Читать книгу Мужская работа - Михаил Нестеров - Страница 12

Рощин проснулся в начале шестого. Положив голову ему на грудь, рядом лежала женщина. И тоже не спала. Ночник освещал ее чуть бледное лицо, без макияжа она выглядела по-другому, совсем юной, что ли. Она улыбнулась и слегка прикрыла глаза, когда Борис, откинув одеяло, коснулся ее плеча, провел рукой по руке, несильно сжал ее пальцы, тронул губами ее влажные волосы. «Ты была в душе?» – хотел он спросить и получить ответ: «Ага». Снова спросить: «А почему без меня?» – «О-о… Совсем забыла».

– Ты что-то сказал?

– Я? Нет.

«Хочешь выпить?» – «В пять утра?!»

– Я вижу. Твои губы. Что-то. Говорят. Мне.

Полина легко высвободилась из объятий Рощина и накинула халат. Ей было немножко жаль этого парня, но… их ночь закончилась. Завязывалось утро, за ним слышалась тяжелая поступь дня с суровой обыденщиной.

– Ты так и не спросил, как меня зовут.

– Кэтрин? – попробовал угадать Борис. Ему почему-то хотелось, чтобы ее звали именно так.

– Нет.

– Карина?

– Уже ближе… Ладно, не гадай. Меня зовут Полина Аркадьевна, – перешла на родной язык Ухорская. – Я подполковник ГРУ. В школе меня звали Чиполиной. Много слез я выбила из одноклассников.

В глазах Рощина помутнело. Он отчего-то видел себя на больничной тележке: обнаженного и со скрещенными руками, его везут по длинному коридору, в конце которого стоит неясная фигура женщины. Приехали. Операционная. Хирурги в военной форме точат за стеклянной перегородкой огромные скальпели.

Подполковник ГРУ. Ничего страшного – даже в постели с ней. Офицеров военной разведки полно и в посольстве. Они не кусаются. Они не контрразведка. Еще вчера вечером он связал появление этой женщины с коварством Зиновия Штерна. И все по одному и тому же делу, от которого вновь зажглись проклятые лампочки за щеками. И как прикажете отделить одно коварство от другого, обнаженного и трепетного, послушного и благодарного? Все в одни ворота.

«Ты была в душе?» – «О-о… Совсем забыла».

Сбросив оцепенение, Борис нарочито медленным движением укрылся одеялом.

Нет, все-таки жаль его, качнула головой Ухорская, подходя ближе. Но резать придется.

– Слушай меня, мой милый мальчик, – мягко начала она, постепенно набирая обороты. – У тебя куча проблем. Одну из них сегодня ночью мы удачно решили. И другие, надеюсь, решим. Я не собираюсь давить на тебя, я просто делаю тебе предложение: ты работаешь на меня, а я на тебя. Если ты не согласен, то проваливай ко всем чертям.

– Вы…

– Называй меня на «ты», как прежде. Мне это подходит.

Рощин не знал, что сказать, и зацепился за одну фразу Полины.

– Ты сказала, что согласна работать на меня. Как это понимать?

– Я хочу получить от тебя качественную информацию, и, чтобы быть до конца уверенной в ней, мне придется… Не перебивай меня! – Ухорская пресекла попытку Рощина оборвать ее. – Мне нужно качество, понял? Вот за него я должна побороться. Что скажешь насчет неких негативов, которые есть у Штерна?

– Откуда ты…

– Я из ГРУ. – Ухорская, помогая выразительным движением бровей, лаконично прервала Рощина. – Я знаю больше тебя и Штерна, вместе взятых. Давай, давай, приходи в себя, спрашивай, настаивай, требуй! Учить тебя?

Рощин мотнул головой и сказал себе: «Ладно. Буду настаивать, требовать».

– Мне нужны гарантии, что с негативов, которые ты обещаешь достать, не будут сделаны снимки.

– Дорогой мой, думай, о чем говоришь! Конечно, сделаем. Конечно, отправим на хранение – временное или нет, будет зависеть от тебя. Ты где предпочитаешь их хранить, у Штерна или у нас? Какой банк ты выбираешь, отечественный или иностранный?

– Сука! Ты такая же, как Штерн.

– Да, я сука. Но я лучше Штерна, – похвалила себя Ухорская. – А теперь скажи себе: «Пора соглашаться» – и начинай сотрудничать со мной.

– Кто еще знает о снимках?

– Открыто можешь улыбаться всем, кроме Серегина и Киселева.

– Так, понятно… Зачем все это? – Рощин обвел глазами мятые простыни. Получилось, как у Ухорской, когда она в ресторане окинула взглядом сервировку стола. «Так я отдыхаю от работы. Большой коллектив, суета, шум». О-о – громадный коллектив, «большая родня».

– Сто причин, – ответила Ухорская, пожимая плечами. Ему не обязательно знать, что он взволновал ее в первые минуты их знакомства. Поймет ли он ее, женщину? Вчера он понял ее руками, на ощупь, читал пальцами ее желания, разгадывал губами все ее тайны. Как об этом сказать? Да и не нужно. – Сто причин, – повторила она. – Одна из них: ты симпатичный парень. Ты мне сразу понравился. Потом – еще больше. Ты знаешь, что нужно женщине. Ты – один из тысячи. Я серьезно. – Она опустилась на кровать. – Иди ко мне.

Она была похожа на кошку, которая, мурлыча, позволяет самцу приблизиться, а после показывает зубы и выпускает когти. И, заигрывая, снова подзывает самца.

У Рощина голова шла кругом. Утренние ласки этой женщины превосходили, казалось ему, все, что было ночью. Она открывала ему объятия и дарила надежду. Нет, она не умерла, она притворилась мертвой. И он вдруг, словно слыша мысли Полины о своих руках и ее желаниях, но ничего не находя в них про слова, восполнил этот пробел, прошептав ей на ухо:

– Я люблю тебя.

Эти слова были для нее, и только для нее.

Она ответила ему горячим шепотом:

– Учти… я тебе это припомню.