Читать книгу Моя Родина Советский Союз - Михаил Курченков - Страница 12

Встретили нас подполковник Якута[3]

И начальник наш, командир Иванов

Иванов – полковник, начальник ФРТБ..

Они указали нам место приюта

В казармах типа финских домов.

А на Новой Земле земли-то и нет,

Это поверхность чешуек из камня,

А в расщелинах лед миллионами лет,

Лежит он всегда и также сегодня.

Много вокруг озер небольших,

И на каждом из них сидят гуси и утки,

В них много кормов и рыбешки для них,

А кругом тишина, мерзлота и загадки.

Полуостров Гусиный здесь рядом лежит,

Ежегодно весной тут птичьи базары,

А белый медведь все вокруг сторожит,

И ветер всегда обдувает просторы.

Вначале работ собрались коммунисты

Открыто при всех уяснить задачу свою.

Их мысли едины и помыслы чисты:

Исполнить приказ, как в реальном бою.

Лишь начальник один технической группы

Вдруг ясно и четко всем заявил:

«Я с техникой буду всегда без разлуки», —

А работать с людьми он не хотел.

На следующий день на позиции нашей

Мы на учебной БЧ цикл работ провели,

Подтвердили готовность к работе успешной

С боевыми изделиями.

Но в самом начале этого цикла

Начальник группы сборки всех огорчил.

Когда вдруг случайно заминка возникла,

Он фалангу пальца себе отрубил.

Оказалось, что я, как в реальном бою,

Обязан в медсанбат его срочно отправить

И до конца довести работу свою,

К зачету на допуск людей подготовить.

Очевидно, судьба мне тогда предрекла

Сборку лично вести всех боеголовок

Боеголовки – боевые ядерные части.,

Потому что в тот час потребность была

Задачу решать без остановок.

Контрольная группа на допуск к работе

На следующий день к нам прибыла.

Их четверо только с лауреатом

Сталинских премий, вот такие дела.

Они из МСМ, видно, ассы большие,

МСМ – Министерство среднего машиностроения СССР.

На заводе военном ведущие сборку,

Знают работу и не впервые

Собирают снаряды янкам

Янки – американцы. вдогонку.

Эта бригада нам допуск дала

К срочным работам по сборке изделий,

И скоро из штаба команда пришла,

Получить для работы контейнер.

В контейнере этом хранилась она,

Мощная бомба весом более тонны.

Способна она разрушать города

И людей умертвить миллионы.

Приемка снаряда в арсенале велась

По утвержденному заведомо плану.

Она в кузов вначале нами грузилась

И крепилась растяжками к полу.

А на закрытых дверях после подписей всех

Торжественно ставят печати:

Генерал, адмирал и для общих утех

Адмирал – начальник гарнизона острова Новая Земля.

Командир Иванов и моя, кстати.

Затем по маршруту я колонну веду

При обеспечении своей же охраны.

Она упредит на марше беду,

Не допустит обгона колонны.

А справа везде маячат посты

Для контроля среды радиационной.

А в озерах кругом гуси, уток гурты

Сидят на воде прохладно-спокойной.

Без остановок наша колонна пришла

На позицию нашей бригады.

Машины все встали на свои же места,

Где мы подготовим для взрыва снаряды.

Старшина каждый день привозил нам обед

На машине моей, командирской,

А охрану несет без огрехов и бед

Наш караул офицерский.

Всю технику сдали под охрану ему

И в казарму вернулись к отбою,

Чтобы завтра с утра по приказу моему

Подготовить изделие к бою.

Вот и настал тот день в жизни редкий,

Когда мне судьба возможность дала

Собрать снаряд ядерный, подлинно русский,

Способный весь мир отрезвить навсегда.

Сначала мы сделали все перегрузки,

Потом провели работы всерьез

По циклограмме электропроверки

И снарядили шаровой торс

Снарядили – установили электродетонаторы для подрыва заряда.

Торс – поверхность шарового ядерного заряда..

Состыковали корпусные отсеки,

На герметичность испытали тот час,

Общий вес уточнили корпусной маркировки,

И к воздушному взрыву готов он сейчас.

Утром, в четверг, при ясной погоде

Подготовленный нами боеприпас

Был состыкован с ракетой в походе

И взорван в ста километрах от нас.

Вначале всплеск света с молнией схожий,

Потом донесся мощный грома раскат,

А взрывная волна докатилась чуть позже,

И огненный гриб поднялся под закат.

Импульс нейтронный, конечно, не видно,

Но он облучил нас, безусловно, насквозь.

Мы знаем об этом, нам это не дивно,

И знаем, откуда все это взялось.

Мы повторяли подобное диво

Диво – наша работа и ядерный взрыв.

В каждый четверг того сентября,

Закончив работу, мы горделиво

Всему Миру сказали: «Угрожать нам нельзя!»

Обычно под утро, часиков в пять,

По радио слышим тревожные звуки:

«Двери, окна закрыть и в помещении быть. —

А чуть позднее: – И воду не пить».

Все, конечно, не спим, на койках лежим.

Ждем, когда ж наконец можно встать и умыться.

И всегда ровно в шесть разрешение есть,

Можно ехать и в поле трудиться.

Так бывает всегда, когда рано с утра

С юга ветер несет радиоактивность,

Поднимая ее с места взрыва всегда,

И на пути заражая всю местность.

Однажды проездом мимо позиций

Генерал Пырский по просьбе моей

Пригласил офицеров без всяких амбиций

Быть на пуске одной боеголовки своей.

Он в назначенный день прислал нам автобус,

И мы привезли боеголовку свою

Для состыковки с ракетой, способной

Доставить к мишенному полю ее.

И вот на мощной пусковой установке

Идет ракета на точку пуска свою

На ровной меж гор идеальной площадке,

Чтобы после старта цель поразить, как в бою.

Для наблюдения взлета ракеты

На гору крутую мы поднялись.

Здесь бункер, в нем связь для контроля работы,

Вертолету и чайной площадки нашлись.

Мы расположились на кромке площадки,

Внизу установка, мы выше над ней.

Установка – пусковая установка для запуска ракет.

Вдруг слышим команду от чайной палатки:

«Капитан Курченков, к генералу быстрей!»

Я тут же бегу к дежурному штаба

И слышу нежданно такие слова:

«Генерал вас зовет и предлагает

Чашечку чая за успех и дела».

Бегу я обратно к своим офицерам,

Зову их в буфет к генералу на чай,

А самовар уж с шипеньем и жаром

Говорит продавцу: «Приглашенных встречай!»

Приход генерала приветствуем стоя,

А он отвечает шуткой веселой,

Пророчит успех нам, мира, покоя

И нас угощает чашечкой чая.

Но вдруг пуск ракеты прошел с опозданием,

И все офицеры к машинам бегут,

Не хотят они слушать гнев генеральский,

Потому и на службу быстрее идут.

Причина банальной часто бывает,

Когда на работе кто-то спешит,

Работу свою всегда упрощает,

И от нее он скорее бежит.

Потому для пуска готовой ракеты

Забыли бачек на борт закрепить,

Бачек – пусковое горючее ТГ-02 (воспламенитель ракетного топлива).

Позднее возникли другие хлопоты,

И пришлось пуск ее позднее свершить.

Пять лишь минут нелепой задержки,

А сколько волнений было вокруг,

Ведь доклады о пуске шли без задержки,

В ЦК на контроле был каждый пуск.

ЦК – центральный комитет КПСС.

В конце всех работ мы остатки собрали,

Остатки – круглая тара и резервный запас капсюлей-детонаторов.

Запас детонаторов и тару для них.

И толовой шашкой все это взорвали,

И акт подписали о ликвидации их.

Завершая свою боевую работу,

На позицию нашу киногруппа пришла.

Для съемки она избрала перегрузку.

Так в киноархив наша бригада вошла.

Закончив свою боевую работу,

Мы технику сняли с позиции всю,

Разместили ее на площадке в порту

И оценивать стали работу свою.

Итоги работ генерал подводил,

Но в самом начале нашу бригаду

На фотосъемку только нас пригласил

За труд наш и память в награду.

На окраине Белушьей Губы

Есть бункер, невидимый со стороны.

Здесь в узком кругу мы беседу вели

О конструкции ядерной бомбы.

Нам Пырский представил министра МСМ,

Начальника главка добычи урана

И члена ЦК, прибывших с ним,

Чтобы послушать доклад ветерана.

Ветеранов труда, инженера, солдата,

Кто реально творит чудеса на миру,

На земле, в небесах и на море в пургу,

Не жалея себя, покоряясь всему.

На собрании этом я доложил

Три недостатка по конструкции бомбы.

Аккумуляторы я бы все заменил

И уменьшил большие разъемы.

В сборочном зале удобно иметь

Выпрямитель один для питания пультов

Пульт – прибор контроля надежности работы узлов изделия.

Он должен всегда надежно служить,

Давать электроток от двенадцати вольтов.

Безопасность свою нужно тоже повысить

В период, когда детонаторы ставишь.

Для этого нужно к ним доступ упростить,

Тогда капсюль в гнездо точнее поставишь.

После доклада министр попросил

Завтра в девять утра показать это в поле,

И мы срочно и в ночь, не жалея сил,

Всю технику развернули как для боя.

И в назначенный час на позицию к нам

Прибыли генерал и в гражданском трое.

Доложил генералу, что готов я сам

К докладу здесь в широком поле.

Генерал недоволен, что доложил я ему,

Потому для доклада дал лишь десять минут,

Но министр Славский, противореча всему,

Славский – министр среднего машиностроения (МСМ) страны.

Пожелал тет-а-тет продолжить наш диспут.

В сборочном зале показал я министру,

Что нужно исправить, а что заменить.

И он, возвратившись вскоре к эскорту,

Сказал, что доволен докладом моим.

И тут же добавил, что на заводе

Мы недостатки все устраним,

А мне пожелал он успехов в нагоде

И за доклад мой сказал: «Благодарим».

Высокие гости уехали скоро,

А мы поспешили вернуться в свой порт,

Где ждал нас давно «Александр Суворов»,

Наш перевозчик морской пароход.

Во время погрузки я с шофером машины

В озеро бросил три шашки тротила,

Но рыба, наверно, ушла на глубины,

Она стать подарком для нас не хотела.

Погрузка шла быстро, через сутки мы в море,

Идем по волнам семибального шторма.

Теперь там Камаев в постоянном дозоре

Камаев – майор, нештатный парторг сборочной бригады, снаряжающий боевые части капсюлями-детонаторами.

Следит за порядком корабельного трюма.

А мне приказали идти Баренцевым морем

На флагмане белом Мурманского порта

С бригадой своей, солдатом-героем,

На обратном пути до Северодвинска.

Здесь рядом Ахтуба течет,

И Волга параллельно мчится,

А слева степь нас вдаль влечет,

И ветер буйный веселится.

Весной тюльпаны тут цветут,

А змеи греются на солнце,

Утром суслики поют,

Сайгаки в табунах пасутся.

Министр и Главком[4] знаменитом подворье.

Правительство тоже и другой начсостав.

Составил я список соразмерно заслугам,

И в нем тридцать двум удостоена честь

За труд и отвагу быть достойно поощренным

За службу народу, проявленную здесь.

Меня в октябре в Москву вызывали,

Где предложили трактат написать,

Что сделать нам нужно, чтоб сильнее мы стали,

Безопасность страны могли повышать.

Я сделал, что мог, в рабочей тетради,

Написал, что думал в перечне том.

Содержанье его теперь я не помню,

Но знаю, что дал задание всем.

Министру, главкому поставил задачи,

Правительство наше я попросил

Все делать быстрее для Родины нашей,

Чтоб мир на Земле надежнее был.

В Москве меня в кадры вызвали срочно

И предложили в новой части служить.

В Луге на должность, где нужно практично

Сборке атомной бомбы офицеров учить.

Не сразу, но все же был я согласен

Исполнить приказ, коль маршал решил.

И через месяц в штаб нашей части

О моем переезде приказ поступил.

В это же время командир нашей части

Решил мне присвоить майора досрочно,

На год лишь пораньше, но ради корысти

Мне решение это приятно, конечно.

Приятно, потому что в периоде прошлом

Семь лет накопилось нелепой отсрочки.

Два года ввиду беззакония подлого

И пять лет учебы и проволочки.

Степной орел, как надзиратель,

За всем следит с высот своих,

Он санитар и устрашитель

Для всех зверьков и птиц иных.

Для рыболовов здесь раздолье,

Чего здесь только в реках нет:

Лосось, белуга, сомам приволье,

Рыбец и семга, все тут есть.

Лето здесь бывает жарким,

Зима сурова и тиха.

Осень время благодати,

Дожди бывают иногда.

«Мария Ульянова» пароход наш зовется,

И по волнам он, как лебедь, несется

К нашему дому, семье, нашим детям,

К домашним делам душа наша рвется.

Здесь рестораны, на двоих лишь каюта,

Постель белоснежна, телефон и есть душ.

Иллюминатор задраен и много уюта,

Лишь морская болезнь угнетает всех тут.

Однажды я вышел после обеда

Посмотреть, как бушует Баренцево море,

На палубе встал, держась за опору,

Стою и смотрю, как будто в дозоре.

Корабль, как былинка, на волнах кренится,

Идет в глубь волны, погружается в воду,

А пена ее уж у ног моих злится,

Пузырится, клокочет, омывая все кряду.

Стою и держусь за опору я крепко

И жду, когда палуба к норме вернется.

Мне в эти минуты на душе было жутко,

А мысль говорила: «Держись, все обойдется».

Но вот наконец наклона не стало,

И я в этот миг вошел в коридор.

Людей никого при этом не было,

В каюту соседей я тут же вошел.

А там завхоз части, подполковник Сорока,

Сидит за столом и мне говорит:

«Сиджу, пишу, а мене повело,

Думаю, щоб козак здався, ні! А тоді все» (укр.).

А потом кулаком стучит себя в грудь

И произносит: «А тепер козак

Обратно козаком став», – и прибодрился,

Как будто герой, попавший впросак.

В другой день пошел я в кубрик к солдатам:

О, ужас, какой там отвратительный смрад.

Пол весь в отрыжках, бледные лица.

Я сразу к врачу пошел на доклад.

Но доктор молчит, руками разводит,

Его укачало крепенько тоже.

Помочь он солдатам, конечно, не может,

Ему самому тяжко, похоже.

А я хоть бы что, хожу, торжествую,

Ведь мы упредили атомной гонке виток

И мчимся домой сквозь дымку и бурю.

Мы Родины нашей исполнили долг.

На третьи сутки морского похода

Побывал я на палубе с каютами люкс.

Там разместились Иванов и Якута,

Они занимали двухкомнатный бокс.

В нем видна панорама морского простора,

Везде чистота, комфорт и уют,

Лобовое стекло во всю ширь балкона,

Тишина, благодать господствуют тут.

Мебель, музцентр первого класса,

Закрепленные к полу шикарные кресла.

Библиотечка, душевая и ванна,

Санузел на два посадочных места.

Северодвинск нас встречает погодой,

Позволил за сутки перегрузки свершить.

И эшелоном железной дорогой

Домой возвратиться и поход завершить.