Читать книгу Помещик. Том 5. Воевода - Михаил Ланцов - Страница 8

1555 год, 7 ноября, Москва

– Что там дальше? – устало зевнув, спросил Иоанн Васильевич.

– Государь, – вкрадчиво произнёс дьяк, – от твоего верного слуги грамотка пришла.

– Что за грамотка?

– Предупреждает тебя о том, что воевода тульский на тебя хулу возводит.

– Опять? Что в этот раз?

– Пишет, что Андрей болтает, будто бы ты, Государь, не настоящий. Ибо не в силах сам титулы дарить. И Кесарь ромейский в том тебя выше непревзойдённо. Да и не Кесарь, а даже простой баронишка ляшский или мадьярский.

– А кто прислал сию грамотку?

– Князь Белёвский[7].

– Это где же он услышал, что Андрей болтает? Сидит же безвылазно в своём городишке. Али слухи какие повторяет, словно баба базарная?

– Того мне неведомо и в грамотке не писано.

– А грамоток-то много уже… ой много… и во всех одно и то же. Словно кто-то один их где пишет да от чужого имени рассылает. Чудно.

– Так, можа, и правда болтает? Дыма без огня не бывает. Человек он лихой.

– Лихой, но не дурной. Не забывай – он в прошлом князь. Правнук Владимира Святого. И не абы какой, а многоопытный. Он правил больше, сколько тебе лет. И не в тиши сидел, а в лихое время престол держал. А посему такое болтать не станет. Ибо не дурак и в делах державных смыслит немало. И в том, что его недруги охотно сие донесут до моих ушей.

– Но пишут же… – почесал затылок дьячок. – Неужто брешут?

В этот момент в дверь постучали.

– Кто там? – спросил Иоанн Васильевич.

Вошёл слуга.

– Что случилось? – нахмурившись, поинтересовался Государь.

– Срочное известие из Тулы.

– Из Тулы? – оживился дьяк.

– Да, – произнёс слуга и протянул грамотку Царю. Тот кивнул дьячку и тот, ловко её подхватив, сломал печать и начал читать.

– … на слугу твоего верного, воеводу тульского в храме Господнем напали и пытались зарезать…

– В храме?

– Да, отец Афанасий пишет, что в храме. Ещё он пишет, что кинжал был отравлен. Отчего рану сразу стало жаром томить.

– А ныне что? Жив ли?

– Грамотка сия пятого дня писана. Времени много утекло.

– А ты говоришь, что пишут… – покачал головой Царь. – Не мил он кому-то, вот и пишут. А тот князь Белёвский, он… хм… Интересно, где Андрей ему дорогу перешёл и в чём?

Дьяк и слуга промолчали. Они заметили, как Государь погрузился в размышления, и не хотели его отвлечь ненароком. Дьяк едва заметно кивнул: дескать, уходи. И слуга тихонько удалился. Его задача заключалась в том, чтобы передать грамотку. Участвовать в разборе значимых государственных бумаг далее ему было неуместно.

Царь же думал о том, кому могло понадобиться изводить Андрея. Где наветом, где прямым убийством. Ведь не такая большая птица. Зачем? Или всё-таки большая, и он что-то не знает?

* * *

Тем временем в Туле отец Афанасий стоял у парня над душой.

– Сын мой, тебе нужно исповедоваться и причаститься.

– Не нужно.

– Ты умираешь, и должно перед Всевышним представать с лёгкой душой.

– Нет никакого смысла перед смертью исповедоваться и причащаться. Если ты жил как дерьмо, то, думаешь, раскаяние перед смертью что-то изменит? Нет. Только усилит твою вину, ибо добавит к ней ещё лукавство и трусость. Натворил дел – имей смелость отвечать.

– Но… – начал было возражать отец Афанасий и осёкся. Он вспомнил, кто перед ним. И уж кто-кто, а человек, вернувшийся оттуда, точно знал, что имело смысл, а что нет.

– Так, может, и истинная вера не имеет смысла? – с некоторым подвохом поинтересовался отец Афанасий.

– Я не хочу об этом говорить.

– Отчего же?

– Мои слова могут навредить тебе.

Священник нахмурился.

– Неужели всё настолько идёт вразрез с Писанием?

– Я могу сказать тебе очень немногое. Первое – каждому по вере его. У каждого человека свой рай или ад. Второе – важны только дела. Если слова не подкрепляются поступками, то это ложь и лицемерие. Какой бы истовой не была молитва, но, если за ней не следует поступок, она пуста. Как и раскаяние. Слова – это просто слова. Всё остальное я не желаю обсуждать.

– Я… я понял. Может быть, всё же исповедуешься и причастишься?

– Если люди так требуют выполнить ритуал…

– Таинство, – поправил его отец Афанасий.

– От изменения названия суть не меняется. Так вот, если они требуют выполнения таинства, то просто скажи им, что всё сделал. А я подтвержу. Но в грех лукавства не вводи меня.

– Хорошо, – кивнул отец Афанасий. Посидел немного рядом. А потом спросил: – А кто такие ликаны и масаны?

– Я не хочу это обсуждать.

– Но ты эти слова произнёс. И люди в недоумении. И спрашивают меня. Если ты не ответишь, то они сами что-то придумают. А это…

– Ликаны, – перебил его Андрей, прекрасно поняв, куда клонит священник, – это народ оборотней. Масаны – другой народ, для которого употребление чужой крови – основа жизни. Их считают проклятыми. Но как на самом деле – неясно. Их ОЧЕНЬ мало.

– Ликаны – это волколаки?

– В том числе. У ликанов много родов. Берендеи, кицунэ и многие, многие иные. Люди просто впервые познакомились с волками, поэтому по ним и прозвали остальных.

– Ты, я вижу, недурно во всякой нечисти разбираешься.

– Я люблю послушать и неплохо запоминаю чужие слова.

– Разумеется.

– И из того, что я слышал, могу так сказать: нет ничего страшнее на земле, чем человек. Ибо его сердце может быть чернее, чем у самого страшного чудовища. И за приятным, благообразным обликом может скрываться ТАКАЯ мерзость, которую и в ад отправлять неловко.

– Отчего?

– Жалко. Ад жалко.

Священник нервно усмехнулся и кивнул.

– Всё, отче, ступай. Дай мне подремать. Может быть, усну. А сон в моём состоянии – лучшее лекарство.

– Да, конечно. – произнёс он, вставая. – Мы будем молиться за тебя.

– Лучше не молиться. Лучше смотреть в оба. На меня покушались. Если злодеи поймут, что я иду на поправку, или услышат о том, то постараются что-то ещё предпринять.

– Я понял тебя, – кивнул отец Афанасий. И ещё раз попрощавшись, пожелал здоровья и удалился.

– Как он? – донеслось из-за двери.

– Шутки шутит, – ответил священник. – Мню, выкарабкается.

И все загалдели. А дальше дверь уже нормально прикрыли, и толком что-то расслышать оказалось проблематично. Так что Андрей смог снова погрузиться в свои размышления.

Был он отравлен или нет – неясно.

С его телом творилась какая-то нелепица. Снова, как и тогда после битвы у Селезнёвки, он ослаб. Настолько, что первые пару дней едва двигался.

Да и сейчас, спустя пять дней, выглядел умирающим лебедем, что бесило неимоверно. Тем более что рана на руке дала неприятные осложнения. Туда попали несколько фрагментов ткани, и она воспалилась. Промыть узкий и слепой колотый раневой канал не представлялось возможным. Так что он распорядился разрезать ему мышцы плеча, дабы прочистить воспалившуюся рану.

Понятное дело, что он сам перед этим крепко напился и велел себя привязать. А нож, которым резали, не только наточить остро, но и дезинфицировать кипячением. Да и перевязочный материал после…

Наверное, можно было бы сделать эту операцию как-то проще и изящнее. Но Андрей не являлся хирургом, тем более полевым. А, учитывая оснащение, тут требовались именно его навыки. Пришлось идти на этот шаг, приглашая палача. Ведь в эти годы только палачи могли проводить достаточно адекватные операции просто в силу опыта.

Вся эта возня с раной не добавила здоровья и бодрости. Тем более что в лечебной практике этих лет воспалённая рана – верный билет на тот свет. Вот священник и дёргался. И не только он.

Нападение в церкви.

Для каких-то людей из XXI века это могло бы показаться дикостью. Ведь верующие же люди жили в XVI веке. Как они посмели проливать кровь в святом месте? Однако на практике это случилась сплошь и рядом. Даже в Византии, на что уж религиозной. Того же императора Льва Армянина зарезали прямо в Святой Софии во время рождественской службы. Да и у латинян с этим никаких проблем не было – вон миланского герцога век назад прибили именно в церкви. И как прибили! Там целый бой шёл!

Расслабился Андрей. Потерял бдительность. Забыл, что в церкви нужно особенно держать ухо востро. Ведь туда в доспехах не ходят.

Теоретически, конечно, он бы мог изготовить кольчугу из очень мелких колец да носить её под одеждой в такие места. Но толку? Его били стилетом, для которого такая защита не представляет никакой преграды. Что есть она, что нет. А если узнают, что воевода ходит в церковь в кольчуге, то потом он от этого позора не отмоется…

Кто отправил убийцу? Вопрос.

Андрей не понимал и не мог даже предположить.

Со слов убийцы, он был как-то связан с Константинопольским патриархатом. Но верить ему нет никаких оснований. Очевидно же – фанатик. А такими часто управляют словно детьми. Кинжал ему мог вручить кто угодно, наврав с три короба. Отец Афанасий его не знал. Так что убийца прибыл в город прямо перед покушением. Однако Андрея видел и знал, где искать, то есть в городе, без всякого сомнения, у него имелись подельники.

И тут поднимался вопрос. А эти подельники кто? И кто за ними стоит? Просто местные кадры, недовольные Андреем? Вряд ли. Потому что в таком раскладе они бы не решились бузу бузить, зная о приговоре Думы. Значит, началась большая игра. Но кто и из-за чего Андрея заказал?

Формально парень был фигурой невысокого полёта.

Формально.

На деле из-за событий 1554–1555 годов засветился по полной программе. На всю Русь засветился и далеко за её пределами прославился. Привлёк к себе внимание Царя Руси, султана османов и императора Священной Римской империи. Вероятно, и других, но этих точно.

Не каждая муха так громко жужжит.

А он ещё и вонял, словно опытный, матёрый клоп. Иначе победу при Гоголе и не назвать. Шутка ли. Крестоносец, разбивший многократно превосходящее войско. О том, что латинские крестоносцы раз за разом терпели поражение от османских войск, Андрей прекрасно знал. И понимал, что Карл V постарается эту победу раскрутить как можно громче. Просто для того, чтобы поднять настрой и боевой дух своих людей. Ведь можно же осман бить. Ведь не непобедимы они. Ну и так далее. Стандартный пропагандистский ход самого естественного, можно даже сказать – природного, толка.

Кому было выгодно устранение Андрея?

Султану. Тот бы с удовольствием снял головой дерзкому кафиру. Но Сулейман не подсылал убийц так подло. Во всяком случае, Андрей, когда читал про него, ничего подобного не встречал. Да и оставлять след, явно ведущий к нему, не стал бы, даже если решился на такой поступок.

Значит, кто-то иной. Но кто?

Курбский? Мерзкий тип, но он вряд ли смог бы организовать так быстро не самую простую операцию. Да и люди у него тут свои не факт что имелись. Зачем они ему тут? Не его область интересов.

Тогда кто?

Андрей терялся в догадках.

В то, что это местная инициатива, парень не верил. Это была явно какая-то значимая сила со стороны. Тем более что покушение сие второе. И первое сотворили на броде у Каширы. Место удобное, но тульские диссиденты вряд ли бы там сумели развернуться. Понятно, рассыпать «чеснок» можно быстро. Но каширские же видели тех, кто шёл перед Андреем. И не признали в них никого из знакомых, то есть тульских служилых там не было. Да и вообще – с окрестных земель.

Царь?

Вряд ли. Ему такой способ устранения не нужен. Достаточно пригласить в гости и тихо взять под стражу, сославшись на донос. А потом нечаянно заморить голодом в холодной. И демонстративно наказать парочку слуг, которые-де воровали и не давали заключённому еды. И это не считая возможности просто Андрею голову оттяпать, насильно забрить в монахи, а также целый вагон иных способов избавиться от неугодного воеводы. На любой вкус и цвет.

Гранд политик начался.

Второе покушение после занятия должности воеводы. Что дальше?

Андрей нахмурился своим мыслям, но ненадолго. Притомился он от разговора со священником. Оттого и заснул. Но покоя сон не принёс, потому как увидел там парень ужасный сон. Кошмарный просто. Будто сидит он дома на диване в далёком будущем и смотрит сериал «Ведьмак». И выключить нельзя, и уйти, и даже глаза закрыть. А впереди его ждут финалы сериалов «Викинги» и «Игра престолов». И вновь по кругу до самого утра…

– Жар у него, – тихо констатировал отец Афанасий, заглянувший в помещение к спящему воеводе. – Вон какой крупный пот на лбу проступил.

– И мечется болезный, – так же тихо добавил Кондрат. – Не иначе бесы его во сне терзают.

– Нам всем нужно молиться о его здравии. Всем. Может быть Всевышний прислушается к нашей мольбе…

* * *

Игнатий Лойола ещё раз прочитал письмо и посмотрел на брата Доминика.

– Вы уже сумели установить, кем являлась в прошлой жизни Марфа?

– Увы, – развёл руками священник. – Мы вообще случайно выяснили её настоящее имя. Если бы Царь не пытался через нас это выяснить, то так бы и остались в неведении.

– Алиса, значит.

– Судя по предположению Царя – кто-то из земель Руа де Франс. Во всяком случае, она говорит на французском. А Андрей много что знает о франках и испанцах.

– И испанцах?

– На заседании Думы – это что-то вроде парламента или кортесов при Царе – он назвал жандармов Руа де Франс лучшей конницей мира, а испанские терции – лучшей пехотой. И, судя по разговорам, немало наслышан об этих краях.

– Но он же умер давно. И его супруга умерла давно. Тогда ещё ни жандармов, ни терций не было, – как-то растерянно произнёс Игнатий де Лойола.

– Мы сами теряемся в догадках. – Пожал плечами брат Доминик. – Однако Андрей несколько раз демонстрировал очень глубокие и широкие знания. В том числе по тем вещам, которых знать не должен. У нас есть два объяснения. Первое – мёртвые после смерти могу общаться между собой. Вторая – мёртвые после смерти могут наблюдать за живыми.

– Ясно, – словно бы нехотя кивнул Игнатий де Лойола. – Может быть, у вас есть какие-то предположения относительно личности Алисы?

– Увы… – Развёл руками брат Доминик. – Именно поэтому мы к вам и решили обратиться. Мы точно знаем, что она недурно справляется с управлением замком, то есть явно имеет опыт и подходящее образование. Занимается ткачеством. Ведает, как ткутся ковры. Умеет читать, писать, считать. Знает несколько языков.

Игнатий встал. Вышел из-за стола. И медленно подошёл к окну.

Там, вдали, плыли высокие красивые облака, сквозь которые выглядывало тусклое солнышко. Время близилось к закату, и какая-то хмарь присутствовала, смазывая картинку. А может быть, сказывалась старость, и он уже толком не видел всю красоту небес. Чёрт его знает. Во всяком случае, Игнатий о том не задумывался. Все его мысли оказались прикованы к далёкой земле на востоке, где, по его мнению, творились настоящие чудеса и чувствовалось божественное присутствие.

– Хорошо, – наконец произнёс он. – Я помогу вам.

– Премного благодарю, – вполне искренне ответил брат Доминик.

– Я сам туда отправлюсь.

– Что? – несколько опешил его собеседник.

– Святой Престол в сомнениях относительно личности и природы этого человека. И я лично проведу эту проверку. Заодно попробую пролить свет на вновь открывшиеся обстоятельства.