Читать книгу Деревенская история – 2 - Михаил Павлович Рожков - Страница 3

Около трёх часов ночи по деревне вдоль заборов шли две тёмные фигуры. Одна из них, согнувшись и кряхтя, несла лестницу, вторая держала в руке небольшой ломик.

– Иваныч, а почему я лестницу несу? – сгибаясь под тяжестью деревянной конструкции, спросил Берестов.

– Потому что я мозг операции.

– Так я же тебе идею подал?

– И что? Идея – это одно, а реализация – это другое. Тащи давай.

Берестов насупился, но продолжил покорно идти.

– Вот ситуация-то будет, если нас кто-нибудь заметит, – вновь подал голос Николай Степанович.

– Не боись, не заметит никто. У нас-то живут тут три калеки, и те давно уже спят. Чай, не город. Чего тут по ночам-то шлындать, грязь месить.

Совсем рядом, выплыв из темноты, показался силуэт дома адвоката.

– Со стороны дороги лезть не будем, сзади обойдём, – скомандовал Ионов.

Они обошли дом, окружённый каменной стеной. После чего дед Витя натянул колготки на голову и надел на руки варежки. Берестов последовал его примеру. Лестницу прислонили к стене.

– Живут же буржуи. Стен понаделали, – пробубнил дед Витя, – нет, чтобы как все нормальные люди забором участок обнести, так нет, крепость им надо соорудить.

– За богатство своё боятся, Иваныч, – тихо произнёс Берестов.

– Так, с этого момента никаких имён, – сердито оборвал его Ионов. – Я буду Орёл, а ты Воробей.

– А почему это я Воробей? – возмутился Берестов.

– Так, не выпендривайся давай, не в театре. Держи лом, потом через стену перекинешь.

Дед Витя поплевал на варежки и полез по лестнице. В резиновых сапогах и варежках, да ещё и в полной темноте, карабкаться было неудобно. Наконец, Ионов достиг верха. Он уселся на выступ и перекинул ноги на другую сторону.

Стена была высокая, около двух с половиной метров. Если свесить ноги, то до земли останется метра два. Виктор Иванович огляделся по сторонам, удостоверился, что вокруг всё тихо, собрался с духом и прыгнул. Свободный полёт закончился быстро. Земля больно ударила по ногам. Ионов повалился на бок, угодив рукой в какой-то кустарник.

– Орёл, Орёл, ты как там? – раздалось по ту сторону стены.

– Нормально. Давай лом перекидывай, только в меня не попади.

Несколько секунд было тихо, потом раздался звук удара железа о камень, а ещё через секунду жалобный вскрик.

– Ты чего орёшь? – сердито зашипел дед Витя.

– Лом.

– Чего лом?

– В меня попал!

– Как он в тебя попал, дурень?

– От стены отскочил.

– А ты зачем его в стену кидал, надо было через стену перекинуть.

– Я так и делал, но не перекинул.

– Слабак, – резюмировал Ионов.

За стеной раздавалось оханье.

– Да не скули ты!

– Не могу, Иваныч, ой, прости, Орёл, – больно очень. Нога распухает.

– Тьфу ты, – зло плюнул Виктор Иванович, – связался же я с тобой. Идти сможешь?

– Не знаю, больно. Лом прямо в колено попал.

Дед Витя хотел было ответить, но тут же замер. В его голове прокрутилась простая мысль, которая почему-то не приходила к нему раньше.

– Слышь, Воробей?

Ответа не последовало.

– Воробе-е-ей?

Вновь тишина.

– Степаныч, ё-моё, ты там не помер часом?

– А? Нет. Забыл про позывной.

– Я вот тут подумал, – расстроенно произнёс Ионов, – а как я обратно выбираться буду?

– По лестнице.

– Так она же с другой стороны?

Берестов замолчал.

– Нужна ещё одна лестница, – вдруг деловито предложил он.

– И где же я тебе её возьму?

– Надо поискать, может, у Хитрова где-то есть?

– Нет, Степаныч, тьфу ты, Воробей, меня надо отсюда вызволять, причём срочно.

– Почему срочно?

– Потому что операция наша провалилась. Детали мы с тобой не продумали до конца, поэтому надо делать ноги. Предчувствие у меня нехорошее.

– А давай, я тебе лестницу перекину? – подал идею Берестов.

– Ты уже лом перекинул. Кстати, где он?

– Валяется где-то.

– Ищи! Ломик хороший. От твоей культяпки он далеко отскочить не мог.

Берестов, нагнувшись и держась одной рукой за колено, второй рукой, одетой в варежку, принялся шарить по земле. А тем временем Ионов усиленно соображал, как ему перелезть обратно. Версию разбежаться и перепрыгнуть он отмёл сразу как неосуществимую. На помощь инопланетян тоже рассчитывать не приходилось. Не верил Ионов в то, что они прилетят в Смородиновку. Чего им тут делать? Можно было, конечно, побродить по территории, может, и правда где лестница завалялась, но желания такого особо не было. Виктор Иванович по опыту знал, если что-то пошло не так, лучше бросить это дело, дальше будет только хуже. Его размышления прервал возглас Николая Степановича:

– Нашёл!

– Чего ты нашёл?

– Лом.

– А чего орёшь? Лучше подумай о том, как меня отсюда вызволить.

– Может, тебе верёвку кинуть, а ты по ней залезешь?

– Отлично, кидай.

– А где верёвку взять?

Дед Витя тихо выругался.

– Значит так, Степаныч, берёшь лестницу, лом и тащишь ко мне домой. Потом заходишь в сарай, там справа на стене висит моток верёвки. Берёшь верёвку и дуешь сюда. Всё понял?

– Понял. А лестницу и лом обратно относить зачем?

– Чтобы внимание не привлекать.

– Всё, теперь понял. Я мигом, одна нога здесь, вторая там.

– Давай, давай, только ноги не сломай.

– Да-а, нога болит, ты прав. Больно всё-таки ломом колено пришибло, – пожаловался Берестов.

– Степаныч?

– А?

– Ты всё ещё там? – сердито спросил Ионов.

– Всё, бегу, бегу.

За стеной послышался шорох, стон, затем вздох и звук удаляющихся шагов. Дед Витя остался один в полной темноте. На улице было довольно прохладно. Ионов потёр руки в варежках друг о друга, затем достал папиросу и закурил. Нужно было обдумать, что делать дальше. Берестов, по всем раскладам, должен вернуться минут через пятнадцать-двадцать, если, конечно, с ним по дороге ничего не приключится. А в том, что с ним ничего не приключится, дед Витя не был уверен. Внезапно мозг посетила ещё одна мысль: вряд ли он сможет забраться по верёвке на верх стены. Во-первых, навыков скалолазания у него нет от слова совсем, а во-вторых, здоровье всё-таки не то. Решив изучить диспозицию, раз уж всё-таки попал на территорию дома адвоката, дед Витя затушил папиросу. Разрыв носком сапога небольшое углубление в земле, он кинул туда окурок и забросал обратно землёй. Ещё раз прислушавшись и удостоверившись, что вокруг тихо, он двинулся по участку.

Ночь рисовала причудливые силуэты. Казалось, что за каждым деревом прячется человек, который вот-вот закричит «Держите вора». Но это была всего лишь игра воображения. Аккуратно ступая и вглядываясь до боли в глазах в темноту, чтобы ненароком не споткнуться и не врезаться во что-нибудь, Ионов продвигался к дому. Ещё пару метров, и вот он уже взбирается по ступенькам крыльца. Дойдя до двери, Ионов на миг остановился, огляделся и взялся рукой в варежке за ручку. Дёрнул. Закрыто. С облегчением выдохнул. Всё-таки как ни называй воровство, конфискацией, компенсацией или ещё чем, оно так воровством и останется. Противозаконные действия Ионову всё же претили. Одно дело адвокату в морду дать и ноги из туловища вырвать, другое дело украсть, пусть даже и у такого плохого человека. Воровство и членовредительство для деда Вити были разные вещи.

Немного подумав, Ионов решил пойти к воротам. Резиновые сапоги громко стучали подошвами по каменной дорожке. Пройдя мимо беседки и подойдя к воротам, он остановился. По ту сторону вроде было тихо. Уперевшись рукой в воротину, толкнул её. Закрыто. Ещё попытка – тот же результат. Слегка наклонившись, Ионов заметил навесной замок. «Вот сейчас бы ломик пригодился, – подумал он. – Хотя нет, плохая идея. Нельзя оставлять следы своего пребывания». Оставалась надежда на то, что удастся как-то открыть дверь в стене, которая являлась выходом с территории.

Повернув направо и пройдя несколько метров вдоль стены, Ионов остановился напротив двери и принялся изучать её конструкцию. На двери была ручка, и никаких замков видно не было. Закрыв глаза, Виктор Иванович, попытался вспомнить, как выглядит этот бункер со стороны улицы. В голове сразу предстал образ: железная массивная дверь, в каменной стене, глазок видеокамеры, звонок, ручка. Замок в двери был электромагнитным. Хозяин открывал её электронным ключом. Но как он открывал её изнутри? Проведя рукой по стене, дед Витя нащупал кнопку. Обычную кнопку, коих много стоит на подъездных дверях, оснащённых домофоном.

«Неужели так просто, – пронеслось в голове у Ионова. – Хотя, с другой стороны, зачем Хитрову было усложнять себе жизнь?». Виктор Иванович хотел было нажать указательным пальцем на кнопку, но в варежке это не так просто было сделать. Пришлось тыкнуть большим пальцем. Доля секунды – и дверь с тихим щелчком открылась. Выглянув в щёлочку и удостоверившись, что за ней никого из случайно проснувшихся жителей деревни нет, Ионов вышел наружу и закрыл дверь. С тихим щелчком замок автоматически закрылся.

Отойдя несколько метров, так чтобы не попадать в обзор камеры, дед Витя с наслаждением снял варежки. Всё-таки не зима, и руки в них изрядно вспотели. Затем с таким же наслаждением сорвал с головы колготки. С удовольствием почесав лицо и шею, он направился к тому месту, куда должен был прийти Берестов с верёвкой, а именно к другой стороне стены. Ионов мысленно прикинул, что минут пятнадцать уже точно прошло, и Николай Степанович наверняка стоит там, кричит и переживает, куда это делся дед Витя. Но, завернув за угол стены, Виктор Иванович Берестова там не обнаружил. Вздохнув, Ионов направился к дому.

Возле дома его ждал сюрприз – машина Побелкиной. Маленький жёлтый автомобиль сиротливо стоял возле забора. Задумчиво почесав голову, Ионов подошёл к калитке и открыл её. Во дворе лежал Берестов, явно без сознания, а возле него стояла испуганная Ирина Николаевна.

– Ира!

– Витя!

– А ты чего тут делаешь? В смысле, чего так поздно?

– Так я днём ещё выехала, но пробки на трассе. Вот только недавно и приехала. А ты что, меня не ждал?

– Ждал, конечно, но ты могла бы предупредить, позвонить.

– Я звонила, но у тебя телефон был недоступен.

– Ну да, – виновато ответил дед Витя, – он разрядился.

– А зарядить забыл?

– Забыл. А с Николаем Степановичем что? – кинув взгляд на Берестова, спросил Ионов.

– Так я приехала, в доме никого, – начала сбивчиво рассказывать Побелкина, – вижу, из сарая кто-то выходит, пригляделась, не ты. И тут у меня всё сложилось в голове: в дом проникли воры, а тебя связали и спрятали.

– Неправильный вывод. И что дальше?

– А дальше я подошла сзади и ударила его.

– И чем же?

– Книгами. Четыре тома «Войны и мира».

– Ну, значит живой должен быть, классика всё-таки.

Виктор Иванович наклонился над Берестовым и принялся лупить его по щекам.

– Степаныч, Степаныч, ты живой?

Берестов открыл один глаз и удивлённо спросил:

– Виктор Иванович, а ты как выбрался?

– Молчи, дурак, – тихо прошипел дед Витя.

Побелкина и Ионов помогли встать на ноги Николаю Степановичу.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась Ирина Николаевна.

– Нормально, только колено болит.

– Я его по колену не била, – как бы оправдываясь, произнесла Побелкина.

– Тебя до дома проводить? – спросил дед Витя.

– Да нет, сам дойду. Чем это, кстати, меня?

– Книгами. Раз читать не хочешь, решили тебе через голову вдалбливать, – пошутил дед Витя.

– Вы уж извините меня, Николай Степанович, я просто вас с вором перепутала, – начала извиняться Ирина Николаевна.

– Да ничего, он крепкий, ему даже полезно, – сказал Ионов. – Ладно, иди, Степаныч, домой, завтра поговорим.

Берестов улыбнулся и, прихрамывая, зашагал в сторону выхода.

– А чего это вы тут ночью делали? – вдруг поинтересовалась Побелкина.

– Чего-чего, по бабам ходили, – буркнул дед Витя и пошёл в дом.

***

Утро хмурилось. Дед Витя сидел с кружкой чая и молча наблюдал, как ветер гоняет за окном осеннюю листву. Ирина Николаевна варила борщ на электрической плитке.

– И все же, что это у вас с Николаем Степановичем за игрища ночные были?

– Я же говорю, по бабам ходили, – ответил Ионов, пряча глаза.

– Не верю.

– Ну почему же, – приосанился Виктор Иванович, – ты же знаешь, я ого-го.

– Да потому, что тут кроме Галины и Валентины и женщин-то больше нет.

– А как же Зинаида Степановна?

– Так ей же восемьдесят три?

– Ну и что. Может, мне нравятся женщины постарше? А что, я вот по телевизору видел, сейчас у звёзд это модно.

– Это плохая мода, Витя. Ну а если серьёзно, что за ночные похождения?

– Да рыбалку ночную хотели с Берестовым устроить, но, как видишь, не срослось, – соврал Ионов.

– Надо бы Николая Степановича навестить, спросить, как там у него самочувствие, – сказал Побелкина, мешая ложкой содержимое кастрюли.

– Да что его деревянной башке будет!

– И всё же.

– Ладно, сейчас схожу.

Ионов встал из-за стола и, открыв дверь, вышел в сенцы.

– Шапку надень, – крикнула ему вслед Ирина Николаевна, – там сегодня ветрено.

Дед Витя вышел во двор. Небо было хмурое, вокруг всё было серое – в общем, жестокая и беспощадная современная осень, куда ни кинь взгляд. Ионов повернул голову в сторону сидящей возле будки собаки:

– Ну что, Туз, скучно?

Пёс наклонил влево морду и тихо заскулил.

– Не переживай, Туз, скоро выпадет снег, заметёт тут нас с тобой как обычно по самую шею, веселее сразу станет.

Собаку такая перспектива не очень обрадовала. Тузик всё не оставлял попытки намекнуть хозяину на дырявую крышу в будке. Он посмотрел умными глазами на Ионова и громко гавкнул два раза.

– Да не лай ты, – махнул на него рукой Виктор Иванович.

Сегодня с реки дул холодный ветер, и Ионов поглубже закутался в куртку. Необходимо было навестить Берестова, поговорить о вчерашней ночи. Решив не откладывать это дело в долгий ящик, дед Витя быстрым шагом пересёк двор и скользнул за калитку.

Вообще Виктор Иванович не любил быструю ходьбу, предпочитая передвигаться медленно и степенно. Но сегодня погода не располагала к променаду, поэтому пришлось изменить своим привычкам.

Споро добравшись до дома Берестовых, дед Витя вошёл во двор и коротко постучал в дверь костяшками пальцев. Тишина. Никто не торопился открывать. Ионов постучал вновь, но уже более требовательно и кулаком. Наконец, за дверью раздались шаги, послышался звук отпирания замка, и в проёме показалась Галина.

– Чего это вы заперлись, деньги считаете? – буркнул Ионов, глядя на женщину.

– Да какие там деньги, – ответила Берестова.

– А Степаныч где? – поинтересовался Ионов.

– Захворал что-то. Лежит, пошевелиться боится, – ответила Галина каким-то странным тоном.

Только сейчас дед Витя заметил, что женщина чем-то взволнована. Лицо её было бледное, глаза бегали, а на лбу собралось несколько задумчивых морщин.

– Галя, у вас что-то случилось? – спросил Ионов, посмотрев ей в глаза.

– Даже и не знаю, как сказать, – ответила женщина.

– Ну, говори уж как есть.

Берестова огляделась по сторонам и махнула рукой, призывая войти в дом. Ионов вошёл в сенцы и прикрыл за собой дверь.

– Ну, говори же.

– Мне кажется, Коля того, – тихо произнесла она.

– Чего того? Умер, что ли?

– Да ты что, тьфу-тьфу-тьфу. Того – в смысле, из этих.

– Из каких этих? Ты можешь понятнее изъясняться?

– Мне кажется, Коля трансвестит, – выпалила женщина и густо покраснела.

У деда Вити тут же пересохло во рту, он как-то неловко кашлянул и осипшим голосом произнёс:

– Кто? Трансвестит?

– Да-да, – кивнула Галина подтверждающе.

– Подожди, а ты с чего это взяла?

– Я у него в кармане колготки свои нашла. Точнее, половину колготок. Одну колготину. Чулки, наверно, хотел сделать, зараза.

– Галя, ты больше телевизор не смотри. Это ж надо такое удумать про мужа родного. У тебя что, других вариантов в голове больше не возникло?

– А что, – начала оправдываться Галина, – зачем они ему, скажи? Не на голову же он их надевал. Я как раз в передаче в одной видела, что мужик к этому возрасту с ума сходит. Вот и прут наружу извращения всякие.

– Эх, Галя, Галя, – произнёс дед Витя, не найдя сразу даже что и сказать на её доводы.

– Или я ошибаюсь? Думаешь, любовницу завёл, и это для неё? – интерпретировала по-своему слова деда Вити Галина.

– Стой, остановись, – прикрикнул на неё Виктор Иванович, – понавыдумывала тут. Я сам с ним поговорю и всё выясню.

– Поговори, Виктор Иванович, поговори, – тут же залебезила женщина.

– Где он?

– Так в спальне лежит.

Дед Витя снял сапоги и прошёл вглубь дома. Миновав кухню, вошёл в спальню. На большой кровати распластался накрытый одеялом до самого подбородка Николай Степанович. На лбу его лежало мокрое полотенце, а лицо выражало неимоверное страдание. Он то ли спал, то ли просто лежал с закрытыми глазами.

– Степаныч, ты чего? – спросил Ионов, увидев соседа в таком виде.

– Кто здесь? – простонал Берестов, не открывая глаз.

– Дед Пихто. Ты чего это развалился тут?

– А, Виктор Иванович, это ты. Плохо мне, кажись, умру на днях.

– Да хватит тебе, что ты как барышня кисейная! Что болит-то?

– Голова!

– Голова – это кость, поболит и перестанет.

– Ой, Виктор Иванович, – Берестов наконец открыл глаза, – ты не представляешь. Такое ощущение, что у меня внутри, в черепной коробке поселился маленький паровозик. И он постоянно гудит и бьёт колёсами по рельсам. Ту-ту! Ту-ту!

– У вас, по-моему, это семейное, – покачал головой Ионов.

– Что?

– Идиотизм.

– Это почему?

– По кочану. От колготок надо было избавиться. Это ж улика!

– Сейчас избавлюсь.

– Поздно, твоя Галина их уже нашла.

– Ой, мамочки, – завыл Берестов, схватившись руками за голову. – И что же она подумала?

– Подумала, что ты из этих.

– Из кого?

– Из тех, которые одежду женскую носят.

– Да ты что, Иваныч, – закричал Берестов и вскочил с кровати.

– Не ори. Лучше думай, как объясняться перед женой будешь.

– Может, подскажешь чего?

– Не-е-ет. Сам прокололся, сам и выкручивайся. Как, кстати, колено твоё?

– Да ничего, вроде цело. Ноет только.

– Ладно, пойду я, у меня ещё дел много, а ты думай, думать вообще полезно.