Читать книгу Путь Горыныча. Авторизованная биография Гарика Сукачева - Михаил Марголис - Страница 5

Среди российских рок-лидеров Гарик Сукачев, несмотря на свой «пролетарский» сценический имидж, давно уже один из самых высокооплачиваемых исполнителей с устойчивой склонностью к luxury style. В этом смысле он похож, скорее, на западных звезд шоу-бизнеса. Загородные дома в Подмосковье и Калининградской области, шикарная квартира с эксклюзивной художественной отделкой в Москве (на потолке в гостиной имеется даже мозаичное панно в традициях «сталинских» станций московского метрополитена), несколько авто премиум-класса, включая известный «Бентли», мотоцикл «Харлей», яхта, пришвартованная в одной из уютных европейских марин, и т. п. Если приглядеться, Игорь двигался в этом направлении с молодости, несмотря на все свои «классовые» комплексы. Непроизвольную маргинальность, внутреннюю свободу и страсть к революционному искусству он умело сочетал с эффективной реализацией своих материальных запросов. Столичная тусовка брежневской эпохи подпитывала Гарика не только духовно, но и финансово. «У меня было до фига знакомых, чьи родители привозили из-за рубежа дефицитные вещи. Некоторые из этих ребят страшно бухали и по дешевке отдавали крутые пластинки, джинсы, футболки, сигареты. Я у них покупал и перепродавал дороже. У меня часто и чеки для «Березки» водились. Знал кучу фарцовщиков и основные «толкучки»: на Пушкинской, «Гоголях», «Трубе» и главная – на Беговой. Клиентура там состояла в основном из грузин, армян, азербайджанцев. Брал, например, у приятелей «с рук» или в той же «Березке» джинсы «Lee» за 66 рублей и сдавал их на «Бегах» за три цены. Даже сам не продавал, просто скидывал «фарце» по 160–170 рублей, а те их перепродавали за 220.

С книгами аналогичная история. Мой товарищ, выпускник Полиграфического института, устроился работать в издательство «Правда» и воровал оттуда разную популярную литературу, целые собрания сочинений. Братья Стругацкие за лютые деньги уходили, вся «макулатурная» история хорошо шла – Дюма, Дрюон, Сименон. Мы знали, на что сейчас спрос. Опять-таки самим торговать и подставляться под облавы не требовалось. Сообщали перекупщикам, которые меня знали, и они приезжали, забирали нужный товар.

Конечно, я общался и с фарцовщиками у известного музыкального магазина на Неглинной. Ориентировался в ценах на инструменты, добывал информацию о новых поступлениях и т. п. Мог продать хорошую гитару, даже не подержав ее в руках. Просто «забивал» очередь у продавца, а когда подходил черед, за определенную сумму уступал свое право на покупку другому человеку. Все выживали, как могли».

Хитом сукачевского предпринимательства стала история с целлофановыми пакетами. Сегодня она звучит анекдотично, а сорок лет назад в Советском Союзе фирменный пакет считался модным аксессуаром и порой неплохим подарком на день рождения.

«Еще в техникуме я умудрился за одну перемену продать порядка 130 пакетов! А всего у меня их было 250. Знал места, где достать в таком количестве и недорого. К концу учебного дня весь техникум с ними ходил, и меня вызвал к себе в кабинет замдиректора.

– Твои пакеты?

– Ну да…

– А кто позволил торговать?

– Ну, никто.

– Ладно. – И открыл ящик своего стола. – Я сейчас выйду, а ты оставишь мне здесь четыре штуки. И больше в техникуме не продавай.

Я ответил: «Все понял».

В любой момент гариковская коммерция могла обернуться в «совке» серьезными проблемами. Но ему везло. Он с рождения фартовый. А еще «хитрый и наглый» – сам так говорит, и это подтверждается рядом примеров из его жизни. Иные его пижонско-самоироничные воспоминания о молодости особенно колоритно звучали в конце 1990-х, когда он активно курил трубку. Выпуская табачные кольца, Сукачев с видом бывалого «джентльмена удачи» утверждал: «Меня ни разу в «Березке» не проверяли. Думали, что я мальчик из «мажорской» семьи. У меня всегда имелось бабло на кармане. Я Ольге говорю: «Ты с 15 лет сидишь по ресторанам…»

Тут мы подходим, пожалуй, к самому главному в судьбе предводителя «Бригады С» и «Неприкасаемых» – к матери его детей, к женщине, с которой он неразрывен более четырех десятилетий, к той, что способна его выдерживать, в чем-то сдерживать и чувствовать. «Знаешь, мои родители всегда очень любили Ольгу и понимали: в ней – мое спасение. Наверное, она умела и сейчас умеет на меня влиять, хотя, по-моему, это невозможно. Мы разные – лед и пламень. Ольга – лед. Но лучше этой девочки для меня не было и не будет. Это великое счастье».

Они познакомились, когда ему было 16, а ей 14. То, что они до сих пор вместе, мягко говоря, не самая типичная для рок-н-ролла история. Но любопытно, что среди гариковских близких друзей-музыкантов такое как раз не редкость. Давно сыграли свои серебряные свадьбы и Сергей Галанин, и Владимир Шахрин.

Отношения Ольги и Игоря завязались фактически после первой встречи, но их быт соединился, конечно, не через год, не через два (каждый еще энное время продолжал жить со своими родителями). Поженились они только в 1984-м. К этому моменту Гарик уже вошел в образ «короля проспекта».

За восемь лет, что минули со дня знакомства с Ольгой до бракосочетания с ней, Сукачев успел получить десятки приводов в отделения милиции, «откосить» от армии, окончить железнодорожный техникум, поступить в институт такого же профиля (и не пойти туда учиться), поучаствовать в проектировании железнодорожной станции «Тушино» Рижского направления Московской железной дороги, прочитать все знаковые книги советского самиздата, создать и покинуть две рок-группы. Причем покидал он их не вполне по собственной воле. Его изгоняли из состава те, кого он в группу и приводил.

«И слава богу, что так происходило. Люди, работавшие со мной, заблуждались, полагая, что я – часть их. По молодости я еще иногда поддерживал игру в демократию. Но на самом деле всегда был авторитарен, хотел единоличного главенства. Такая позиция периодически приводила к расколу с коллегами, что давало мне мотивацию для новых проектов».

За те давние «отставки» Сукачев вправе поблагодарить не столько Бога, сколько Павла Кузина. Человека, связанного с ним наиболее витиеватыми профессионально-личными отношениями. Игорь и Павел не учились вместе в школе, жили в разных московских районах, у них разный психотип, и познакомились они по необходимости. Однако именно Паля (так Пашу называет Гарик) стал свидетелем со стороны жениха на единственной сукачевской свадьбе, а Гарик является крестным дочери Кузина. Паля, более знакомый широкой общественности как барабанщик группы «Браво», участвовал во всех (!) командах («Закат солнца вручную», «Постскриптум», «Бригада С», «Неприкасаемые»), придуманных Гариком, и был инициатором увольнения Сукачева из первых двух.

«Я работал завклубом (получил такую «олимпийскую путевку» от НИИ, в который меня устроили) на Московском заводе нестандартного оборудования им. Александра Матросова, – рассказывает Кузин. – Как-то позвонили из местного комитета комсомола и сказали, что, вот, некие молодые ребята создали свою группу, хотят играть, а репетировать им негде. Обратились к нам. Ты посмотри, что они собой представляют, и сам решай.

А я прежде уже собирал несколько групп. Еще до работы завклубом у меня в ПТУ своя команда была, и на заводе я тоже набрал коллективчик. Но мне все не нравилось. То «Дип Перпл» какой-то получался, то КСП, то просто фигня. В общем, я искал – с кем бы еще поиграть. Благо возможности были. Предыдущий руководитель клуба передал мне дела вместе с имевшейся там матбазой. То есть, в моем распоряжении оказалась нормальная репетиционная точка с инструментами.

Ну, пришел туда Гарик и с ним басист Серега Бритченков (Бричкин – между нами), который потом хит «Браво» «Верю я» написал. На клавишах у них был Паша Казин (уже забавно: я – Паша Кузин, он – Паша Казин). Башковитый парень с видом отличника, в МГУ учился. Когда кубик Рубика в Советском Союзе появился, он его за полминуты собрал и больше им не интересовался. Казин изобрел примочку, превращавшую орган «Юность» в синтезатор, который булькал, улюлюкал, издавал еще какие-то странные звуки, а Паша их параллельно, очень смешно имитировал губами. Крутил ручки всякие и синхронно шевелил ртом.

Кто-то еще тогда с ними был и барабанщик Копейкин. Познакомились. Сказали: мы – группа «Закат солнца вручную». Я им расставил аппаратуру, и они заиграли. Гарик визжал как резаный, казалось – сейчас сорвется. Он орал, орал… Но не сорвался. Мне понравилось, что они пели собственные песни. Правда, и из «Криденс» тоже что-то было. Но в основном – свое. В них слышался какой-то потенциал. Мне сразу интересно стало.

В общем, они отыграли. Подходят ко мне. Говорю: ребята, беру вас, но с условием – барабанщиком буду я. Они расстроились, конечно. Но что им оставалось делать? Тем более я действительно играл лучше Копейкина. А ему достались у нас функции звуковика».

Потенциально авторитарный Гарик с Палей тогда спорить не стал. Во-первых, Кузин на полтора года старше (что в тот период еще было существенно), во-вторых, на кону стояла первая репетиционная база для его команды. И Паша не только беспрепятственно влился в состав «Заката солнца вручную», но и стал соавтором некоторых песен группы. В частности, он сочинил (на слова Сукачева) музыку к заглавной композиции ее репертуара. «Пафосная была тема. «Сумеешь ли ты луч солнца зажечь? Сумеешь ли ты рассвет сотворить? Сумеешь ли ты луч солнца сберечь? И солнечный луч друзьям подарить!». И припев: «Пройдут года, и жизнь пролетит. Не трать ее впустую. Сумей иногда рассвет сотворить. Не делай закаты вручную». Здесь тоже был вопящий вокал Сукачева. Он все время вопил. А я ему постоянно советовал: «Гарик, тебе надо петь хриплым голосом». Сейчас бы сказал, – как Том Уэйтс. Но тогда я еще не знал такого музыканта. Игорь не обращал внимания на советы и все равно визжал, визжал. Никому это не нравилось. Нам многие говорили: «Все клево у вас, только чего-то певец крикливый…» И однажды мы решили с Гариком расстаться. Взяли другого вокалиста, но он тоже не понравился. Вернули Сукачева».

Забавно, что самому Игорю все эти дискуссии вокруг его вокала были до лампочки. Он «никогда не рефлексировал по этому поводу и не искал других вокалистов в свои проекты». Вопроса о том, чтобы в его группе пел не он, для Сукачева «не существовало». Да и могло ли быть иначе? Сначала на ощупь, а вскоре совершенно осознанно Гарик потащил на сцену свой личный рок-театр, ядром коего являлся не вокалист и даже не автор песен (далеко не весь ранний репертуар Гарика написан им лично), а именно фронтмен, как генератор образов и эмоций. В «Закате…» этого еще в полной мере не требовалось или не чувствовалось всеми участниками группы. Потому с подачи Кузина, тянувшегося, условно говоря, к «модному звучанию», Сукачева могли спокойно попробовать заменить на того, кто просто лучше поет. Но быстро все отыграли обратно. И в 1979 году «Закат солнца вручную» в составе: Гарик Сукачев – вокал; Павел Кузин – ударные; Павел Казин – клавишные; Геннадий Полешнин – гитара; Сергей Бритченков – бас, – записал свой первый и единственный магнитофонный альбом, начинавшийся песней «Быть самим собой», за которой следовала почти прог-роковая «Эдгар По» с протяженными инструментальными фрагментами и нуаровым текстом, а затем звучала романтичная (тут проскальзывало что-то от будущего Гарика), похожая на притчу, тема про «больших и маленьких людей, больших и маленьких дураков». Завершалось все максималистской композицией «Нас не понимают».