Читать книгу Тропа тунеядцев. Из жизни контрразведчиков. Книга первая. В августе тридцать четвертого. Часть вторая. Блокада - Михаил Михайлович Вербицкий, Михаил Вербицкий - Страница 6

В отсутствие высшего начальства, прапорщик Глушеня занял командирское переднее сидение, рядом, с водителем, и, надувшись, как индюк, загадочно молчал, пока, не выехали за деревню.

– Куда, ехать, то? – В очередной раз, спросил Бурачный, поглядывая, то на дорогу, то на прапорщика.

– Остановись. – Скомандовал Глушеня.

Обернувшись к сидящим, в салоне, подчиненным, он долго думал и, наконец, сказал:

– Карамазов и Пацук, останетесь, здесь. Задача, будет несложная – наблюдать, за въездом в деревню.

– И – чего? – Спросил Пацук.

– И – ничего! – Отрезал прапорщик. – Наблюдать и все! Дожидаться моего возвращения.

Когда Карамазов с Пацуком, вылезли на раскаленную дорогу, Глушеня скомандовал, Бурачному:

– Вперед!

Глядя, вслед, удаляющемуся, микроавтобусу, наблюдатели, дружно, матюгнулись, ему вслед.

– Да, угораздило, нас! – Сказал Карамазов.

– Не то – слово! – Согласился Пацук и огляделся, по сторонам:

– Чего, тут, наблюдать?

– Ты, что не понял? – Спросил Карамазов.

– Чего?

– Он, эту, горючку прикарманить или загнать хочет. А, нас оставил, чтобы не делиться.

– Вот – скотина! – Без, особой злости, сказал Пацук. – Подумаешь! Что, он, тут, на районе, за нее, поимеет?! Копейки.

– Этому индюку – все равно. – Сказал Карамазов. – Но, ничего, он, еще узнает, что есть, бог, на свете!

– Так, куда ехать, все-таки? – Раздраженно, спросил Бурачный, отъехав, от Молочаевки, километра, на три.

Глушеня, все это время, внимательно разглядывал карту. Он крутил, ее, так и сяк, что-то бурчал, себе, под нос и хмурился.

Наконец, видимо, обнаружив, искомую, отправную точку, ткнул в карту пальцем и удовлетворенно, хмыкнул.

Бурачный, не выдержав, неопределенности, притормозил.

Глушеня, никак, не реагируя, на остановку, напряженно думал и чертил, пальцем, на карте, загадочные линии. Наконец, приняв решение, он сказал:

– Едем, в Колдуны. Вот – смотри! – Он сунул карту, под нос, Бурачному.

– Чего, мне, смотреть! – Отмахнулся, тот. – Вон – указатель! Читай – «Колдуны, 6 км».

– Чего стоим? Поехали! – Отвалился, на спинку, сидения, Глушеня.

Когда автобус въехал, в Колдуны, Глушеня, озвучил, следующую задачу:

– Ищем участкового. Он, тут, должен быть.

Он, на ходу, приоткрыл дверцу и крикнул, проходящей мимо, женщине:

– Эй, бабка, где, тут, у вас участковый?

Женщина, на вид – лет пятидесяти, приостановилась, взглянула на крикуна и отреагировала на вопрос, молодежным жестом, продемонстрировав, прапорщику, средний палец. После, этого, она, не оборачиваясь, пошла, своим, путем.

– Глухомань! – С презрением, сказал прапорщик. – Никакой цивилизации. Поехали дальше. Здесь есть правление, наверно, там, и – участковый.

В правлении, было тихо.

– Где председатель? – Спросил у секретарши, Глушеня, зайдя, в приемную, и держа автомат наперевес.

Демонстрация, оружия, не произвела, на девушку, никакого, впечатления.

– В поле – председатель. – Сказала, она, всецело, поглощенная, какими-то, мудреными страстями, на экране телевизора.

– А – участковый?

– Четвертая дверь, справа. – Выдала информацию секретарша.

Глушеня, многозначительно хмыкнул и вышел. Однако, через минуту, снова, вернулся в приемную.

– Нет, там, никого!

– Да! Не может быть. Подождите, немного. Я, сейчас, пойду, поищу.

Глушеня, начиная закипать, присел, на стул.

Пять минут, он сидел, молча, потом задал вопрос:

– Девушка, долго, еще ждать?

Секретарша, широко, открыв глаза, взглянула, на него и смотрела долго, долго. Потом спросила:

– У, вас, с головой, все, в порядке? Может – напекло?

– Так, я не понял, в чем дело? Где участковый?

– Четвертая дверь, справа!

– Нет, там, никого!

– Так, что мне делать? Идти, его искать? Вот – я, уже все бросила!

– Почему, его, нет, на месте?

– Как найдете – спросите….

– Где он живет?

– Дальше, по дороге. Второй поворот, направо. Вторая хата, с краю.

Озлобленный, донельзя, прапорщик, вернувшись в машину, смачно и выразительно выругался. Когда полегчало, объяснил Бурачному, кого искать и, каким путем. Миновав, первый поворот, машина выехала, за пределы деревни.

– Вот – чертова, девка! – Выругался Глушеня и велел Бурачному, возвращаться. Вернулись обратно. Свернули. Нашли вторую хату, с краю. Окна в, покинутом, жилище, были забиты досками.

Перешли, на другую сторону. Пацан, лет десяти, презрительно щурясь, сказал, что участковым в этом доме, никогда, даже не пахло.

– Может, надо считать, от перекрестка?! – Высказал предположение Астахов.

Переехали, на другой конец улицы. Стали считать, от перекрестка.

На левой стороне, дом был заперт, изнутри, и во дворе, на веревке, сушились цветастые халаты и тюбетейки.

На настойчивый стук в дверь, никто, не открыл, хотя в доме, явно кто-то был, судя по едва уловимому дыханию.

У дома, напротив, на скамеечке, сидел глухой дед. Тот на все вопросы, которые, ему, прокричали, в ухо, только добродушно кивал головой.

– Может, поворот – не на право, а налево? – Высказал предположение Глушеня.

– Давай, тогда, прочесывать, дом, за домом, всю деревню! – Сказал Астахов. – Нужно, еще, у кого ни будь, спросить.

В одном, из соседних дворов, обнаружили бойкую старушку, которая, прикрываясь, решительно настроенным, козлом, согласилась их выслушать.

– Участковый, в Заболотье, живет. – Сказала бабка. – Это – дальше, по асфальту. Как заедете, в деревню, первый поворот направо, вторая хата, с краю.

– С какого краю, бабушка? – Ласково, спросил Астахов. – Считать, откуда?

– С краю, считай, соколик! Как, край деревни, найдешь – оттуда и считай!

На подъезде, к Заболотью, Астахов сказал:

– Девица, в принципе, правильно, сказала, что второй поворот, направо….

– Дура – она! Сказала бы, что – в соседней деревне и дело, с концом! – Насупившись, сказал Глушеня.

На этот раз, хату участкового, обнаружили быстро. Сам, он, тоже, был на месте – сидя с ноутбуком в тенечке, увлеченно, играл во что-то.

Одет, он был, по-домашнему – в арабские кальсоны и какую-то гималайскую распашонку.

– Прапорщик Глушеня! – Развернул удостоверение руководитель группы.

– Капитан Левандовский. – Представился участковый, не отрываясь, от компьютера.

– Специальная оперативная бригада! – Угрожающе, сказал Глушеня. – Телефонограмму, получали?

– Я, телефонограммы, прапорщик, каждый день, получаю! Ты, про какую, именно, спрашиваешь?

– Телефонограмму, о, всемерном, содействии, группе «Дюна»!

– А, что была, такая телефонограмма? – Удивился участковый. – Нет – раз была, так была!

Он, сохранился, закрыл ноутбук и официально спросил:

– От, меня, то, чего надо? Чем, могу посодействовать?

– Груз, надо, принять на хранение. – Сказал Глушеня. – Запас горючего.

– Надо, так надо! – Не стал возражать Левандовский. – К дому, напротив подъезжайте. Только, до белой черты, перед воротами. У меня, там, огурцы посажены….

– Так – что, что – огурцы? – Пробурчал Глушеня.

Левандовский взглянул, на него, как на слабоумного и покачал головой:

– А, ты попробуй, зайти, во двор, без хозяина – узнаешь!

Бурачный, остановился, намного, поодаль, белой черты.

Когда участковый открывал ворота, Глушеня спросил:

– Этот дом – чей? Кому принадлежит?

– Мой дом. – Сказал участковый. – Моей жене принадлежит.

– Так, это получается, у тебя – два дома? – Подозрительно, щурясь, спросил прапорщик.

Весь его вид говорил, о том, что он сильно подозревает, что, под крылом, Левандовского, процветает, махровая коррупция.

– Почему – два? Семь. – Спокойно, ответил участковый. – Этот конец – весь, мой!

Глушеня выпучил глаза и замолчал. Молчал он, все время, пока Астахов и Бурачный выгружали канистры, а Левандовский, собственноручно, заносил их во двор. Только в самом конце, прапорщик сказал:

– Одну оставьте. Она, нам, понадобится.

После, того, как канистры были сложены, под навесом, где в былые времена, хранились дрова, прапорщик заставил участкового, написать расписку. Забрав расписку, он, хмуро, сказал, на прощание:

– Ну – все! За груз, отвечаешь головой.

Пока не выехали, из Заболотья, Глушеня был угрюмо, сосредоточен. Его сердце сжималось от, тоскливой зависти, к материальному достатку сельских, участковых.

Только, на полпути, между Заболотьем и Колдунами, он пришел в себя. Велев, Бурачному, остановиться, он приступил к инструктажу:

– Слушайте, сюда! Эту, горючку, начальство, велело спалить или вылить. Если будут спрашивать – мы, так и сделали! Понятно?

– Понятно! – Дружно кивнули Бурачный и Астахов.

– Если, загоним, то поделим, так – мне половина, и вам – половина. Это – по честному. Я, за все, отвечаю!

Бурачный и Астахов, согласно, кивнули.

– Сейчас, отъедем и одну канистру спалим, чтоб место обозначить. Будут спрашивать – все спалили!

– Да, ясно, все!

– Понятно! Ну, ты, Глушеня – молодец, здорово, крутанулся!

– А, то! Со мной, не пропадешь! – Самодовольно, расправился, на сидении, прапорщик.

Отъезжая, с базы, капитан Матюхин проинструктировал прапорщика Мелешко:

– Капитан Хоменюк остается, за старшего. Так, что следи, за ним, в оба глаза. Смотри, чтобы его, не потянуло, на подвиги. Румына, я забираю, поэтому, если, Хоменюк, куда сгинет – искать придется самому.

– Может, его приковать, где, в холодке, наручниками? – Поинтересовался Мелешко.

– Я, тебе, дам – приковать! Старшего, по званию?! – Строго сказал Матюхин, хотя, сама, мысль, не показалась, ему абсурдной.

– Ты, лучше, вот – чего! Надо, его, в самом деле, посадить, в засаду! Пошли, я тебе, выдам, бутыль чемергеса, все равно, наши, как приехали, только вискарь пьют. Возьмешь, палатку. Я видел – среди прочего, нам и пару палаток выделили. Найдешь местечко на бережке, неподалеку – такое, чтобы, кустов, поблизости не было. Посадишь его там, пусть бдит!

– Нормально! – Согласился Мелешко. – А, то, в самом, деле – таскаем, старшего по званию, как куль с картошкой! Туда-сюда! Пайку, будем ему доставлять, по мере надобности. А, там – чем черт не шутит, может на него, кто сдуру и выйдет!

– Молодец! Мысль улавливаешь! Только, размести, его, так, что бы с базы видно, не было.

– Это понятно!

Уже, садясь, в машину, Матюхин, на прощание, сказал:

– Особо, не расслабляйтесь, может, еще, какая вводная, последует! Какая-то каша заваривается непонятная.

Подъехав, к Молочаевскому сельсовету, капитан Матюхин, никого, из своих, там не застал.

Солнце, перевалив точку зенита, палило немилосердно.

Не обращая, внимания, на, палящие, лучи, группа Матюхина, в полном составе, выбралась из микроавтобуса.

Милиционеры стали прохаживаться, возле машины, разминая, затекшие члены.

– Чего – теперь? – Спросил, у Матюхина, старший сержант Пинчук.

– Труба, придет – поставит задачу! – Сказал капитан. – Будем ждать!

– Румын, ты – где? – Позвал он.

– Туточки! – Отозвался скаут и выглянул из машины.

– Давай – сюда!

Румын, не спеша, вылез наружу и, остановившись рядом с капитаном, стал крутить носом, по сторонам.

– Ну, что скажешь? – Спросил, его, Матюхин.

– Что сказать?! – Оглядываясь, сказал, тот. – Деревня, небогатая, но – зажиточная.

– В каком смысле?

– С нашей Слободкой, не сравнить, по уровню, доходов, но живут, богато. – Уточнил Румын.

– Ясно. Что, еще, скажешь?

– Так, навскидку – ничего. Требуется, более, детальный анализ.

– Ладно. Прошвырнись, по окрестностям. Глянь, что к чему. – Решил Матюхин.

– Узнай – магазин, тут есть. – Добавил Пинчук.

– И, где воду, можно брать. – Дал, еще одно, трудовое поручение, Качан.

Когда Румын растворился в знойном мареве, Матюхин заметил, одинокого, велосипедиста.

Когда тот подъехал ближе, капитан определил, наметанным, глазом, что это – скорее управленец, чем управляемый.

Подъехав к оперативной группе, велосипедист, бородатый здоровяк, спешился и, окинув всех ее членов, оценивающим взглядом, спросил:

– Вы – по делу или проездом?

Матюхин представился и показал удостоверение.

– Председатель сельсовета – Заслонов Роман Георгиевич. – В, свою, очередь, представился велосипедист. – Так – что? Надолго, к нам?

– Трудно, сказать. – Пожал, плечами, Матюхин. – Будет, зависеть, от вашего, гостеприимства.

– Так, что, же, вы, не заходите? Печетесь, на солнце?! Прошу – проходите!

– Спасибо, конечно, только, в другой раз. Служба!

– Понимаю. – Кивнул Заслонов.

Он, еще раз, окинул взглядом приезжих и, видимо, не обнаружив, в их манере поведения, ничего настораживающего, попрощался:

– Если – что, заходите!

Спасаясь, от повышенной солнечной радиации, милиционеры, расселись, в микроавтобусе. Дверь не закрывали. От жары, это, не спасало, но дышалось легче, чем, в замкнутом, пространстве.

Приезд гостей вначале не вызвал, у работников сельсовета, никакого интереса. Только после того, как какая-то тетенька, заявилась туда, по делу, ситуация переменилась.

Проходя, мимо Матюхина, которому не сиделось в фургоне, она оценивающе взглянула, на заезжего красавца и, замедлив стремительное движение, приветливо поздоровалась.

После, того, как тетенька скрылась в сельсовете, на крыльцо стали выходить его сотрудницы. Видимо им не сиделось в прохладных помещениях, а хотелось погреться на солнышке.

Выйдя на крыльцо, сотрудницы, оценивающе, без стеснения разглядывали капитана. Его попытки, укрыться в микроавтобусе, от назойливых аборигенок, окончились безрезультатно. Стоило истомленному духотой Матюхину, покинуть замкнутое пространство, как на крыльце, появлялась очередная любопытствующая особа.

Все это немного развлекло приехавших. В остальном, все вокруг, словно вымерло. Или испарилось. Потом, приехал Глушеня. Он, коротко, изложил, Матюхину, череду утренних событий. Две группы, объединившись, стали ждать, вместе. Капитан Труба, как, в воду канул.

Когда Матюхин, посовещавшись, с Глушеней, уже готов был организовать, поиски пропавшего, на деревенской улице, со стороны, Заболотья, показалась странная процессия.

По дороге, неуверенным шагом, двигался мужчина, очень, похожий, на капитана Трубу. Но издали, точно определить он – это или не он, было трудно. Человек шел, как пьяный.

За пешеходом, заметно, отставая, следовала многочисленная группа велосипедистов. Некоторые, из них сидели в седле, некоторые катили велосипеды, в руках.

Когда человек приблизился, и его можно было, с уверенностью опознать, как руководителя, оперативной группы, стало видно, что капитан Труба – сильно не в духе.

Глаза, его, были, яростно прищурены, губы сжаты. Да и вся фигура, его была, словно остро отточена. Капитаном, сейчас, можно было, резать сало.

Он зло поглядывал на свой эскорт, едва сдерживая желание, огрызнуться на ребятню, которая, своим постоянным присутствием, доводила его, до белого каления.

Отправившись, с Геннадием Петровичем, к месту, возможной, посадки вертолета, Труба не предполагал, что экскурсия, будет экстремальной.

Выйдя за огороды, добровольный помощник обвел взглядом, однообразно безликие поля ямса и выбрав, какой-то, одному ему известный ориентир, рванул вперед.

Труба, ринулся, следом, за ним.

Несмотря, на возраст, Геннадий Петрович, оказался неутомимым ходоком. Однако видимо, тот, же возраст, ослабил, его, навыки в ориентации на местности.

Километра два, они шли по прямой, среди несжатых ямсовых зарослей.

Посреди поля, Геннадий Петрович, понял, что ориентир был выбран неправильно и пошел наискосок. Труба, стараясь не отставать, следовал за ним.

Когда, они проложили, в ямсовой ботве косую тропу, длинной километра полтора, проводник, наконец, остановился. Он внимательно осмотрелся, потом хлопнул, себя ладонью, по лбу и уверенно сказал:

– Вот, оно, что! Туда!

Мирошниченко ломанулся, обратно, в сторону деревни.

Труба, сжав зубы, шел за ним. После, километровой, пробежки, Геннадий Петрович, удовлетворенно сказал, не снижая, хода:

– Правильно идем!

Еще метров, через пятьсот Мирошниченко, наконец, остановился и, радостно провозгласил:

– Пришли!

При этом он сделал, широкий жест, рукой, приглашая Трубу, полюбоваться, на место посадки.

Капитан недоуменно уставился, на обширную, почти, идеально круглую, проплешину, посреди ботвы.

Видимо, в этом месте, пласт глины выходил, на поверхность, образуя, среди рыхлой почвы, водонепроницаемую линзу. Во время дождей, это место заливало, поэтому, ямс, здесь не родился. Даже сорняки росли, одинокими былинками. Сейчас, во время жары, вода испарилась, земля потрескалась. Трещины, геометрически, правильно пересекаясь, образовывали узор, похожий на пчелиные соты.

Труба напряженно разглядывал земную поверхность, пытаясь разглядеть, хоть, малейшие признаки посадки, в этом месте, винтокрылого аппарата.

Ничего, такого, не было. Ни следов, колес, ни следов, ног, если вертолет завис, а пассажиры спрыгнули, на ходу.

– Что-то, я ничего, не замечаю…. – Растерянно, сказал капитан.

– Как! – Изумленно, спросил Геннадий Петрович. – Это, же – след посадки! Видите, как опалили землю, дюзы их космического корабля!

Обратно, на дорогу, Труба выбрался, лишь, благодаря, исключительной силе воли.

Только, когда, его ноги, оказались на, твердом, покрытии, он обрел способность мыслить.

– Как, я, не догадался, сразу – Гена Кукурузник! Дурачок – деревенский! Позор, на, мою, голову!

Посыпать голову пеплом, капитану, впрочем, не было нужды, она и, так была присыпана толстым слоем пыли.

Поэтому, он, с трудом переставляя одеревеневшие ноги, двинулся к точке «рандеву», по пути, прикидывая, какие санкции можно применить к той толстухе, из бухгалтерии.

Размышлял он, об этом, всю дорогу, и, в конце, концов, пришел к единственно приемлемому решению: