Читать книгу Реверс - Михаил Макаров - Страница 13

21 мая 2004 года. Пятница.

16.20–17.00

В кабинете Кораблёва начинался мозговой штурм. Чтобы не мешали, заместитель прокурора закрыл дверь изнутри, отключил городской телефон. На столе его царил идеальный порядок, материал в отношении архитектора был сложен аккуратной стопочкой. Записи, сделанные в процессе изучения, состояли из одиннадцати позиций.

– Первый вопрос. Дело возбуждаем? – Кораблёв вопросительно глянул на Самандарова.

– Возбудить не проблема. Перспектива какая? – потёр лысину следователь.

Расхлёбывать кашу в случае неудачи предстояло ему.

– О перспективах сейчас не говорим. Говорим об основаниях для возбуждения уголовного дела, – зампрокурора таранил защиту. – Достаточные основания имеются?

– Формально имеются, – с заминкой согласился Самандаров.

– И повод и законные основания в наличии, Рафаил Ильич! – Кораблёв изрёк с профессорской назидательностью.

При этих словах Яковлев приободрился. В рамках расследования уголовного дела его шансы вернуть утраченное возрастали. Кроме того, появлялся лишний оправдательный довод перед начальством.

«Прокуратура не считает ситуацию безнадёжной, товарищ полковник!»

– По какой статье возбуждаемся, Александр Михайлович? – воодушевления в голосе Самандарова не наблюдалось.

– Двести девяностая, часть вторая[74].

– В отношении конкретного лица?

– А по другому как? В отношении неустановленного – глупо. Чего голову в песок прятать?

– Обыски во всех кабинетах будем проводить? – комитетчик напомнил следователю о его решительных намерениях.

– Погоди, Тимур Эдуардович, шашкой махать, – Кораблёв поморщился, как от кислого. – Это исполнительная власть, а не колхоз «40 лет без урожая». Глава уже звонил Аркадьичу, возмущался, что вы там тридцать седьмой год устроили, людей свободы передвижения лишили. Определяйте приоритеты. Сколько всего кабинетов соединяет эта шайтан-труба?

– Шесть кабинетов, в них одиннадцать работников. В одном кабинете один человек сидит, а в пяти – по двое. Одна сотрудница в декретном отпуске. Живых имеем десять душ.

– Нарисуй схему с номерами кабинетов и фамилиями сотрудников, – заместитель прокурора подвинул майору лист бумаги и фломастер.

Яковлев набросал шахматку, ориентируясь на штатное расписание.

– Скорее всего, Левандовский скинул деньги в кабинет, где сидит один человек, – резонно предположил Самандаров. – Кто его близкие связи?

– Его зам Темляк и главный специалист Шаталова. Собутыльник и любовница.

– Ага, как раз они-то поодиночке и сидят! У Темляка – отдельный кабинет, а у Шаталовой – соседка в декрете, – оживился следователь. – Их надо трясти в первую очередь.

– Триста второй кабинет из списка сообщников можно исключить, – сообщил Яковлев.

– Кто там у нас квартирует? – Кораблёв обратился к схеме. – Круминьш и Баранова?

– Баканова.

– Писать надо понятно, товарищ майор, – зампрокурора жирно обвёл букву «ка». – Почему исключаем триста второй?

– Есть причина, Александр Михайлович.

– Поня-атно, кто-то из двоих – ваш агент. Или оба? Хорошо, этих минусую. Остаётся проверить восемь человек.

Обыски решили провести в кабинетах Темляка и Шаталовой, в остальных (в том числе, и в триста втором, чтобы не подставить доверенное лицо) ограничиться осмотрами.

– Я правильно понимаю: в ходе обысков помещений проводим личные обыска работников, в них находящихся? – Яковлев не собирался ограничиваться полумерами.

Масштабы затеваемого мероприятия при отсутствии гарантий их результативности тревожили Кораблёва. Дело предвещало скандал.

– Учитывая предмет поиска, личные обыски нужны, – очень серьёзно сказал он. – Финт с деньгами явно был заранее продуман, значит, соучастник сто раз мог от них избавиться. Но искать надо по полной, а то потом не оправдаемся, почему халявили.

– Для личного обыска Шаталовой нужна женщина, – напомнил Самандаров.

– Наша секретарь подойдёт? – прищурился фээсбэшник. – Она прапорщик.

– Как сотрудник органа дознания, почему бы и нет? – обсуждаемая деталь не носила для Кораблёва принципиального характера.

– Только её надо заинструктировать насчёт процедуры обыска и как протокол составлять.

– Мою стажёрку дадим в понятые, она всё продиктует, – следователь моментально нашёл решение.

При других обстоятельствах заместитель прокурора непременно подколол бы подчинённого насчёт универсальной стажёрки, но сейчас обстановка к шуткам не располагала.

Давая Самандарову руководящие указания, Кораблёв обеспечил его бумагой и ручкой для конспектирования. Рафаил знал, что отмазка: «Я и так всё запомню» не прокатит, и потому на клочке, косо оторванном от стандартного листа, молча черкал одному ему понятные каракули.

Через пять минут, загруженный вводными по ватерлинию, листая на бегу материал, он метеором унёсся к себе.

Оставшись с зампрокурора наедине, Яковлев произнёс с чувством:

– Александр Михалыч, спасибо тебе большое за поддержку. За мной не заржавеет.

Кораблёв это знал. В последнее время ФСБ, восстановив былую мощь, на участке борьбы с оргпреступностью и коррупцией постепенно занимала нишу слабеющего РУБОПа. Прокурорское следствие нуждалось в качественном оперативном сопровождении. Иногда – в неформальном.

Закурили каждый свои. Майор поёжился:

– На дворе теплынь, а у тебя зябко.

В окно кабинета, выходившее на северо-восток, солнце заглядывало лишь на пару утренних часов. Остальное время в помещении было сумрачно и промозгло, как в погребе.

– Через неделю лето, а с обогревателем сижу. После обеда вот выключил. Кислород сжирает, собака, недуром. Башка от него трещит, а вырубишь – сразу колотун, – пожаловался Кораблёв.

Его предшественник в этом каменном мешке заработал хронический бронхит.

К слову, выглядел Саша неважно. Под глазами не просто тени лежали, мешки набрякли от хронической усталости. Кожа имела землистый оттенок. Ранние залысины на лбу теснили русые кудри. Модельная стрижка, чисто выбритые щёки и подбородок, белоснежная рубашка, идеально завязанный шёлковый галстук, костюм не из дешёвых придавали ему вид ухоженный и презентабельный, но, увы, не омолаживали. Заместитель прокурора казался значительно старше своих тридцати с хвостиком.

– Пора кабинет менять на комфортабельный, с кондиционером, – комитетчик подбодрил дежурной фишкой.

Кораблёв также дежурно отшутился:

– Лучше маленький, да свой!

Сильно затягиваясь «Винстоном», добавил с минорной усмешкой:

– Как бы вскоре и такой каморки не лишиться!

– Думаешь, у Левандовского есть поддержка там? – Яковлев ткнул дымящейся сигаретой в потолок.

– Да ваш Левандовский – тьфу по сравнению с мировой революцией! – прокурорский пихнул окурок в пепельницу. – Я, Тимур, в первой половине дня должен был возбудить дела на начальника милиции и всех его замов!

Майор краем уха слышал про объявленный Генпрокурором крестовый поход на МВД под флагом борьбы с укрывательством преступлений. Думал, что это рядовая кампанейщина, энергия которой уйдёт в свисток.

– Всё так серьёзно? – не проявить участия к проблемам человека, от решений которого напрямую зависела его карьера, Яковлев не мог.

Хотя своя беда затмевала сейчас белый свет.

«Пять тыщ американских рублей просрал! Генерал с ливером меня сожрёт!»

– Ла-адно, прорвёмся! – бодрость Кораблёва казалась натужной.

Фээсбэшник ловчился пристроить дотлевший до фильтра бычок в переполненной пепельнице. Как в архаичной игре в бирюльки, здесь требовалось не потревожить сложную конструкцию окурков, ранее упокоенных в массивном хрустальном изделии.

Хозяин кабинета дымил, как паровоз. В сутки едва укладывался в две пачки!

– С твоего разрешения, Александр Михалыч, двину к себе. Доложу начальнику и в область, какую кучу обысков с осмотрами контора должна проводить. Их всех кондратий хватит. Старое поколение… Чихнуть боятся. На всякий пожарный не прощаюсь. Я на звонке!

– Звони в любое время, – заместитель прокурора приподнялся со стула, подал руку.

Не успела закрыться за майором дверь, в щель просунулась заискивающая физиономия милицейской следачки Поляковой.

– Александр Михайлович, разрешите? Я дело по подследственности принесла. Всё исправила, как вы велели. Ваши закладки не вынимала…

– Минуту! – Кораблёв вспомнил важное.

Дверь, контролируемая мощной пружиной, едва не прибила капитана юстиции.

Саша воткнул в телефонную розетку штепсель, набрал номер Самандарова. Тот, как обычно, схватил трубку на первом звонке.

– Слушаю! – дыхание было сбившимся.

– Рафаил Ильич, не забудьте также спецдонесение в область подготовить.

О возбуждении уголовных дел коррупционной окраски наверх надлежало сообщать в течение суток. С учётом того, что впереди маячили выходные дни, информацию нужно было отправить факсом сегодня. За нарушение приказа при старом прокуроре области журили, при действующем привлекали к дисциплинарной ответственности.

– Ёлки-палки, Александр Михайлович, мне разорваться, что ли?! – у следователя начинался психоз.

– Спецдонесение ровно две минуты написать, – Кораблёв гнул своё.

– У вас всё две минуты! – вспыхнул Рафа и тут же перегорел. – Ладно, сейчас напишу.

В трубке зачастили короткие гудки. Прежде чем вернуть её на место, заместитель прокурора, не спеша, распутал перекрутившийся провод. Писать он не разучился, и накатать спецдонос мог без проблем, но Самандарову, с зимы начавшему своенравничать, требовалось преподать урок субординации. Он должен усвоить, что каждый баран висит за свою ногу.