Читать книгу Демоны рая - Михаил Кликин - Страница 9

Яра привело в чувство прикосновение чего-то влажного и холодного. Застонав, он вялой рукой ощупал лоб и обнаружил, что голова его перевязана мокрой тряпкой.

– Очухался? – участливо спросил Ларс. – Крепко же ты приложился. А я и не заметил сразу… Чего ж ты не держался? Я кричал, кричал…

Яр не ответил. Его подташнивало, во рту чувствовался вкус крови, перед глазами кружились розовые хлопья.

– Ушли, – спокойно констатировал Ларс. – Огородились они на совесть, но мы прорвались. Это же танк, а не машина!

Даже из кабины было видно, что бывший мусоросборщик изрядно потрепан: массивный нос помят, выдающиеся вперед шипы погнуты, на одном висит рваный стальной клок, острие другого обломано, лобовое стекло покрылось тонкими трещинами, из восьми фар осталась лишь одна. Но двигатель, вроде бы, работает ровно. И машина движется быстро, и водитель спокоен…

– Домчимся, проголодаться не успеешь, – приговаривал Ларс, вглядываясь в неровную дорогу. – Так бы три дня шли, а теперь мигом долетим… Лишь бы заряда хватило. Экономили проволочники электричество-то…

Всё еще стояла ночь, но совсем не такая, как привык Яр. Здесь не было бегущих огней, переливающихся вывесок и лазерных цветных вензелей; по освещенных улицам не сновали сиберы и такси, и поздних гуляк не наблюдалось. Пустая тьма царила здесь. Только поверху было разлито тусклое марево – отсветы далекого города, его живой шумной сердцевины.

Яр вспомнил давние уроки, вспомнил накрепко затверженную истину, что вне городов нет и не может быть разумной жизни. Ужаснулся: если здесь такое запустение, то что же будет дальше? Куда они бегут? К чему? Что там, за пределами города? Развалины старых цивилизаций? Тьма и молчащая пустота?..

Черный восьмиколесный мобиль резво мчался по темным глухим улицам, вспарывая мрак острым лучом единственной фары. Красными глазами всматривался Яр в стелящуюся под колеса дорогу, пытаясь угадать, что ждет его в конце пути. Долго всматривался, долго гадал. Потом обреченно вздохнул и полез в сумку, в которую Ларс сложил его вещи. Там он нашел свою старую майку “Райм”, плащ “Кортен”, похищенный у бывших соседей по дому, нож Гната, завернутый в тряпицу, выключенный “сэй двенадцать” в коробке, прозрачный пузырек с идентификационным чипом внутри, крем для рук и крем для лица, две пачки сладких хлопьев, пакет чипсов и жвачку с мятным вкусом – вот и всё, что осталось у него от прошлой жизни.

Открыв пакет с чипсами и покосившись на Ларса, впившегося в руль, Яр украдкой достал комми. Включенное устройство тихонько пискнуло, опознав руку хозяина. Кабина наполнилась голубоватым свечением.

– Выключи, – мгновенно среагировал Ларс.

– Почему?

– Нельзя втягивать других людей в наше дело.

– Почему?

– Это опасно. Для них опасно, и для тебя тоже. Нельзя. Выключи!

Яр с тоской посмотрел на яркий экран, в углу которого насмешливо подмаргивал значок отсутствия сетей.

– Я ни с кем не буду связываться.

– Ты не сможешь, – сказал ему Ларс. – Не сумеешь. Это выше твоих сил. Я знаю, о чем говорю, я много раз выводил таких как ты из города. Вы все привязаны к этим штукам, будто эмбрионы к кишкам инкубатора-кювеза. Выключи!

– Он сломан, он не видит сеть!

– Обмануть меня пытаешься?

– Нет, правда. Смотри сам.

– Даже если это и так, всё равно выключи. Мы не знаем, на что способны системы коммуникации, зачем зря рисковать.

– Но я просто хотел посмотреть старые записи, – продолжал упрямиться Яр.

– Когда мы выберемся из города, у тебя будет достаточно времени для этого. Выключай, говорю!

Яр неохотно послушался.

Некоторое время они молчали, сердясь друг на друга, слыша только рокот двигателя, видя лишь узкий клин дороги, высеченный из мглы светом фары.

– Что же будет дальше? – тихо спросил Яр. – Там хоть можно жить?

– Там есть другие люди, – так же тихо ответил Ларс. – А значит жить там можно.

Прошел час, и Яру стало казаться, что меж черных массивов брошенных строений брезжит далекий свет. Он думал, что это обман зрения, шутка уставшего от неестественной тьмы мозга. Но вскоре заметил, как светлая муть потихоньку распадается на отдельные огоньки.

– Что это там? – осторожно спросил он.

– Где? Впереди?

– Да… Вроде бы, свет…

– Глазастый, – хмыкнул Ларс. – Подожди немного, скоро мы сделаем небольшую остановку, и я кое-что тебе покажу.

* * *

Порой самые обыденные вещи могут поразить до глубины души, если тому способствует обстановка.

С малого детства ездил Яр на лифтах, перевидал их разных неисчислимое множество и всегда относился к ним довольно равнодушно, как относятся к вещам привычным и понятным. Но этот лифт, глухой и тесный, будто саркофаг, напугал его и ошеломил, разбудив в памяти какие-то древние мистические страхи.

Лифт, который не должен был работать. Лифт, не для людей построенный.

Он обслуживал башню неизвестного предназначения, высокую и тонкую, будто труба транспортной эстакады. Сама башня производила ощущение давно и безнадежно мертвой, мумифицированной: она была темна и гулко тиха внутри. Впечатление это усиливали окружившие ее строения: заброшенные корпуса, похожие на мятые картонные коробки, невысокие разваливающиеся дома, оставленные людьми в незапамятные времена.

Лифт был единственным живым механизмом на многие километры вокруг, и он казался частью какого-то другого мира. Увидеть его – всё равно, что глухой одинокой ночью на кладбище заглянуть в лицо разложившемуся покойнику и увидеть его живые глаза, внимательно за вами следящие.

Наверное, Ларс понял, что испытал Яр, когда раздвинулись двери залитого светом лифта. Понял и не осудил его ни за сдавленный крик, ни за порывистое движение прочь.

– Только я знаю секрет этой башни, – сказал он, не двигаясь и давая возможность спутнику отдышаться и прийти в себя. – Это подъемник для обслуживающих сиберов. Человек может открыть дверь, только если введет код. – Ларс кивнул на сенсорную панель, утопленную в глубокой нише. – Мне этот код известен. Мне – и больше никому. Так что наверху мы окажемся в полной безопасности.

Яр вытер испарину со лба. Сказал, неуверенно заглядывая в тесную кабину:

– Гнат говорил, что лифтов надо остерегаться.

– Я не первый год делаю свою работу, – рассудительно проговорил Ларс. – И ты не первый, кто поднимается со мной наверх. Никто и никогда не замечал тут хурбов. Так что не бойся. Там сейчас безопасней всего.

Яр с сомнением посмотрел вверх.

– А если лифт вдруг перестанет работать, как и всё здесь вокруг?

– Именно сегодня, в эту самую минуту? Маловероятно.

Яр всё еще колебался.

– Мы окажемся в ловушке, если кто-то решит подстеречь нас внизу.

– В округе нет ни одной живой души.

– Откуда тебе знать?

– Я не впервые иду этим маршрутом, – Ларс начал раздражаться.

– Но сколько раз ты проезжал здесь на мобиле? – не собирался сдаваться Яр. – Свет фар заметен издалека, нас могли увидеть, могли услышать, за нами могут сейчас следить.

– Ты становишься параноиком.

– Трудно им не стать, когда начинаешь видеть убийц, которых не замечают другие.

Ларс коротко хмыкнул и направил свет фонаря в глаза Яру. Тот зажмурился, прикрылся ладонью.

– Слушай меня, городской умник, – произнес Ларс. – Если ты скажешь еще одно слово против, если ты однажды опять решишь поспорить, если ты хотя бы на секунду промедлишь с тем, что я прикажу тебе сделать… – Он надвинулся на Яра, ухватил его за грудки, подтянул к своему уродливому лицу, похожему на маску. – Тогда я просто брошу тебя, а сам вернусь в “Серый Кардинал” и закажу в память о тебе самого дерьмового пива… Ты понял это, малыш?

Яр сдавленно пискнул и попытался кивнуть.

Ларс отпустил его и вытер ладони о штаны.

– Шагай в лифт. Нам нужно передохнуть, осмотреться и пополнить кое-какие запасы.

Яр на слабых ногах вошел в кабину, заполненную электрическим светом.

Двоим в ней было очень неудобно.

* * *

В круглой комнате не оказалось ни единого окна, зато здесь имелись шесть дверей, четыре из которых, по словам Ларса, выходили на смотровой балкон, опоясывающий башню на высоте семидесяти метров. Большую часть комнаты занимали однотипные железные ящики, начиненные электроникой. Судя по всему, они были давно отключены: матовые дисплеи были закрыты полупрозрачными шторками, контакты разъемов окислились и забились лохматой пылью, а в потухших выпуклых глазках индикаторов отражался лишь свет фонарика, которым Ларс водил из стороны в сторону. Картину запустения дополняли безжизненные тушки трех сиберов, подогнувших членистые лапки к плоскому брюху. Лампы освещения так же не работали, но предусмотрительный Ларс заблокировал двери лифта подобранной с пола трубой, и изливающегося из кабины света оказалось достаточно, чтобы Яр смог оценить обстановку.

Комната была совершенно не приспособлена для отдыха – это он понял сразу. Здесь некуда было прилечь – даже на бетонном полу нельзя было отыскать места, достаточного для того, чтобы вытянуть ноги.

– Располагайся, – сказал Ларс голосом радушного хозяина, и Яр хотел ехидно поинтересоваться, где именно здесь можно расположиться, но не успел. Ларс плечом надавил на один из шкафов, нажал на что-то – и глубокий железный ящик открылся, с шуршанием развернув по полу длинный мягкий язык из вспененного пластика. Яр, вымотанный убийственной ездой на абсолютно некомфортном мусоросборщике, не заставил себя упрашивать: сразу растянулся на предложенной постели, стараясь не думать о том, кто мог здесь лежать до него. Перенесенные лишения не избавили его от естественной брезгливости, он и на себя-то, грязного и запущенного, смотрел сейчас с отвращением.

Эх, залезть бы в горячую пенную ванну!

Ларс скрылся за шкафами, загремел там чем-то.

– Отдохнем, поспим немного, если получится, – громко озвучивал он свои планы. – Я уж и сам выдохся, рулем крутя. А днем двинем дальше, насколько заряда хватит. Если повезет, то как раз к внутреннему кольцу и доберемся.

Яр не знал, что это за внутреннее кольцо, но переспрашивать не стал. Вздохнув, он с омерзением посмотрел на свои руки. Вот уж действительно проблема: кожа потрескалась, потемнела от грязи и чешется, ногти отросли черной каймой. А на ноги вообще лучше не смотреть.

– Ну, чего ты там притих? – напомнил о себе Ларс. – Обижаешься? Или спишь уже? Не спи, сейчас перекусим, тут у меня кое-что припасено.

Он появился, неся под мышкой большую коробку сухого завтрака “Слад” и банку газированной воды “Лайм”. Вообще-то сухие зерна завтрака полагалось, насыпав в глубокую посуду, заливать каким-нибудь джуйсом – об этом даже на коробке упоминалось, – но Яр привередничать не стал.

Они грызли хрустящие сладкие зерна, запивали их водой из банки и поочередно рыгали в кулаки. Когда коробка опустела наполовину, Ларс достал из кармана белый цилиндрик с ярко-красной надписью, которую Яр не успел прочитать, и вытряс из него на ладонь две оранжевые таблетки. Первую он проглотил сам, вторую протянул Яру.

– Что это? – спросил тот, осторожно, двумя пальцами, принимая подношение.

– Лекарство, чтобы ты не сгнил заживо, когда окажешься за городом. С сегодняшнего дня будем употреблять их дважды в сутки. Потом дозу сократим.

– С чего бы мне гнить? – спросил Яр.

– С чего бы мне знать? – передразнил его Ларс. – Говорю: если не станешь их глотать, то обязательно подхватишь какую-нибудь гадость. Про микробов слышал?

– Слышал.

– Ну вот, а есть еще грибки, паразиты, споры и бог его знает, что еще…

Яр положил таблетку в рот, покатал ее языком. Она сразу растаяла, сделав слюну отвратительно горькой.

– Не плюй! – тут же предупредил Ларс, глядя на скривившееся лицо спутника. – В следующий раз глотай без задержки.

– Откуда ты всё знаешь? – спросил Яр, допив из банки остатки воды и сунув в рот горсть сладких зерен.

Ларс дернул плечом.

– У меня был учитель.

– Он тоже спасал людей от хурбов?

– Иногда. Но вообще-то, он просто жил в мертвом городе.

– Здесь?

– Здесь.

– И что с ним стало?

– Он умер. В этой самой комнате. Рядом со мной.

Яр поежился, подумав о том, что последнее время он слишком часто слышит о смерти. Не то, чтоб это сильно пугало его; просто в том светлом чистом мире, который он недавно столь спешно покинул, говорить об умирании было не вполне прилично. Тему эту старались обходить, о неизбежном конце в доме отцветания старались не вспоминать.

– Он был старый? – спросил Яр только лишь для того, чтоб не думать о смерти.

– Что ты знаешь о старости, – устало отмахнулся Ларс и, отодвинув коробку с завтраком, растянулся на краешке мягкого ложа. – Что ты знаешь о жизни, – сказал он тихонько, глядя в опутанный проводами потолок.

Какое-то время они лежали молча.

Яр достал тюбик с кремом, выдавил на ладонь приятно пахнущую массу и растер ее по зудящей коже. Нужно было что-то делать и с ногтями, но подходящего инструмента под рукой не было, а обкусывать грязь зубами он не решился.

– Наелся? – поинтересовался Ларс.

– Да.

– Получше себя чувствуешь?

– Немного.

– Тогда вставай, кое-что покажу.

Через одну из дверей они вышли на балкон. Ларс приблизился к самому его краю, Яр так близко подходить не решился, прижался спиной к стене: очень уж ненадежно выглядел сплетенный из стальных прутьев пол, да и ограждение не внушало доверия – оно было немногим выше колен. Казалось: чуть качнись вперед – и сразу кувыркнешься в темную бездну, поддавшись её притяжению.

Да, внизу было непроглядно темно. Но вот впереди… Впереди широко разливался свет, неяркий, но плотный, имеющий четкие границы.

– Внутреннее кольцо, – сказал Ларс. – Оно опоясывает город и питает его всем необходимым. Реакторы, заводские корпуса, фермы, линии переработки отходов. А видишь тонкие черточки на фоне неба? Это и есть генераторы погоды, на которые все так часто жалуются.

– Концерн, – озвучил Яр всплывшее в памяти название. – Мы учили, но я не подозревал, что он находится так далеко.

– Далеко? – хмыкнул Ларс. – Ты еще не знаешь, что это такое – далеко.

– А там есть люди? – спросил Яр, стараясь не обращать внимания на обидные нотки превосходства в голосе проводника.

– Разве тебе не рассказывали на уроках об устройстве Концерна?

– Говорили что-то… Помню, однажды всю нашу группу портировали на экскурсию, и мы смотрели, как собирают сиберов, а потом прошлись по протеиновой ферме.

– Скорей всего, это была южная часть Концерна, – кивнул Ларс. – Там внутреннее кольцо наиболее близко подходит к живым кварталам, и туда часто водят группы воспитанников.

– Мы можем встретить воспитанников?

– Вряд ли. Разве только заблудившийся инженер-инспектор попадется, – Ларс фыркнул, давая понять, что это шутка. – Если говорить образно, то Концерн – это один огромный сибер, обнявший город и обслуживающий его. Сибер, обслуживаемый сиберами, которых обслуживают другие сиберы, за которыми следят сиберы четвертые, а за теми, в свою очередь, пятые, и так далее. Люди в этой цепи нужны только как потребители.

Яр попытался представить махину, что непрерывным потоком производит и чипсы “Халив”, и сорочки “Гайо”, и кулинара “Клайм”, и домашних пылесборщиков, и весь ассортимент комми, и запасные части к ним, и… и…

Куда ни ткни пальцем, на что ни посмотри – всё это произведено Концерном.

Поразительно, если задуматься. Даже голова начинает кружиться. Хотя чего тут задумываться, зачем? Есть выстроенный предками – слава им! – миропорядок, и ломать голову, думая о его устройстве, не нужно и вредно. Данностью надо уметь пользоваться – вот в чем мудрость!

– Могущество Создателя безгранично, – проговорил Яр и сотворил на себе божий знак.

– Город выстроили люди, – заметил Ларс.

– Но возможности для этого дал им Создатель.

– А потом отобрал, – Ларс хмыкнул.

– Цель была достигнута.

– Ну да, царство Божие на земле построено. Человечество обрело потерянный рай.

– Тебе что-то не нравится?

– Почему же? Я просто в восторге.

Они сцепились взглядами, будто пытаясь проникнуть в мысли друг друга. Яр не был особо набожным, но слова Ларса, а еще более тон, с которым они были произнесены, неприятно его задели.

– Есть такое мнение, что в мозгах людей сработал переключатель, – негромко сказал Яр. – Предохранитель. И поэтому мы забыли, как всё устроено. Так было нужно.

Ларс покачал головой, но ничего на это не ответил. И приободренный его молчанием Яр продолжил:

– Создатель снабдил нас этим переключателем, чтобы мы не разрушили мир, в котором живем. Получается очень логично: человечество выделилось из дикой природы, постепенно развиваясь, создало для себя идеальную среду обитания, а когда дело было закончено, сработал переключатель, и мы лишились той силы и тех знаний, что позволили нам построить города, но вместе с тем представляли для нас опасность.

– Это ты сам додумался? – спросил, помолчав, Ларс.

Яр пожал плечами. Кажется, об этом говорил Гнат. Только другими словами. Или Гнат имел в виду нечто иное?

– Не было никакого переключателя, – отвернувшись, пробормотал Ларс. – Боюсь, и Создателя давно уже нет… – Он почесал затылок, зевнул широко и скучно. Махнул рукой, словно отрекаясь от всего мира, и сказал:

– А пошли-ка спать.

* * *

Яр и не понял, что заснул: он только закрыл глаза и тут же перенесся в свой дом, в свою постель, заправленную атласным бельем “Тассерата”. Ему чудилось, что квартира баюкает его негромкой музыкой группы “Холли Уолли”, на кухне возится с кулинаром обнаженная Алета, а в углу возле кровати уютно ворчит сибер-пылесос “Атьорг”.

Он не успел насладиться волшебной переменой, как чудное видение сгинуло.

– Вставай! – прокричал Ларс, наваливаясь на Яра и спихивая его с пластиковой подстилки. – Вставай, уходим!

Тесная, заставленная железными шкафами реальность после яркого теплого сна показалось убогой втройне.

– Что? – Яр тер слипающиеся глаза и щурился. – Что случилось?

– Проволочники!

Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы Яр окончательно пришел в себя.

– Они всё же решились на погоню, – Ларс торопливо запихивал в сумку какие-то вещи. – Ой, не зря я на балкон вышел! Как чувствовал!

– Сколько мы спали?

– Почти два часа.

– Мне казалось, я только закрыл глаза.

– Хватит болтать! Бери пожитки и беги в лифт. Я догоню сейчас…

В натужно вибрирующей кабине лифта Ларс, нервно тиская сумку и поглядывая на низкий потолок, рассказал о том, как смутное чувство опасности разбудило его и выгнало на балкон, и как он разглядел с высоты еще далекие, но несомненно приближающиеся огни.

– Думаю, у них там пять мобилей и несколько скутеров. Это человек тридцать, может быть даже сорок. Изрядный кортеж, Хам проявляет к нам большое почтение.

– Они убьют нас?

– Скорей всего, но, боюсь, не сразу. Многое будет зависеть от того, как мы станем сопротивляться.

– Сопротивляться? – не поверил своим ушам Яр.

– Ну, это в крайнем случае. Сначала попробуем убежать.

Лифт, дернувшись, остановился. Двери открылись.

– Видимо, Хам влюбился в этот мусоросборщик, если организовал такую погоню, – пробормотал Ларс, внимательно осматриваясь.

На улице было раннее утро: по макушкам мертвых высоток вовсю струилось золотое свечение, но внизу еще густо лежала холодная тень. Зрелище непривычно тихого заброшенного квартала в очередной раз поразило Яра своей ирреальностью. Ему казалось, что он очутился внутри какой-то игры, правила которой только начали для него открываться. Город вокруг выглядел как величественная декорация, тщательно продуманная арена виртуальной битвы.

– Ты помнишь, как обращаться с огнеметом? – спросил Ларс, напряженно к чему-то прислушиваясь.

– Да, – кивнул Яр.

Мусоросборщик находился в десяти шагах от беглецов. Разворотив стеклянную витрину помятой кормой, он единственной фарой таращился на вставших перед ним и чего-то ждущих людей.

– Скорей всего, Хам хочет заполучить нас живыми, – рассуждал Ларс, вынимая из своей сумки знакомый Яру острый поблескивающий предмет. – Значит, люди его будут с нами осторожны – и это для нас очень хорошо, это увеличивает наши шансы… Хам мог бы изменить свой приказ, если бы сам участвовал в погоне, но он слишком напуган хурбами и потому носа не высунет из своей квартиры…

Приглушенный гул, похожий на рокотание холодильного шкафа, заставил сердце Яра сжаться.

– На этих улицах им за нами не угнаться, – сказал Ларс. Он уже забирался в мусоросборщик, цепляясь за погнутые скобы в его боку.

– Мы двинемся через завалы, они вынуждены будут сбавлять скорость, а то и вовсе искать объезд… Теперь главное – завестись.

Он устроился в кабине, раздраженно окликнул Яра:

– Чего ты там встал? Давай быстрее! – и, повернувшись лицом к нарастающему гулу, повторил:

– Главное – завестись…

* * *

Борис Саппер, больше известный как Узкоглазый Бор, трясся в скрипучем прицепе и громко проклинал свою святую доверчивость. Он еще не вполне отошел от укола станнера, его била дрожь, голова гудела и подергивалась, а перед глазами, порой совсем застилая мир, кружились розовые хлопья. Ему бы лежать сейчас в тишине и тепле, потягивать разбавленный водой мятный джуйс и менять холодные компрессы. Но нет же: он судорожно цепляется за борт болтающегося прицепа, и бьется о него, и царапается. А всё потому, что какой-то подлый проходимец обвел вокруг пальца всё их братство, выставил дураками их всех, но что еще хуже – надул самого Хама.

Ох и озлился же тот, когда узнал о сбежавших! Переколотил всё, до чего дотянуться мог, дверь отпер, которую бог знает сколько времени не отпирал, крепко побил Макса Третьего, только лишь за то, что он доложил о происшествии. А подвернись тогда под руку Хаму кто-то из действительно виноватых – убил бы на месте, задушил бы голыми руками.

“Нет, ну надо же было так попасться! – ругал себя Борис. – Поверил в какую-то девицу, обрадовался, поперся помогать… Хорошо, что жив остался, а ведь могло куда хуже кончиться…“

Всех, кто оказался под рукой, направил Хам в погоню за беглецами. Снарядил всю технику, что была на ходу. Сорок восемь человек, пять мобилей на колесах увеличенного радиуса, три прицепа, шесть скутеров – и всё ради того, чтоб изловить двух чужаков и вернуть любимый мобиль Хама, который он иначе как танком не называл.

Конечно, вездеход, оборудованный огнеметательной трубой, вещь нужная и ценная. Но стоило ли в такой спешке бросать вслед за ним все основные силы, оставляя практически без защиты самую главную ценность – дом, подключенный к электросети, энергетический узел всего квартала, центр братства, его крепость.

Может и правда Хам Проволочник сошел с ума, как поговаривают его недруги?

Или же похищенный танк увез нечто ценное? Ценное настолько, что Хам предпочел пойти на огромный риск, лишь бы это вернуть?

Что это за Херберт, о котором он так кричал?

Знакомое, вроде бы, имя. Кажется, ходили какие-то разговоры про этого Херберта. И связывали его, вроде бы, с теми же самыми людьми, что делали огнеметательный танк, – с личными мастеровыми Хама, его немногословными любимчиками, зазнайками, невесть чем занимающимися в закрытом подземном гараже.

Уж не из-за этого ли Херберта и снарядил Хам погоню? Не из-за него ли он прервал свое долгое добровольное заточение и сам, впервые за много лет, возглавил боевой отряд?

* * *

Покореженный мусоросборщик завелся не сразу. Он повздыхал, будто жалуясь на обидно короткий отдых, вздрогнул, стряхивая с себя мусор, поморгал фарой – и только после этого с явной натугой раскрутил мотор.

– Далеко не уйдем, – признал Ларс, постучав согнутым указательным пальцем по мутному стеклу стрелочного индикатора. – Но хотя бы оторвемся.

Он повозился в кресле, взялся за руль, повернулся к Яру.

– Стреляй только наверняка. Каждый выстрел будет отбирать энергию.

– Может, тогда уж и не надо? – спросил Яр, с трудом представляя, что он станет делать, когда в прицел огнемета попадет мобиль, полный живых людей.

– Может и не надо, – отчеканил Ларс. – Решай по обстановке. Но учти, если мы окажемся у Хама в руках, живыми он нас точно не выпустит.

Пробитая витрина со звоном обрушилась, когда мусоросборщик сдвинулся с места. Будто капли заскакали по бетону стеклянные осколки.

– Держись! – знакомо рявкнул Ларс, и тяжелая машина, на ходу разворачиваясь, вынеслась на улицу…

Они сразу оторвались от преследователей: отсветы чужих фар мелькали всё реже, тускнели и отдалялись, потом, вроде бы, пропали вовсе. Яр приободрился, но Ларс особого оптимизма не выказывал.

– Они нашли нас по следу, – бормотал он, не отрывая взгляда от дороги. – И вряд ли уже его потеряют. Сейчас главное уйти как можно дальше. Это даст нам какое-то время… Как можно дальше…

Разогнавшийся мобиль трясся по ямам, подпрыгивал на дорожных вздутиях, расшвыривал оказавшиеся на пути препятствия, кидался из стороны в сторону, слушаясь резких поворотов руля. Ларс специально выбирал дорогу посложней, надеясь замедлить преследующие машины, а может быть даже и разбить их. С широкого проспекта они свернули на узкую улочку, одна сторона которой была застроена двухэтажными домиками, а по другой тянулись длинные рифленые стены каких-то ангаров. Потом пробили старый забор, пересекли совершенно пустую магистраль, повалили голый рекламный щит и закружились, запетляли по району, застроенному уродливыми слепыми зданиями.

– Держись! – вскрикивал Ларс, вписываясь в особенно крутой поворот.

И Яр держался, хотя держаться особо было не за что. Так вот он и задел рукоять огнемета, да попал пальцем на красную кнопку – над головой ухнуло, и длинный язык густо коптящего пламени, изогнувшись, ударил в бетонную стену, на которой был нарисован большой – в полтора человеческих роста – непонятный знак. Облупившаяся краска вспухла от жара пузырями; жидкий огонь потек со стены на землю. Мусоросборщик фыркнул мотором и будто бы споткнулся.

– Осторожней ты! – гаркнул Ларс.

Яр втянул голову в плечи. Ему было очень стыдно.

Сил у мотора хватило еще минут на пятнадцать езды. Даже Яр, никогда сам не водивший мобили, почувствовал, как падает мощность. Последние метры они просто катились под небольшой уклон. И встали, ткнувшись носом в опору эстакады, с хрустом раздавив единственную фару.

– Ну вот, – сказал Ларс, распахивая дверь со своей стороны. – Прибыли.

Несомненно, раньше это был парк. В нагромождениях ржавой арматуры угадывались очертания аттракционов. Торчащие из бетонных оснований балки подсказывали, где находились легкие будки, в которых продавали сладкие воздушные зерна, цветные шары, мятную вату и прочую мелочь, без которой прогулка по парку теряет половину своей прелести. Перекошенная карусель, кажется, еще могла вращаться, несмотря на истлевшее основание. Выстроившиеся урны и скамейки обозначали границы теперь едва заметных дорожек, сходящихся к чаше фонтана, в которой темнела гниющая жидкость. И будто гигантская круглая антенна возвышалось над заброшенным парком чёртово колесо, глубоко запустившее в растрескавшийся бетон свои широко расставленные ажурные ноги.

Как давно люди оставили это место? Сколько лет прошло с того дня, как здесь гуляла последняя влюбленная пара? Сто? Двести? Наверное, больше…

Ларс какое-то время стоял на подножке мобиля, напряженно слушая тишину, потом удовлетворенно кивнул и соскочил на землю.

– Теперь уже рядом, – сказал он, помогая выбраться из кабины Яру. – Теперь можно и пешком.

Он повел рукой справа налево, указывая на что-то далекое. Яр поднял голову, посмотрел, и за чертовым колесом, за бетонным забором, за устремленными в небо домами разглядел плотно составленные массивные корпуса, плавающие в тонкой матовой дымке.

– Концерн, – выдохнул Яр.

– Внутреннее кольцо, – подтвердил Ларс.

Они быстро собрались: вытащили сумки, забросили их за спины, глотнули холодного энергетика из маленького термоса. Ларс в правую руку взял блестящее заостренное орудие, Яр, поколебавшись, достал из сумки здоровенный нож Гната. Он ждал, что Ларс его высмеет. Но проводник, напротив, одобрительно кивнул и сказал:

– Хотел бы я знать, где твой Гнат раздобыл этот тесак. Таких у нас не делают, да и ручка-то, кажется, из настоящего дерева. Из музея, что ли, какого украл.

Яр пожал плечами. Ему было глубоко безразлично, что это за нож.

– Поглядим, нет ли тут лучшего оружия, – пробормотал Ларс, направляясь к грузовому отсеку скончавшегося вездехода.

Дверь в округлом боку обвитого проволокой кузова была заперта, но Ларс быстро с ней управился. Первым делом он нанес по замку несколько могучих ударов подобранным бетонным обломком, а потом, используя в качестве рычага найденный здесь же металлический прут, выворотил помятую и расшатанную дверцу.

Внутри оказалось полно разного хлама.

– Что за помойка, – пробормотал Ларс, забравшись в кузов и вороша ногами ни на что не годный мусор. Включив фонарик, он направил свет в дальний угол и громко возликовал:

– Ага! То, что надо!

Яр с опаской заглянул в кузов. Ларс увидел его, махнул рукой:

– Забирайся, поможешь.

Вдвоем, отдуваясь и сдирая с пальцев кожу, они отогнули полупрозрачную пластину, закрывающую намертво привернутый к стене стеллаж с оружием.

– Вот это да! – возбужденно приговаривал Ларс, снимая с креплений одну тяжелую штуковину за другой, быстро их осматривая и аккуратно складывая себе под ноги. – Это тебе не какой-то станнер, это настоящие машины для убийства. – Он чуть ли не приплясывал от восторга и возбуждения. – Ай да Хам! Ну, молодец!..

Проводник отобрал два агрегата, отдаленно напоминающие плазменные ганы из игры “Истребитель демонов”. Посетовал:

– Жаль, не сможем унести всё, – и протянул одно из ружей Яру. – Ты бери, бери. Как пользоваться, представляешь?

Яр неуверенно взял увесистое ружье, ответил честно:

– Нет.

– Это армейский импульсный карабин “Клинч”. У него в обойме полторы тысячи стальных дробин. Стрелять умеет в трех режимах, вот переключатель. При первом положении переключателя огонь ведется очередью со скоростью, если не ошибаюсь, двести дробин в секунду. Второй режим – залповый. Канал ствола меняется, и дробины вылетают разом по двадцать-тридцать штук. Ну и третий режим – для прицельной дальней стрельбы. Одно нажатие на спусковой крючок – одна далеко летящая дробина. Чем хорош “Клинч”, так это тем, что дробь для него можно насечь самому из любого подходящего металла…

Яр слушал торопливую лекцию, широко открыв рот. В его голове роилось так много вопросов, что он терялся, не зная, что спросить для начала.

– Армейский? – выдавил он из себя.

– Все вопросы потом, – отмахнулся Ларс. – В пути… Ты не смотри на меня так и не бойся. С такими штуками убивать очень легко, это тебе не ножик. Главное – не думать лишнего. Лучше вообще не думать. А то будет плохо. Очень плохо – я знаю… Выходим!

Они повернулись к двери, и в тот же миг у противоположной стены что-то тяжело зашевелилось. Яр испуганно вскрикнул, и Ларс вмиг оттеснил его в сторону, вскинув карабин к плечу и одновременно отыскивая цель лучом фонаря.

Из наваленного на полу мусора поднималось нечто приземистое и угловатое.

– Стой, как стоишь! – рявкнул Ларс. Палец его уже выбрал свободный ход спускового крючка.

Фигура нерешительно замерла. В свете фонаря красно блеснули большие круглые глаза – совсем не человеческие.

– Ты кто? – голос Ларса дрогнул.

Фигура чуть повернулась к нему, умудрившись сохранить при этом неестественную вывихнутую позу.

– Я Херберт, – представился чужак, слегка присев. – Добрый день. – Голос у него был чудный: музыкальный бархатный баритон, притягательный и располагающий. – Я очень рад вас видеть. Хотите, я расскажу вам смешную историю?

– Что за чёрт? – пробормотал Ларс, опуская оружие и делая шаг вперед.

– Я Херберт, – повторил вывихнутый уродец. – Я верный товарищ и друг. Вы всегда можете со мной поговорить. – Он выставил на свет фонаря свое лицо: гладкое, лупоглазое и необыкновенно милое.

Лицо сибера.

– Я Херберт. А как зовут вас?

– Это же тупой сибер-друг, – облегченно выдохнув, проговорил Яр.

– Вижу, – отозвался Ларс. – Но что он здесь делает?

– Я здесь живу, – радостно ответил Херберт. Его силиконовые губы разошлись в широкой улыбке. – Добро пожаловать в гости. Жаль, ничем не могу вас угостить. Всё разбилось. А хотите, я расскажу вам смешную историю?

Ларс вплотную приблизился к сиберу, похлопал его по корпусу, подергал за руки. Выпуклые немигающие глаза следили за ним; сибер поворачивал голову, но сам не шевелился, продолжая выполнять команду человека.

– Как ты себя чувствуешь? – обратился к нему Ларс.

– Спасибо, что спросили. Я чувствую себя хорошо. Я долго отдыхал и полон сил.

– Ты можешь идти?

– Да. Я могу идти.

– Значит, пойдешь с нами.

– Зачем он нам? – возмутился Яр. Но Ларс не удостоил его ответом. Он, указывая на груду брошенного оружия, торопливо растолковывал сиберу его новые обязанности.