Тем более что дело все равно надо было делать. По телефону перечень блюд для поминок толком составить не вышло бы, пусть даже они с Аллой и знали меню едва ли не наизусть.

После визита в ресторан домой они не пошли. Вася поглядел на жену и понял, что ее одолевают мысли, схожие с его собственными. Поэтому все отправились в парк Дружбы на «Речном вокзале». На подходе к нему семейство завернуло к палатке, где на совесть трудилась семья южан, уже ставшая им знакомой, и накупило там всяких-разных пирожков.

Гуляли они долго, но домой в итоге вернулись все-таки заметно раньше, чем накануне. На улице было еще светло. Люба с Женей, которые только-только разыгрались, конечно, надулись, но им пришлось подчиниться.

Остаток дня у Васи прошел в тщетных попытках занять себя хоть чем-нибудь. Книги, телевизор, почти бездумный бег по сайтам. Он даже сел поиграть вместе с сыном в какие-то компьютерные гонки. Долго, впрочем, не выдержал. Это занятие, как и все остальные, не смогло увлечь его по-настоящему.

Не клеился и разговор с Аллой. Похоже, они оба не знали, о чем сейчас можно было бы поговорить.

Когда дети угомонились и в квартире стало тихо, Вася обнаружил, что готов хоть икебану учиться составлять, лишь бы не ложиться спать. Он стоял на пороге темной спальни, он почти что воочию видел себя, проснувшегося парализованным. Выкаченные глаза, безумный взгляд!..

В кармане завибрировал телефон, который Вася по привычке перевел на беззвучный режим, как только вышел из детской, где рассказывал Любе с Женей сказку. Номер на экране был незнакомый, но он не раздумывая ответил.

– Василий Андреевич? – В отличие от номера, этот голос Вася точно знал, только не помнил, откуда именно.

– Да.

– Это Виктор Степанович, следователь. Тут кое-что известно стало, вот решил рассказать. Вы слушаете?

– Да…

– Хорошо. Так вот, вашу мать действительно каким-то образом заморозили, перед тем как органы удалить. Способ нам пока не удалось выяснить. Это что-то очень странное. Но есть и кое-что совсем необыкновенное. Волосы.

– Что волосы? – тупо спросил Вася.

В голове его пронеслась совсем уж несусветная мысль:

«Выросли они, что ли?»

– Их не просто сбрили начисто, а удалили вместе с волосяными луковицами.

Когда молчание затянулось, Виктор Степанович прокашлялся и спросил:

– Василий Андреевич, вы здесь?

– Да.

– Вы слышали, что я вам сказал?

– Да.

– В общем, такая вот ситуация.

– А подозреваемые есть? – спросил Вася и удивился сам себе.

Следователь поперхнулся.

– Василий Андреевич, вы слишком торопите события, – ответил он. – Дела так быстро не делаются. Тем более такие. Как что-то будет, вы узнаете об этом. До свидания.

Вася кивнул, выключил телефон и убрал его от уха.

– Какой кошмар! – услышал он, обернулся и увидел жену, стоявшую возле входной двери, там, где коридор делал поворот на девяносто градусов и шел к кухне. – Не понимаю, как можно волосы с луковицами удалить. – Алла заметила недоуменный взгляд мужа и пояснила: – Ты по громкой связи общался. Я уж думала, детей разбудишь сейчас.

Вася взглянул на телефон, пожал плечами и убрал его в карман.

Часа через полтора они все-таки пошли спать. Оказавшись в кровати, супруги обнялись. Алла положила мужу голову на грудь.

Он уже начал было засыпать, когда жена встрепенулась.

– Что? – Вася посмотрел на нее, приподнявшуюся над ним.

– Я тут подумала… а она больше сюда не придет?

Кто такая эта «она», Васе пояснять не потребовалось.

– Мы же их тут одних оставим во вторник. Юля ничего не сможет, если…

«Да как убийца сюда войдет? – едва не брякнул Вася и прикусил язык. – Он сумеет. Уже вошел один раз. Если маньяк, зная о похоронах и поминках, подкараулит момент, когда дома будут дети, а с ними всего одна хрупкая женщина!..»

Ужасная картина прыгнула ему в мозг. Но тут же пришло и понимание того факта, что маньяк больше не появится у них дома. Вася не раз читал про таких психов и не встречал упоминаний о том, что они возвращались, выбирали своей целью какую-то конкретную семью. Многие убивали, руководствуясь какой-нибудь безумной системой, но то здесь, то там.

Он с удовольствием набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его. Потом Вася улыбнулся Алле и в слабом свете, проникавшем через окно, увидел, как ее лицо немного расслабилось. Но тревога все же еще оставалась на нем.

– Нет, любимая. Она больше не придет. Такие снаряды в одну воронку дважды не падают, я знаю. Теперь стоит бояться кому угодно, только не нам.

Алла еще несколько секунд внимательно смотрела на Васю, затем доверилась мужу-юристу и со вздохом опустила голову обратно ему на грудь. Пусть он работал не в органах, а в обычной коммерческой компании, но образование получил своими мозгами и упорством, без всякого блата, и не где-нибудь, а на юрфаке МГУ.

Так они и заснули, обменявшись перед этим признаниями в любви. Васе снова показалось, что слова, привычные им обоим, уже очень давно не звучали так искренне.