Читать книгу Про мужичка. Сборник сказок - Михаил Морозовский - Страница 3

Мало ли на свете разных разностей: города красивые, моря глубокие, горы высокие, а такой красоты как наш сосновый бор и не сыщешь. Он ведь не просто бор, а бор на берегу моря. Вот здесь-то, на самом краю бора, где могучие сосны любуются своими стройными стволами в зеркальной глади воды, и приютилась небольшая деревенька. И жил в той деревеньке мужичок. Так себе Мужичок: не высокий, но и не маленький, не худой, но и не толстый. И одёжка на нём была ни старая, ни новая. И изба у него была не крашена, не стругана.

И за что б Мужичок не брался, всё у него выходило то не складно, а то и просто нелепо…

Пойдёт Мужичок помогать кузнецу подковы ковать, в ведро с водой подкову-то и обронит…

Пройдёт помогать столяру раму оконную делать, да к рама та: то не открывается, то не закрывается вовсе…

Пойдёт помогать пастуху коров пасти, да вся деревня потом три дня коров-то по лесу и собирает…

Запряжёт лошадь на базар поехать, да так в санях летом на улицу и выезжает…

Стали от его помощи люди отказываться, а потом и его самого сторониться, а уж потом и вовсе здороваться перестали.

Была жена, да как-то к родителям погостить уехала, да уж назад и не вернулась.

А детей у него и вовсе не было…

Пошёл Мужичок как-то раз рыбу ловить, да удочки дома и забыл. Сидит на полянке невдалеке от моря, и такая на него тоска напала, что и слов-то не подобрать, чтобы описать.

А тут птичка-невеличка прилетела, рядышком села, и давай насвистывать так, что Мужичок диву даётся, да слова в её посвисте-то и слышит:

– Чив-чив-чиво грустишь, мужичок?

– Да как тут не грустить! За что не возьмусь – всё не ладно, да не складно у меня выходит. Начал давеча дверь в порядок приводить, да и вовсе сломал её… И вот так всегда. И друзей у меня уж больше нет и товарищей…

– Чур-чур-чур не грустить. Брось-брось-брось печалиться. А посиди, да подумай, да делом займись, что по душе, к чему сердце лежит сызмальства.

– И что?

– Тем-тем-тем и займись!

Птичка ещё пару раз чирикнула, да и улетела.

А Мужичок сидит, думает:

– Странно всё! Вот уж и птиц он понимает, а с людьми общего языка не сладит. Да и дела-то у него своего вовсе нет, всё-то он чужими делами занимается.

Белочка с ветки спустилась, да орешек ему в ноги и положила:

– Поешь орешек, Мужичок, сил наберись, да за дело примись!

– За какое дело-то? – спрашивает Мужичок.

– А за такое, что улыбку на твоём лице откроет, да радость в твой дом вернёт, – сказала, да на дерево снова и залезла, а там в бору и скрылась.

Мимо лисичка бежала, да на край полянки возле мужичка и присела.

– А что хмурый такой, да в словах не свой?

– Да вот дела своего у меня нет, а с ним и счастье меня стороной обходит, а что делать – ума не приложу?

– А что тебе любо – тем и займись! – улыбается лисичка, да глазами хитро поигрывает.

– Было как-то любо мне из глины птичек, да зверьков лепить, да красками их расцвечивать. Да вот на смех меня тогда подняли, мол, не серьёзное дело – ни дров на двор, ни хлеба на стол…

– А ты что ж, из глины только зверушек, да птичек лепить можешь? – спросила так, да хвостом вильнув, в кустах-то и скрылась.

– «А и правда», подумал Мужичок, – « Буду лепить то, к чему сердце лежит, да душу себе тешить, да людей радовать, авось и дело получится!»

Посидел ещё чуток, вспомнил место, где когда-то глину брал, да пошёл, да набрал, да домой и принёс.

А потом вспомнил он, как дед когда-то краски тёр, да цвета творил, да насобирал у себя в чуланчике пустых банок, да помыл их, да краски всякие создавать принялся. И получились у него краски, цветов ярких, невиданных. Удивился Мужичок, порадовался – дело то вроде как спориться, да из рук не валиться.

Взял он да печь заново обмазал, да трубу почистил, да дров наколол, да затопил.

Налепил свистулек диковинных, да в печь на обжиг и поставил, а потом раскрасил их в краски разные, цвета необычные, что глаз радовали.

А потом взял, да и смастерил себе гончарный станок, и ремень кожаный нашёлся для привода, и деревяшка большая да толстая на круг гончарный. Да ладно всё так получилось, работает всё – крутиться, вращается! Замесил глину и давай чашки мастерить, да в печь ставить, да красками оживлять, диковинные цветы рисовать…

Смотрят на селе, а у Мужичка летом печь топиться – дым из трубы так и валит. Интересно сельчанам стало, что это их чудак—неумеха удумал, да и заглядывать они к нему стали. А там, на полках разных, рядами чаши стоят, размеров всяких, да красок ярких. Да детям свистульки, а бабам брелочки да украшения на кофты….

Столяр ему в обмен на кувшин для вина дверь новую поставил, да так, что не скрипит, да людей уж прежним своим видом не пугает.

Плотник, за кринки под молоко с диковинными цветами-сказками, крылечко перебрал, да такое смастерил, что любо дорого стало, да гостей своей красотой созывало.

Бабы-то деревенские за украшения яркие, да формы дивные, то молока, то яиц принесут, то хлеба испекут…

А мальцам и свистульки в радость, они их то на рыбку, что словят на море, то на грибы, что найдут в бору у мужичка-то и выменивают…

И пошла слава по округе о гончаре умелом, на фантазию-выдумку богатым, да руки ловким. И потянулись к нему люди с деревень дальних, да городов больших.

А Мужичок утром встанет, на солнышко глянет, молочка свежего выпьет, да за гончарный круг-то и садиться, да кувшины невиданной формы делает, да броши лепит. По сосновому лесу погуляет, да у деревьев и цветов разные разности подсмотрит. И полянку с тремя гномами заприметил, и дружбу с ними завёл, да дивился их находчивости и ловкости, учился у них. А те к нему в гости захаживали, красок спрашивали. Да кроме-то Мужичка их никто и не видел, знать – не дано было.

А Мужичок на море пойдёт, да с закатной воды цвета спишет. Вечёр сядет отдохнуть, да образы дивные у него уже к утру в голове складываются…

Так жизнь и наладил, да в радости жить стал, да в заботах приятных, в новый день зовущих. Любо ему стало.

Время в лета хорониться, на кого, порой, бранится. Коль бранится – забывает. А кого и привечает, в сказку нынче превращает…