Читать книгу Черный беркут - Михаил Нестеров - Страница 5

Москва, Управление по борьбе с терроризмом

Директор Департамента «А» читал сейчас лекцию в Академии ФСБ. Александр Ильич Головачев, командир части, к которой была приписана бригада «Черный беркут», знал об этом. Секретарь директора сообщила ему, что Вадим Романович будет в течение часа-двух, у него есть неотложные дела в Департаменте.

– Но если у вас что-то срочное, Александр Ильич, – добавила секретарша, – я могу связаться с шефом по мобильному телефону.

– Час-два говорите? Нет, не нужно. Я подожду.

Генерал-майор несколько раз отмерил длинный коридор, заглянул в кафетерий, выпил кофе из «пакетика» – мерзкое пойло с сухим молоком и заграничным названием «Иглз».

Из головы не выходил Игорь Орешин: не посоветовался, опрометью бросился спасать жену и ребенка.

А куда, собственно, ему было деваться и что делать?

Около недели назад Головачев удивился нездоровому виду полковника, когда тот пришел на оперативное совещание к нему в кабинет, хотя особого внимания не придал: мало ли что бывает? Прихворнул, с женой накануне поцапался или, наоборот, уснул поздно. Но глазами спросил вожака «беркутов»: что случилось? Орешин отделался мефистофельской гримасой, от которой за версту тянуло прокисшей капустой. Ну и ладно. Головачев продолжил совещание, позабыв о том, что, пожалуй, впервые видел на лице Орешина болезненное выражение.

– Вам еще кофе?

Головачев с удивлением посмотрел на немолодую официантку, державшую в руке белый электрочайник с чуть горячей водичкой.

– Нет, спасибо.

Он быстро вышел из кафетерия и нос к носу столкнулся с директором Департамента.

– А-а, – вместо приветствия протянул Осоргин, пожимая руку Головачеву. – Александр Ильич собственной персоной. Ко мне? – Он сделал приглашающий жест и направился к своему кабинету.

– К тебе, к тебе, – Головачев долго пристраивал в кресле свое массивное тело. – Я насчет Орешина, Вадим Романович.

– А что случилось? Одну минуту. – Осоргин быстро поговорил по телефону. Потом еще один звонок, сделанный уже им самим. – Так что там с Орешиным?

Осоргин был чуть выше среднего роста, грузный, с мощной короткой шеей. Он не имел обыкновения подолгу смотреть в глаза собеседнику, ограничиваясь короткими цепкими взглядами.

– Неприятности у него, Вадим Романович, – тихо проговорил Головачев. – Жену и сына взяли в заложники.

– Та-ак... – Осоргин обеими руками пригладил волосы. – Ну-ка, рассказывай. – И снова потянулся к трубке.

Генерал остановил его:

– Погоди, Вадим.

– Да нет, я по другому вопросу. – И покивал головой: «Я слушаю, слушаю».

Головачеву неловко было вести разговор в такой манере, когда тебя либо отвлекают от разговора, либо не совсем внимательно слушают, показывая свою незаинтересованность. Осоргин не относился к последним, поэтому Головачев, сохраняя на лице выражение легкого недовольства, начал.

Он был прав: кто-кто, а уж Осоргин-то в первую очередь должен был заинтересоваться разговором, поскольку бригада «Черные беркуты» входила в его ведомство, так же, как «Альфа» и «Бета». Правда, «Беркуты» не так давно появились на свет, но были созданы из грозной «группы зачистки № 2», коя неофициально входила в состав «Альфы», но была совершенно независима от ее командования. Сейчас «беркуты» состояли в основном из спецназа морской пехоты, но костяк составляли «старики» из группы зачистки. А командир «беркутов» заочно был приговорен к смерти несколькими бандформированиями, и за его голову предлагались немалые суммы.

Осоргин слушал, вертя в руках записку от Орешина, которую нашли в его пустой квартире.

– Кто еще в курсе похищения? – спросил директор.

– Лучше спроси, кто в курсе насчет исчезновения, – съязвил Головачев. – Несколько человек.

– Назови их. – Осоргин взял в руки остро отточенный карандаш.

– Заместитель командира бригады майор Кавлис и командир взвода Станислав Фиш, – перечислил Головачев.

– Расскажи подробней. – Осоргин занес фамилии в чистый лист бумаги.

– Одним словом, Орешин позвонил Кавлису и сказал, чтобы тот взял кого-нибудь из сослуживцев, назвав при этом Фиша, и срочно прибыл в Мурманск. Там, мол, все и выяснится.

– Откуда был звонок? – поинтересовался директор.

Головачев пожал плечами:

– Черт его знает... Междугородний.

Осоргин вгляделся в собеседника и отложил карандаш в сторону:

– Вот что, Александр Ильич, давай начистоту. Где сейчас Кавлис и Фиш?

Командир части вобрал в себя побольше воздуха и выпалил:

– На пути в Самарканд. Два часа назад они связались со мной. Жена и сын Орешина с ними.

Несколько секунд в кабинете висела тишина.

– Так, – протянул Осоргин. – Понятно. Обмен, значит, произошел? Где?

– Неподалеку от Турсунзаде. Кавлис не рискнул воспользоваться автобусом, который им предложили бандиты, и посадил семью Орешина в рейсовый. Они сделали пересадку в Шаргуне, когда проехали перевал и миновали границу с Таджикистаном. Как я говорил, скоро они будут в Самарканде.

– И сколько времени ты молчал?

Генерал-майор ответил коротко:

– Недолго.

Отвечая на вопросы директора, Головачев смотрел на него неотрывно, в то время как сам директор по обыкновению ограничивался короткими взглядами. Такой визуальный контакт собеседников вносил дискомфорт в разговор в целом. Во всяком случае, для Головачева. По идее на вопросы должен был отвечать Осоргин, который, казалось, намеренно прячет глаза.

– У кого Орешин? – спросил директор.

– Безари Расмон, ишан, глава нижнепянджского мистического братства. Непримиримые.

– Слышал о таком, – кивнул Осоргин. – Значит, проводил друга с почестями, а, Александр Ильич? И цветы, наверное, на пороге его квартиры положил?

Головачев не принял мрачной шутки директора. Он покачал головой, в голосе прозвучал укор:

– Зачем ты так? Если честно, это было личное дело Орешина, я ни в чем его не виню. И также не могу винить Кавлиса и Фиша. Игорю помощь была нужна, понимаешь?

Осоргин демонстративно развел руками: как не понять!

Головачев продолжил, оставляя без внимания жест директора:

– А что мы официально смогли бы сделать для своего офицера, попади он в такую ситуацию? Да ничего! Сказали бы, что, дескать, не только твои родственники в плену, не только русские, а иностранцы, из правительства люди. Вот что мы ему сказали бы. И сиди, мол, друг, не рыпайся; а с Безари Расмоном твоим будем вести переговоры на официальном уровне. Свяжемся с друзьями в Таджикистане, с миротворцами и крючкотворами... Потерпи, вызволим. Да не такой человек Орешин, и не такой Безари. Оба знают, что в таких делах промедления быть не должно. Если бы Орешин не прибыл в Турсунзаде вовремя, Безари казнил бы его семью и сделал бы это очень жестоко. – Головачев помолчал. – Конечно, я отвечу за все, меня и наказывай.

Осоргин наморщил лоб, хмурым взглядом окидывая собеседника.

– Ладно, давай середину разговора пропустим и начнем с конца. Сделаем вид, что ты не говорил, а я, само собой, ничего не слышал о своем офицере, чтобы он сидел и не рыпался, терпел и так далее. Итак, ты ведь не только за этим пришел?

– И сам бы пришел, но попозже, да ребята поторопили. – Головачев завозился в кресле, принимая более удобное положение. – Сидят, понимаешь, «беркуты» и глохнут от злобы. У тебя ничего не намечается в горах Таджикистана? Никакой диверсии? – Генерал постарался изобразить на своем лице наивность.

– Ты это брось! – Осоргин встал с кресла и заходил по кабинету. – Там миротворцы работают, пограничники гибнут, а он – диверсия! Сложа руки сидеть не будем, это естественно, будем и операцию по освобождению Орешина разрабатывать. Хотя давай смотреть правде в глаза: Орешин, если Безари отпустил его семью, уже покойник. Ты это понимаешь? Игорь со своей бригадой уничтожил целую банду в составе ста семидесяти человек! Ему там давно смертный приговор подписали. Шариатское правосудие не наше. Там увидели человека, нацелились на него пальцем, а потом повели стволом автомата. Сейчас Безари «подлечился», я могу поднять на его группировку данные и уверен, что у него в отряде не меньше ста пятидесяти боевиков. Ты детали, детали давай. Кто вел переговоры с Орешиным, коль он так смело отправился в путь?

– Он никогда не был трусом, ты знаешь.

– Не цепляйся к словам. Так кто?

– Казий Кори-Исмат.

– А-а... Судья. Поклялся на Коране, значит...

– Насколько я знаю, он еще ни разу не нарушал своего слова. Я бы тоже согласился на обмен.

Осоргин махнул рукой на замечание Головачева и полез в холодильник. Директор Департамента «А» и командир части были почти одинаковой комплекции, Осоргин долго копался в чреве агрегата, закрывая освещенное пространство холодильника грузным телом. Ничего полезного или нужного он там не нашел. Вытащил помятую банку пива. Ничего себе допинг! Забросил ее обратно и ногой прикрыл дверцу.

– А где Безари «взял» семью Орешина? Не мог же он в Полярном! – И отстранился рукой, включая селекторную связь. – Оля, принеси из буфета водки, колбаски копченой, пусть запишут на мой счет.

– Анна и Володька были в Питере, у сестры Ани. Помню, за несколько дней до этого Игорь рассказывал, что Анна последнее время была какая-то... он в этом месте замялся, понимаешь? Раскрепощенная, что ли. Я, говорит, теперь почти всегда дома, работа чуть ли не под окном. Одним словом, она раскрепостилась, а я расслабился в доску, твою мать! Я еще спросил его: «Что случилось, Игорь?» Он промолчал. Ну, думаю, дела семейные, улягутся потихоньку. Это мы у меня дома сидели, за рюмкой чая.

Головачев только сейчас вспомнил, что Игорь в тот вечер говорил эмоционально, грубо, помогая себе жестами, но сидел на диване прямо, не меняя позы, словно повторял чьи-то слова.

– Сейчас Оля водочки принесет, и мы с тобой тоже почаевничаем. Потом буду докладывать, – пообещал Осоргин.

– Это понятно... Слушай, Вадим Романович, ведь ты можешь подключить к работе своих «дипломатов», пусть в свою очередь потолкуют с оппозицией Безари, потянут время.

– Я понимаю тебя, Саша, но... – Взгляд Осоргина был совсем иным, чем несколько минут назад. – Никто время тянуть не будет. По факту заведут уголовное дело, дождутся Анну Орешину, возьмут и с нее показания, и с тебя. Интересное будет дело, поучительное, и не более того.

– Шутка, – вздохнул Головачев. – Я скажу более конкретно: милиционер ответил тете: когда убьют, тогда придете.

Осоргин хмыкнул и громко позвал:

– Оля!.. Вот черт! Видел, ноги какие длинные? – Он поднял руку над головой. – А ходит, как на коротеньких, не дождешься. Вот так придешь с похмелья, попросишь Олю сходить в буфет и околеешь, честное слово. Ну, наконец-то! Ты даже открыть успела? И колбаску порезать? А мы тебя ругаем!

Секретарша покраснела и вышла из кабинета.

– Без тоста, – Осоргин одним залпом осушил полстакана «Столичной».

Головачев тут же «догнал» директора. Осоргин вернулся к начатой теме.

– Повторяю тебе, Саша, дело будет поучительное. Запомни мои слова. А еще мы через пресс-службу просто обязаны оповестить СМИ... А Орешина жаль, мучиться будет бедняга. Безари над ним усердно поработает.

Командир части потянулся к мелко нарезанной колбасе.

– Многие уверены в том, что Безари продлит «удовольствие», – произнес он жуя. – Когда два года назад Орешин брал его банду, у Безари были два пленных узбека. Он держал их в тесных клетках, жарил на солнце, не давал воды. Потом ненадолго выводил из клетки, поил и снова за решетку. И все это время на глазах пленников истязал их родных. И те и другие сходили с ума. Дней десять-пятнадцать продолжаются такие пытки, больше никто не выдержит. Я это к тому, что Безари не страдает изобретательностью. Понял?

– Кажется, понял.

– Ну вот и хорошо, – обрадовался генерал. – У меня ребят набралось человек пятнадцать, давно в отпуске не были. Сегодня пристали с утра: Александр Ильич, дай нам отпуск.

Осоргин внимательно посмотрел на Головачева, снял трубку, сверился с номером и долго жал на клавиши телефона:

– Начальника штаба, – распорядился директор, даже не поздоровавшись с дежурным. – Осоргин... Евгений Осипович? Осоргин беспокоит. Я слышал, у вас в части несколько человек просятся в отпуск... Да, из «беркутов». Так вот, чтобы ни один из них часть не покинул. Объявите среди состава повышенную боевую готовность. Это приказ. Отпустишь – ответишь. Кавлис и Фиш? Ну эти пусть гуляют, можешь отпуск им продлить. Будь здоров. – Директор положил трубку и посмотрел на Головачева: – Вот так, Александр Ильич, никакой самодеятельности.

– Ну что ж, спасибо. Я пойду, наверное.

– Давай. Только из Москвы пока не уезжай. Мне твоя задница понадобится. Моей одной, сам понимаешь, мало будет.