Читать книгу Соня - Михаил Осташевский - Страница 2

Извилистая дорога шла через дремучий сосновый лес. Казалось, тут никогда не ступала нога человека. Да и дорогой это было назвать сложно. Две тропинки с торчащими с обеих сторон колючими кустами. Деревня была дальше, посреди огромного болота с многозначащим названием Неодолимое. Неизвестно, что заставило людей селиться тут, но поговаривали, что на этих землях находилось языческое капище, ещё до прихода Рюрика на русские земли. Как только они перешли незримую границу леса, налетели тучи и закрыли солнце. Их встречали почерневшие засохшие деревья, стоящие в мутной воде. Дальше показался первый дом. Чёрные, сгнившие стены опасно наклонились, но что-то не давало дому упасть. Несмотря на это, из покосившейся трубы шёл дым. В нём кто-то жил.

– Неужели вы все так живёте?

Миша лишь развёл руки в стороны и промолчал.

– Ты уж извини, но тут жутко, – едва проговорила Соня, – мне тут не нравится.

– Мы почти пришли. Тут домов немного, может сорок, но половина нежилые…

Дальше дорога стала лучше, а луж меньше. За деревьями показались дома, такие же старые, как и первый. Казалось, тут всегда было сыро, и солнце никогда не проникало на эту землю. Перед домом стояла ржавая табличка «Забытое».

– Говорящее название… – прошептала Соня.

– Не думал, что тебя это так напугает. Я-то привык уже.

Справа за невысоким забором в огороде работала женщина. Скрючившись в три погибели, она копала землю и напевала неизвестную песню. Когда ребята прошли мимо, она обернулась и подозрительно на них посмотрела.

– Ты кого это к нам привёл, Мишка?

– Подруга моя, тёть Тонь. Решил показать, – он обвел руками, – наши красоты.

– Тьфу ты, красоты. Иди лучше мамке помоги помидоры рассадить. Не успеете же, лето скоро. Я вас, тунеядцев, снова кормить не собираюсь!

Женщина что-то ещё буркнула и вернулась к работе. С неба упали несколько капель. Начинался дождь.

– Мы почти пришли Сонь, давай поспешим, пока не промокли.

Чем дальше они шли, тем сильнее становился дождь, и тем больше разрастались лужи. Некоторые были настолько велики, что их приходилось обходить по влажной траве. Кроссовки тут же промокли.

Дом Миши был предпоследним в деревне, дальше дорога упиралась в небольшое озеро, наполовину заросшее камышами. Кроме дождя, не было слышно ни звука. Миша распахнул калитку и поспешил открыть перед Соней дверь. В доме сыростью пахло ещё сильнее. Она и раньше замечала этот запах в школе, но не придавала ему значения, а теперь поняла, откуда он был. Соня слегка пригнулась, чтобы не удариться о низкий косяк, и вошла в комнату. По середине дома стояла большая печка, в которой потрескивал огонь. Дальше находилась кухня и две двери, видимо, в спальни.

– Ну вот тут мы и живём. – сообщил Миша.

Соня не спеша прошла в комнату. В дальнем углу стоял стол, на котором было несколько икон, они же висели и над ним. Рядом горело несколько свечек.

– Мама верующая. – сказал Миша, заметив, куда смотрит девушка. – Тут все верующие, мама говорит, без Бога жить страшно.

– Ты тоже? – спросила Соня.

– Я не знаю… Мама учила меня молитвам, мы даже по воскресеньям ходили в церковь, но мне это не слишком интересно. Я скорее агностик. А ты?

– Нет. Я в эту чепуху не верю.

– Зря ты так, милочка, – из прихожей вышла полная невысокая женщина в резиновых сапогах и дождевике, – в нашей деревне без веры сгинуть можно. Чертовщины тут конечно нет, но бережёного Бог бережёт, особенно, если ты читаешь молитвы.

– Мама, познакомься, это Соня. – перебил её парень.

– Городская, да? – женщина с прищуром посмотрела на неё. – А меня звать Галина Петровна.

– Я из Сокиловки. Так себе город.

– И как тебя угораздило согласиться прийти в такую глухомань. К нам даже лавка не каждую неделю приезжает. А тут целая девица. С приданным хоть? Женщина весело хохотнула. Я поставлю чайник, а вы проходите на кухню.

Миша аккуратно взял Соню под локоть и повёл за стол.

– Не обращай на неё внимание. – шепнул он. – У нас очень редко бывают гости.

– У нас тоже, – хмыкнула Соня.

– Я хотел спросить. Ты взяла карты?

– А ты всё-таки решился? – удивилась Соня. – Да, они здесь, но я не уверена, что они будут со мной сейчас говорить. Тут, – девушка поёжилась, – какая-то странная атмосфера.

Соне действительно было тут не по себе. Она до последнего не пускала в голову голоса, догадывалась, что они ей скажут. Она считала их отчасти интуицией, и в таком месте ничего хорошего от них ждать не приходилось.

– В твоей комнате нет икон?

– Нет.

– Хорошо, а свечки есть? Хватит и одной, но не оттуда, – она кивнула в сторону красного угла. – Нужны чистые, новые.

– Думаю есть.

– Хорошо, но не жди ничего хорошего. Карты разочаровывают.

– Я понимаю, но я хочу знать. Надоело сидеть в этой дыре.

Дождь за окном усиливался. Но вид из него был удивительно, нереально, даже страшно красивым. Соня никогда не видела такого сильного волнения на таких маленьких озёрах. Волны бились о небольшой причал. Ветер срывал камыши и разносил их по всему водоему, мертвые деревья у берега угрожающе качались из стороны в сторону, будто осуждая затею с картами. Присмотревшись, Соня разглядела едва различимую лодку прямо по центру озера за серой стеной из дождя. В ней сидела одинокая фигура в капюшоне и как будто бы смотрела прямо на неё. Встряхнув головой, она снова посмотрела в окно. Лодки как будто и не было. Её отвлек Миша.

– Мама приготовила чай, пойдём.

На столе стоял старинный самовар и вовсю довольно свистел. Женщина разливала кипяток по чашкам, и в большой банке находилась зеленоватая жидкость.

– Мы не покупаем чай, делаем свой. Ещё моя прабабка занималась знахарством. Этот рецепт передавался поколения. Некоторые травы на болоте обладают лечебными свойствами. Возможно, на вкус он не такой приятный, но зато полезный, не то что эта химия из магазина.

– Ну мама, прекрати пугать Соню.

– Ничего, я никогда не пробовала домашних чаев, очень интересно, – улыбнулась Соня.

– К чаю, к сожалению, у нас ничего нет.

– О, мы купили печенья, – Соня полезла за рюкзаком и достала небольшой пакетик с овсяным печеньем, – нехорошо приходить в гости без гостинцев, верно?

«Не пей эту отраву, ты что не видишь, что она ведьма?» – через барьер пробилась Матушка. Как бы сильно Соня ни старалась, заткнуть до конца её не получилось.

«Ты же знаешь уговор, не лезть в мою жизнь, когда я не одна».

«Ты тут без меня пропадаешь, посмотри куда ты себя привела, и не вздумай пить эту отраву, ты не знаешь, как она на тебя подействует, на нас!»

«Не пей, не пей!» – издалека раздался голос маленького иуды.

Соня взяла кружку в руки и понюхала напиток. Он приятно пах травами, но после предупреждения Матушки стал отталкивать.

– Не бойся, ты попробуй, он очень вкусный, я сама собирала травы, мы его всю жизнь пьём, – мягко сказала мама Миши.

– А можно мне просто водички?

– Водички, так водички, – женщина недовольно встала из-за стола и зачерпнула металлическим ковшом из большого ведра.

– Вот, держи. – Галина Петровна со звоном поставила стакан перед Соней и немного разлила воду на стол.

«Ты ей не нравишься, будь начеку», – предупредила Матушка.

Несколько минут все сидели в тишине, ели печенье и запивали чаем. Все, кроме Сони.

– А ты чегой-то даже к печенью не притрагиваешься? – не выдержала мама Миши.

– Я не голодная.

В ответ женщина только хмыкнула. Миша поставил пустую чашку на стол и сообщил, что он покажет Соне остальную часть дома, и повёл её в свою комнату.

– Ты извини её. Сама понимаешь, старая закалка, советская ещё.

– Да всё нормально, Миш. Ты же знаешь, я привыкла.

Миша включил свет. Комнатка оказалась совсем маленькой. У окна стоял маленький стол, на нём – старый квадратный монитор. Напротив располагалась довольно узкая кровать, а в углу, ближе к двери, громоздкий старинный шкаф. Больше в комнате ничего не помещалось.

Миша застелил кровать колючим одеялом в клеточку и достал из шкафа две тоненькие церковные свечки.

– Хватит столько? – спросил он

– Хватит, если я не увижу, включим настольную лампу.

Соня поставила рюкзак на коленки и стала искать там упаковку с картами. Как только она взяла их в руки, раздался недовольный голос Матушки:

«Не трогай их, они не в духе!»

«Но он же просил, я обещала ему погадать»

«Не порти жизнь мальчонке, оставь колоду!»

«Слушай, я сама разберусь с этим!» – ответила ей Соня и как можно дальше запихнула голос.

С картами было по-другому. Они не говорили с ней, как голоса, лишь показывали образы. Сначала было сложно разбираться, но с этим ей помогал маленький иуда. Он тоже видел эти образы, так как был в её голове.

Миша зажёг свечки и нетерпеливо уселся напротив. По стёклам барабанил дождь, порой так громко, что они почти не слышали друг друга. Но приходилось говорить тихо, что бы их не застукала мать.

– Скажи, а ты когда-нибудь гадала на себя? Так вообще можно? – спросил Миша.

– Нежелательно, конечно. Сложно непредвзято смотреть на расклад. Ведь хочется, чтобы было всё хорошо.

– А было ли что-то такое… ну в общем…

– Да, я гадала на дату смерти, – улыбнулась Соня.

Миша в ответ охнул.

– И когда?

– В двадцать девять лет, так что ещё не скоро. Ты готов? – спросила Соня. Ей не хотелось обсуждать это.

– Да, я готов.

– Давай начнём с простого. Мне ничего вслух произносить сейчас не нужно, можем обсудить это потом. Загадай свой возраст, а мы посмотрим, как с тобой взаимодействуют карты. Готов?

– Да. – ответил парень и задумчиво поднял вверх голову.

Соня достала колоду из упаковки и стала их перемешивать.

«Матушка была права, карты очень недовольны, чувствуешь?» – голос маленького иуды слегка дрожал.

«Чувствую…»

«Думаю, ему не стоит спрашивать про будущее, карты могут и обмануть».

«Знаю, давай проверим».

Соня последний раз перемешала колоду и выложила на одеяло три карты: шесть бубей, пиковую девятку и девять бубей. В голове появился шум. Такого обычно не было.

«Может оставим это дело, а? Они отказываются разговаривать с тобой».

«Нет же, смотри, девять бубей, правду говорит».

«А рядом с чем они лежат?»

Соня посмотрела на соседнюю пиковую девятку и ахнула.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Миша.

– Ты точно свой возраст указал?

– Ну да, как ты и просила.

– Ладно, теперь загадай своё имя, попробуем ещё раз.

Соня выложила сверху ещё три карты: шесть крестей, дама крестей и червовую десятку. И снова ахнула.

«Ещё одна десятка, так ещё и на даме. Картам не нравится это место, точно говорю».

– Веришь-нет, – сказала Соня, – но карты не сильно хотят с тобой говорить. Давай попробуем ещё пару раз, если так продолжится, то мы закончим, – Соня посмотрела на дверь, – возможно это из-за икон?

Миша пожал плечами.

– Давай следующий вопрос. Про себя.

Миша задумался, затем кивнул. Соня размешала карты и выложила три: первые две рубашкой вверх, последнюю вниз – шесть пик.

– Долгий путь, сложный путь, дальняя дорога. – Соня дословно повторяла то, что говорил маленький иуда, самой же ей на мгновение показалась трасса, вид из кабины грузовика от первого лица.

– Дальняя дорога? Это даже смешно.

– Смешно? А что ты спросил?

– Я спросил, где мой отец.

Соня удивлённо посмотрела на Мишу.

– Он ушёл, когда мне было пять или около того. Просто ушёл на работу и не вернулся. Я всегда думал, почему он так сделал. Была ли в этом моя вина, или же он просто не любил нас. Не знаю, просто хотел узнать, что с ним. Значит, дальняя дорога.

– Карты не всегда чётко дают ответы на вопросы, к тому же такие сложные.

– И тем не менее они дали ответ, мне, честно говоря, не по себе.

«Ты сама то хочешь знать, что с ним будет дальше? Ты же понимаешь, что, когда получишь ответы на его вопросы, тебе придётся жить с этим до конца жизни», – подал голос маленький иуда.

«Ты зачем меня провоцируешь, а?»

«Я же вижу, тебе он нравится, каково это, жить, зная, когда он умрёт?»

«Он ещё не спрашивал…»

«А ты думаешь, не спросит? Да даже если и не спросит, тебе карты всё равно это покажут. Расклад на будущее всегда заканчивается датой смерти».

«И что ты предлагаешь?»

«Заканчивай с этим, тебе пора домой».

– Слушай, Миш, боюсь, больше не получится. Я не знаю, я почти не чувствую карт. Это очень сильно выматывает, а тут… Тут странное место, карты неспокойны, непослушны, я не всегда понимаю, что они хотят сказать.

– Ты уверена? У меня не так много вопросов осталось, всего два.

– Скажи мне сразу какие, чтобы я могла сосредоточиться на конкретном ответе.

– Не могу, это личное… – Миша слегка покраснел.

– Тогда я не буду этого делать. Я очень устала, а гадать, в какую сторону карты клонят, мне не хочется. Ещё час обратно домой идти.

– Кстати, дождь почти кончился. Теперь мы точно успеем до темноты. Тебе обязательно нужно слышать эти вопросы?

– Точно, я без них просто ничего не пойму.

– Тогда я скажу только один, второй для меня более личный.

– Хорошо, мне даже лучше. – Соня улыбнулась.

– Я хотел, чтобы ты сделала расклад на нас с тобой.

Соня подняла голову и удивлённо посмотрела на Мишу.

– Нет-нет, ты не подумай. Просто мало ли что-то может получиться в будущем. Да и в целом, какое у нас будет общение.

«Ишь чего захотел мальчик, глаз на тебя положил, да ты посмотри на него, он тебя недостоин, деревенщина, живёт у мамы под юбкой. Тоже хочешь целыми днями копать картошку?»

«Я знаю, что у нас ничего не выйдет, но он же попросил».

«Да наплевать, что он там просит, у нас и так сил нет».

– Знаешь, мне нежелательно гадать на себя, это будет предвзято, я же говорила, так что давай твой второй вопрос. Можешь задать его про себя.

Соня перемешала колоду и выложила подряд три карты:

– Девять на шесть бубей.

«Покойничком скоро будет» – весело рассмеялся маленький иуда.

«А ты знаешь, на кого он?» – у Сони проснулся интерес.

«Сложно… Карты сегодня немногословны. Будто не хотят, чтобы мы знали».

Соня сделала грустное лицо и заговорщицки прошептала:

– Этот человек скоро умрёт таинственной смертью, – и зловеще засмеялась, изображая из себя колдунью.

Миша побледнел и чуть было не обмяк на стуле. Но промолчал. Соня продолжила, выкладывая карту за картой.

– Тяжелая болезнь вкупе с проблемами в семье. Возможно, карты хотят сказать, что у человека депрессия и его довели?

«Не придумывай ничего за меня, – хмыкнул маленький иуда, – хотя тут ты права, приблизительно, конечно».

– Давай не будем, – Миша наконец заговорил, – я уже не хочу знать, что будет дальше.

– Но это же весело, – ляпнула Соня, не подумав. Но, увидев, как изменилось Мишино лицо, добавила.

– Ну, разумеется, когда это не касается смерти. Картам не всегда стоит верить. Особенно, когда гадаешь на такие жизненно важные вопросы. Кстати, интересно, кого это ты загадал?

– Извини, но это личное.

– Поня-я-ятно, – протянула Соня, и улыбка сошла с её лица, – не хочешь, не говори.

Дверь в комнату резко распахнулась, в комнату вошла Мама.

– Что это у вас такое?

– Да мы в карты играем, мам. – виновато ответил Миша.

Женщина бросила взгляд на карты, свечки и начала закипать.

– Вы что, гадаете? Да как ты посмела в моём доме заниматься такой чертовщиной? А ну вон отсюда! Ты кого мне привёл в дом?

Соня быстро собрала карты, положила в портфель и пошла к выходу. Дождь уже заканчивался, но всё равно ещё неприятно моросил.

– Ещё раз тебя тут увижу! – злобно произнесла тётя Галя. – А ты дома сиди, никуда не пойдешь!

– Мне нужно проводить её, пусти!

Мать перегородила Мише проход.

– Сама дойдёт, не маленькая!

– Да пусти же ты! – Миша отодвинул мать и прошёл в коридор надевать кроссовки.

– Сын называется, в отца весь пошёл, на мать руку поднимает! Домой можешь не возвращаться, проваливайте оба!

Соня с Мишей поскорее покинули дом и оказались на улице. Миша успел прихватить зонтик. Они стояли на дороге, ведущей к озеру. Соне показалось, что она снова кого-то увидела и пошла к берегу. Волн не было.

– Я не знаю, что на неё нашло. Прости пожалуйста, ты, наверное, не захочешь больше со мной общаться.

Соне было совсем не до этого. Она вошла на пристань и прищурила глаза. На той стороне она разглядела сосновый лес и непонятную фигуру. Соня моргнула и человек исчез.

– У вас кто-нибудь плавает в этом озере?

– Эмм… Нет, тут очень холодная вода из-за подземных ключей.

– А на лодке кто-то же ловит рыбу?

– Нет, тут никто не плавает, а почему ты спрашиваешь?

– Я видела лодку, когда смотрела из окна.

Миша побледнел.

– С человеком в капюшоне?

Соня обернулась и пристально посмотрела на Мишу. Тот выглядел испугано.

– Что на той стороне озера?

– Небольшой островок леса, а дальше болото. Тут оно везде.

– Там никто не живёт?

– Нет, там никого нет.

– А зачем тогда тут пристань? Рыбы нет, в округе никто не живёт.

Миша взял её за руку и повёл от озера.

– Давай я тебе расскажу, когда выйдем из деревни. Прошептал он.

– Ладно.

Соня высвободила руку и неспешно пошла по дороге. Чем ближе они подходили к краю деревни, тем слабее становился дождь. Они снова прошли мимо вывески «Забытое», и дождь кончился. Дальше было сухо, как будто дождя и не было. Когда они подошли к лесу, как по щелчку, включились звуки. Если раньше на болоте была мёртвая тишина, только глухо раздавался хруст шагов по гравийке, теперь она услышала шум деревьев и пение птиц. Как будто жизнь вернулась в эти места.

– И всё-таки жуткое место твоя деревня.

– Наверное. Я привык, хотя иногда бывает страшно.

– Ты обещал рассказать, помнишь?

– Это всего лишь легенда, страшилка для детей.

– Я что-то слышала в детстве подобное. Расскажи! Не думала, что тебя это пугает.

– Да, немного. Признался Миша. Когда-то давно, жила в нашей деревне женщина. Говорили, что она ведуньей была, поклонялась старым языческим богам. Но люди её любили и уважали до поры до времени. К ней местные за советом ходили, но потом жуть в тех местах произошла, и с ней общаться перестали. Как-то раз, когда она рыбачила в лодке, началась гроза. Она и раньше ходила в грозу, говорила, что боги его защитят. Но в этот раз гроза была слишком сильной. Те, кто видели её, говорили, что на озере поднялись небывалой высоты волны и захлестнули женщину. Другие поговаривали, что она сама утопиться решила. Но ни её, ни лодку так и не нашли. Вскоре после её смерти стали замечать, что рыбы в озере всё меньше и меньше. А через пару лет совсем пропала. Народ у нас суеверный, начал придумывать чепуху всякую. Говорят, что если кто ведьму эту на озере увидит, скоро умрёт. Поэтому туда никто и не ходит. Боятся сказок.

– А ты её видел?

– Да, но давно ещё, в детстве, – Ответил Миша и поежился, – но чем старше становлюсь, тем больше кажется, что мне это просто показалось. Я провожу тебя до церкви, сама до дома дойдёшь?

– Дойду.

***

Миша проводил взглядом Соню и медленно пошёл мимо церкви по дороге обратно в лес. Когда он был помоложе, мать каждое воскресное утро таскала его с собой на скучные проповеди. Хочешь отбить у ребёнка тягу к Богу – води его на молитвы и заставляй почитать веру дома.

Уже в десять лет он возненавидел красный уголок гостиной и запах ладана на кухне, но церковь его хоть чему-то, но научила. Теперь вместо плоти и крови Христовой он иногда с пацанами закусывал сухариками вишневый «Блейзер».

А что? И то и другое хлеб. И то и другое красное и алкогольное.

Колокол пробил шесть. Конец рабочего дня у работяг. Миша уже начал присматривать колледж. Автомеханический был в приоритете. Можно было обучиться ремонту автомобилей и помогать на городской станции технического обслуживания – дядя Петя обещал взять.

Конечно, чинить фуры не самая завидная работа, но другой тут попросту нет, а мечтать о большом городе… Не может же он бросить мать одну в Богом забытой деревне. Миша иногда восторгался её упёртостью. На днях она подвернула ногу, но умудрилась с больной лодыжкой проковылять пять километров через лес, чтобы дойти до работы. В итоге, когда в пасмурное утро она не смогла встать, Мише удалось уговорить мать вызвать доктора и взять больничный. Буханка приехала только под вечер и застала женщину, стоящую раком, в огороде, половшую грядки. Такую оставлять одну нельзя. Случись что, сама себе она точно не поможет, как и Бог, на которого она ссылается из раза в раз.

Мимо проехал уазик соседа дяди Пети. Тот посигналил, приглашая подвезти, но Миша махнул ему рукой, мол, проезжай. Хотелось пройти одному.

Машина. О таком счастье он даже не мечтал. Помимо эротических фантазий, он часто представлял, как рассекает на уазике по дорогам, подбирает попутчиков и долго разговаривает с ними. Один раз дядя Петя дал ему посидеть за рулём, но Миша настолько переволновался, что так и не смог тронуться с места, путая очередность нажатия педалей.

Небо заволокла листва высочайших деревьев. Ни о каких расхваленных «белых ночах», уже начавшихся в Ленинградской области, тут и речи быть не могло. Тяжелые ветви настолько перекрывали свет, что даже днём тут были сумерки.

Миша хотел подумать о раскладе. Ему впервые в жизни гадали на картах, и он был так взволнован, что так и не смог чётко сформулировать вопросы. Всему виной была Соня. Он подозревал, что влюбился, поэтому её присутствие, а тем более наедине, вызвало робость и страх.

«Дальняя дорога», – Миша усмехнулся про себя. Отец действительно в один дождливый день «вышел за хлебом», когда Мише было около пяти лет, и не вернулся. Он знал, что тот жив. Отец иногда присылал ему дешёвые безделушки на день рождения. Поначалу Миша был в диком восторге, что отец помнит про него, но с годами подарки стали приходить реже, и любовь сменилась на ненависть.

Мише казалось, будто он проклят, всё, что ему было дорого, превращалось в предмет ненависти. Так было с отцом, с церковью, так, он боялся, будет и с Соней.

«Карта смерти». Ему не запомнился этот диалог, хоть он и был всего час назад. Мозг словно в принудительном порядке старался стереть слова – остался только их смысл. Миша лишь хотел узнать, что случиться с Соней, куда заведёт её дорога, будет ли она с ним. Одно радует, что Соня уже гадала на свою смерть и что это точно случиться не сегодня. Он не хотел себе в этом признаваться, но почувствовал облегчение, когда в комнату зашла мать и всё это прекратила.

«Гадание на картах – грех», – Миша уже знал, о чём будет домашний разговор, поэтому не спешил. Он делал это не на зло матери, просто ради собственного интереса, но пойти ей наперекор в вопросах, на которые у них расходилось мнение, доставляло ему удовольствие, особенно, когда ему удавалось уболтать её и вывести на эмоции. Раньше он бы заплатил за это хорошей порцией ремня, но сейчас мать уже не поднимала на него руку.

В раздумьях он прошёл мимо кладбища, на автомате обошёл гигантскую лужу и вышел к проеденной ржавчиной табличке «Забытое».

«Даже Бог забыл это место», – поговаривали «безбожные соседи», так называла их мать. Но если в Его существовании парень сомневался, то в чертовщину, что творится в этих краях, он «свято верил».

Мишу сильно удивил вопрос Сони про силуэт в капюшоне. Он не хотел рассказывать всю историю целиком, лишь малую часть, чтобы не сильно беспокоить Соню. Иногда он являлся детям и ничего хорошего это явление не приносило. Полиция спихивала пропажу детей на неосторожные игры у болот. За последние двадцать лет в них сгинули четыре девочки. Оно и понятно, не каждый взрослый может выбраться из трясины, а тут девочка-подросток. Но ходили слухи, что перед пропажей они видели человека в капюшоне. Мальчикам же она являлась в образе старухи или, чего хуже, русалки, но никогда не забирала в болота.

Для взрослых всё это казалось мифом, выдумкой, которую воссоздал детский разум, но они всё равно не упускали случая припугнуть малышей страшной ведьмой, когда ребёнок плохо себя вёл.

Миша и сам начинал думать, что всё произошедшее с ним – плод травмированного пропажей отца детского воображения. К тому же это было в глубоком детстве, на грани осознания самой жизни. Он не хотел уточнять у Сони, откуда она знает. Надеялся, что просто где-то мельком услышала байку у себя в Сокиловке, ведь большинство детей пропало именно оттуда.

Тётя Тоня как ни в чем не бывало копошилась в огороде, словно не было бури, что грохотала час назад.

Вот и дом. Казалось, что ни на йоту не изменился за все шестнадцать лет, что он тут живёт. Было подозрение, что его таким и построили – подгнившим, с перекошенными стенами и крышей.

Из трубы валил дым. Даже в жаркое лето мать топила печь, несмотря на скудный запас дров. Миша с грустью смотрел на полупустой дровник, догадываясь, что вместо летних каникул ему придется в полсмены работать на лесопилке.

«Такая вот судьба – работать за дрова».

Миша обошёл лужу на тропинке и ступил на порог. По привычке пригнувшись, чтобы не задеть головой низкий дверной косяк, он попытался на цыпочках проскочить мимо кухни в комнату, чтобы его не донимала мать. Галина Петровна гремела у раковины кастрюлей – что-то готовила.

– И как ты мне всё это объяснишь? – женщина даже не обернулась.

Прокрасться не получилось. Миша задел занавеску в дверном проёме, отделявшую коридор от кухни, от чего зазвенел колокольчик, висевший на ней.

Миша не хотел ничего объяснять, он думал о том, как закрыться в комнате и написать Соне. Распогодилось, поэтому он надеялся, что интернет будет работать.

– Я тебя спрашиваю? – женщина с грозным видом повернула голову. Она как всегда говорила тихо, как говорится, боялась разбудить «Лихо», но с таким холодом в голосе, что даже Герде бы не удалось растопить лёд. Эта манера общения Мишу сильно раздражала.

– Я не хочу разговаривать, – стиснув зубы ответил он.

– Мне всё равно, что чего ты там хочешь. Отвечай на вопрос.

– Я уже говорил, мы играли в карты. Чего ты пристаёшь?

– Ты как с матерью разговариваешь? Я тебя ради этого растила? Чтобы ты мне грубил?

– А ты меня для этого рожала? Чтобы запрещать мне всё, что только возможно? Я уже взрослый, сам могу решать, чем мне заниматься по жизни.

– Не можешь! Пока тебе не исполнится восемнадцать лет, ты полностью на моём обеспечении.

– Поэтому ты меня работать отправляешь вместо учёбы?

– Ты хоть делом займёшься, бездельник. Так и просидишь всё лето, так хоть семье поможешь. Сам же знаешь, как у нас с деньгами! – голос всё повышался и почти перешёл на крик.

– Раз я иду работать, то сам решаю, чем заниматься в свободное время. Хочу на картах гадаю, хочу пиво с пацанами пью.

– Так всё-таки эта ведьма тебе гадала… – вздохнула Галина Петровна и начала читать шепотом молитву.

– Мама, успокойся, я оговорился, ну мам, – Миша понимал, что это бесполезно, и стал ждать.

После того как молитва закончилась, она перекрестилась, перекрестила сына и сказала:

– Если я ещё раз её тут увижу, то…

– И что ты ей сделаешь? Волосы ей вырвешь? Глаза выцарапаешь? На костре сожжешь? Это же так по православному, мама. Тебя этому в церкви учат? – Мишу настолько это достало, что он не смог сдерживаться. – Да плевал я на твою церковь и на твоего Бога, и на то, что он там запрещает. Не говори больше со мной, не лезь ко мне, дай спокойно жить!

Миша хлопнул дверью так сильно, что дом словно заходил ходуном. Несколько дней можно прожить в тишине, но потом она снова начнёт как ни в чем не бывало. Не это, так другое. Парень сбросил подмокшие вещи на спинку стула и включил компьютер. У него было полчаса на интернет до того, как надо будет нарубить дров. Если он этого не сделает, то не сделает никто. А мёрзнуть ночью в сырой избе не хотелось.

Интернет, как назло, не работал. Всё зависело от того, как хорошо ловил «Билайн». Ближайшая вышка была в Сокиловке и часто не добивала до деревни из-за плохой погоды. Ни о каких фильмах, конечно, речи тут и не шло. 350 рублей за месяц и 3 гигабайта интернета. Едва удавалось отвечать на сообщения во «ВКонтакте» и искать информацию в «Википедии» для докладов и рефератов. Частенько в последние дни месяца он оставался без интернета и просто шлялся по деревне взад-вперед.

За окном всё ещё капало, но так как дел не было, Миша решил закончить с дровами пораньше. Он накинул дождевик и пошёл в сарай за колуном. Из дровника, представляющим из себя небольшой натянутый тент метр на метр, где лежали брёвна, он перетаскал несколько берёзовых полешек и сложил у большого дубового пня-колоды.

Миша умел рубить. В один удар полено раскалывалось пополам, ещё два – и четвертинки летели на тканевую переноску для дров. Работа не пыльная, главное, делать её каждый день.

Убрав колун обратно, Миша схватил переноску и потащил её в дом к печке. Там аккуратно сложил дрова друг на друга в небольшом проёме между стеной и печью так, чтобы они не сваливались. Мать любила поддерживать тепло даже летом, поэтому того, что он принёс, хватало всего на один день, а больше в дом и не влезало.

Время близилось к ужину, а интернет так и не дали. Ему настолько нетерпелось написать Соне, что пропал аппетит. Когда мать несколько раз постучала в дверь, приглашая к ужину, он нехотя вышел и сел за стол. Мать уже разлила суп по тарелкам и сидела, повернувшись к красному уголку.

– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.

Мать трижды повторяла эту молитвы от трапезы к трапезе, изо дня в день. Миша и сам когда-то повторял за ней, но теперь угрюмо молчал и ждал, когда можно начать есть. Он поскрёб ложкой по дну, выловил несколько крупных овощей и отодвинул тарелку от себя. Мать с упреком посмотрела на сына, но ничего не сказала. Дневная ссора была не забыта.

Из комнаты раздалось оповещение от Mail.ru. Значит, появился интернет. Миша выскочил из-за стола и, чтобы не терять ни секунды, побежал в комнату. Сообщения в «Мейле» его совсем не интересовали, он тут же зашел на свою страницу в «ВК».

Соня была онлайн, и он тут же отправил ей сообщение:

Миша: Соня привет, как дошла?

Соня: Да нормально, как у тебя дела? Мать не сильно ругалась?

Миша: Да не, я ей всё объяснил, ты же знаешь, она верующая, попы промыли мозги, вот она так и сказала. Ты же не обиделась на неё?

Соня: В школе меня и похуже называют, так что нет.

Разговор не клеился. В сети она всегда была суха. Но как только речь зашла о ведьме, Соня сразу разговорилась.

Соня: А ты всё-таки был на том острове?

Миша: Один раз, плавали с пацанами ещё в детстве.

Соня: А дом ты видел? Хижину, где эта старуха живёт?

Миша: Мельком, а чего ты хочешь?

Соня: Я тоже хочу посмотреть, отведи меня туда.

Миша: Ты чего? Там же опасно, ведьмы, чертовщина всякая!

Соня: Ты же сам сказал, что тебе это показалось!

Миша: Ну это было давно, может и нет.

Соня: Ты серьезно? Давай я подругу позову, если ты так боишься идти.

Миша: Да я не боюсь!

Соня: Тогда договорились, у меня выходные заняты, можно во вторник, там прогноз без дождя.

Миша: Хорошо, уговорила.

Соня: В понедельник ещё обсудим, что с собой взять.

Идея показалась Мише совсем отстойной, но спорить с Соней он даже не пробовал. С другой стороны, лишний повод увидеть её после школы.

Старые сны уже давно не тревожили Мишу. После той «встречи» на озере, несколько лет ему снились кошмары, которых он не помнил. Мать рассказывала, что он просыпался глубокой ночью, с открытыми глазами тыкал пальцем в потолок и неистово мычал на протяжении нескольких часов. Потом сам успокаивался и ложился спать. Наутро же как ни в чем не бывало просыпался и ничего из ночных похождений не помнил.

Но когда мать связала эти сны с дьявольскими проделками, то решила пригласить священника. Тот, хмурясь, обошёл весь дом и наказал молиться Господу ежечасно на протяжении недели, перекрестил мальчика святой водой и поспешил из дома. Через неделю кошмары прошли.

После этого мать ударилась в религию, стала ходить в церковь по воскресеньям и таскать с собой мальчика. Миша тоже был рад, что кошмары закончились. Хоть он их и не помнил, но видел страх в глазах матери, а это пугало сильнее любых чудищ.

Спустя десять лет это казалось ему фантазией, может быть, какой-то странной попыткой матери привязать его к себе. Как ни пытался, он не вспомнил ни одного фрагмента тех снов. Возможно, мать действительно всё выдумала.

Облокотившись на кресле, он начал прикидывать маршрут. От города придется идти через кладбище, по старой дороге к северу от озера. Лодку он «одолжит» у соседа, деда Ефимия. Тот всё равно уже как пять лет никуда не ходит, на кой черт ему эта лодка. Дальше придется двигаться наугад, но он точно помнил, земля там твёрдая – не провалятся.

Миша представил, как он помогает Соне забраться в лодку, как она оступается и падает ему в объятья. Он обернулся, посмотрел на дверь. «Мать не придёт, мы же поругались». Бесшумно расстегнув ремень на джинсах, он засунул руку в трусы. День был тяжелый, надо было выпустить пар.