Читать книгу Безумный Макс. Генерал империи - Михаил Ланцов - Страница 10

Раннее утро.

– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… – тихо произнёс Меншиков и отхлебнул ещё вина. Ночь приближалась к концу, а Керенский ещё не сделал своего хода. Странно.

Желание покурить стало нестерпимым. Но попадаться на нарушении обета очень не хотелось. Поэтому, прихватив пачку папирос, спички и ещё одну непочатую бутылку красного брюта, Меншиков отправился в лесопарк, что раскинулся на острове. Дикий и неухоженный. Но тем лучше. Меньше глаз.

Одеваться не требовалось, так как Максим сидел в мундире после приёма. Только пуговицы расстегнул. Переодеваться было лень. Поэтому он накинул дождевик с большим, глубоким капюшоном. Погасил свет. И тихонько вышел. Так, чтобы не попасться на глаза слугам, – направившись через чёрный ход. Проскользнув мимо возможных взглядов, он вышел на свежий воздух. Такой желанный. Такой благостный. Балтийское море порадовало его приятным морским бризом, что для человека подшофе всегда в радость.

Но только Максим удалился в гущу леса, как во дворце прогремел взрыв. А потом начался пожар. Удивительно сильный. Слишком сильный для того, чтобы быть естественным. Там явно что-то крайне горючее и, вероятно, жидкое полыхнуло. Керосин, или бензин, или что-то подобное. Всё выглядело так, будто заговорщики ждали, когда Меншиков погасит свет и уснёт. Опасались что-то делать при нём бодрствующем. Он слишком часто выходил живым из, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Так что рисковать они не решились.

Наш же герой аккуратно подошёл к опушке леса и стал наблюдать за суетой. Вот забегали люди, выжившие при взрыве. Вот приехала пожарная команда. Хотя зачем она тут при таком пожаре в одиноко стоящем здании? Потушить огонь они явно не в состоянии. Но не суть. Главное – приехала. А потом ещё одна. И ещё. Следом прибыла полиция, жандармы, журналисты. Часа не прошло, как вокруг дома была уже целая толпа людей – как состоящих на службе, так и зевак и любопытствующих.

Понимая, что скоро тут от людей станет не протолкнуться, Максим натянул пониже капюшон и тихонько покинул остров. Благо люди шныряли туда-сюда по мосту и творилась удивительная неразбериха. В том числе и в дождевиках, так как полчаса назад закончился дождик. Почему Максим так поступил? Вышел бы к людям, и вся недолга. Облом для Керенского выходил всё одно – крайне неудобный. Но ему почему-то захотелось подождать и посмотреть, как из этой ситуации станет выкручиваться его оппонент. Ну и природная любовь к глупой шутке взяла верх.

Наш герой спокойно прогулялся до небольшой конспиративной квартиры. Крохотной. На чердаке. Где и засел в ожидании. Максим её в своё время купил для оперативных нужд, потому что отсюда открывался прекрасный вид на подъезд к Елагину острову со стороны Каменного острова. И пока он не перебрался в Штормград – держал в этой точке наблюдателя круглосуточно. Теперь же это просто осталось резервом. Очень своевременным.

Тихо и спокойно дошёл пешком, держась тени. Зашёл в парадную. Поднялся по лестнице. Достал ключ из тайного места. Вошёл. Прикрыл за собой дверь. И выдохнул.

Здесь был небольшой джентльменский набор, необходимый для выполнения работы. Запас продовольствия в виде непортящихся продуктов. Вода. Поганое ведро. Мощный морской бинокль и подзорная труба. Небольшой запас денег. Пара пистолетов. Запас патронов. Большая аптечка. Запасная одежда. И прочее.

Свой брют Меншиков допил ещё в парке, пока наблюдал за пожаром в доме. Поэтому испытал немалое сожаление, что не прихватил ещё. Скучно время коротать на воде и сухом пайке. Впрочем, выпил он к тому времени уже немало. Так что, чуть поворчав, завалился спать. Вырубился. Слишком перенервничал.

Проснулся уже днём. Умылся. Открыл маленькое окошко под самой крышей, что вечно находилось в тени. Принюхался. С Елагина острова несло гарью. Звонили колокола. Слишком много. Видимо, его посчитали убитым. Это было неплохо. Очень неплохо. Прекрасное начало для интересной комбинации.

К обеду начал накрапывать дождик, постепенно усиливаясь и разгоняя людей с улицы. Питер даже после его переименования в Петроград не стал солнечным Сочи, регулярно радуя своих жителей пасмурной погодой. И этот день не стал исключением.

Подождав, пока все окончательно уберутся с улиц, Максим вышел погулять. Тут и ведро поганое нужно было вынести, и определиться с происходящим. Новости требовались как воздух. Ну и вина ещё купить не помешало бы. Без него было скучно сидеть.

Надвинув капюшон дождевика пониже, он вышел из домика и побрёл по мокрым улочкам. Подошёл к жмущимся под навес крыши мальчишкам, что торговали свежими газетами вразнос. Взял у них всё, чем они торговали, и пошёл обратно, не став закупать алкоголя. Дождь несколько освежил его мысли. Он не хотел брать ни водки, ни настоек, ни пива, ни бормотухи. А хорошее вино продавалось только в приличных заведениях, куда его в текущем виде никто не пустил бы. Без раскрытия инкогнито. Да и газеты требовалось прочесть с трезвым умом и ясным рассудком. Насколько это вообще было возможно.

Вернувшись к себе на чердак, он затопил небольшую печку-буржуйку. Очень уж продрог и промок. Благо до звона просушенные дрова тут имелись. И начал читать.

Как Максим и предполагал – его признали погибшим в результате теракта. Керенский выступил с пламенной речью, сказав, что смерть Меншикова – великая утрата для России. И так далее, и тому подобное. Не менее красочно выступали и другие сообщники главы Временного правительства. Ожидаемо. Настолько, что Максим лишь желваками поиграл от злости. Но самым интересным оказалось другое. Гражданская панихида с Меншиковым должна состояться в храме Спаса на Крови, известном также как собор Воскресения Христова на Крови. Гроб будет закрыт из-за сильно обгоревшего и изуродованного тела.

– Очень интересно… очень… – тихо проговорил Максим, откладывая газету и многозначительно улыбаясь.

Дождаться темноты оказалось очень непросто. Нервно. Максима сильно распирало от переполнявших его эмоций и жажды действий. Но он справился. Усидел.

Вышел, правда, ещё в сумерках. Ему было нужно понять: не скопилась ли перед храмом толпа. Поэтому к Екатерининскому каналу он шёл с особым волнением.

Оцепление, как и ожидалось, было развёрнуто. Поэтому пришлось искать варианты максимально анонимного проникновения на объект. Заглянув в ближайшую питейную, Максим купил водки и направился к Русскому музею Императора Александра III. К нему не прошёл, но нашёл дворницкую перед оцеплением. Зашёл туда и без лишнего стеснения предложил местному обитателю выпить с ним за упокой души славного человека.

Да не на словах, а поставив перед ним на стол штоф водки. Целый штоф! Дворник, будучи и без того навеселе, охотно принял предложенное угощение и, накатив стоя, не чокаясь, стакан, опал, как озимые, прямо на пол.

Этого Максиму и требовалось. Прикрыв входную дверь на задвижку, он пошёл искать варианты. Это было не точно, но он предполагал наличие ещё одной двери, ведущей в Михайловский сад. Чай, дворник не только улицу мёл, но и помогал за парком присматривать. Грабли да вилы с тачками у него и хранились. Поэтому, проверив, что дверь нормально открывается и можно свободно выйти, Максим уселся и начал ждать, пока окончательно стемнеет.

Один раз дворника пришлось даже успокоить поленом, когда тот попытался встать. Осторожно. Чтобы не убить. И переложить на спину, чтобы по пробуждении он подумал о неудачном падении. В остальном же всё прошло тихо и спокойно.

Но вот наконец наступила ночь. Максим аккуратно вышел из укрытия и осмотрелся. Тучи и в целом пасмурная погода давали неплохую темноту, совсем не типичную для лета. Михайловский сад словно вымер. Лишь вдали были видны и слышны люди, подсвеченные огнями. Это продолжали собираться желающие проститься с ним.

Медленно и осторожно, стараясь держаться в самых густых тенях, Максим подошёл к храму. У дверей был всего один сторож. Да и тот – пьяный. Дальние кордоны надёжно перекрывали подходы к храму и позволяли избежать ненужных эксцессов. Поэтому этот «постовой» здесь был больше для порядка. Старый солдат. По выправке даже в подвыпившем состоянии это хорошо заметно. Явно из тех времён, когда ещё считали порочным кланяться пулям. Вон, едва на ногах стоит, а спина такая, словно лом проглотил.

Тихо подойдя к сторожу с подветренной стороны, Максим откинул капюшон и осторожно похлопал его по плечу. Тот охнул, просыпаясь. Протёр глаза. И, нервно икнув, потерял сознание, осев безвольным кулём на землю. Его психика оказалась совершенно не готова встретиться с мертвецом вот так – лицом к лицу.

Двери в храм были не заперты. Поэтому, открыв их, Меншиков прошёл внутрь.

Здесь было пусто, душно и смердело жжёным мясом. Им и возле храма пахло заметно, но тут – совсем невыносимо. Словно несколько мангалов поставили рядом, «зарядили» шашлыком и бросили на произвол судьбы. Горело много свечей. Воскуривался ладан. Тлели огоньки лампадок. Но это всё не сильно помогало, лишь выжигая кислород и добавляя удушливости.

Недолго думая, Меншиков прошёл к стоящему на постаменте богатому гробу из полированного дерева и откинул крышку. Там лежал сильно обгорелый труп его роста. Примерно. Сказать точнее не представлялось возможным. Причём, что занятно, без одежды. Каким нашли, таким и швырнули в гроб, не сильно по этому поводу переживая. Даже в мундир не одели. Да и зачем? Всё равно гражданская панихида будет при закрытой крышке.

Сняв с себя дождевик и постелив рядом с гробом, Максим бесхитростно вытряхнул жильца «на улицу». И завернув в дождевик, взвалил на плечо. Ему тут явно было не место.

Сторож всё так же лежал без сознания. Поэтому, пройдя всего пару десятков шагов до Екатерининского канала, наш герой аккуратно столкнул труп в воду. Предварительно завязав дождевик получше и подгрузив пятёркой камней из мостовой, не очень прочно в ней державшихся. Так, чтобы труп не всплывал по возможности. Нехорошо. Дыра может в глаза броситься. Но всплывший труп был намного худшим бедствием, ведущим к массе ненужных подозрений. И да, пузо он этому бедолаге обгорелому также вспорол, чтобы при разложении не раздувался пузырём от распиравших его газов.

Вернулся. Отряхнулся. Вернул на место гроб, напрочь лишённый внутренней отделки. Затушил все свечи, ладанки и лампадки, кроме той большой свечи, что горела рядом с гробом. Оставил открытой нараспашку входную дверь. Открыл таким же манером алтарные ворота. И, забравшись в гроб, накрылся тяжёлой крышкой. С трудом. А чтобы не задохнуться, пробил местным инвентарём, что лежал в ящиках для служек, небольшое отверстие под декоративным украшением на крышке гроба. Вроде не видно снаружи, так как над ним венок, а воздух свежий хоть немного да поступал. Что уже неплохо.