Читать книгу Гражданин Доктор - Михаил Перельман - Страница 18

В 1948 году я по-доброму расстался с основной должностью ассистента на кафедре топографической анатомии. Александр Владимирович Тихонович считал закономерным мое желание полностью перейти в клинику на освободившуюся должность ассистента кафедры госпитальной хирургии на базе областной больницы. Заведовал кафедрой мой отец.

Работа ассистента в областной больнице сочеталась с многочисленными дежурствами и большим числом экстренных операций. Во время дежурства мне пришлось оперировать по поводу острого аппендицита свою родную младшую сестру. Нередко вечером и ближе к ночи производили даже плановые операции, которые не было возможности сделать днем. В качестве помощников широко привлекали студентов – членов научного кружка.

Врачи областной больницы часто вылетали в районы области самолётами санитарной авиации. Я был в числе активных бортхирургов, которые охотно консультировали и оперировали в городских и районных больницах области. Это были Брейтово, Некоуз, Большое Село, Углич, Пошехонье, Арефино, Песочное, Владычное, Кукобой, Давыдково, Пречистое, Данилов, Норское. Некоторые районы были, конечно, любимыми. Там работали хорошо знакомые, симпатичные врачи и операционные сестры, было удобно оперировать, радушно встречали, принимали и провожали. Для меня такими районами были Любимский, Мышкинский и Тутаевский.

В Любиме было хирургическое отделение, которым руководил наш бывший студент-фронтовик Михаил Сергеевич Сковородкин. Теперь его сын занимает мою бывшую должность – заведует хирургическим отделением Больничного городка в Рыбинске. В Мышкине работал типичный земский врач и хирург высокой квалификации Д. Л. Соколов. У него была изобретательская жилка, и он сделал из деревянных брусков и фанеры удобный дополнительный инструментальный столик. При операциях на брюшной стенке и в брюшной полости этот столик ставили над тазом и бедрами больного, а затем накрывали простынями. Операционные сестры и хирурги считали столик Соколова очень удобным, и мы в Рыбинске широко пользовались им.

В Тутаеве (это районный центр в 35–40 км от Ярославля) нам вместе с моей бывшей студенткой Олей Колчиной (Ольга Вениаминовна Неклюдова, недавно скончалась в Ярославле) удалось с успехом сделать под местной анестезией экстренную резекцию желудка у совершенно обескровленного больного с язвенной болезнью. Помогала отличная операционная сестра тутаевской больницы, а кровь для прямого переливания дали дежурный терапевт и две палатные сестры.

За время работы под началом отца я хорошо прочувствовал преимущества и еще лучше – недостатки «семейственности», с которой в здравоохранении и медицине партийные и административные органы в то время развертывали активную и непримиримую борьбу. Она происходила на фоне поощрения потомственных династий шахтеров, сталеваров, трактористов, ткачих и других рабочих профессий. Однако в среде врачей семейственность считалась недопустимой. Ситуация особенно обострилась после нашумевшей статьи в газете «Медицинский работник» о вредной семейственности в Институте хирургии Академии медицинских наук СССР, где работали вместе отец и сын – выдающиеся хирурги Александр Васильевич и Александр Александрович Вишневские.

Агрессивная кампания борьбы с семейственностью привела многих врачей, находившихся в родственных связях, к своеобразному изменению поведения и менталитета. Так, я старался не подчеркивать значение отца в моем развитии. В присутствии других не пользовался его советами и консультациями. Воздерживался от ассистенции ему на операциях. Иногда не ставил в докладах и статьях гриф с его фамилией. Изменение менталитета оказалось чрезвычайно стойким. Лишь спустя десятилетия я внятно ощутил особенности своего поведения и порочную недооценку роли отца во всем, что было успешного в последующие годы. Полагаю, что такое просветление среди моих коллег – детей одной эпохи – совсем не редкость.