Читать книгу Дизель решает всё. Реинкарнация Победы – 1 - Михаил Маришин - Страница 8

Я толкаю паровоз. Огромный и чёрный. Не могу видеть, но точно знаю – на котле у него красная звезда. Паровоз дымит и дышит паром, но сам двигаться совершенно не желает. При этом он полностью занимает гнилой деревянный мостик бесконечной протяжённости, повисший над туманной пропастью. Мне обязательно нужно на другой берег, там конец пути, и паровоз сам по себе мне нужен как рыбе зонтик, но ни перелезть через него, ни подлезть снизу не могу. Приходится толкать, ежесекундно рискуя сорваться вниз. Бесконечно долго, трудно и опасно.

Наконец мне удаётся вырваться из этого кошмара в реальность, и я с трудом сажусь на нарах. Самочувствие полностью соответствует затраченным во сне усилиям. Это ж надо! Вторую ночь подряд! Правда, в первую ночь мне снились более разнообразные кошмары, повторяющие в разных извращённых вариантах мои мысли и события последних дней. И немцам я в плен сдавался с трагическими последствиями для собственного здоровья, и лось меня бодал, и под поездом меня тащило, и в Вологде меня резали, а я ничего поделать не мог. Но шедевром были, безусловно, Гайдар с Чубайсом, первый постоянно жрал мою провизию и раздувался все больше и больше, так что я боялся, что когда он лопнет, то загадит всю мою комнатушку, второй же тащил из дома все, что не было жёстко закреплено, а то, что было закреплено, отрывал и тоже утаскивал. Я мог только смотреть на это разорение, но помешать был не в силах.

Нечего и говорить, что проснулся я в свой единственный выходной совершенно разбитым и в настроении «утро добрым не бывает», что в последнее время становится привычным. Дополнительно это состояние усугубил представитель народной милиции, заявившийся прямо с самого раннего утра и учинивший формальный допрос «кто, откуда», переросший в допрос с пристрастием, едва он узнал, что прибыл я поездом Архангельск – Москва. Выпытывал, не видел ли я во время поездки подозрительных особ женского пола. Ответ, что путешествовал я в одном купе с членом ЦК ВКП (б), его полностью удовлетворил, и участковый доверительно мне посетовал, что вся московская милиция стоит на ушах по ориентировке на обнаглевшую шпионку, прибывшую этим поездом. А выявил этот факт обходчик, подобравший на путях размокший окурок женских сигарет «Мальборо» и поклявшийся, что раньше его не было, да и бычок совсем свежий, а за ночь прошёл единственный пассажирский состав. Мне оставалось лишь помянуть про себя везение дураков.

Бороться с хандрой я принялся традиционным для себя методом, а именно ударным трудом. Переколол весь запас дров на зиму, подправил сарай и забор, сколотил себе из обрезков подобие сундука и стола. Вечером, уставший, но довольный собой упал на матрац,

– И на тебе – паровоз! Это притом, что сны в моей жизни – чрезвычайно редкое явление. А уж еженощных кошмаров вообще никогда не было. И ведь всё припомнил во сне, о чем думал, кроме Бабы-Яги и паровоза. Последний, видимо, синтезирует все мои размышления по главному вопросу, а без старухи с костяной ногой мне только легче. Кстати, соседка Полину ведьмой называла, это что ж выходит – мысли материализуются? Подумал вскользь, и на тебе, через неделю живёшь в избушке на курьих ножках.

Посидев маленько и покумекав так и так, решил, что раз кошмары появились именно в этом доме, а хозяйка его, возможно – ведьма, то она во всем и виновата. Надо сходить к ней, разобраться, а то, боюсь, до утра под этим паровозом загнусь. Три часа ночи – самое время делать визиты! Быстро одевшись, вышел на улицу и постучал в дверь.

– Поля! Открывай! Разговор есть.

В избе послышалось сонное бормотание, потом босые ноги прошлёпали по полу, и раздался недовольный голос.

– Ну кто там?

– Это я, Семен! Поговорить надо.

– Иди спать, ночь на дворе.

– Да я бы рад, только твоими стараниями мне такие сны снятся, что лучше сразу повеситься.

– Ерунду говоришь, спать иди и мне не мешай!

Я не на шутку разозлился. Она меня ещё куда-то посылает!

– Послушай, мне не до шуток! И с ерундой бы я к тебе в этот час не припёрся! Не хочешь по-хорошему – подопру дверь и спалю тебя в твоём курятнике к чертовой матери! И буду спать после этого вполне себе спокойно где-нибудь в другом месте! Кошмары мучить не будут.

– Уходи, порчу наведу!

– Не успеешь, – сказал я, подпирая дрыном дверь. – Да и не сможешь. Знаешь, почему ведьм на кострах сжигали? Так я тебе скажу, потому что огонь от всякого колдовства полностью, говорят, очищает. Вот заодно и проверю, правда или нет.

Все это я говорил уже абсолютно равнодушным голосом, собирая оставшиеся после колки дров щепки и складывая их к двери. В избе молчок, ну что ж, чиркнул зажигалкой, и огонёк, перепрыгнув в небольшой костерок, который я сложил поодаль от дома, но так, что изнутри этого не было видно, осветил двор и заиграл оранжево-красными сполохами. Потянуло дымком.

– С ума сошёл?! Туши скорее! Открываю я, открываю!

– Нет, Поля, это я тебя открываю, – сказал и пнул ногой подпорку, освобождая дверь.

Перепуганная хозяйка выскочила из избы и, осмотревшись, обиженно сказала:

– Дурак! И шутки твои дурацкие!

– Ничуть не хуже, чем твои! – парировал я. – Это что, развлечение у тебя такое, постояльцев сна лишать?

Повисла неловкая пауза, Полина продолжала раздражённо дуться, да и ответить ей было нечего. Я присел на корточки возле костерка, достал приобретённую намедни маленькую трубку, набил табаком из распотрошённых сигарет XXI века и прикурил от головешки.

– А хочешь, расскажу, что мне сейчас снилось? – пыхнул дымком и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Паровоз мне снился, Поля. На хлипком мосту над пропастью. И я его толкал на ту сторону. Сумею – все будет хорошо, остановлюсь – не выдержит мост, рухнет вниз паровоз и я вместе с ним. Так вот, паровоз этот – вы все и есть, Россия вся. Не сумею провести его по мосту – всем крышка. А ещё у меня время ограничено, десять лет нам отпущено на все про все. А ты, глупенькая, мне мешать вздумала. Нехорошо.

Пока я все это говорил, женщина внимательно на меня смотрела и задумчиво выдала в ответ:

– А ведь не врёшь. Или сам в это больше, чем в Бога, веришь.

– Не вру, Поля, не вру. Поэтому на пути у меня лучше не становиться, раздавлю как букашку без сожаления, просто потому, что слишком многое на кону. Пойми меня и не мешай, не надо. Ты уж постарайся, чтобы мне спокойно спалось, ладно?

– Ладно. Но твоё жилье будет вдвое дороже стоить! – согласилась и тут же торопливо добавила хозяйка.

Тут я не удержался и расхохотался в голос от осенившей меня простой мысли.

– Постой, ты что, получается, плату вперёд берёшь, а потом через пару дней постояльцев выживаешь? Да так, что они убегают, про все позабыв? Ну ты и прохиндейка!

– Хозяйства у меня своего нет, земли нет, жить как-то честной вдове надо? Летом к кулакам батрачить нанимаюсь, а сейчас чего? С голоду помереть? – в её голосе переплелись одновременно и злость, и горечь. – чужих в своём доме не терплю, один в нем мужик был и впредь будет!

– Вот что, красавица, когда договаривались, никто тебя за язык не тянул. Так что, условия пересматривать не будем. Плату за месяц вперёд ты получила, придётся меня этот месяц терпеть. Потом уйду, мне с такой мошенницей под одной крышей тоже как-то неуютно. Все! Спокойной ночи.

Я повернулся к собеседнице спиной, в которую полетели и отскочили, осыпавшись осенними листьями под сырым ветром, обрывки восклицаний:

– Да я… Да ты…

Сказать что-то более связное женщина, задыхаясь от злости и возмущения, не смогла или, что более вероятно, не посмела.

Наконец, вытянувшись у себя по горизонтали, я уснул сном младенца, без тревог. Через пару часов меня ждал мой первый рабочий день в этом мире.