Читать книгу Сквозь тусклое стекло - Михаил Март - Страница 1

Открытие отеля «Континенталь» стало событием международного значения. На презентацию пригласили мировых звезд, лучших моделей, весь цвет бизнеса, науки и культуры со всего мира. Событие освещало телевидение и корреспонденты центральных и светских изданий. По замыслу владельцев отеля праздник должен затмить своей звездностью и роскошью «Оскар» и Каннский фестиваль вместе взятые. Отель того стоил. Он получил статус пяти звезд и был рассчитан только на элитную публику, способную платить по тридцать тысяч долларов в сутки за самые скромные апартаменты. Стоит добавить, «скромных» номеров в шикарном дворце насчитывалось около двухсот, остальные оценивались намного выше. Трудно себе представить, во что обошлась светская вечеринка. Конечно, для определенного круга людей не было секретом, где брались такие деньги. Один билет на презентацию стоил пятьдесят тысяч долларов. И люди платили. Те, кто дорожил своим имиджем и репутацией. Были и такие, кто получал деньги за свое присутствие, а не платил. В первую очередь это теледивы и суперзвезды Голливуда. Им престиж не нужен. Не секрет, что даже на российские кинофестивали суперзвезды приезжают за деньги, а уж на презентации отелей, пусть самых шикарных в мире, их калачом не заманишь. К третьей категории гостей относились потенциальные клиенты. Те иностранцы, которые бывают в России и вкладывают в нее деньги. Они могли себе позволить жить в апартаментах любой ценовой категории, но их надо уговорить. Как? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Страшно подумать, сколько денег потрачено на рекламу в самых престижных глянцевых журналах по всему миру, развернутую за год до открытия отеля. К этому можно добавить беспрецедентные меры безопасности, принятые владельцами. Кроме бесчисленного количества камер видеонаблюдения и сотрудников внутренней охраны, здесь сосредоточились все службы правопорядка столицы, вырядившиеся в свои лучшие костюмы. И все же они выглядели белыми воронами. Достаточно взглянуть на обувь, часы, галстуки, и ты понимаешь, кто перед тобой – гость или секьюрити. При внимательном рассмотрении можно было заметить переговорные устройства. Но что запрещалось иметь всем, так это оружие. Тут исключений ни для кого не делалось.

Итак. Четвертая часть гостей состояла из охраны, даже если не считать тех, что пришли со своими телохранителями, не пожалев денег им на билеты. Высшая категория приглашенных – потенциальные клиенты, те, для кого строился отель. Все остальное – антураж. Даже голливудские звезды выполняли свои роли, и не более того. Представители местной элиты работали сами на себя: они должны купаться в собственном соку и заниматься показухой. Презентация – лишь повод показать свою респектабельность, состоятельность и благополучие. Их жены походили на новогодние елки, увешанные бриллиантами и изумрудами. Они улыбались, целовались, обнимались и ненавидели друг друга. Внешнюю легкость и непосредственность можно сравнить лишь с натянутым луком, готовым к выстрелу в любую секунду. Стрелой мог стать скандал. Не в том понимании, каким его видят обычно, а скандал внутренний. Место в обществе – всегда конкуренция. Сидит гордый, самодовольный тип на белом коне. Все ему завидуют. А как хорошо увидеть его в луже грязи, выброшенным из седла. За такой спектакль не жалко заплатить любые деньги. Трудная задачка. Физическая сила в таких случаях не нужна. Нужна тончайшая невидимая паутина, сотканная из сложнейших интриг. Никакой грубости. Сегодня он смотрит на всех сверху вниз, завтра на него смотрят сверху вниз. И даже сочувствуют. Но он уже не игрок. Через пару дней о нем забыли, и пауки высматривают новую цель.

Один светский репортер, сделав серию снимков, сказал приятелю: «Сбросить бы в это осиное гнездо бомбочку, и всем стало бы легче дышать».

Репортеров и телевизионщиков на презентации хватало. Они тоже делились на категории. На пропусках, висящих на груди, помимо фотографии имелась полоска определенного цвета. С красной полосой ты мог приблизиться к сцене, где будет проходить главное действо, и пройти в банкетный зал. С желтой тебя ближе двадцатого ряда не пустят, а с синей ты и в зал не попадешь, лови свою сенсацию у ковровой дорожки на подходе к дворцу и в фойе. У Вени Скуратова была красная полоса, как у репортеров из «Пари матч». Он был одним из ведущих репортеров светской хроники и дружил с некоторыми высокопоставленными людьми из силовых структур. Об этой стороне его деятельности никто не знал. Или почти никто не знал. Репортер-стукач хуже динамита. Пропуск с красной полосой для него выбил начальник следственного отдела городской прокуратуры как для своего сотрудника, работающего под прикрытием. Что ж, в этом была доля правды. У Вени имелось чутье. Такие вечеринки не проходят гладко. Кто-то где-то дергает за ниточки, после чего обрушивается потолок. Не в прямом смысле, разумеется. Внешне ничего не произойдет. Веню не интересовали голливудские звезды и западные бизнесмены. Для них презентация не имела значения. Его интересовали люди, для которых сегодняшний вечер стал знаковым событием, которые готовились к нему год и репетировали каждую фразу перед зеркалом. Здесь они раскрыли свои павлиньи хвосты и будут выкладываться по полной, пыжась и надуваясь, как жабы.

В огромном фойе, где яркий свет отражался не только в хрустале люстр, но и в бриллиантах женских украшений, раздался первый звонок. Публика не спешила пройти в зал. Она еще не насытилась общением. Официанты в белых смокингах продолжали разносить шампанское и угощать гостей. Встреча в фойе имела самое важное значение. Здесь все могли друг друга рассмотреть и оценить, кто кого в чем перещеголял. Швейцарскими часами стоимостью в миллион долларов уже никого не удивишь. Своим присутствием тоже. «Чем ты лучше меня, если и я здесь?!» Тут нужен неординарный подход.

Одному из столпов общества, кажется, удалось оказаться в выигрыше. То, что жены всех воротил в недавнем прошлом сошли с подиума, дело нормальное. Хоть сейчас открывай конкурс красоты, но кто будет его судить? Другой вопрос, что хозяева надели на своих жен. Вот тут каждый получил свой карт-бланш. Удивить мало. Надо поразить! Заткнуть за пояс. На Анне Гурьевой сверкал бриллиантами гарнитур из ожерелья, браслета и серег, от которого рябило в глазах. Поражали не размер и количество бриллиантов, а их компановка, ювелирное искусство. Женщины глотали слюнки, а мужчины бледнели. Савва Гурьев всех переплюнул. О цене гарнитура никто не задумывался – он на несколько порядков был лучше любых украшений, выставленных напоказ. Скольким олигархам эта красота испортила настроение, скольких повергла в шок. Сомнений не оставалось: сегодня Савелий Гурьев восседал на белом коне. Он король бала. Калиф на час, но это его час. Тут собралось немало людей богаче Гурьева, но он сумел выиграть гонку за первенство. Ничего не поделаешь, придется смириться. Деньги за билеты выброшены кошке под хвост – уж лучше не приходить, чем оказаться вторым. Перевес мог иметь место, но такой разительный?! Это оскорбительно. Надо знать меру. Можно соревноваться и даже нужно, для того и собрались, но нельзя плевать в лицо. Он же не дурак, понимает, что ему не простят выходки, которая вышла за пределы приличия и граничила с открытым вызовом.

Жена устала играть роль манекена. Ее красота никого не интересовала, она превратилась в вешалку.

– Извини, дорогой, я отлучусь в туалет, – шепнула она на ухо мужу.

Он хотел возмутиться, но сдержался. Его окружали солидные люди, которым он рассказывал пошлые анекдоты. Понятное дело, их не интересовали ни он, ни его анекдоты. Они глаз не отрывали от бриллиантов и ломали голову, где он мог раздобыть такой шикарный гарнитур. Стоит Анне отойти, и все разойдутся, он останется один как идиот.

Раздался второй звонок. Большинство гостей направилось в зал.

Двое телохранителей последовали за Анной. Слава богу, у них хватило ума не войти в женскую комнату следом за охраняемым объектом.

В туалет входили и выходили милые красавицы, одна другой краше, большинство из которых тоже сопровождали телохранители. Чтобы попасть в туалетные комнаты, надо спуститься по мраморным ступеням вниз, где вы попадали в небольшой зал, увешанный зеркалами и золочеными бра. Мужская комната слева, женская – справа. Тут же стояли кресла и журнальные столики с пепельницами. Можно покурить в ожидании партнера. Но сколько можно курить? Прозвенел третий звонок, а девушка все не выходила. Холл опустел. Один из телохранителей не выдержал:

– Я зайду гляну.

– Там еще две женщины, – сказал его напарник.

– Ты их считаешь? Ничего, я извинюсь.

Он решительно направился к двери. Туалетная комната напоминала дворцовый будуар. Две красотки пудрили носики и даже не возмутились. Фыркнув, они вышли. Никаких претензий, как в проходном дворе. Телохранителю одна из девиц показалась знакомой. Года два назад он заходил в гримерку к стриптизершам, где переодевались девочки, и они тоже восприняли появление мужчины холодно.

Комната опустела.

– Анна, вы здесь? – спросил телохранитель.

Ему никто не ответил. Он подошел к кабинкам и начал открывать дверцы. Четыре открылись, пятая не захотела. Дверь ломать не пришлось. Кабинки между собой были перегорожены матовым стеклом. От мраморного пола до стекла сантиметров сорок. Пол сверкал чистотой, так что за чужой смокинг, взятый напрокат, можно не беспокоиться. Телохранитель встал на колени и просунул голову под перегородку. Анна сидела на унитазе с закрытой крышкой. Облокотившись о стену, девушка тихо спала. На шее не было бриллиантового колье, в ушах серег, на запястье браслета. Возле ее ног валялась раскрытая сумочка из крокодиловой кожи и плоская золотая фляжка, из которой вытекла желтая жидкость. Жива девушка или мертва, парня интересовало меньше всего. Он не тело охранял, бриллианты, потому трогать ничего не стал, быстро вышел из туалета:

– Мы влипли, Гоша. Вызывай ментуру.

Напарник не удивился, будто ждал этого. Возможно, они оба догадывались о случившемся, но не подавали вида. Женщина не может находиться в туалетной комнате больше пятнадцати минут, если учесть возложенные на нее функции и строгость мужа, которого она боялась, как ребенок полоумного папашу.

Через десять минут холл был перекрыт. Картинка выглядела нестандартно. Десяток мужчин в смокингах и фраках, и ни одного в погонах. Кто здесь главный, со стороны не определишь. Чуть позже появился еще один мужчина, но он себя тут же обозначил, достав из чемоданчика белый халат. Командовал людьми высокий джентльмен солидного вида, лицо которого портил шрам на левой скуле, оставленный пулей лет десять назад. Врачу он представился полковником Кулешовым. Дверь кабины открыли изнутри, сделали фотографии, вещи девушки, так и не пришедшей в сознание, убрали в целлофановые пакеты, шприцом собрали с пола пролитую жидкость и только потом допустили к пострадавшей врача.

– Сколько времени вы ее ждали? – спросил полковник телохранителей.

Наконец-то о них вспомнили.

– Двадцать две минуты. Когда прекратился основной поток женщин. Остались всего лишь две. Они зашли туда минут за пять до меня.

– Что украдено?

– Бриллиантовый гарнитур.

Телохранитель подал полковнику несколько цветных фотографий.

– Предусмотрительно, – хмыкнул тот.

– Не помогло. – Охранник достал из кармана черную коробочку, похожую на сотовый телефон. – Это приемник. Мигающая красная точка – сигнал от чипа, прикрепленного к застежке браслета. Его легче всего снять. Я говорю о браслете. Чип остался здесь. Он продолжает давать сигнал, вот почему я не очень беспокоился. Вор знал о сигнализации, снял чип, а потом унес гарнитур.

– Значит, кто-то из своих?

– Не обязательно. Чип найти можно с помощью такого же приемника. Надо лишь знать частоту.

Полковник повернулся к своим выряженным в смокинги помощникам:

– Степанов, в холле за дверью висят четыре камеры видеонаблюдений. Мне нужны записи, сделанные за последние полтора часа. Найди их. Юсупов, опроси билетеров. Нас интересуют выходившие. Майор Панкратов – в подвал. Там гараж. Кто выезжал. Выезд один на четыре уровня, по всем лазить не обязательно. А ты, Жиров, иди в зал. Найди репортера Скуратова и давай его сюда.

– Зачем репортера? – насторожился тип в белом смокинге. – Нам шум ни к чему.

– Этот репортер не шумный. Скандала ждите от владельца побрякушек.

– Я обязан известить хозяина о случившемся, – тихо сказал телохранитель.

– Конечно. Начнет устраивать истерику – я его выведу на улицу.

Офицеры разошлись выполнять задание. Полковник кивнул на дверь в дальнем углу:

– Что там?

– Комната уборщиков, – ответил администратор. – Она имеет выходы в мужской и женский туалеты. Уборщиков двое. Мужчина и женщина.

Полковник в сопровождении администратора направился к двери, врач продолжал возиться с потерпевшей.

Уборщики лежали на полу, рядом, чуть ли не обнявшись. Молодые ребята лет по двадцать, оба симпатичные. Девушка в униформе горничной – в короткой черной юбочке, в белом чепчике и кружевном фартучке, а парень в белом двубортном мундирчике с золотыми пуговицами и плетеным погоном на левом плече.

– Нужен нашатырь, – сказал полковник.

Кто-то ответил: «Сейчас».

Уборщики довольно быстро пришли в себя. На их лицах читалось недоумение, словно они попали на Луну.

– Как вы оказались на полу? – спросил полковник девушку.

Заговорили оба сразу. Полковник поднял руку:

– Спокойно. Отвечать по одному, четко на заданный вопрос. Начнем с девушки. Ну и?

– Не знаю. Я протирала пол в женской комнате, потом зашла сюда, кто-то сзади наложил мне платок на лицо. При этом сильно зажал горло, и я не могла оглянуться. А потом в глазах поплыли круги. Дальше я ничего не помню.

– В котором часу это случилось?

– Когда запустили гостей. В туалете появились первые три женщины, и я не стала им мешать.

– Примерно в семь десять?

– Около того.

– Ну а ты, дружок? – обратился полковник к парню.

– Я тоже убирался, но заметил, что в урнах нет пакетов. Мы их заправляем внутрь и по мере наполнения меняем. Я сбегал наверх, в главный холл, и попросил пакеты у дежурного по залу. Он дал мне упаковку из подсобки. Я спустился вниз. Тут уже был народ, но еще не насорили. Я заправил пакеты и зашел сюда. Смотрю, Настя лежит на полу. Подошел к ней, сел на корточки и потряс за плечо. Она не реагировала. И тут мне рот заткнули чем-то мягким, я вырубился.

– Рука мужская?

– Думаю, да. Две руки. Одной мне варежку заткнули, а другой уперлись в затылок так, чтобы я черепушкой пошевелить не мог. За горло меня не обнимешь, я же на корточках сидел.

– И вы ничего не слышали?

Оба отрицательно покачали головой.

– Похоже, войлочные бахилы поверх обуви надели. Пол-то мраморный, ботинки стучат. Проверьте-ка урны, ребята, и запишите данные этих бедолаг.

Полковник вернулся в женскую комнату. Красавица в шикарном платье уже начала приходить в себя, но глаза все еще оставались мутными, связанной речи не получалось, одно мычание. Появился муж потерпевшей, мужчина лет пятидесяти, не очень высокий, но с приятной интеллигентной внешностью.

– Я так и знал. Четыре с половиной миллиона в трубу. За что боролись, на то и напоролись. Идиот!

Он смотрел на свою беспомощную жену, не замечая других, и покачивал головой, как китайский болванчик.

– Представьтесь, пожалуйста, – вежливо попросил полковник.

– Гурьев Савелий Георгич. Председатель правления банка «Юнисфер».

– Похоже, Савелий Георгич, у вас есть свои соображения насчет случившегося.

– А что тут соображать? Лидера обязаны были посадить в лужу. Слишком резко я от них оторвался. Только прошу не поднимать шума, вы никого не найдете. Им не нужно ожерелье, им нужен скандал. Такой гарнитур невозможно продать, валяется где-нибудь в зале под креслами. Или в карман кому-нибудь подбросили. Найдется. Важен факт случившегося, чтобы я в дураках оказался.

– Кто-то знал, какие украшения наденет ваша жена?

– Нет. К сегодняшнему дню все готовились очень скрытно. Такая информация – дорогостоящее удовольствие.

– Значит, план составлялся на ходу. Определили цель и тут же сработали. Почему бы грабителям не оставить украшение себе? В зале тысяча человек, в здании восемнадцать этажей и бесчисленное количество номеров. Чип снят. Можно бросить гарнитур в вазу в одном из номеров и забрать через несколько дней. Можно спрятать в бачке туалета на восьмом этаже. Иголку в стоге сена невозможно найти.

Банкир глянул на полковника с усмешкой:

– Вы кто?

– Заместитель начальника управления по уголовному розыску города Кулешов Леонид Палыч.

– Завтра, Леонид Палыч, фотографии моей жены в бриллиантах будут пестреть во всех газетах. Гарнитур уже стал знаменитым на весь мир. Здесь семьдесят процентов иностранцев и репортеры с мировыми именами. Гарнитур застрахован на четыре с половиной миллиона долларов и входит в международные ювелирные реестры. Его невозможно продать. Никто не купит. Можно выковырять бриллианты, но они уникальны, их опознают. К тому же ни у одного ювелира не поднимается рука ломать такое произведение искусства. Это могут сделать бандиты, безмозглые прощелыги, но куда они денут камешки? Можно украсть и шапку Мономаха из Оружейной палаты, а дальше что?

– Вы чертовски спокойны.

– Моя профессия не терпит суеты. Если не поднимать шума вокруг происшествия, затея грабителей себя не оправдает.

Полковник взглянул на репортера Скуратова, подпиравшего косяк двери, тот понял многозначительный взгляд полковника и прижал указательный палец к губам. Мол, я нем как рыба.

– Попробуем учесть ваши пожелания. Скандал многим здесь не нужен, – сказал Кулешов.

– Конечно. Открытие самого престижного отеля в стране не начинают с ограбления. Реклама такого рода не сработает. Да и ваш милицейский имидж пострадает. В проигрыше останутся все, кроме затейников, – согласился банкир.

Полковник повернулся к администратору:

– Зал долго будет занят?

– Не больше часа.

– Снарядите весь обслуживающий персонал. Необходимо осмотреть каждый сантиметр зрительного зала, и урны не забудьте.

– Мы постараемся.

Наконец-то Анна смогла заговорить членораздельно:

– Я жива? Бог мой! Страшно-то как…

– Поправьте меня, если я ошибусь, – подойдя к женщине вплотную, медленно заговорил полковник. – Вы зашли в кабинку, устроились на крышке сиденья, достали золотую фляжку с виски, сделали несколько глотков и потеряли сознание. Так?

– Да, так. Шум в ушах. И все…

– Кто знал, что вы пьете тайком от мужа?

Девушка вздрогнула и покосилась на банкира. Тот остался невозмутим.

– Никто.

– Такая фляжка не может оставаться незамеченной, в ней помещается граммов триста. Расскажите все по порядку. Где вы взяли виски, когда залили его во флакон, и все ли время он находился под вашим присмотром.

– Бутылка с виски хранится в гардеробной. – На глазах красавицы начали наворачиваться слезы. Она старалась держать себя в руках и говорила очень медленно. – В коробке из-под туфель. Утром все было нормально. Перед тем как наполнить фляжку, я выпила две рюмки. Со мной ничего не случилось. Сумочка лежала на трюмо в моей спальне. В комнату никто не заходил. Горничная уже застелила постель. Потом… потом вернулся муж с работы, и мы начали собираться. Я все время была в спальне.

– Где находился гарнитур?

– Муж его привез из банка.

– Дальше.

– Мы выехали из дома в шесть тридцать… – Она запнулась. – Я забыла сумочку. Муж велел Вадиму сходить за ней. Он поднялся наверх, а мы ждали его в машине. После этого я не выпускала ее из рук.

Кто-то все время пытался вмешаться в разговор, но полковник не позволял.

Он обратился к телохранителю:

– Это вы – Вадим?

– Да, я. Майор ФСБ в запасе. Работал в «девятке». Третий год служу в охранном бюро «Броня». Руковожу выездной бригадой. Прибыли по заявке к восемнадцати часам по адресу Кутузовский проспект, дом двадцать пять. В квартиру не заходили. Задача была поставлена на месте. Тут же получил переданные вам фотографии. За сумочкой поднимался. В квартиру не заходил, сумочку вынесла девушка к двери. Спустился, передал хозяйке, и мы поехали сюда. Комплект украшений Анна Каземировна надела в машине. Коробку она получила из рук мужа. Он же подал ей зеркальце, достал из своего кармана. Она сказала, будто не взяла его с собой. Это меня удивило. Теперь я понял: они сидели рядом на заднем сиденье, и она не хотела открывать сумочку. Муж мог заметить фляжку.

– Вы раньше обращались к охранному бюро «Броня»? – спросил Кулешов банкира.

– Неоднократно. Они не раз сопровождали моих курьеров в другие города с наличными. Речь идет о крупных сумках. Обычно их перевозят поездом – покупаем отдельное купе. Нареканий не имею.

– Скажите, Анна, – снова вернулся к опросу пострадавшей полковник, – вы знали, какой гарнитур вам придется надеть?

– Впервые увидела его в машине. Мне он не понравился. Такая показуха не могла сработать.

Гурьев нахмурил брови.

– Браслет был велик, – продолжала Анна. – И дураку понятно, что делался он не под мою кисть. Среди жен олигархов нет светских дам, сплошные шалашовки, но они разбираются в таких вещах лучше кинодив и уж конечно больше своих мужей. Кроме бриллиантов, у них в голове ничего нет.

Полковник взглянул на банкира:

– Что скажете?

– Гарнитур чужой. Это правда. Но об этом мы поговорим с вами отдельно. Сейчас его надо найти. Я несу за него финансовую ответственность. Напоминаю, речь идет о четырех с половиной миллионах долларов. Это лишь страховая стоимость. Готов предложить премию в пять тысяч долларов тому, кто найдет гарнитур.

– Пятьдесят, – раздался голос от двери.

Все оглянулись. Реплику подал репортер Скуратов, продолжавший подпирать дверной косяк. Кроме него, в проходе никого не было.

– Мне ваше лицо знакомо, – прищурился Гурьев.

– Вениамин Скуратов. Человек, знающий все о светских выходках. Готов прийти на помощь следствию за достойное вознаграждение.

– Я подумаю над вашим предложением, – кивнул Гурьев. – А теперь, пока публика не высыпала в фойе, я хотел бы тихо уйти и увезти жену. Нам здесь делать больше нечего. Ее не должны видеть с голой шеей. Мы будем дома. Можете приехать в любое время, если возникнут вопросы или появятся новости.

– У меня к вам последний вопрос, Савелий Георгиевич. Вы воспользовались охраной в частном порядке, а не для банковских услуг. Ранее вы это делали?

– Нет.

– Никто из бюро «Броня» никогда не бывал в вашей квартире?

– Нет.

– Скажите, Анна, как вы узнали имя телохранителя? Вы сказали: «Вадим поднялся наверх за моей сумочкой».

– Слышала. Так его назвал напарник.

– Напарник сидел за рулем машины, – процедил сквозь зубы банкир, взял жену под руку и повел к двери. Телохранители поспешили следом.

– Ну что? Докладывайте, – облегченно вздохнул полковник, будто задача им была решена.

– Вот эта ампула валялась в урне мужского туалета, – выскочил вперед молодой уборщик.

– Что же ты ее пальцами залапал!

Полковник достал носовой платок и взял ампулу. Разглядев ее, сказал:

– Почему они не выбросили ее в унитаз? Нам хотят внушить, будто операцию провернули мужчины, проникшие в женский туалет через проходную комнату. Перебор. Слишком наследили. Они не могли знать, в какую кабинку зайдет жертва. Не могли и поджидать ее. Войти в туалет на глазах женщин тоже не рискнули бы. А главное – эта ампула. Работала женщина, знающая о привычках Анны, но где и когда она подмешала зелье в напиток… Загадка.

Один из оперативников показал крошечную металлическую таблеточку:

– А еще она знала о чипе на бриллиантах, подающих сигнал. Нашел за бачком. Жвачкой прилепили.

– Через центральный подъезд выходили только репортеры, не допущенные в зал, – доложил капитан Юсупов. – Все оставляли при выходе именные пропуска.

– Из подвала выехал фургон. Белый «Мерседес» с телевизионными наклейками, – добавил майор Панкратов. – Телевизионщиков с желтыми полосками на аккредитационных пропусках в зал тоже не пустили, и двое или трое из них сели в железный кузов. Шофер захлопнул дверь и сел за руль. При выезде машина не остановилась, пропуска сданы не были. Дал ориентиры по городу на задержание и проверку.

– Фургон, техника, фальшивые пропуска… Кому нужен этот цирк? – удивился полковник.

– В комнате видеонаблюдений нас ждет оператор, – подал голос капитан Степанов. – Весь отснятый материал подготовлен. Давайте посмотрим, наконец, кто посещал эти сортиры. Веня своих светских тусовщиц узнает.

В туалетную комнату вошла женщина в чернобурке, накинутой на голые плечи:

– Я ошиблась?

– Нет, мадам, это мы ошиблись.