Читать книгу Наследница - Михаил Михеев - Страница 2
Глава первая,
в которой мирная жизнь отшельника рушится самым неожиданным образом
ОглавлениеЗдесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
В. Высоцкий
Стук в дверь – не самый приятный звук. Особенно, когда за окном ночь и ты крепко-крепко спишь. Особенно, когда в ответ на твое сонное «пошли вон» стук повторяется с удвоенным энтузиазмом. Словно бы тому, кто барабанит в толстую, способную удержать тролля (ну, хотя бы на пару минут) дверь нечем больше заняться. И вот стоит, барабанит, под дождем изо всех сил мокнет. Шел бы отсюда, поискал, где укрыться можно… Елочку бы какую нашел, что ли, или шалаш соорудил, а не поднимал из мягкой, теплой постели старого отшельника, которого, вдобавок, мучает жесточайшее похмелье.
Торн с невероятным, воистину нечеловеческим усилием заставил себя принять вертикальное положение. В голове вначале перекатился свинцовый шар, а потом изнутри по черепу застучали молоточками тысячи гномов. Не тех, которые добывают золото в шахтах, а очень маленьких, хотя и не менее упорных. Тьфу, мерзость…
Во рту было сухо, как в пустыне в период засухи. Пошарив рукой по столу, Торн почти сразу нащупал искомое – огромный глиняный кувшин с огуречным рассолом. Лучшее средство от всех бед, связанных с похмельем, никакое заклинание рядом не стояло. Возблагодарив богов и собственную предусмотрительность, Торн взял его, поднес к губам и, не чувствуя вкуса, начал вливать в глотку живительную влагу. От головной боли, естественно, не помогло, но хотя бы стало не так мерзко, и язык перестал напоминать разбухшую до безобразия кедровую шишку. Это действо немного отвлекло Торна от окружающей действительности, и, когда спасительный кувшин показал дно и был со вздохом возвращен на прежнее место, отшельник с надеждой прислушался. Может, незваный визитер ему приснился?
Стук в дверь повторился. Кто бы ни пришел, он был настойчив и упорно желал встретиться с хозяином единственного на двадцать миль вокруг человеческого жилья. Лучше бы к медведю по ошибке завернул, с тоской подумал Торн и встал. В голове снова перекатился отвратительно холодный шар, но равновесие держать получалось без усилий. Это радовало – теперь незваный гость встретится не просто со злым колдуном, а со злым колдуном, крепко стоящим на ногах, а значит, готовым к бою.
Как ни странно, эта мысль, несмотря на категорически не подходящее самочувствие, немного развеселила его, и вниз Торн спускался уже в относительно приличном настроении. Даже в полах длинного халата ухитрился не запутаться, что в его состоянии выглядело целым достижением. Единственно, пожалел, что с вечера не поставил здесь полог тишины. Конечно, заклинание сложное и в плане энергии затратное, весь дом закрывать – недопустимая расточительность, но уж о спальне-то можно было позаботиться.
Холодильный ящик в углу привлек взгляд Торна, словно магнит железную пудру. Там, как он точно знал, стоит жбанчик с пивом. С восхитительно холодным пивом… Нет. Отшельник с трудом сдержался от того, чтобы мотнуть головой. Просто хорошо представил, какие ощущения ему при этом жесте грозят. Конечно, пиво есть – ума не надо, однако похмеляться он не собирался. «Неправильный опохмел ведет к длительному запою», – эти слова отца Торн запомнил с детства и не видел причин им не доверять. Папаша, что ни говори, был мудрым человеком. Хотя почему был? Он-то есть и от людей не прячется, наоборот, когда отец в гневе, люди прячутся от него, а вот будешь ли ты – вопрос открытый.
Проходя мимо зеркала в углу, Торн механическим, ставшим привычным с детства движением пригладил волосы. Ну, не лежат они у него, как надо, приглаживай, не приглаживай, им без разницы. Зато женщинам нравятся – длинные, почти до плеч, темные, слегка вьющиеся… Смешно, родители светловолосые, а он – совсем наоборот. В деда, наверное, тот тоже был чернявый и ходок тот еще. Хотя, кроме волос, роста и могучего сложения, другими серьезными достоинствами Торн не обладал. Лицо словно топором вырубленное, а после двух – оставленных рапирой одного не в меру заносчивого эльфа – шрамов, хоть и сведенных целителем, еще и малоподвижное. Глаза цвета льда. Что еще? Ах да, паршивый характер, средненький магический дар, ну и кое-какие мелочи – все это, по мнению самого Торна, недостатки. А еще полное отсутствие мозгов в голове, иначе не сидел бы в этой глуши, а давно возглавлял, к примеру, кафедру прикладной магии в Академии. Не в столице, разумеется, там и своих умников хватает, а где-нибудь в провинции, в филиале, что хоть и менее почетно, но тоже неплохо. Отец бы помог непутевому чаду… скорее всего. Да и мать подключила бы свои старые знакомства. Глубину связей предков Торна не знал никто, даже он сам, но то, что тянутся они на самый верх, в королевский дворец, секретом не являлось.
Стук в дверь оторвал Торна от привычных и успевших набить изрядную оскомину рассуждений. На сей раз он звучал как-то полузадушенно – сколь бы ни был упорен незваный гость, он явно устал бесплодно молотить кулаками по толстым доскам из потемневшей от времени лиственницы. У отшельника даже появился соблазн повернуться и уйти, но он все же пересилил себя. Нет уж, раз пришлось встать, пускай тот, кто посмел нарушить покой мирно спящего человека, почувствует, что такое его гнев. Несмотря на похмелье, на пару очень неприятных проклятий Торн был еще вполне способен.
Закрывалась дверь на хитрую систему засовов, которые пришлось бы отодвигать, наверное, пару минут. Или пять секунд, если знать, как это правильно делается. Один поворот рычага – и все остальное хитрая система противовесов сделает за тебя. Правда, чтобы эта хитрая, гномьей работы машинерия работала, надо, чтобы все пазы подходили друг к другу идеально, но мастер, делавший эту дверь, не зря выбрал в качестве материала лиственницу. Если знать, как с ней работать, можно добиться практически каменной твердости и полного отсутствия гниения, причем безо всякой магии. Дуб, разумеется, немного прочнее, но в этих местах его сложно найти, да и весить дверь будет столько, что рано или поздно металлические петли банально перекосит. Эта же дверь служила когда-то еще деду Торна и, если боги окажутся благосклонны, послужит и его внукам. Если они, конечно, когда-нибудь появятся, эти внуки, что в свете последних лет его жизни выглядит сомнительно.
Легкий шелест. Засовы выходят из пазов именно так, практически бесшумно, человеческому мастеру подобного не добиться, но для гнома такое качество работы норма. Дверь открывается без скрипа, и яркий свет сейчас бьет в глаза тому, кто стоит перед ней. А вот сам Торн расположился чуть сбоку, здесь очень удобная, специально для этой цели сделанная в незапамятные времена ниша. Из нее видно все, что происходит снаружи, а вот тем, кто перед дверью, требуется определенное время, чтобы обнаружить хозяина дома. Не такое уж и большое время, но, порой, вполне достаточное, чтобы захлопнуть дверь… или угостить незваного гостя промеж глаз чем-нибудь несочетаемым с долгой и счастливой жизнью. В отношении людей, равно как и прочих живых существ, отшельник иллюзий не питал, а немалый опыт тесного общения практически со всеми расами континента приучил его к осторожности. Лучше почувствовать приступ стыда на могиле невинно убиенного прохожего, чем увидеть, как плачут над твоей могилой. Знаем, проходили, и хвала богам, что не на собственном опыте.
Однако, как ни удивительно, в этот раз Торн и посетитель увидели друг друга одновременно. Незваный гость из-за того, что хозяин стоял в стратегически выигрышной позиции, плюс того, чьи глаза привыкли к темноте, ослепил свет, а сам Торн… Ну, честно говоря, лишь потому, что ориентировался на рост обычного человека, а притупленная алкоголем реакция не дала сразу отреагировать и посмотреть вниз.
Закутанная в темный плащ фигура могла быть с успехом описана двумя словами – «мелковата» и «сыровата». Пожалуй, она могла бы дышать Торну под мышку… Хорошо хоть, не в пупок. К тому же она оказалась весьма субтильной, даже набухшая от воды ткань плаща не могла этого скрыть. Ну и, вдобавок, когда начала открываться дверь, гость сделал шаг назад, что, в свою очередь, заставило его спуститься на одну ступеньку ниже. В результате всех этих манипуляций он и выпал на пару секунд из поля зрения отшельника. Впрочем, ничего страшного при этом не произошло – кем бы ни оказался пришелец из ночи, буйным он явно не был.
– И кого это демоны принесли?
Это было вежливо. Для колдуна, которого если и не смертельно боялась, то уж точно опасалась вся округа, послать незваного гостя куда подальше обычное дело. Тем более, когда его разбудили. Самое смешное, никакого удовольствия самому отшельнику такое поведение не доставляло, однако так было правильно. Крестьяне – народ простой. Даже слишком. Или они боятся колдуна и обращаются к нему только в крайнем случае, неся в клювике соответствующую проблеме денежку, или же будут прибегать из-за каждого пустяка, вроде чирея на пятке. И, что характерно, без кошелька, свято уверенные, что волшебник добрый, он поможет страждущему. Обязательно поможет. За так. Или, в крайнем случае, в долг. Ага, поможет. Он, Торн, доверчивый. Был. Когда-то.
– Меня зовут… – Тут ей на лицо упала скатившаяся с крыши струйка воды, и она закашлялась. – Войти… можно?
Ну вот, еще и баба. Причем, судя по голосу, молодая. Больше всего Торну хотелось захлопнуть дверь и отправиться досыпать. Он гостей не приглашал!
– Заходи…те.
Ну вот, так он и знал. За то время, пока вставали на свое место засовы, с плаща на пол натекла вода. Целая лужа. Хорошо еще, полы он сам обрабатывал, тщательно, даже, можно сказать, с любовью вплетая в доски несколько слоев заклинаний. Гнить не будут, высохнут сразу же. К тому же они теплые, хотя в том заслуга не столько магии, сколько тщательно продуманной системы отопительных трубок, идущих под полом и равномерно отдающих ему жар от хорошо протопленной печи.
Судя по тому, в какой позе стояла гостья, в мокрой одежде ей было весьма неуютно. Мешковатый плащ скрывал это, но не до конца. А вот не надо было под дождем ночами бегать, с внезапно проснувшимся цинизмом подумал Торн, а вслух сказал:
– Я думаю, вам будет несколько комфортнее, если вы снимете эту тряпку.
Обиделась, вон, как головой дернула, но смолчала. Только решительно взялась за завязки. Угу, угу, давай, развязывай намокший шнурок, интересно, как у тебя это получится…
Как ни странно, получилось. Не с первой попытки, разумеется, но все же раньше, чем отшельник предложил ей нож, дабы разрезать неподатливый узел. Рывок! Плащ мешком свалился к ногам гостьи, открыв бледное, довольно симпатичное лицо и отличную фигуру, запакованную в дорожное платье из дорогой, это можно было определить даже сейчас, темно-синей ткани. Тоже мокрое насквозь. И колотило ее хозяйку в ознобе нещадно, хотя в доме было тепло, а на втором этаже даже, можно сказать, жарко. Вот только снаружи уже осень, и лужи к утру иной раз оказываются подернутыми тонким ледком.
– Нет, девушка, так не пойдет. Заработаете воспаление легких, а мне с вами потом возиться, – Торн повернулся, не выпуская, впрочем, на всякий случай девушку из поля зрения. Видел он уже как-то раз стилет, птичкой вылетающий из такого же рукава, ага. – Вот, переоденьтесь, а потом проходите в комнату. Прошу извинить, платьев дома не держу…
Когда девушка, кутаясь в его халат, вошла в комнату, Торн как раз заканчивал разжигать камин. Можно было бы, конечно, прогреть комнату и магией, но живое тепло горящего очага куда лучше воспринимается человеческим телом. На столе мерцал рубиновым блеском бокал с подогретым вином, там же стояла кое-какая еда, извлеченная из холодильного шкафа, все же законов гостеприимства еще никто не отменял, и ни раздражение, ни плохое самочувствие не были оправданием, чтобы пренебречь ими. Впрочем, настроение малость улучшилось, когда Торн увидел, как гостья старается не запутаться в его халате, для нее определенно слишком длинном. Выходило это у нее настолько комично, что он с трудом удержался от смешка. От девушки, тем не менее, его настроение не укрылось, она зыркнула возмущенно, но смолчала, что разом подняло мнение Торна об ее умственных способностях на пару делений. Правда, всего на пару, не более – уже тот факт, что она сейчас находится здесь, заставлял лишний раз задаться вопросом о существовании интеллекта вообще и женского в частности.
Пока гостья ела, кстати, не чинясь и не пытаясь жеманничать, что говорило или об отсутствии манер, или об изрядном голоде, Торн внимательно, ничуть этого не скрывая, рассматривал ее. Откровенно говоря, ничего особенного. Лет восемнадцать, может, чуть больше или чуть меньше. Невысокая, худощавая… Честно говоря, такие были не во вкусе отшельника, во всяком случае, в те времена, когда он еще не был отшельником. Волосы прямые, темные, даже темнее, чем у Торна. Лицо симпатичное, но не более того, красавицей девушку не назовешь. Черты тонкие, аристократические, но это ни о чем не говорит, подобные экземпляры встречаются порой и в глухих деревнях, где селяне в жизни не видели картины интереснее огромной кучи любимого навоза. Словом, ничего из ряда вон выходящего, такие типажи увидеть можно часто. И бледная, что, в общем-то, легко объяснимо – снаружи, чай, не лето. Плюс наверняка устала – во дворе не было и намека на лошадь, а сапожки гостьи, которые Торн успел разглядеть еще в дверях, могли похвастаться толстым слоем налипшей грязи и отсутствием подметок. Стало быть, шла по лесной дороге пешком – там сплошная глина, и если в ней остались только подметки, то путешественница, в принципе, легко отделалась. Сам Торн, как-то решивший прогуляться по этому недоразумению, которое местные крестьяне с гордостью называют трактом, один сапог и вовсе утопил. Право же, в сырую погоду по лесу идти значительно легче.
Наконец девушка закончила трапезу. Ее уши, чуть более заостренные, чем у большинства людей, что наводило на мысль о толике эльфийской крови, при этом забавно шевелились, однако, когда она подняла голову, у Торна почему-то не возникло и тени желания рассмеяться. Взгляд был прямым и острым, как клинок эльфийской рапиры, и в то же время каким-то устало-беспомощным. Таким бывает взгляд очень сильных людей, не привыкших отступать, но оказавшихся вдруг перед непрошибаемой стеной… и бившихся о нее головой до потери сознания. Не тот взгляд, который ждешь от совсем молодой девушки.
– Итак, кто вы и что привело вас в мое скромное жилище? – Торн, подумав, решил взять нить разговора в свои руки. А то гостья мнется, явно не зная, с чего начать.
Девушка подняла глаза – огромные, черные – и с усилием, будто выталкивая застрявшие в горле слова, выдохнула:
– Я прошу у вас помощи. И защиты.
– Гм… Это интересно, – Торн механическим жестом почесал щеку, с неудовольствием отметил, что уже дня три не брился, и вздохнул. – Даже если не учитывать тот факт, что вы начисто проигнорировали мой первый вопрос, возникают еще как минимум два. Почему я должен вам помогать и чем вообще может кому-то помочь старый отшельник?
– Насчет старого я бы не сказала, – девушка вдруг улыбнулась. – Вам не дашь больше тридцати.
Лесть, наглая и беспардонная. Торну недавно исполнилось тридцать пять, и на них он, как сам был уверен, и выглядел. Но все равно приятно…
– Я просто неплохо сохранился. И все же прошу ответить на мои вопросы.
В его голосе явственно звякнул металл – такую интонацию он в свое время отрабатывал часами, в ущерб многому другому, и учитель риторики был вне себя от непослушного ученика. Торн по опыту знал, что, услышав его голос, многие предпочли бы испугаться, но девушка оказалась из другого теста.
– Разве помощь ближнему не является благословенной богами добродетелью?
– Во-первых, не всеми богами, а лишь некоторыми. Меньшинством, кстати, и не самым популярным. А во-вторых, ближних, – тут Торн оглянулся и в недоумении пожал плечами, – я здесь почему-то в упор не наблюдаю.
Разговор начал его забавлять. Пожалуй, слишком долгое сидение в одиночестве противопоказано для человеческой психики, и он соскучился по общению. Что же, будем считать, свое вино гостья уже отработала. К тому же голова уже практически перестала болеть, и это настраивало Торна на благодушный лад.
– Понятие «ближний» – иносказательно.
– Я предпочитаю не понимать намеков. Так почему я должен кому-то помогать? И как вообще может помочь кому-то безобидный отшельник?
– А я думала, что прозвище Эль Барро кому попало не дадут.
Очень интересно. Эль Барро. Снежный барс на староэльфийском диалекте. А еще – несущий смерть зверь, приходящий из тумана. Это если вдаваться глубоко в тонкости перевода. Так его звали… когда-то. Не здесь, далеко, на побережье… Интересно только, откуда эта девушка знает такие малоаппетитные подробности его биографии?
– Неисповедимы причудливые изгибы человеческой мысли. Но словесное фехтование мне преизрядно надоело еще в те времена, когда я был… тем, кем был. И альтруизм в число моих недостатков точно не входит. А потому или вы сможете толково, четко и ясно объяснить мне, от кого надо вас защищать и почему я должен это делать, или пойдете вон. Скажем, в тот самый момент, когда кончится дождь. И можете мне поверить, у Эль Барро еще хватит сил, чтобы вышвырнуть вас отсюда.
Забавная логическая ямка. С одной стороны, открытым текстом говорит, что выкинет, с другой – есть время подумать, осенние дожди длинные… Посмотрим, как отреагирует.
– Меня предупреждали, что вы скажете что-то в этом роде, – вздохнула девушка. – Вот…
Откуда появилось письмо в ее руке, Торн не понял. Скорее всего, она его прятала в складках халата – учитывая разницу в сложении, халат отшельника позволял девушке спрятать под ним полный рыцарский доспех. И пони, чтобы его везти, кстати. Но пони в данном случае не наблюдалось, а вот конверт из плотной синей бумаги оказался на диво материальным и отвратительно мокрым, едва не расползаясь в пальцах. Впрочем, маг он или нет?
Секунду над конвертом колыхалось трепещущее марево, а когда заклинание закончило действовать, он оказался сухим, немного сморщенным и горячим. Пришлось даже перебросить конверт пару раз из правой руки в левую и обратно, чтобы охладить, и лишь потом Торн аккуратно вскрыл послание. Бумага отвратительно заскрипела под ножом, но сопротивления не оказала, позволив выудить на свет аккуратно сложенный лист из плотного пергамента. Надо же, а он-то, грешным делом, полагал, что после изобретения листов переработанной целлюлозы, дешевой и удобной, дорогой пергамент ушел в небытие меньше чем за десятилетие, и было это еще до его, Торна, рождения. Тем не менее, у кого-то появилось желание выпендриться, и это, кстати, плохо – в отличие от бумаги, которая в худшем случае покоробится, после экспресс-сушки пергамент становится излишне хрупким. Так что пришлось разворачивать его осторожно, чтобы не рассыпался.
К счастью, операция по извлечению и развороту прошла успешно, и пергамент наконец предстал перед Торном во всей красе. То, что посылавший его редкий аккуратист, было ясно с самого начала, уж больно точно складывали лист, будто по линейке углы подгоняли. И само послание выглядело соответствующе, буквы ровные-ровные, словно кто-то их нанизывал на тонкую, невидимую струну. Очень характерный почерк, Торн не видел его уже много лет… И предпочел бы вообще никогда не видеть.
Здравствуй, старый враг! Удивлен? Я не вижу твоего лица, но знаю – удивлен. Впрочем, если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых, а потому нет и смысла разливаться мыслию по древу и упражняться в остроумии. Мне уже все равно, а ты, я знаю, не из тех, кто бежит через полмира только ради сомнительного удовольствия плюнуть на чужую могилу. Хотя, конечно, если идти недалеко, плюнешь обязательно. Хе-хе…
Ладно, к делу. Девушка, которая передаст тебе это письмо, моя дочь. Моя – и человеческой женщины. Ты знаешь, как у нас относятся к полукровкам, и знаешь, что они не наследуют всех достоинств нашего племени. Очень жаль, кстати, поскольку в грядущей клановой войне пощады не будет никому. Ты прекрасно знаешь, даже нам, высшим, очень сложно уцелеть в этих битвах, а уж полукровка и вовсе обречена.
К сожалению, у меня нет друзей, поэтому я вынужден обратиться к врагу. Врагу честному и наверняка помнящему, кому он обязан жизнью. За тобой долг, Торн, и я прошу в качестве оплаты помочь моей дочери. Не защищать ее, это самоубийство, но хотя бы спрятать на некоторое время, пока все не утихнет. Вот, в принципе, и все. Прощай.
Подписи не было, равно как и печати, да и не требовались они. Отшельник слишком хорошо знал единственного, кто мог это написать. И, надо сказать, особого траура по его смерти объявлять не собирался. Впрочем, и радости от нее не испытывал – это и впрямь был честный и сильный враг, другие такого всю жизнь ищут. И долг, про который он писал, тоже никуда не делся.
Торн медленно встал, обошел стол и бесцеремонно приподнял двумя пальцами губу девушки. Так смотрят зубы у лошадей те, кто считает себя знатоком. Именно считает, настоящим знатокам на чужие зубы смотреть не требуется, они больше о безопасности собственных заботятся, а возраст лошади и без того видят сразу.
Гостья дернулась, вряд ли ей было приятно, но смолчала. Умненькая девочка. Что же, Торн увидел то, что ожидал. Клычки. Заметно длиннее человеческих, но короче, чем у отца, если не присматриваться – не заметишь. Похоже, она и есть. Отшельник вздохнул:
– Ну что же, наследница вампира, рассказывай, как ты меня нашла? Я-то надеялся, что в этой глуши мне удастся скрыться от чужого внимания.
– А вот так, – девушка сунула руку за отворот халата. Зрелище получилось… Да уж, измученному воздержанием (ну, это окружающие так думают) отшельнику полагалось бы слюнки пустить от вожделения. Очень выверенное движение, и халат подраскрылся ровно настолько, чтобы ничего не показать, но в определенном направлении мысли собеседника повернуть. Ох уж эти женские уловки. Как же, проходили. Много лет назад, и с куда более опытными кумушками. На Торна подобное не действовало уже давненько. Так что не повелся бы, даже забудь вдруг, что напротив сидит хищник, опасный даже для него. Одно хорошо – крови ей не нужно.
На шее девушки, на тонком, но прочном шнурке из непонятного материала висел амулет. Тоненькая деревянная пластинка. Торн втянул носом воздух. Сосна. Хорошо высушенная, отполированная, покрытая лаком, но все равно, запах не отобьешь. Странно, такое дерево для амулета вроде бы не слишком подходит – хрупкое оно. Вернее, магии-то плевать, на какое дерево садиться, но при такой толщине сосна может просто расколоться. А расколовшийся амулет – так, деревяшка никчемная.
– Что за игрушка? Я вроде бы от всего экранировался.
– Магия крови.
Угу, вот теперь и впрямь понятно. Берется капля крови, наносится на амулет. Дерево тут и впрямь лучше всего подходит, оно кровь впитывает, это с камня ее смыть легко. Потом накладывается поисковое заклинание – и вуаля! Откуда только кровь взяли, интересно… Впрочем, для вампира незаметно добыть чуть-чуть крови не так и сложно. И экранироваться от этой магии надо иначе, а он, Торн, даже не подумал о такой возможности.
– Ясно, – Торну вдруг жутко захотелось спать. – Значит, война, и твой отец решил спрятать дочь куда подальше. Весьма разумно с его стороны. Детали расскажешь потом, время еще будет. Выгонять тебя не стану, все же я должен твоему папаше самую малость – жизнь. Так что поживешь у меня, – а потом резко, глядя в глаза девушке, спросил: – То, что написано в письме, правда?
Мага обмануть, конечно, можно, но сложно. Особенно если задействовать вместо одного классического, всеобъемлющего и громоздкого, несколько простеньких заклинаний разной структуры. Это тяжелее, зато надежнее, именно так учила Торна мать. Собственно, она такую методику и разработала – в свое время едва не погибла из-за того, что враг обошел классическое заклинание, вот и научилась подстраховываться на все случаи жизни.
Девушка моргнула от неожиданности, потом кивнула и пробормотала под нос, что да, правда. Получилось зло – все же Торн ухитрился ее ошарашить, и сейчас это вкупе с раздражением после путешествия под дождем по грязной лесной дороге, да еще и ночью, вылилось в обиду. Однако мага чувства гостьи не интересовали, главное – она не врала, и Торн успокоился.
– Тогда спать, – он с трудом сдержал зевоту. – Вон там есть комната для гостей, в ней все, что нужно. Захочешь есть – сама возьмешь на кухне, что увидишь. И да… – уже на лестнице Торн остановился, поглядел на все еще сидящую за столом девушку. – Тебя как зовут-то?
– Меня не зовут, я сама прихожу, – девушка с вызовом посмотрела ему в глаза и упрямо выпятила подбородок.
– Хорошо, мадемуазель Я Сама Прихожу, иди спать, утро вечера мудренее.
Утром Торн, несмотря на вчерашние возлияния и ночные бдения, чувствовал себя бодрым и на удивление хорошо отдохнувшим. Наверное, виной тому были полог тишины, который он все-таки решил поставить на случай появления новых гостей, и хороший защитный барьер на дверь и окна. Ну, это так, чтобы в комнату никто не вошел, все же гости – это хорошо, но доверять им можно далеко не всегда.
Внизу было темно и тихо. Очевидно, юная вампирша (или, точнее, дампирша, если придираться к словам) и впрямь умаялась, раз все еще не проснулась. А ведь снаружи был уже день, в этом можно было убедиться, попросту распахнув ставни. То, что вампиры ночные существа, не более чем суеверие – они одинаково хорошо чувствуют себя в любое время суток. Просто в обыденной жизни удобнее бодрствовать днем, а вот воевать как раз наоборот. В результате в любом городе можно найти пару-тройку вампиров, живущих жизнью обычных людей, и никто не подозревает, что они не те, за кого себя выдают. Единственный минус – кровь, в которой эти существа нуждаются, иначе нарушается их обмен веществ, но и тут все решаемо. В конце концов, кровь животных ничем не отличается в плане усвояемости от человеческой, надо ее совсем немного, пару ложек в неделю, а острый приступ голода всегда можно задавить банальным плохо прожаренным бифштексом. Так что любовь вампиров к питию из горла, причем человеческого, не то чтобы байки, а, скорее, описание моральных уродов, таким образом демонстрирующих свое превосходство над людьми и самоутверждающихся. Кстати, эти умники обычно плохо кончают – вампир, конечно, быстр и силен, но толпа крестьян с тяжелыми осиновыми кольями в два счета сначала переломает ему все кости, а потом сожжет бездыханное (а если очень не повезет, то еще дышащее) тело на костре из все тех же многострадальных кольев. Тоже, надо признать, суеверие. Никакими особыми преимуществами в плане убиения кровососов осина перед другими материалами не обладает, однако же – традиция.
Ну что же, теперь придется готовить завтрак. Торн дико не любил этим заниматься, предпочитая обходиться бутербродами, но тут вроде как гостья, поэтому никуда не денешься. Так что когда девушка, зевая, потягиваясь и поводя носом на вкусные запахи, выбралась из своей комнаты, она обнаружила хозяина, прыгающего вокруг плиты в изрядно засаленном фартуке. Надо сказать, мало кто мог похвастаться, что видел Торна в столь неподобающем мужчине и магу виде.
Увы, спокойно позавтракать ему сегодня было не суждено. Пока так и оставшаяся безымянной гостья умывалась, точнее, плескалась в душе (артезианская скважина с избытком обеспечивала дом Торна водой, оставалось только приспособить несложное бытовое заклинание для регулирования ее температуры), прошло изрядное время. А если его тянуть, то рано или поздно обязательно что-то случится. В данном случае это был стук в дверь.
Двое крестьян в заляпанных грязью лаптях, призванных, очевидно, продемонстрировать, что с деньгами у них совсем швах, неуверенно топтались у крыльца. При появлении Торна оба поклонились в пояс:
– Батюшка помирает. Взглянули бы, ваша милость…
Ну, почему бы и не взглянуть, тем более, телега с густо облепленными грязью колесами стояла почти рядом. Как они ее протащили по раскисшей дороге? Точнее, как справилась с этим худая, заморенная лошаденка? Нет, до деревни всего ничего, конечно, но дорога… Коняшку жалко.
Торн спустился с высокого крыльца, мимолетом отметив, что лапти лаптями, а одежда на мужиках пусть и неброская на вид, но весьма даже добротная. К такой больше подходят крепкие сапоги, и наверняка у просителей они имеются. Вот только хотят выглядеть нищими и убогими. Все как всегда, в общем. Хотя, может статься, просто не хотят портить обувь в непролазной грязи, лапти же, в отличие от сапог, практически ничего не стоят – в доме любого крестьянина их сплетут быстро и вполне качественно.
Размышляя подобным образом, отшельник подошел к телеге, заглянул и с интересом посмотрел на лежащего в куче соломы, влажной от стоящей в воздухе сырости, мужика. Невысокий, но широкий настолько, что не в каждую дверь протиснется, на вид лет сорок пять, черная, без единой нитки седины, бородища едва ли не до бровей. Торн видел его раньше, но вспоминать, кто это, совершенно не тянуло. Много их в округе, всех крестьян запоминать – головы не хватит. Куда интереснее, что же с этим бугаем случилось.
Да уж, видок у мужика был неважный. Лицо, там, где его не скрывала густая растительность, бледное аж до синевы. Поза скрюченная. И впрямь хреново, видать, плюс в телеге наверняка растрясло, плюс одежда, хоть дождя и нет, мокрая насквозь… Брезгливо ткнув в сторону пациента согнутым пальцем, Торн небрежно бросил:
– Раздеть.
Мужики, толкаясь и мешая друг другу, бросились исполнять приказ. С больного стянули верхнюю одежду, рубаху… Торн поморщился – запах от мужика исходил вполне ожидаемый. Запах больного человека. Впрочем, некоторые городские и здоровые пахли куда хуже – все-таки крестьяне традиционно следили за чистотой.
Отшельник встряхнул кистями рук, разминая их и заставляя кровь течь быстрее, склонился над пациентом. От кончиков пальцев к телу крестьянина устремились десятки энергетических нитей, абсолютно невидимые обычными людьми и явственно различаемые любым магом. Коснулись тела, легко прошли сквозь кожу… Торн скривился от вполне ожидаемых, но от того не менее неприятных ощущений. Когда целитель вот так сканирует пациента, он чувствует его боль. Не так, как сам пациент, разумеется, слабее, приглушеннее, но все же. Именно поэтому проводить диагностику напрямую не любит никто, и большинство предпочитают при каждом удобном случае обходиться внешним осмотром. Зато такой способ быстр и дает четкую картину заболевания, а раз так, то, по мнению отшельника, можно и потерпеть. Зато исключается ошибка, а своей репутацией Торн дорожил. Пускай даже речь идет всего лишь о крестьянине.
Ну вот, далеко ходить не нужно. Причина болезни лежала, что называется, на поверхности. Выпил мужик. Не то чтобы много, а так, в меру. Закусил. Хорошо закусил. Жирное мясо, похоже, свинина, ядреный лук свежего урожая. Хотя какой он еще может быть осенью? С любыми двумя раздражителями организм справился бы без проблем, но три – это уже слишком, чай, не мальчик. Вот и объявил протест, поджелудочная не выдержала. Пара дней – и само пройдет, но, похоже, непривычный к такому обладатель могучей тушки запаниковал. Оставалось только провести диагностику до конца, убедиться, что во всем остальном он здоров, как лось, и с глубокомысленным видом сказать:
– Пять беленьких.
– Ваша милость! – в голос взвыли крестьяне. – Рази ж так можно…
– Нельзя, – кивнул Торн. – Шесть.
Ну и кто сказал, что мужики не понимают намеков? Живо прекратили бухтеть и полезли за кошелем. И то сказать, шесть серебрушек – совсем немного, в городе лечение стоило бы не меньше пары золотых. Так что Торн был, можно сказать, благотворителем. Честно говоря, мог и вовсе бесплатно сделать, не так уж это и тяжело, а в деньгах он, далеко не бедный и скромный в запросах, не нуждался. Но – каждый труд должен быть оплачен, этому (а также и многому другому) его отец учил с применением самых передовых методов педагогики, именуемых ремнем.
Само лечение заняло пару минут, не более. Удалить из организма избыток вкусной и нездоровой пищи (больной, выпучив глаза и забыв обо всем, метнулся в кустики, где его прополоскало во все щели, хорошо еще, штаны снять успел), блокировать негативные ощущения, аккуратненько восстановить нарушенное болезнью течение энергетических потоков. Все, остальное крепкий и в целом здоровый организм сделает без посторонней помощи, незачем ему мешать. Мужики кланялись подобострастно, но, когда думали, что маг их не видит, смотрели на Торна зло. Наверняка не могли простить, что не стал помогать забесплатно. Хотя, кстати, за последние годы могли убедиться, что халява здесь не проживает. И вообще, восприятие крестьян сродни детскому. Помог им маг – все, он добрый волшебник, не помог – злой колдун, на костер его! Если, конечно, он их сам раньше не спалит. А вот в такой ситуации, когда вроде и помог, но не за просто так, они не знают, как реагировать, теряются и от подспудного осознания собственной неполноценности злятся еще больше.
Впрочем, Торна особенности шевеления толстых извилин в чужих мозгах волновало в последнюю очередь. Проводив взглядом уезжающих крестьян (лошадь он, незаметно для всех, тоже подлечил, а то левая задняя нога у нее слегка опухла, ну и подстегнул ей обмен веществ – не то чтобы это что-то меняло, но пройти по тракту ей на этот раз будет легче), отшельник вздохнул и зашлепал по раскисшей тропинке обратно к дому. Все же на улице было редкостно мерзко.
Гостья ждала его на ступеньках крыльца, все так же одетая в его халат и босиком. Вся такая чистая, свежая, что хотелось облизнуться, но отшельник подавил сие недостойное желание.
– Кто это был?
– Местные. Лечиться приезжали. Иди в дом, пятки отморозишь.
Девушка открыла рот, чтобы то ли согласиться, то ли возразить, но не успела. Вновь послышался скрип несмазанных тележных осей, и во двор медленно вкатилось еще одно средство передвижения.
Вид у новой телеги был столь же неухоженный, как и у первой. Разве что колеса не настолько грязные. По характерному серому цвету колес Торн моментально определил, что вновь прибывшие ехали с другой стороны – там дорога шла по более высоким местам, через сосновый бор, и почва в нем была не глинистой, а подзолистой. Соответственно и кобыла, такая же беспородно-крестьянская, как и в прошлый раз, выглядела несколько менее заморенной. Да и сами гости заметно отличались от предыдущих.
– Иди в дом, – не оборачиваясь, бросил Торн, рассматривая пятерых крепких мужчин отнюдь не крестьянского облика. Больше всего они были похожи на банальных наемников, солдат удачи, которых хватает в любой точке мира. Одежда из толстой кожи, судя по движениям и звуку, под нее поддеты кольчуги. Моторика совсем не крестьянская. У двоих тяжелые топоры из тех, что так любят северные варвары-пираты. На взгляд Торна, не самое удобное оружие, но в руках этих двоих смотрящееся весьма органично. Еще трое щеголяют с мечами, правда, не самой лучшей ковки – уж это маг сумел определить моментально, хотя оружие пока что не покидало ножен. И, что ему больше всего не понравилось, у всех арбалеты – тяжелые, боевые, не игрушки, с которыми любят иногда путешествовать женщины, и не охотничьи. Наконечники болтов – как шило, острые, граненые, такими легко пробивать кольчуги, а при удаче и тяжелый рыцарский доспех проломить можно. Нет, не нравились Торну визитеры, категорически не нравились. И если вдруг придется схлестнуться с ними, лучше, чтобы никто под ногами не путался.
– Еще чего!
Торн не глядя, спиной ощутил, как девушка мотнула головой и упрямо вздернула подбородок. Если она будет продолжать в том же духе, этот жест скоро будет его бесить.
– Иди. В. Дом, – с расстановкой и ударением на каждом слове повторил отшельник.
– Нет-нет, пускай девушка остается, – вмешался в чужой разговор один из вновь прибывших. Очевидно, он у них был за главного. Высокий, симпатичный мужчина лет двадцати восьми – тридцати. Такой должен бабам нравиться. И улыбается весело, открыто, располагающе. Только вот Торн, видя его равнодушные прозрачные глаза, не верил в такую улыбку ни на грош. С таким же добродушным выражением на физиономии этот тип и глотки будет резать. Встречали когда-то и таких умников. На взгляд Торна, ничего плохого в этом не было, он и сам умел неплохо лечить не только от смерти, но и от жизни. Вот только к незнакомому человеку с такими глазами лучше не поворачиваться спиной.
– Молодой человек, а кто вы такой, чтобы командовать? Пришли тут незваным…
Договорить фразу Торну не дали, причем ухитрившись прервать его речь самым хамским образом, выпустив прямо в лицо арбалетный болт. Отшельник чуть не зевнул, настолько все оказалось предсказуемо. Понятное дело, нет человека – нет проблемы, но хамить-то зачем?
– Услуги по лечению дистрофии мозга я тоже оказываю, – равнодушно заметил Торн, внимательно разглядывая замершую на расстоянии в две ладони от собственных глаз стрелу, завязнувшую в своевременно выставленном магическом щите. Хорошую, кстати, стрелу, тяжелую, целиком из железа, разве что наконечник подкачал. Судя по синеватому отливу, его перегрели при заточке, ну да не страшно, на один выстрел сойдет. – Но если вы за этим пришли, то предупреждаю сразу – я не лучший специалист в королевстве, и услуги мои стоят дорого.
– Слышь, этот урод – маг, – сообщил один из наемников другому лежащую на поверхности истину. – Нам за магов не платили.
– А ну, цыц! – рявкнул на них предводитель, моментально растерявший весь лоск. Все правильно, магов положено если не бояться, то уж опасаться точно. И не связываться с ними без особой нужды. – Вы нас извините, ребята случайно, с кем не бывает…
Очень логичное поведение, очень. И говорит совсем иным тоном, вежливо и чуть ли не подобострастно. А все почему? Да потому, что связываться не хочет и пытается представить дело как случайность. Если маг не жаждет драться, то сделает вид, что поверил, и тогда есть шанс разойтись миром. Вот только Торн пока не знал, поступить ему согласно заветам жреца какого-то непопулярного бога, обосновавшегося в соседней деревне и призывающего возлюбить ближних и заняться всепрощением, или последовать недвусмысленной подсказке собственного опыта и оторвать нахалам головы. Он, в смысле, опыт, утверждал, что мертвые не кусаются, хотя некроманты и могли бы с ним аргументированно поспорить.
– Отпущу, если ответите на пару вопросов, – компромиссное решение. В конце концов, было интересно, кто послал этих бобиков и как они его нашли. Притом что приехали-то не по той дороге, которой воспользовалась гостья.
– Кто наниматель, не скажу, – сразу предупредил собеседник. – Сами знаете, кодекс.
– А придется, – отшельник улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок. Наемник моментально спал с лица – видать, гримаса удалась. А что кодекс наемника многое запрещает – так это не его, Торна, проблемы.
– Да что ты церемонишься, вали его! – все тот же нетерпеливый парнишка, который нелестно отозвался о внешности Торна, снова попытался влезть в разговор. Предводитель скривился, будто лимон раскусил, отшельник ему даже посочувствовал малость. Вот ведь незадача, дурак в команду затесался. Ну да что поделать…
– Имей в виду, этого не отпущу, – Торн небрежно кивнул в сторону хама. – Очень хочется посмотреть, какого цвета у него ливер.
А вот дальнейшего отшельник не ожидал. Ощущение было такое, словно на голову упала гранитная плита. Торн дернулся, пытаясь избавиться от наваждения, и вдруг обнаружил, что сидит на земле, очумело мотая головой, а наемники столпились вокруг. Один уже держал девушку, выкрутив ей руки так, что она дернуться не могла от боли. Правда, судя по перекошенным физиономиям, царапинам и синякам на лицах незваных гостей, достать она смогла как минимум троих. Но – не убила, что странно. Зная, на что способен дампир, в бою Торн поставил бы, скорее, на девушку.
– Ваша милость, – издевательски улыбнулся предводитель то ли отряда, то ли шайки. Сейчас он выглядел совсем иначе, стоял, заложив большие пальцы за ремень, и говорил без малейших признаков вежливости. – Уж извините нас, но мы сейчас уйдем, а вы сидите здесь и не дергайтесь, а то разозлимся. – И с силой ударил Торна ногой по лицу.
Вот это он зря. Хочешь убивать – убивай, пока есть возможность, но оскорблять мага глупо и рискованно. Торн усилием воли подавил бешенство, привычно потянулся к Силе – и понял, что не чувствует ее. И все сразу же встало на свои места.
Эффект удара – это когда исчезла магия, для любого, владеющего Силой, подобное крайне болезненно. Куда исчезла? Скорее всего, наемники воспользовались каким-то амулетом, блокирующим ее. Крайне недешевая вещь, да и срабатывает только в случае, если маг не готов, иначе такого рода атака отбивается даже новичком. А он, Торн, за годы жизни в глуши слишком расслабился, да и эти сволочи оказались с мозгами, разыграли бесхитростный спектакль и зубы ему заговорить сумели. И почему не добивают, тоже ясно – рано или поздно погибшего мага хватятся. Как поступит в подобной ситуации Гильдия магов, сказать не возьмется ни один эксперт. Может, спустит дело на тормозах, а может, устроит показательную месть, чтоб другим неповадно было. Скорее, правда, первое, но в любом случае, маг, выставленный на посмешище, предпочтительнее трупа. Силы вернутся только через несколько часов, за это время мерзавцы успеют уйти…
Все эти мысли пролетели в голове Торна быстрее, чем два раза ударило сердце. Как ни странно, отшельник успокоился. Не собираются убивать – само по себе неплохо. Оскорбили – да, но отомстить можно и через год, и через десять. И вообще, месть – блюдо, которое надо подавать холодным. Касаемо же гостьи – так он класть голову ради ее спасения не нанимался. А потом Торн поймал наполненный тоскливой безнадежностью взгляд девушки, понял, что не сможет простить себе малодушия, и выпустил Зверя.
Предводитель наемников умер прежде, чем успел хоть что-то осознать. Коготь, острый, как игла, и крепкий, как сталь, вошел ему под подбородок и вышел из затылка. Обратное движение – и тот, который подыгрывал своему командиру, сложился пополам, пытаясь удержать вывалившиеся из располосованного брюха порванные кишки. Торн видел это уже боковым зрением, поскольку как раз занимался отрыванием головы того урода, что вцепился в девушку. Оторвал, естественно, и запустил очень удобным снарядом в одного из уцелевших, которые еще ничего не поняли, но уже рефлекторно поднимали арбалеты.
Результат не заставил себя ожидать – выстрел произошел моментально, однако болт вонзился в землю буквально в трех шагах от ног стрелка и бесследно канул под слоем дерна. От второго, правда, все же пришлось уклоняться, но это было просто – движения врагов, как всегда в таких случаях, казались замедленными и вялыми, словно осенние мухи. Прыжок вперед! Раз-два, кровавые брызги веером… Заржала, точнее, завизжала испуганная лошадь, и все как-то разом успокоилось.
– Кажется, я перестарался, – задумчиво пробормотал Торн, обращаясь исключительно к самому себе. Слова выходили замедленно – отшельник был занят, загоняя в глубь себя Зверя. Зверь сопротивлялся, но тренированная воля мага была куда сильнее. Справившись наконец с этой задачей, он поднял взгляд и увидел выпученные глаза девушки. Как они у нее не выпали, машинально подумал Торн. Второй мыслью было, что ее смущает его внешний вид – все правильно, он ведь сейчас в чем мать родила. При метаморфозе пропорции тела изменяются, и одежда расползается на лоскутки. И лишь затем до мозга доползло понимание: она же, наверное, не знала, кто он такой!
– Слушай, успокойся, все нормально. – Ну, нормально – это он покривил душой. Нормально было бы, если бы удалось взять пленных и вдумчиво их допросить с применением… ну, скажем, докрасна раскаленной кочерги. Если ее сунуть в задницу собеседнику, то его откровенности это весьма способствует. Заодно и геморрой лечится – проверено. Но – увы, справиться со Зверем в тот момент, когда метаморфоза только-только завершилась, очень сложно, а сам бой длился всего-то около двух секунд.
– Ва-ва-ва… – Челюсть девушки непроизвольно дергалась. Как-то не похоже это на дочь вампира. Торн вздохнул и буркнул:
– Марш в дом, замерзнешь. И ототри с себя кровь.
Как ни странно, забота о внешнем виде сработала. Дробно простучали по ступеням крыльца босые пятки, и несколько секунд спустя раздался свирепый гул льющейся воды. Торн вздохнул: ну все, теперь, как истинная женщина, полчаса оттираться будет. Вот так всегда, проявишь благородство, пустишь даму вперед – и сам останешься без возможности нормально помыться. Впрочем, он не гордый, обойдется подручными средствами. С этой мыслью отшельник легко поднял десятиведерную бочку с дождевой водой и опрокинул ее на себя. Ледяные струи окатили его с головы до пяток, смывая грязь, кровь и плохое настроение. А в самом деле, если вдуматься, растительное существование последних лет его изрядно достало, и сейчас он почувствовал давно забытую мелодию кипящей в жилах крови. Как же все-таки здорово жить!
Когда гостья, вытирая густые волосы огромным полотенцем, вошла в комнату, Торн ел. В смысле, не дожидаясь ее, уселся за стол и принялся кидать в рот все, до чего дотягивался. Метаморфоза требовала много сил, и каждый раз после нее ощущался жуткий голод, а он еще с утра позавтракать не успел. Неудивительно, что некоторые срывались и начинали жрать еще теплые тела врагов. Редко, конечно, но именно таким эпизодам племя Торна и обязано было в свое время дурной славой. И не зря их всех с раннего детства обучали самоконтролю – не стоило без нужды ее возрождать.
– Почему ты их не убила? – спросил Торн и отправил в рот маленькую, но толстую оладью, густо политую вареньем. По подбородку разом потекло масло, и отшельник, собрав остатки воспитания, не облизнул его, а аккуратно промокнул салфеткой.
– А? – девушка выглядела удивленной и очень бледной, даже горячая вода не прибавила румянца на ее щеках, хотя даже истинный вампир, не полукровка, краснеет и бледнеет абсолютно так же, как и обычный человек. Видать, хорошенько ее встряхнуло, хорошо еще, истерика закончилась в зародыше.
– Не строй из себя оскорбленную невинность, ладно? Это были самые обычные люди, ты могла их порвать не хуже меня. Почему ты этого не сделала?
И тут она зарыдала. Искренне, самозабвенно… И глядя на крупные, как горошины (надо же, а Торн всегда считал, что вампиры не плачут), слезы, он запоздало понял – она же еще никого и никогда не убивала! Идиотизм. Вампирша, не видевшая трупов. Домашняя девчонка, которую никогда не били, которой никогда не выкручивали рук… Куда катится мир!
– Ну-ну-ну, – пришлось вылезать из-за стола, прижимать ее к себе, гладить по волосам, словом, делать все те глупости, которые почему-то действуют на женщин успокаивающе. – Все-все, это уже кончилось и не повторится. А если что, я буду рядом…
Она зарыдала еще сильнее, но это были уже обычные слезы. Истерика, решившая вдруг опять продемонстрировать свою гнусную способность начинаться внезапно, тихонечко отступала куда-то вглубь, на заранее приготовленные позиции. И с внезапной ясностью Торн понял, что последняя фраза оказалась лишней (дурацкие инстинкты!) и проблемы у него только начинаются.
Через полчаса они дожевывали остатки завтрака. Вначале девушку воротило от одного вида еды, но Торн настоял на ма-аленьком кусочке, справедливо рассудив, что здесь главное начать. Как оказалось, угадал, и сейчас гостья наворачивала так, что за ушами трещало.
– Послушай, – прервав увлекательный процесс пережевывания пищи, отшельник ткнул в сторону гостьи недожеванным куском хлеба. – Так ты что же, не знала, что идешь прямиком в логово оборотня?
– А откуда мне было знать? – с набитым ртом отозвалась девушка.
– Ну, отец должен был тебя предупредить.
– Да я его в жизни не видела. Да и матери тоже. Воспитывалась в частном пансионе. А потом заявляется посыльный, я его знала, он раз в два-три месяца приходил, с подарками от папаши. Приносит письмо, деньги, амулет, сообщает, мол, так и так, надо рвать когти. Ну, я и…
– Что-то здесь не сходится, – задумчиво поскреб затылок отшельник. – В пансионе тебя обязательно должны были раскрыть.
– А они знали. Тот пансион на таких, как я, ублюдках других рас специализировался. И тайну хранить умели, естественно, за хорошие денежки.
– У-у, как все запущено… Похоже, дела у твоего отца и впрямь швах.
Девушка промолчала, вполне логично не став комментировать очевидное. Впрочем, Торн и не настаивал на обсуждении этого вопроса – как обычно, после еды настроение сменилось на лениво-благодушное. Откинувшись на спинку кресла, он несколько минут изучал до боли знакомый потолок, в котором знал уже, наверное, каждую трещинку. Проклятие, ну почему бурное прошлое никак не оставит его в покое? А с другой стороны, засиделся он уже на одном месте, пить от скуки много стал. Пора, пора заканчивать с растительным существованием и вспоминать, кто ты есть. А заодно уж и разобраться с внезапно свалившейся обузой, которая ставит его жизнь, а главное – честь под угрозу. Итак, вперед, разбираться со свалившимся на голову приключением. А потом… Потом и впрямь можно подумать насчет кафедры в каком-нибудь провинциальном университете.
– Хорошо, – Торн побарабанил твердыми пальцами по столу. Сухое дерево отозвалось мелодичным звуком. – В таком случае я сейчас прогуляюсь по лесу.
– Зачем?
– Хочу понять, откуда пришли эти умники, – и, опережая вопрос, пояснил: – Лошадь наверняка из деревни, есть тут неподалеку одна, в пять дворов. Да вот только сели они на телегу в другом месте.
– Почему?
– Да потому, что грязи на сапогах нет. На тележных колесах грязь лесная, но под ней глина. Немного, правда, зато свежая. А у них на сапогах глины нет, и одежда чистая, ни пятнышка – стало быть, телегу не подталкивали. Вот мне и интересно, где они прикопали хозяина транспортного средства, и вообще, откуда сюда заявились, красивые такие.
– Я с тобой.
– Смысл? – Торн не то чтобы удивился, но и впрямь не считал, что спутница будет ему полезна. – Я и сам неплохо справляюсь. Сиди в тепле, сохни.
– Страшно, – чуть потупившись, призналась девушка. – А за тобой… надежно.
– Гм… Я, вообще-то, оборотень.
– А они были убийцами.
– Скорее, похитителями, охотниками за головами, – задумчиво поправил Торн. – Ладно, не зря мне говорили, что глупо стараться переспорить жреца и переубедить женщину. Но чтоб в лесу слушалась меня. Говорю лежать – падай, говорю прыгать – прыгай. Ясно?
– Да, спасибо. И… меня зовут Кира.
Лес встретил их привычными запахами осеннего увядания и влажной свежести. Торн серой тенью скользил между стволами, с удовольствием втягивая воздух ноздрями и не заботясь о скрытности, однако все равно ни одна веточка не хрустнула под ногами, и лишь очень внимательный взгляд смог бы выделить среди успевшей пожухнуть листвы его размытый силуэт. Все это было вбито в него на уровне инстинктов, едва ли не с рождения, и закреплено отцом, уделявшим воспитанию своего первенца поразительно много времени. Впрочем, именно этим их семья и выделялась на фоне многих других оборотней. Они, конечно, были индивидуалистами, но, в отличие от большинства сородичей, члены их клана очень крепко держались друг за друга.
Кира, одетая в мужской охотничий костюм, идеально подходивший ей по росту, только в плечах чуть широковатый (когда-то это был детский костюм самого Торна), держалась позади, и получалось это у нее… ну, здесь лучше всего подходил термин «так себе». У обычного человека это получилось бы куда хуже, чем у обладающей отменной реакцией и врожденной координацией движений полувампирши. Вот только достоинства не отменяли простого факта – по лесу ходить девушка не умела. Соответственно, на взгляд Торна, она ломилась с ужасающим треском и, вдобавок, двигалась очень медленно. Однако для людей, если что, сойдет, у них уши, нос и прочие части тела куда менее чувствительны, чем у оборотня, поэтому отшельник не слишком беспокоился. Единственно, раздражало, что незадачливая путешественница тормозила его движение, но с этим приходилось мириться.
Место, где наемники уселись на телегу, нашлось поразительно быстро. Несчастный час ходьбы – и вот вам, пожалуйста. Нет, они, конечно, старались оставлять поменьше следов, но специально их не маскировали, и потому Торну даже принюхиваться лишний раз не пришлось. Вот сломанные ветки, вот следы… А вот и крестьянин, труп которого не потрудились даже прикопать. Просто сбросили в удачно подвернувшуюся яму у вывороченных корней упавшей березы да сверху бросили несколько веток. Издали не увидишь, сразу не найдешь, а через неделю он и разлагаться вовсю будет, и мишка какой заинтересуется. Медведи – они тухлятину обожают. В общем, разумное решение, особенно если учесть, что задерживаться здесь наемники явно не собирались.
Заниматься похоронами совершенно чужого тела отшельник тоже не собирался. Лишь немного добавил шагу, ориентируясь больше на обоняние – так выходило куда быстрее, чем обшаривать глазами лес в поисках следов. А еще четверть часа спустя он остановился и, выбирая выражения (все же рядом дама), выругался.
– Что случилось?
Надо же, не отстала, хотя на последнем участке Торн малость добавил шагу.
– Опоздали.
– Куда?
– Не куда, а к кому. Этих умников здесь ждали, следы портала видны отчетливо. Открывали его полчаса назад, не более. Скорее всего, тот, кто это сделал, выждал контрольное время и отступил подальше от греха. На его месте я поступил бы точно так же. Если бы я не устраивал перекус, а сразу рванул на поиски, то взял бы их мага тепленьким…
Говоря это, Торн не терял даром времени, в хорошем темпе раскладывая амулеты для небольшого обряда. Хорошо еще, походную сумку взять не поленился. Да, беглеца не догнать, но можно отследить вектор, по которому тот открывал портал, а если повезет и удастся оценить вложенную в заклинание силу, то и конечную точку определить шанс имеется. Правда, точность будет плюс-минус фонарь, но это уже мелочи.
Привычно вспыхивают линии пентаграммы… Так узор называют, скорее, по традиции, у него больше двух десятков углов, и напоминает он обожравшуюся пива звезду, но это неважно. Тонкие огненные линии посреди сырого леса выглядят необычно и чуть жутковато, но Торн на подобное не обращает внимания. Он сосредоточен на удержании заклинания, которого не творил уже несколько лет. Сила утекает стремительно, надо торопиться, он ведь не архимаг с практически неограниченными источниками. Накатывается легкая слабость, однако и это привычно, можно перетерпеть. Ну вот, кажется, закончил…
– Пошли, – Торна ощутимо шатнуло. – Делать здесь больше нечего.
– Что-то узнал?
– Поняла, что я делал? – вопросом на вопрос ответил маг, остро взглянув на спутницу.
– Колдовал, это и так понятно.
– А-а… Ну, в общем, пытался узнать, куда открывался портал. К сожалению, тот маг поставил неплохую защиту, так что я смог определить только общее направление. Куда-то на север, но угол рассеивания больше сорока градусов. Лучше чем ничего, но меньше, чем нужно.
Два часа спустя они вновь сидели за столом и ели, правда, на сей раз всухомятку – готовить не хотелось категорически, а пускать на свою кухню кого бы то ни было Торн не собирался. Впрочем, гостья оказалась непривередлива, чему способствовали и усталость, и то, что она успела продрогнуть на влажном и сыром осеннем воздухе. Так что холодное мясо, хлеб, подогретое вино со специями… Торн не очень его любил, оно сильно отбивало нюх, однако хорошо согревало.
– …кем бы ни были эти скоты, вряд ли за ними стоит кто-нибудь серьезный.
– Почему?
– Кира, ну ты сама подумай. Серьезный человек и людей бы послал серьезных, а не маленький отряд при одном маге. Не боевом, заметь, иначе он пошел бы с ними и разделал меня под орех. Вдобавок, никакой разведки. Они не знали, ни кто ты, ни кто я, иначе бы действовали совсем иначе. Уровень не слишком богатого дворянчика, чиновника средней руки, офицера в невысоких чинах… хотя нет, тот сработал бы грамотнее. Так что не все так страшно, как может показаться. Но вот в покое нас точно не оставят.
– Почему?
– Да потому, что если такая мелкая сошка тебя нашла, то кто-нибудь посерьезнее справится с этим намного быстрее. Где-то ты наследила. А искать тебя будут наверняка.
– И что делать?
Ну, все, вот она, пресловутая женская логика, во всей красе. Вначале вляпаться, а потом свалить решение проблем на мужчину. Впрочем, ладно, раз уж взялся защищать, нечего жаловаться.
– Отдыхать. Будем надеяться, до завтра к нам не сунутся. Да и защиту я поставлю. Трупы, опять же, в лес утащу, нечего им здесь ландшафт портить. А утром двинем к моим родителям. Уж кто-кто, а они дурного не посоветуют. Главное, чтобы ты им понравилась, а то они у меня – ух! – и Торн рассмеялся собственной немудреной шутке.
Кира лишь вздохнула, но спорить не стала. Она вообще уже клевала носом – сказывались ночной недосып, усталость и полный желудок. Так что Торн отправил ее спать, а сам занялся убитыми. Ну и трофеями, опять же. Срезал кошельки, в которых, правда, нашлось немногое, с пальца старшего снял перстень с большим, хотя и не очень качественным, рубином. Правда, тот носил его, очевидно, уже давно, перстень аж врос в мясо, пришлось отрезать палец. Оружие собрал, кольчуги. Протер, высушил, смазал, прибрал, заодно полюбовался на целую коллекцию подобных трофеев. Много их было – тех, кто пытался его, Торна, убить. Лошадь, опять же, обиходить – животное не виновато, что оказалось в центре человеческой драки. За всеми этими занятиями не заметил, как закончился день, так что легкий перекус – и спать, поскольку утром предстояла дорога.