Читать книгу Иван Московский. Том 4. Большая игра - Михаил Ланцов - Страница 7

1480 год, 7 мая, Москва

Раннее утро.

Рассвет только-только проступал где-то у горизонта. Но жизнь в московском кремле уже била ключом. Газовым…

Иоанн привык рано вставать. И как следствие, все вокруг.

Да, пока он болел, спать приходилось много. Но теперь, относительно восстановившись, он вернулся в свой привычный график.

Сил пока было ещё очень мало.

Ранение, яд и последующее лечение немало его потрепали, поэтому король хоть и вставал рано, но позволял себе обеденный сон, без которого пока не мог обойтись. Из физической активности он мог себе позволить только растяжку. Осторожную. И пешие да конные прогулки. Притом недалеко.

И эта вот утренняя активность стала последним гвоздём в гроб сомнений среди москвичей. За минувшие годы они уже привыкли к тому, что их король вставал ни свет ни заря. Хотя мог бы и понежиться в постели. Но нет. Вставал рано и сразу за дела.

Вот и в этот день он зашёл в комнату, где собиралось совещание, уже часа два как бодрствуя, несмотря на ранний час. Проснулся. Сделал гимнастику для растяжки тела. Позавтракал. Поработал с документами. Подышал свежим воздухом. Попил чай. И теперь вот – явился на совещание до отвращения бодрым.

Люди же, что там собрались, такой свежести не являли. Отвыкли они быть ранними пташками. Пока король болел, позволяли и себе понежиться в постели подольше.

– Докладывай, – кивнул Иоанн Евдокиму, бывшему десятнику городской стражи Москвы, что дорос к этому времени до начальника контрразведки…

Тогда на площади, когда король сошёлся в открытом конфликте с дядей, нашему герою пришлось импровизировать. С тем умыслом, чтобы заставить Андрея Васильевича оправдываться. Ведь тот, кто оправдывается, всегда выглядит виновным в глазах окружающих. В таких делах публичное обвинение – важнейшее дело. Главное – начать первым и не сбавлять оборотов. Главное – не давать супостату перехватить инициативу. Так что король и давил как мог, разыграв эту комбинацию с конём, крыльцом и прочими компонентами.

Конечно же, у него не было никаких сведений, подтверждающих не то что злоумышление, но и даже участие Андрея Васильевича в заговоре. Как и его сопричастность с убийцей. Но разве его это остановило? Обвинения оказались в должной степени неожиданными, чтобы заставить дядю растеряться и начать оправдываться. А дальше? Дальше всё решил клинок.

Но на самом деле ему было неизвестно, кто на него покушался. И этот кто-то, скорее всего, остался безнаказанным, прикрывшись амбициями аристократа. Ведь, судя по всему, кто-то Андрея Васильевича сподобил на эти свершения. Сам-то он вряд ли решился бы. Кто-то на ушко нашептал нужные слова, когда понял, что удара кинжалом не хватило. И этот кто-то и был, скорее всего, связан с убийцами и заказчиком покушения.

Оставалось только выяснить – кто это всё сделал. Но увы. Докладывать Евдокиму особенно было и нечего.

Личность нападающего не удалось установить, даже несмотря на то, что Евдоким отреагировал оперативно. Сразу после смерти убийцы люди из контрразведки доставили его тело куда надо, раздели, тщательно всё обыскав. Потом привели в порядок и сняли гипсовую маску. Но не только с лица, а со всего тела. И в самые сжатые сроки её превратили в пустотелую гипсовую скульптуру, армированную тканью. А потом ещё обработали шпаклёвкой и раскрасили, отметив все раны, родинки и прочие отметины на теле. Ну и цвет глаз, само собой, не забыли. Волосы так же прицепили. Подходящие. Применив для крепления воск. И уложили нужным образом.

Благо, что в ведомстве Евдокима уже трудилась целая свора художников и скульпторов, без которых в его работе было не обойтись. «Фотопортреты» иной раз требовалось составить или вот так – «увековечить» внешность трупа для последующего расследования.

В общем, меньше чем через пару суток перед глазами следователей имелся визуально очень реалистичный манекен покойника. А тело отправили на вскрытие в Анатомический театр. И для обучения будущих медиков, и для попытки выяснить что-то о состоянии здоровья и старых ранах, что уточнит картину персонажа.

Однако это ничего не дало.

Вообще ничего.

Евдоким проработал, наверное, всех священников и более-менее уважаемых людей. Но никто этого парня лично не знал и тесно не общался.

Контрразведчики нашли место, где убийца остановился. Но там он жил нелюдимо, выдавая себя за грека-священника. Однако византийцы его не знали. Видели иногда, но не более того.

Составил карту мест, где этого персонажа видели люди. Где и что он покупал. Какими монетами расплачивался. И так далее, и тому подобное. Получилось очень подробное досье. Однако оно не отвечало на ключевые вопросы: кто он и откуда и – главное – кем являются его подельники.

По лекарям – тоже всё оказалось тухло и глухо.

Они все, как один, утверждали, что ничего не злоумышляли против короля. Что лечили его со всем радением, применяя лучшие из известных им методов. Даже пытки к ним применялись, но умеренные. Чтобы «не портить товар». Но они ничего не дали. Никто ни в чём не сознался.

– Скверно это слышать, – резюмировал доклад король.

– Государь… – попытался было оправдываться Евдоким, но Иоанн его остановил жестом руки.

– Хоть что-нибудь удалось выяснить?

– Удалось установить всех, кто участвовал в подбивании горожан к смуте. А также найти и задержать тех, кто кричал обидные слова вашей супруге.

– Всех?

– Почти, – немного смутился Евдоким. – Установить удалось всех. Но кто-то погиб. Кто-то сбежал из города. Кто-то прячется. На оставшихся живых мы со слов знающих их людей составили портреты со списком примет и раздали городской страже. На случай, если они вернутся или их кто заприметит.

– Хорошо.

– Что делать с теми, кто гадости кричал?

– Их уже опросили?

– Да. Через них вышли на людей покойного Андрея Васильевича. Но те из города уже сбежали. Скорее всего, они отправились в Тавриду, под крылышко его супруги.

– Направьте ей письмо с перечнем этих мерзавцев. И поставьте условие – или она их выдает, или я ввожу в Тавриде прямое управление, присоединяя её к королевскому домену. В силу малолетства наследников и участия их родителя в бунте против короля.

– Слушаюсь, – кивнул Евдоким.

– Тех же, что ты уже задержал, распорядись повесить. Прилюдно. Голышом. С табличкой «Разбойник» на груди. И руки не вязать. И шею не ломать, дабы поплясали в петле.

– Так там же бабы есть.

– Всё равно повесить. Всех. Вдоль дороги, идущей на Тулу соорудить виселицы одиночные. По числу виновных. И как всё будет готово – одним днём вздёрнуть. Раздеть. И гнать их толпой вдоль виселиц. Вешать. Ждать, пока издохнет очередной мерзавец на глазах своих подельников, и дальше двигаться. Под конец оставить самых зрелых и матерых. Поначалу вешать молодняк. Ясно?

– Ясно, – нахмурился Евдоким.

– Али не любо тебе такое решение?

– Там и случайные люди встречаются. Дядька твой ведь нанимал охочих. И детей ремесленников да прочих уважаемых горожан там хватает. Нехорошо их такой лютой смерти придавать.

– А бунтовать супротив меня хорошо?

– Так не ведали они, что творят. По всей Москве слухи ходили, что ты помер. А во дворце супруга твоя и Данила самозванца посадили. Народ же любит тебя. Вот и возмутился без всякой задней мысли. Они ведь шли тело твоё вызволять из плена, дабы похоронить по-людски. Встречались среди этих активистов и мерзавцы, что дяде твоему служили и знали, что творят. Но большинство смущено опасными разговорами.

– И что ты предлагаешь?

– У меня есть список тех, кто однозначно повинен смерти. Их и казнить, как ты сказывал. Но есть и другие. Как с ними быть – тебе решать. Но не лишать жизни и не увечить. Они ведь не со зла.

В зале воцарилась тишина.

Иоанн думал.

Его душа жаждала крови.

Но слова Евдокима были услышаны. И эти люди действительно не выглядели злодеями. Просто теми, кто поддался на провокации. По сути-то, их и наказывать было не за что. Они ведь шли его спасать. Ну ладно, не его, а всего лишь тело. Но дело всё равно благое…

– Хорошо, – после достаточно долгой паузы произнёс король. – Тех, кого считаешь виновным, – повесить. По остальным – подай мне список. С пояснениями. И свои предложения там изложи.

– Слушаюсь, Государь, – прямо расцвёл Евдоким.

Остальные тоже если не заулыбались, то посветлели лицами. Никто не хотелось, чтобы их король срывался в пучину кровожадности. Как с таким монархом дальше жить-то? Ведь в любой момент может случиться приступ, и, не разобравшись в вопросе, уступив своим эмоциям, он отдаст приказ о казни. Это ведь конец… просто конец.

По сути, уступив доводам Евдокима, Иоанн подписал себе путёвку в жизнь. Он показал своим людям, что всё ещё здоров на голову и не представляет угрозы для собственной стаи.

– А как ты с ними поступишь? – поинтересовался Даниил.

– Они деятельные натуры, что не желают делом своим прямым заниматься. Как мне с ними ещё поступить? Буду лепить из них приказ пропаганды.

– Что? Про-па-ган-да. Это что?

– Дословно переводится с латыни «подлежащая распространению». В чём была главная беда этого кризиса? Правильно. В том, что люди не ведали ничего. И это плохо. Этим-то злодеи и воспользовались. Вот нам и нужно это предупредить. Создать приказ, что станет доносить до горожан любые сведения.

– А они справятся?

– Пока не попробуем – не узнаем. М-да. Слушай, тебе удалось выяснить хоть что-то по делу о покушении? – вновь вернулся к нему Иоанн.

– Кое-что удалось. Совершенно точно я могу утверждать только одно – он не эллин. Во всяком случае, этот человек прибыл в Москву не с ними и почти никак с ними не общался. Случалось, конечно. Но редко. Он словно избегал их.

– Избегал?

– Именно. Люди, приехавшие с Патриархом, старались селиться рядом. Всё-таки чужая держава. Чужбина. Вокруг никого, кто по-ихнему говорит. Так что волей-неволей держались они своих. И до сих пор держатся. А этот поселился отдельно и особняком стоял. Это очень странно.

– Он мог бояться того, что его узнают?

– Мог. Но, по отзывам эллинов, говорил он на их языке хорошо, но с акцентом. Они сами его не считали своим.

– Каким акцентом?

– Итальянским, – произнёс Евдоким. Потом заглянул в бумажку и поправился: – Северо-итальянским.

– Час от часу не легче, – вздохнул король.

– И не говори, – покачал головой начальник контрразведки.

– Ты проверил этот след?

– С католиками я проработал вопрос настолько, насколько это вообще возможно. С ними он общался ещё меньше и вообще стороной обходил.

– Твои предположения?

– Никаких, Государь. Нужно отправлять в Италию людей с его портретами. И искать концы. Хоть какие-то.

– Нунций как отреагировал на это?

– Я ему ещё не говорил ничего.

– Наверняка уже знает, что ты опрашивал его людей по поводу этого персонажа. Ты думаешь, он не догадался о том, кто этот человек?

– Все догадываются, – пожав плечами, заметил Евдоким.

– И все начинают думать, что ты – и, как следствие, я – подозреваем их. Не так ли? И начинают оправдываться, оправдываться, оправдываться. Помощь предлагать. И всё такое. Предлагали ведь?

– Предлагали.

– И что?

– Нунций не предложил ничего конкретного. Он просто сказал, что я могу обращаться к нему за помощью в любое время. Потому что тот, кто совершил покушение на тебя, Государь, в разгар подготовки Крестового похода, однозначно враг Церкви. Ибо только враг может пытаться сорвать столь важное дело.

– Вот и обратись к нему. Обратись. Я уверен, что Святой Престол тут ни при чём. Ему это покушение попросту невыгодно. Мягко говоря, не выгодно. Рыть они будут носом – дай Боже. Передай ему пачку портретов и попроси задействовать ресурсы Рима, дабы найти – откуда этот мерзавец и кто его нанял.

– А если они станут вести свою игру? – резонно поинтересовался Даниил Холмский, который после событий весны стал особенно близок к королю. В том числе и в таких вот делах.

– Разумно, – кивнул Иоанн. – Тогда вот что. Пусть люди Вакулы туда едут. И ищут.

– Северная Италия большая, – заметил первый заместитель приказа разведки – Вакула. Он там отвечал за разведывательно-диверсионную деятельность и являлся командиром отряда спецназа.

– С Генуей мы тесно дружим. Там весь город солидно поднялся от торговли с нами. Никто из местных не возьмёт такой контракт. Хуже того – сдаст нанимателя. А уж Людовико, которому они, без всякого сомнения, сообщат, довольно быстро открутит голову злодеям. Другим городом, где всегда можно найти разного рода странных людей на самые безумные дела, является Венеция. Вот с неё и начни.

– Думаешь, работорговцы? – выгнув бровь, спросил Вакула.

– Вряд ли они. Одно дело рабами торговать, и совсем другое – покушаться на монарха. Хотя… чем чёрт не шутит? Проверьте и их. Но осторожно. Если это они, то вас, без всякого сомнения, там ждут.

– А если это султан? – спросил начальник разведки.

– Мехмед?

– Да. Для него этот Крестовый поход представляет смертельную опасность. А если ты, Государь, погибнешь, то и похода не будет. Больше нет людей в должной степени авторитетных, чтобы его возглавить.

– Разумно… но султан обычно так не поступает.

– Времена меняются, – произнёс Евдоким. – Ранее и на монархов покушений таких не устраивали. Во всяком случае, у нас.

– Действительно. Их тихо и мирно травили, – хохотнул Иоанн.

– Что ты имеешь в виду?

– А то и имею. Матушку мою как убили? Потравой. А сколько ещё супружниц великокняжеских так со свету сжили? А самих Великих князей? Ведь раньше никто тем делом не беспокоился. Преставился и преставился. Поди разбери от чего. А если потихоньку кормить мышьяком или ртутью, то сразу и не поймёшь, от чего человек умер. Он ведь начнёт болеть. Сначала потихоньку. Потом всё больше и больше, по мере накопления яда в организме. Отчего преставится он совершенно обыденно в глазах окружающих. Скажешь, что так не делали?

– Делали, Государь.

– Мехмеду выгодно меня убить. Но… для него это урон чести, если это всплывёт. Он же великий завоеватель, а не Луи Паук.

– И всё же…

– Как знаешь. Тогда проверь и этот след. В былые времена у магометан была организация, называемая обществом хашишитов или как-то так. Их ещё именовали ассасинами. Это были религиозные фанатики, одержимые убийством неверных или еретиков. Разумеется, не всех, а тех, на кого укажет их лидер – старец горы, получавший заказы на устранение тех или иных людей. Страшная организация. Но её уже давно нет. Уничтожена под корень. Хотя, возможно, какие-то концы остались.

– Понял, – кивнул начальник разведки.

И совещание довольно быстро свернулось, потому что основная тема была в целом исчерпана.

Евдоким выходил последним. У него было с собой много бумаг, которые он разложил, из-за чего потратил некоторое время на их сборку обратно в папку. И вот когда он уже почти прошёл дверь, Иоанн произнёс:

– Евдоким, а тебя я попрошу остаться…