Читать книгу Три кругосветных путешествия - Михаил Петрович Лазарев - Страница 3

По истреблении неприятеля из пределов России и будучи в союзе со всеми державами Европы, исключая Францию, которая, истоща все свои силы, не быв в состоянии противиться победоносному оружию российского императора Александра I, Российско-американская компания, пользуясь столь удобным случаем, начала приуготовлять экспедицию для отвоза груза в ее владения на северо-западных берегах Америки морем, для того куплен был в Кронштадте корабль «Суворов», который, по исследованию корабельным мастером Амосовым, найден способным и довольно твердым для совершения вояжа вокруг света.

Российско-американская компания, имев привилегию от правительства делать условия и употреблять желающих флотских офицеров на предприятие такового вояжа, предложила начальствование сей экспедиции г. капитан-лейтенанту Макарову, тогда находившемуся при Морском шляхетном корпусе, как опытному морскому офицеру, которому было предоставлено выбрать для себя по своему желанию офицеров и матросов из ластовых[6] экипажей в С.-Петербурге и Кронштадте. В июне месяце [1813 г.] корабль начали вооружать в Средней гавани [в Кронштадте]; были поставлены новые мачты и весь рангоут приготовлен новый. Капитан-лейтенант Макаров выбрал себе офицеров лейтенанта Нахимова, мичмана Бестужева, штурмана 14 класса Самсонова. Наконец, по долговременном приуготовлении, корабль «Суворов» 18 сентября 1813 г. вытянулся на рейд и лег фертоинг против угла Купеческой гавани.

Директора Российско-американской компании г. Булдаков и Крамер прибыли в Кронштадт, дабы пожелать г. капитан-лейтенанту Макарову доброго ветра и, по причине позднего времени года, поторопить к отходу; но когда, по мнению г. Макарова, корабль был совершенно готов к отплытию, тогда он потребовал от директоров Российско-американской компании, чтобы ему и гг. офицерам, сверх положенных 1200 руб. порционных в год, прибавить еще по 800 руб. в год и дабы условие, им сделанное с компанией, было переписано на гербовой бумаге, притом изъявил несколько других неудовольствий, полагая, что в разумении позднего времени года директора непременно согласятся на его требование.

Директора компании, видя непреклонность г. Макарова и нерадение его в пользу компании, решились выбрать нового начальника. Но как ни один из них не мог приступить к выбору без особого совета с кем-либо из флотских капитанов, то и просили г. Спафарьева, бывшего тогда в Кронштадте, рекомендовать способного к предприятию сего путешествия. Г. Спафарьев взялся оное исполнить, сделав предложение г. лейтенанту Лазареву, служившему тогда на бриге «Феникс»; предложение было принято г. Лазаревым с удовольствием, с тем, чтобы ему позволено избрать себе помощников по своему желанию, на что компания благосклонно решилась.

Я тогда находился на корабле «Борей», пришедшем тогда с эскадрой под начальством контр-адмирала Коробки из крейсерства Немецкого моря, где оная эскадра соединенно с англичанами… блокировала французский флот, находящийся в р. Шельде. 20 сентября, введя корабль «Борей» в военную гавань, к вечеру, когда оканчивали работу, пришел г. Лазарев с предложением вояжировать с ним на корабле «Суворов». Я немало удивился таковому предложению, не имея никакого сведения о случившейся расстройке между директорами и г. Макаровым, как выше писано.

Я долго не мог решиться на такое неожиданное и несогласное с планом моих намерений предложение…

…Желание исполнить столь лестный для молодого человека вояж и обогатить ум свой новыми познаниями, равно и дружественная связь г. Лазарева с самого юношества поколебали мои мысли, и я решился отринуть удовольствия сельской жизни…

Предложение было мной принято, и мы решились избрать с собой еще одного товарища, почему и упросили лейтенанта Повало-Швейковского, бывшего тогда ревизором на корабле «Орел»; он также не менее моего был удивлен таковой просьбой, но, наконец, решился быть нашим спутником…

На другой день поутру объявили свое желание г. Булдакову, сделав с ним условие вояжировать не более трех лет и на таковых же условиях, как бывшие назначены были офицеры…

Экстракт вояжа вокруг света на корабле «Суворове»

1813 г. 21 сентября перебрался я с квартиры на корабль. Г. лейтенант Лазарев уехал в С.-Петербург для своих надобностей. Корабль стоял на Малом рейде против Средних ворот, на глубине 4 1/2 фута, грунт ил, работа происходила: изготовляли разные поделки по плотничьей и столярной части, тянули тали, ванты и пр…

3 октября. Перебрался на корабль лейтенант Швейковский. Того же числа привезено на корабль для отвозу в российско-американские селения пороху 50 пуд. Прибыл из С.-Петербурга лейтенант Лазарев. Переменили некоторых из матросов по причине заразительных болезней, наконец, 7 октября корабль «Суворов» был совершенно готов к походу.

8 октября. В 10 часов приехал на корабль священник Михайлов, он служил молебен в собрании команды и в 12 часов при SW тихом ветре и пасмурной с дождем погоде снялись с якоря, простясь со своими приятелями, которые тогда приехали пожелать нам доброго вояжа и счастливого возвращения. В час пополудни миновали Рифсбанку, отсалютовав российскому флагу. В 2 часа легли в дрейф против брандвахты, с которой приезжал лейтенант Бологовской для опросу. В 4 часа ветер отклонился к W и сделался густой туман. В 5 часов приткнулись к Лондонской вехе; убрав паруса, оттянулись к N и стали на якорь…

9 октября… снялись с якоря и стали держать к WNW…

…18 октября пополуночи в 4 часа увидели Эландский маяк и в скором времени увидели множество купеческих кораблей по направлению курса в Карлскрону для соединения с конвоем, отправляющимся из Балтики в Немецкое море. Россия еще была в войне с Данией[7], то и мы сочли необходимостью пройти через Зунд под защитою конвоира, а потом направили курс в Карлскрону.

19 октября пополудни в 2 часа остановились на якоре на карлскронском рейде… Лейтенант Лазарев поехал на английский бриг, имевший сигнал конвоира, для истребования инструкции. Командующий сего брига объявил, что конвой находится в ведении шведского капитана, командующего на фрегате «Эвредика».

20 октября я и лейтенант Лазарев съехали на берег в Карлскрону для обозрения города и адмиралтейства. В помещение без позволения главного командира нам войти не позволили. Мы решились идти к главному командиру, предварив о себе, что мы офицеры императорского флота. Адмирал тотчас приказал нарядить унтер-офицера, которому приказал показать все адмиралтейство и доки; мы поблагодарили адмирала и отправились со своим вожатым в адмиралтейство, где осмотрели чертежные и разные мастерские, доки… Отсюда пошли в гавань, где стояли все шведские корабли, кроме 3, которые, как сказывал наш провожатый, находились в море. Из числа 9 кораблей, которые мы видели в гавани, не было более 3 или 4 годных для плавания в море. Я никогда не видел кораблей так худо вооруженных, некоторые из них были совсем отличной постройки, но таковых весьма мало… Сего же числа вытянулся из гавани фрегат «Эвредика». Лейтенант Лазарев получил от капитана сего фрегата инструкцию конвоира, и мы отправились на свой корабль. Ветер был противный, а потому конвою нельзя было сняться…

…23 октября. Ветер сделался NO, конвоир поднял сигнал сняться с якоря, и весь конвой, состоящий из 200 судов разных наций, снялся с якоря и пошел к SW; по выходе из Карлскроны ветры были большей частью переменные…

26 октября. Ветер умеренный и пасмурная с дождем погода, остановились на якоре в бухте Каге на глубине 6 1/2 саж.

27 октября. Снялись с якоря и прошли малым проходом в Мальме, где находились два военных шведских корабля. По причине крепких SW ветров не могли продолжать своего плавания далее. Во время стояния нашего на якоре в Мальме датские корсары всякую ночь делали нападение на конвой и взяли до 5 или 6 судов из конвоя. Мы были всегда в готовности для принятия неприятеля, но нападения не было.

8 ноября. При тихом S ветре мы снялись с якоря и весь конвой стал держать курс к N… Когда конвой проходил на траверзе крепости Кронберга, то из оной пущено было несколько бомб, но без вреда конвою, вечером в 9 часов миновали остров Ангольт, ночь была весьма темная и шел сильный дождь, около полуночи ветер крепкий, взяли все рифы у марселей, по случаю великой мрачности легли в дрейф, при рассвете густой туман и дождливая погода, при прояснении погоды видели некоторые суда из конвоя; около полудня прочистилось, конвоир находился от нас на далеком расстоянии под ветром, весь конвой стал держать в Винго-зунд. В 1 час пополудни приехал на корабль шведский лоцман для проводу в Винго. В 3 часа остановились на якорь на глубине 10 саж., грунт – ил. Здесь находилось несколько английских военных кораблей – фрегатов и бригов для принятия конвою, состоящего около 600 купеческих разных наций судов, большей частью английских. Я с лейтенантом Лазаревым поехал на берег, в г. Гетеборг. Мы приехали в город довольно поздно, обойдя несколько улиц, с трудом нашли трактир, где ночевали без удобств, а как случилось, на стульях, так как кроватей в доме не было. Неустройство столь значимого коммерческого города удивляет всякого иноземца, посещающего по необходимости Гетеборг…

12 ноября. В 9 часов пополуночи ветер сделался от NO и конвой начал сниматься, но г. Молво, суперкарг нашего корабля, был еще в городе, а потому мы не могли вступить под паруса ранее 2 часов, когда весь конвой уже оставил Винго-зунд; по возвращении Молво, в 2 1/2 часа снялись с якоря… В 5 часов догнали конвой, который тогда находился у нас под ветром.

13 ноября. В 9 часов пополуночи видны были берега Норвегии на NO. Конвой находился у нас за кормой, прибавили парусов и вскоре скрылись от конвоя…

21 ноября… находились в Мидель-банке. Ветер сделался от О. Поставили все возможные паруса, направя свое плавание к Британскому каналу…

25 ноября. В 8 часов пополуночи прошли на траверзе плавучий маяк Галопер…

26 ноября. В 10 часов пополуночи прошли конвой, идущий в W. В полночь увидели люгер под малыми парусами, держащий курс прямо к нашему кораблю. Он казался подозрительным; считая его за французский капер, немедленно приготовились к отражению, но нападения не случилось.

27 ноября. Пришли на Спидхедский рейд… На рейде находилась эскадра, состоящая из трех линейных русских кораблей «Смелый», «Три Иерарха» и «Чесма» под командою вице-адмирала Кроуна. Я с Лазаревым ездил на корабль «Смелый», где провели вечер в кругу славных своих товарищей по службе.

28 ноября. Сего числа лейтенант Лазарев и поверенный груза г. Молво отправились в Лондон для уведомления г. Гармана (нашего агента) о прибытии корабля «Суворов» в Портсмут; а как корабль требовал некоторой починки, то лейтенант Лазарев предоставил мне при первом удобном времени ввести корабль в гавань.

29 ноября. В 10 часов приехал на корабль лоцман для провода корабля в гавань, в 10 часов снялись с якоря и вступили под паруса. В 12 часов остановились на якорь в гавани…

3 декабря. Лазарев и Молво возвратились из Лондона. Г. Линдигрин, купец в Портсмуте и консул шведский, приехал на наш корабль в его смотрение[8] и обязался доставить все вещи, потребные для него.

10 декабря. Прислано на корабль 3 плотника и столяр, первые исправляли повредившийся при поднятии якоря в Карлскроне брашпиль, а последний делал место для камина.

11 декабря. Начали выгружать судно, при выгрузке сухарей многие мешки оказались совсем негодные к употреблению, потому что оные во время похода из Кронштадта г. Макаровым были положены на водяные бочки и от сырости совершенно сгнили; такое безрассудное помещение принесло компании довольно убытку. Для предприятия столь дальнего вояжа надобно было непременно перегрузить корабль, ибо оный был худо и криво нагружен, притом большая часть сухой провизии, не будучи помещена на настоящее место, должна была портиться. Хотя корабль «Суворов» был исправлен в Кронштадте около 5 месяцев, но по нерадению прежде бывшего начальника совершенно оказался негодным к долговременному плаванию по всем океанам. Требовалось непременно исправить корабль конопаткой.

Пребывание в Портсмуте. Поездка в Лондон. Свидание с русскими офицерами на эскадре в Чатаме. Возвращение в Портсмут. Выход корабля из гавани. Долговременное ожидание груза, купленного в Лондоне

12 декабря. Сего числа работа происходила на корабле выгрузкой с корабля вещей на бот г. Линдигрина, плотники делали гек-балк на баке и исправляли брашпиль, конопатчики конопатили по баргоуту, столяр обделывал место к камину. Приезжали офицеры с кораблей «Смелый» и «Чесма», с которыми я поехал на берег, и провели весь день вместе приятно.

15 декабря. Российские корабли «Смелый», «Чесма» и «Три Иерарха» снялись с якоря и пошли в море. В 2 часа приехал к нам мичман Аргамаков, ревизор корабля «Чесма», он, будучи на берегу вместе со священником, не успел воротиться на свой корабль, а потому и принужден был остаться. Я и Лазарев съехали на берег, заняли для них место в карете, отправляющейся в Лондон, и в 6 часов простились со своими земляками.

20 декабря. Работы корабельные все почти приведены к концу, и вещи с берега погрузили снова на корабль, оставив небольшую часть груза в Портсмуте у г. Линдигрина, ибо мы должны были прибавить несколько водяных бочек, которых на корабле находилось весьма недостаточно, почему и куплено 19 бочек. Груз английских товаров, следовавший поступить на корабль, также требовал нового помещения.

По окончании корабельных поделок и имея возможность побывать в Лондоне, притом товарищ мой Швейковский никогда впредь не имел случая быть в столице Великобритании, я воспользовался свободным временем, а потому заняли место в почтовой карете и в 6 часов вечера отправились в Лондон. Доктор Шеффер был также нашим спутником, который услаждал нас во время путешествия своими латинскими мелодиями. В карете были еще две дамы и один армейский офицер. Стало быть, компания наша была довольно приятна, притом же последний говорил изрядно по-русски, и во время своих разговоров и латинского пения Шеффера ночь протекла не скучно.

21 декабря. В 9 часов въехали в Лондон. Карета остановилась у моста, называемого Лондонским. Мы простились со своими спутниками, перешли в другую карету, кучеру я приказал везти [нас]… в трактир, где остановились… В трактире нам отведена была прекрасная комната в среднем этаже и две спальни. Время еще было не поздно, и мы, чтобы не истратить понапрасну времени, пошли погулять. Успели быть в St. James Park[9], в Вестминстерском аббатстве и в 4 часа возвратились домой, где за хорошим обедом опорожнили несколько рюмок мадеры и в 6 часов пошли в театр… [где] представлена была мелодрама «Мельник и его леди» и потом балет «Лебеди»… Пробыв в театре до 12 часов, возвратились домой.

22 декабря. На другой день решились съездить в Чатам на свидание с офицерами нашего флота. В 2 часа пополудни наняли карету и отправились в Чатам. В 10 часов прибыли в город и остановились в трактире «Солнце», поужинав, отправились на эскадру. Ночь была туманная, и наш перевозчик едва мог отыскать корабли.

23 декабря. В 2 часа пополуночи приехали на корабль «Мироносец», на котором я прежде служил. Нашему неожиданному появлению все удивились. Свидание было самое дружеское. В продолжение следующего дня я успел побывать на многих кораблях, и как нам невозможно было долго медлить, то после обеда в 5 часов простились со своими славными товарищами, некоторые из них проводили нас до Чатама, где, исправно поужинав, наняли две кареты и оставили Чатам. Лейтенанты Василий Игнатович Иванов и Алексей Васильевич Ельчанинов были нашими спутниками до Лондона.

24 декабря. В 6 часов поутру прибыли в Лондон, остановились в том же отеле, легли спать и не вставали до 12 часов. В пребывание наше в Лондоне погода была такая туманная, что с трудом можно было дышать от сгустившегося воздуха, смешанного с угольной пылью. Я немного простудился, но, невзирая на свою простуду, разделял все удовольствия со своими товарищами, еще не бывшими в Лондоне, для них я был проводником по разным достопримечательным местам, достойным внимания и любознательности. Побывали в церкви Св. Павла, в Арсенале, в Тауэре, в зверинце, в панораме, в Музеуме, поднимались на башню в Пикадилли, откуда виден весь Лондон (эта башня построена в 1666 г. в память пожара и чумы в Лондоне), в Вестминстерском аббатстве и многих других примечательных местах. Вечер провели в театре.

25 декабря. В полночь простились со своими товарищами; они поехали в Чатам, а мы отправились обратно в Портсмут, куда приехали в 4 часа пополудни и прямо явились на корабль во всей готовности к отплытию, но Молво объявил, что через 7 или 8 дней пришлет груз на корабль, и сам возвратился в Лондон.

1814 г. 2 января. Новый год встречали на корабле «Суворов», вспомнили о своих отсутствующих родных и приятелях, а на другой день подняли якорь, оттянулись на середину гавани, привязали брамсели и подняли брам-реи, приготовились к выходу из гавани на рейд.

4 января. Вышли из гавани и в 4 часа пополудни бросили якорь… Погода была пасмурная, со снегом.

10 января. Тянули ванты и тали, получили с берегу компасы и все астрономические инструменты, находившиеся на берегу для проверки… Суперкарг наш Молво не возвращался из Лондона и не присылал следуемых вещей. За всеми понуждениями и напоминаниями г. лейтенанта Лазарева он медлил во вред компании и нашего плавания.

21 января получено письмо из Лондона от г. Молво, в котором он уведомлял, что груз готов и скоро пришлется в Портсмут. Мы утешались надеждой скоро оставить Портсмут, пребывание в котором без дела и по дороговизне жизненных припасов каждому наскучило. И притом самое плавание наше по позднему времени должно было измениться: вместо западного пути около [мыса] Горна идти дальнейшим путем через Австралию. В 6 часов вечера получили наш последний хронометр, выверенный на обсерватории по регулятору, находящемуся в портовом Адмиралтействе…

24 января. Узнали через письмо Молво, что он не может быть готов ранее 2 недель. Такая явная нерачительность этого молодого человека и беспечность в соблюдении пользы компании побудила Лазарева отправиться самому в Лондон и узнать все подробно относящееся до медленности высылки груза.

28 января в 6 часов вечера съехали мы на берег и остановились в трактире Блю-Пост, куда прибыл и Молво из Лондона с объяснением множества препятствий в доставлении груза и привез письмо от некоторых лондонских купцов в доказательство, что при всевозможном его старании невозможно окончить дела так скоро, как нам хотелось, но как на это Лазарев предъявил значительный убыток [от] бесполезного стояния здесь и опасности, каким мы должны подвергаться в плавании по южному океану по причине позднего времени, но все было безуспешно и, как кажется, все нарочно устроено этим молодым и неопытным человеком для своих собственных видов…

4 февраля. Видя бесполезность наших советов и увещаний, чтобы Молво ускорил присылкой груза, решились мы ждать окончания его дел, которые ему компания доверила в полной мере…

26 февраля. Лазарев уехал на берег для окончания счетов, предъявив Молво, находившемуся тогда в городе, что если он того же дня не окончит своих счетов, то он намерен оставить его в Портсмуте. Таковые угрозы немного подействовали на нашего купца, и остальной груз был привезен на корабль.

Отплытие из Портсмута в конвое под прикрытием корабля «Бенбау». Оставление конвоя у о-ва Мадеры. Обряд мореходцев при прохождении экватора. Прибытие в Рио-Жанейро и некоторые примечания во время пребывания в порте

26 февраля. Сего числа Молво с остальным грузом приехал на корабль. Конвой, отправляющийся с кораблем «Бенбау», снялся с якоря и пошел к W. Хотя счеты по объявлению нашего суперкарга еще были не окончены, но благоразумие требовало, чтобы не упустить отправляющегося конвоя для безопасности плавания в Канале, где француз[10], а потому в 7 часов пополудни снялись с якоря и перешли в Лимингтон, куда и прочие корабли конвоя перешли и оставались на якоре.

27 февраля. При рассвете я ездил на берег для покупки некоторых вещей, нужных для похода; в 8 часов утра, исправя свои надобности, возвратился на корабль. В 9 часов течение начало изменяться, и весь конвой при свежем NO ветре снялся с якоря… В 12 часов командир конвоя лег в дрейф и сделал сигнал «за начальниками всех судов». Г. Лазарев отправился на корабль «Бенбау», получил инструкцию о том, как поступать во время нахождения нашего под конвоем. По возвращении на корабль в 4 часа снялись с дрейфа и легли по курсу на WSW вместе с конвоем; погода была мрачная с сыростью в воздухе…

1 марта. Ветер продолжался в прежней своей силе, и скоро берега Европы скрылись из вида. Каждый из нас чувствовал некоторое уныние при оставлении Британского канала, вспоминая близких людей. При этом особенно пронеслась мысль, придется ли еще раз обнять свою добрую матушку, сестер и брата; далекий придется нам путь иметь, и много страданий необходимо нужно было перенести. Дружная наша компания скоро утолила наши мысли. Мы радовались, что оставили Портсмут, не упустя последнего конвоя. Попутный ветер и временами приятная погода рассеивали скуку, и мало-помалу приятное спокойствие духа восстановилось.

13 марта. В 12 часов увидели остров Порто-Санто к NW. Скоро потом открылся остров Мадера. В 7 часов вечера конвоир сделал сигнал лечь в дрейф. Мы перестали следовать далее в конвое, предпочтя отдельно продолжать свое плавание. Лазарев отвез инструкцию к капитану Старку, и при пожелании обоюдного благополучного плавания наполнили паруса и разошлись с конвоем. В 9 часов миновали г. Финчал, откуда взяли свое новое отплытие…

31 марта. Приятная погода и тихий ветер. В 3 часа увидели к SW бриг в дрейфе на правом галсе; в 5 часов по приближении к оному можно было рассмотреть, что он был военный, который поставил все паруса и старался пересечь наш курс. В 7 часов начало темнеть, для безопасности привели в бейдевинд в предположении, что идущий за нами бриг был французский капер; при рассвете в виду ничего нет…

2 апреля. В 3 часа выпалено из пушек по случаю вступления в южное полушарие и празднования Нептуна по общему обычаю мореходцев. В 4 часа видно судно к NW, идущее из NO.

4 апреля. Поймали рыбу – морской прожор[11] или shark длиной в 4 1/2 фута…

20 апреля. Свежий ветер и пасмурная погода, временем сильный дождь. Видели множество летающих вокруг корабля тропических птиц. В 9 часов поутру увидели мыс Фрио на NW в расстоянии 25 миль. В 8 часов легли в дрейф для обождания рассвета.

21 апреля. В 6 часов поутру ясная погода. Гора при входе в Рио-Жанейро, именуемая Сахарная Голова, на WN. В то же время видно было португальское купеческое судно, идущее в порт. Поставили всевозможные паруса, направя курс к проходу. В 2 часа миновали крепость Сант-Круз[12], на северной стороне входа. В 3 1/2 часа приехал португальский лоцман, присутствие которого хотя было и не нужно по его незнанию своего дела, но приличие требовало принять его как лоцмана. Поравнявшись с крепостью Сант-Яго, привели в бейдевинд и легли в дрейф; в то же время пристало к кораблю до 10 португальских катеров, и каждый из них имел право рассматривать корабельные бумаги. Это правило португальского правительства. Мы должны были дожидаться в дрейфе последнего инспектора и, наконец, в 5 часов кончили. Приказано нам на корабль взять 2 солдат с крепости и стать на якорь против города С.-Себастьян. В 6 часов встали на якорь на глубине 9 1/2 саж., грунт – ил с ракушкой… Я отправился на берег для испрошения позволения ездить в город, что сопряжено с трудностями для каждого чужестранца, кроме англичан. Провожатым я имел одного из солдат, который привел меня в Ордонансгауз[13], где записали имя судна и, сделав несколько вопросов, надо было идти к генерал-полицмейстеру. В 7 часов получил я ответ от полицмейстера…

11 мая. Пришел с моря португальский бриг, на котором привезено 500 африканских арапов для продажи; тот бриг был в море 52 дня. Я видел сих несчастных, продаваемых на рынке своими хозяевами, как будто зверей, не имея к ним никакого сострадания; город С.-Себастьян заполнен сими несчастными жертвами надменных португальцев. Все тяжкие работы исправляются невольниками, и ни один природный португалец не снискивает трудов рукоделием, но каждый имеет несколько невольников, которых он употреблять может по своей воле и, утопая в лености, торжествует над сими несчастными, которые должны приносить ему ежедневно положенное количество денег, но если оной не может приобрести положенной суммы, то получает крепкие наказания.

16 мая. В 10 часов поутру пришли с моря 2 английских фрегата… Того же числа пополудни из Англии [пришел] пакетбот, через которого получено известие о совершенном поражении французов и о вступлении российских войск в Париж.

…20 мая. Корабль был совсем готов к морю, и все вещи, долженствующие поступить на корабль для груза, были привезены с берега на рассвете, но расчеты г. Молво еще были не окончены, а потому мы снялись с якоря 21 числа поутру и перешли ближе к выходу…

24 мая. В 8 часов прибыл на корабль суперкарг Молво и объявил, что расчеты его окончены, и в 9 часов при легком береговом ветре вступили под паруса. В 10 часов миновали крепость С.-Круз и поставили все паруса, направя курс к SO.

Плавание из Рио-Жанейро до берегов Новой Голландии[14]. Пребывание в порте Джексоне

24 мая оставили Рио-Жанейро, курс наш был направлен к SSO, дабы скорее достигнуть широты пассатов и пользоваться свежим W ветром. По причине позднего времени плавание наше кругом мыса Горна было сопряжено с большими затруднениями и потерей времени, а потому и решили плыть около Вандименской Земли[15], остановиться в порте Джексоне и затем следовать в Ситху…

25 мая. Будучи в широте 25°7' S и долготе по хронометру 42° W, склонение компаса направо по азимуту 4°30', в 11 часов пополуночи видели бриг, идущий к N. В продолжение прошедших суток ветер дул от NW и SW тихий, при облачной погоде.

28 мая. В широте 27°53' и долготе 40°35' по хронометру при ясной погоде удалось снять нам несколько расстояний Луны от Солнца, по коим долгота вычислена 40°38' W, в то же время склонение магнитной стрелки 4° О. В продолжение предыдущих суток пользовались мы приятной погодой, причем взято было множество лунных расстояний, по коим вычисленная долгота весьма соответствовала с хронометром. Ветры большей частью дули от SO тихие.

4 июня. Будучи в широте 34°35' S, в долготе 33°43' W, в первый раз увидели мы морских птиц, предвещавших штормовую погоду, они суть небольшие, темноватого цвета. Матросы многих поймали на крючки, которые [птицы] были употреблены в пищу и многими найдены довольно вкусными. Ветер дул крепкий, так что принуждены были взять все рифы у марселей и спустить брам-реи, большей частью меж NW и SW.

12 июня. При рассвете увидели впереди остров Гоу [Диего-Альварец], открывающийся тремя холмами и окружен неприступными скалами. В 10 часов миновали его на траверзе в расстоянии 7 или 8 миль, широта коего нами определена 40°20' S, а долгота по хронометру, который и после признан быть верным, – 10°19' W от Гринвича. В пути нашем часто были посещаемы всякого рода морскими птицами и необычайной величины альбатросами. Отсюда мы приняли намерение держаться в параллели между 42° и 43°, в чем после не раскаивались, ибо, не удаляясь от этой параллели, мы пользовались больше крепкими ветрами от NW и SW часто и редко могли нести нерифленные марсели, но сильное волнение и крепкие ветры, доходившие до шторма, принуждали нас спускать брамсели и плыть под одним зарифленным марселем и фоком…

11 июля. Ветер переменился к SO и перешел в шторм, оставались под одним зарифленным грот-марселем и фоком. Сильное волнение причинило кораблю вредную качку, и при начале шторма лопнула с правой стороны кница, укрепляющая кильсон, и, наконец, совсем его смыло. Крепкий ветер продолжался до 14 июля, с сего числа ветер был умеренный и позволил нам поставить марсели с двумя рифами.

15 июля переменный ветер к NО и волнение начало мало-помалу уменьшаться. Исправив повреждения, прибавили парусов. Сего числа склонение компаса найдено 22° W. Широта обсервированная в полдень 39°57', а долгота по хронометру 83°58', счислимая 83°17' О от Гринвича. Пасмурная и дождливая погода не позволила нам пользоваться лунными наблюдениями.

21 июля ветер усилился и сделался самый крепкий риф-марсельный, сопровождаемый дождем и шквалами от NW. Птицы показывались редко, кроме альбатросов, которые не оставляли нас ни на один день и всегда были нашими постоянными спутниками…

30 июля. В широте 44°3' S, долготе 139°27' О во время ночи видны были на воде блистающие огни наподобие фонарей, которые блеском своим освещали все судно, представляя великолепный вид на поверхности океана. Такое явление случается только близ Земли Вандимена. Поутру ясная погода позволила нам снять до 20 лунных расстояний, по коим долгота найдена 140°8' О, склонение магнитной стрелки по многим азимутам 8° О.

1 августа. По полуночи слышен был гром и при освещении молнии ветер продолжал дуть сильный, крепкий и было сильное волнение. На рассвете ветер начал дуть умереннее, волнение уменьшилось, подняли брам-рей и поставили брамсели, показались близкие берега, приказано было хорошенько измерять [глубину]; и к общему нашему удовольствию увидели в мрачности берег к NNW. В 10 часов несколько прочистилось, и мы узнали Землю Вандимена по находящемуся близ оной камню Мюстон. Кто видел [камень], подобный фигурою сему камню близ Плимута под тем же названием, тот не может ошибиться. Переменили курс к NNO. В полдень пеленговали Мюстон на S 19°0' в расстоянии 13 миль. Здесь мы поверили наше счисление и взяли новое… Наша долгота разнствовала только 9 милями, а хронометр показал 32 мили W настоящего; таковую малую погрешность в 2 1/2 месяца почти нельзя признать за погрешность. Одним мореходам понятна та радость, какая ощущается после долгого плавания при виде берега, и особенно после такого затруднительного и сопряженного с большими опасностями плавания, как наше в зимнюю пору. Ни одного человека на корабле больным [не было], удовольствие наше было полное прибыть скоро на берег в порт, где природа, богатая всеми потребностями для человека, манит в свои объятия. В 4 часа берег Вандимена от нас скрылся, ветер дул крепкий от NW, и мы скоро удалились от берегов, поутру ветер несколько умереннее, по равным азимутам склонение магнитной стрелки оказалось 11° О…

10 августа. Ветер начал стихать и, наконец, сделалось маловетрие, погода прочистилась. В 6 часов пополудни тихий ветер задул от N с нахождением небольших шквалов, что позволило нам нести большие паруса; на другой день при рассвете увидели к W желанные берега Нового Южного Валлиса[16], ветер продолжал дуть тихий от берега, мы плыли под всеми парусами вдоль берега к N.

11 августа при рассвете тихий ветер и приятная погода. Берег в виду в расстоянии 13 или 18 миль. В полдень обсервировали широту 34°46', долгота по хронометру 151°35' О, поворотили оверштаг и стали держать к берегу; по мере приближения к берегу нападали небольшие шквалы и ветер часто переменялся. Весьма трудно было распознать вход в порт Джексон по причине большого сходства берега и непоказывающего никакого отличия. В 7 часов увидели маячный огонь к SSO в расстоянии 10 или 12 миль. В то же время убрали лишние паруса и спустились под марселями к месту, показывающему огонь. В 10 часов легли в дрейф до рассвета. В продолжение ночи ветры большей частью были переменные с нахождением шквалов.

12 августа. При рассвете ясная погода и свежий ветер от берега, поставили брамсели, грот, фок и стали лавировать. В 7 часов увидели флагшток и вскоре открылся вход в залив; свежий ветер без всякого волнения позволил нам в 9 часов подойти к проходу на расстояние 2 миль. На южном мысу, который оканчивается при входе в устье Кру, увидели небольшую батарею, на которой поднят был флаг, у нас тоже подняли флаг при пушечном выстреле. В 10 часов увидели судно, идущее из залива, с которого явился лоцман для проводу корабля в порт… Хотя ветер все время дул из пролива, но в 11 часов мы уже миновали Биндль-банку, находившуюся в середине самого залива. Здесь встречены были смотрителем порта, который прибыл на корабль, снабдил нас инструкцией, как поступать во время нашего здесь пребывания, и предложил нам свои услуги для всякого вспомоществования. Г. Пайпар (так назывался сей смотритель) исправляет должность капитана над портом, пробыв у нас недолго, возвратился на берег для объявления о нашем пребывании губернатору, которому мы привезли первое известие об успехах российского оружия и о вступлении нашего императора в Париж; он изъявил живое участие в славных деяниях россиян и, будучи британцем, радовался истреблению своих неприятелей и разрушению планов, предпринятых тираном Европы[17].

12 августа. В 2 часа остановились мы на якоре в расстоянии 2 миль от города, салютовали крепости 11 выстрелами, на что вскоре получили ответ 13 выстрелами… В 4 часа возвратился г. Пайпар с берега, объявил от имени губернатора, что мы можем стать ближе к городу, что хотя и воспрещено для чужеземных кораблей, но в уважение русскому флагу позволено нам пользоваться теми же привилегиями, какими [пользуются] сами англичане, при том же губернатор через г. Пайпара просил извинения, что не скоро было ответствовано нашему салюту, ибо он находился за городом. Мы благодарили за его особенное уважение к нашему флагу. В 5 часов г. Лазарев отправился на берег; г. Пайпар отрекомендовал нас г. Бруку, который принял обязанность вспомоществовать в исправлении нашего корабля.

13 августа. На другой день в 9 1/2 часов при перемене положения снялись с якоря и стали лавировать к городу; в 12 часов остановились на якоре… Спустили брам-стеньги и стеньги. В 4 часа салютовали из крепости 21 выстрелом за получение радостного известия о победе врагов и о восстановлении мира в Европе.

14 августа. Сего числа сняли такелаж и отправили салинг на берег для сделания по оным новых. Прислали с берега 4 конопатчиков, которые и начали с правой стороны…

16 августа. Г. Сидни (так называется здешнее селение) стоит при прекраснейшем замке того же имени и едущим с моря представляет величественный вид и прекраснейшую картину для живописца: средина оного построена в долине, а оконечности распространены по обе стороны отлого возвышенным местам сей долины… Позади окрестности видны ветряные мельницы, которые первые показываются приближающемуся с моря и по мере приближения скрываются до половины. За строением[18] города дома большей частью каменные или построены из кирпича. Здешний камень по своей мягкости особенно отличается удобностью для постройки; многие дома есть трехэтажные и могут быть сравнены с лучшими в Англии, прекрасный климат много способствует благоуспешности поселения. Каждый житель города при своем доме имеет со вкусом обработанный сад и пользуется плодами всякого рода в изобилии при малом приложении трудов…

…18 августа поутру г. Джонсон с участливостью предложил нам лошадей ехать за город, куда он и сам обещался быть нашим товарищем. В 3 часа после обеда лошади были готовы. Я и г. Швейковский, будучи сопровождаемы г. Джонсоном, отправились верхами. Мы приняли намерение побывать в местечке Парамате, находящемся в 16 милях от г. Сидни, а потому приняли сию дорогу… Дорога в Парамате проложена без извилин. Хорошо очищена по ширине на 10 или 12 саж., по обе стороны растет крупный, но редкий лес, годный ко всякому строению. В 4 1/2 часа прибыли мы в Парамате, по приятному своему местоположению может назваться земным раем; она стоит при речке того же наименования, которая впадает в Сидни ков[19].

Дома большей частью небольшие, но все выстроены по плану и со вкусом. Ровные места, всегда зеленеющие, окружают сие прекрасное место. Здесь есть дворец для губернатора, дом для воспитания сирот и женский смирительный дом, строение, особенно отличающееся своим величием. Мы остановились в трактире, довольно утомившись от непривычной верховой езды. Сего числа не хотели мы оставить своей спокойной квартиры и расположились было, хорошо поужинав, оставить свое любопытство до утра, но вскоре пришел человек от господина Марсдена, пастора сего местечка и главного священника всех селений в окрестностях порта Джексон. Мы посетили почтенного отца. Г. Джонсон, ему хорошо знакомый, рекомендовал нас, и мы приняты [были] с особенной учтивостью. Г. Марсден, человек около 45 лет, имеет жену и 8 дочерей. Он – начальник миссии, которая послана на острова Товарищества[20] для проповедования христианской религии; он сказывал нам, что на тех островах многие жители обращены в христианскую веру и что служение производится на природном языке отаитян. Сам он намеревается отправиться для того же предмета в Новую Зеландию, для чего приглашены два короля… Один из королей говорил немного по-английски, и г. Марсден, зная часть их языка, легко мог изъясняться с этими дикими.

22 августа. Сего числа окончили все корабельные поделки. Корабль выконопатили, переправили такелаж, выкрасили снаружи и налились водой. Пополудни пришло с моря 3-мачтовое судно «Жеферсон», капитан Варне, которое было у берегов Зеландии для ловли китов. Г. Барнс сказывал, что в 15-месячное плавание он убил 17 китов…

24 августа. Сего числа привезли с берега соленое мясо, которое было свезено на берег при нашем сюда приходе для налития свежим рассолом.

26 августа корабль был готов к морю, но расчеты г. суперкарга и здесь задержали нас и мы не могли ранее оставить порт Джексон, как 2 сентября.

2 сентября. Прежде чем оставить порт Джексон, я опишу некоторые замечания, касательно входа в оный порт, и нечто, относящееся до коммерции и выгод оной.

Мореходец, плывущий в Новую Голландию, должен, оставя меридиан мыса Доброй Надежды, направить свой курс к югу так, что, когда придет в параллель 43° или 44° широты, он получит свежий ветер, дующий большей частью меж NW и SW четвертями, и тогда плавание по параллели вышесказанной широты может быть окончено весьма успешно. Увидев Землю Вандимена, не должно проходить проливом… что меж Новой Голландией и Землей Вандимена, ибо плавание сим проливом по причине сильного течения и частых отмелей довольно медлительно, но, обойдя Землю Вандимена, я бы посоветовал удалиться от берегов на дальнее расстояние, ибо ветры у берегов Новой Голландии большей частью дуют от берега. Вход в порт Джексон по сходству всего берега близ оного весьма трудно различать, но должно входить в параллель оного порта, приблизиться к берегу, тогда безошибочно можно признать вход: по обе стороны оного берега довольно утесисты и приглубы, так что можно без опасности приблизиться на расстояние 3/4 мили.

У самого входа берег состоит из беловатого камня; на южном мысу находится караульный дом и флагшток. Судно, идущее в порт Джексон, должно придерживаться ближе к северному мысу или средине прохода, миновав оба мыса. NO берег от Ботани-бея[21] до Брокен-бея утесист и весьма ровен; вдали, внутри земли, видны возвышающиеся горы беловатого цвета. Пройдя S и N мысы оконечности пролива, когда к югу открывается довольно обширный рукав, то безопасно можно держаться ближе к N или S берегу, но не держать среднего прохода, где лежит опасная банка. Во время полной воды оная не видна, а при малой оказывается довольно ясно и иногда бывает суха; когда же, миновав оную банку, то проход остается безопасен и во всяком месте можно стать на якорь; глубина 5, 6 и до 8 саж. уменьшается и увеличивается постепенно до самого города.

Направление течения, прибыль и убыль воды бывает на RSOtO и NWtW, полная вода при новолунии и полнолунии в 8 часов и 15 минут, самое большое возвышение воды бывает 6 фут., а меньшее, между квадратурами, 4 фута. Когда какое-либо судно приходит в порт Джексон, то оное встречается портовым начальником, который вручит печатный лист, в котором написаны правила, как поступать во время пребывания в порте, дабы не могло сделаться каких-либо ошибок противу установления правительства. Торговля водкой вовсе запрещена партикулярным людям, но должно особенно продавать находящимся здесь подрядчикам, которые пользуются сей привилегией и за что обязаны выстроить госпитали в пользу правительства. Сей откуп был взят ими на 10 лет, которого срок должен кончиться в декабре месяце сего года, а после сего уже будет позволена вольная продажа всякой европейской мануфактуры, особенно дороги русские полотна и другие произведения весьма дороги. Кажется, Новая Голландия со временем сделается одной из богатейших селений англичан…

2 сентября. Поутру в 6 часов при тихом NW ветре снялись с якоря и вступили под паруса, в 8 часов поравнялись против крепости и салютовали 11 выстрелами, с коей ответствовали 13. В 10 1/2 часов миновали северный мыс прохода, и лоцман, пожелав нам доброго вояжа, оставил корабль. По удалении от берега ветер беспрестанно переменялся…

15 сентября. Сего числа пополудни в 2 часа корабль сделал сильное содрогание, подобно как бы коснулся к мели, но мелководья никакого не приметно, должно думать, что повстречались с китом, переплывающим наш курс…

28 сентября. При тихом пассате от OSO и приятной погоде продолжали наше плавание к NNO; к вечеру начали показываться птицы во множестве разных родов, на которых мы обращали свое внимание, полагая, что в недалеком расстоянии должен находиться какой-либо неизвестный остров, для чего приказали смотреть прилежнее в наступающую ночь. В 9 часов вечера крик птиц увеличился, и скоро оказалось, что мы в своем мнении не обманулись; в 11 часов увидели берег к SSO. В скором времени легли в дрейф, бросили лот, на 120 саж. не достали глубины. Убавили все лишние паруса и решились ожидать рассвета. В 6 часов начало рассветать и виденный нами берег оказался группой из пяти неизвестных островов, из коих S-й казался быть более возвышенным и представляющий вид плодоносного острова. Снялись с дрейфа и, поставив все паруса, в 8 часов приблизились на расстояние 2 1/2 миль, спустили шлюпки, на 1-й отправился г. Лазарев и я, а на 2-й штурман Российский с г. Шеффером; при приближении к берегу бросили лот, но дна не могли достать, даже у самого берега было более 25 саж., грунт – коралл. Мы пристали к коральной банке, соединяющей S-й остров с лежащим по W-ю сторону без всякого затруднения.

Море было совершенно тихо, не было никакого волнения, что способствовало нашей вылазке на берег, но при малейшем волнении не могли бы исполнить своего желания, не подвергаясь большой опасности по причине приглубого и корального берега. Вышед на берег, окружены были множеством птиц разного рода из числа обитающих тропические страны океана. Деревья и зеленеющиеся растения были ни что иное как кустарник, сплетавшийся между собой. На середине острова растут несколько деревьев, довольно высоких и толстых, среди которых были кокосовые, но таковых весьма мало. Мы скоро уверились, что острова сии необитаемые, и как оных не оказалось на картах, то первое открытие оных предоставлено было нам, почему и назвали оные острова Суворова, по имени нашего корабля и в память славному гр. Суворову. Определили острова по астрономическим наблюдениям в широте 13°12'30''S и долготе 196°31'30''О, склонение магнитной стрелки 9°15' О, возвышение воды бывает до 4 и 5 фут.

29 сентября. Острова Суворова могут быть почтены одними из опаснейших для мореплавателя в целом океане по причине своей низменности и приглубого корального берега. Они состоят из 5 небольших островков, соединенных между собою коральными банками почти наравне с водой, из коих S-й [южный] и О-й [восточный] показываются выше прочих по растению на оных кокосовых деревьев; они вообще занимают окружность около 24 миль итальянских[22] и нигде нет якорного места. Определив южный остров наблюдениями, как выше упомянуто, я и лейтенант Лазарев ездили на N-й [северный] от него остров, на который с трудностью могли попасть по причине прибывшей воды на банку, окружающую сей остров, но, перешед вброд расстояние около одной мили, достигли своего намерения, сей также подобен первому. Кроме коралла, земляных раков и птиц, скрывающихся в кустарниках, ничего не видели; птицы на сих островах нимало не опасались нас, и многих можно было брать руками.

Таким образом, набрав почти полный ялик сих животных, не дававших ни малейшего вида, что кто-либо из мореплавателей посещал прежде сии острова, возвратились на корабль. В 5 часов и другая шлюпка возвратилась; они рассказывали, что были еще в большей опасности, нежели мы при переходе на шлюпку через коральную банку: были они атакованы морскими прожорами, от которых едва могли отделаться, обороняясь своим оружием, но никто не был ранен, кроме что у некоторых было искусано платье. В 5 1/2 часов подняли гребные суда и снялись с дрейфу. Во время следующей ночи имели малые паруса для безопасности, дабы не повстречаться с другими подобными островами; на другой день множество птиц летало вокруг корабля, но берегу не было видно; по мере удаления островов Суворова птицы начали нас оставлять…

10 октября пересекли мы экватор в долготе 193° восточной от Гринвича…

28 октября. По оставлении экватора течение большей частью было к NW, так что сего числа счислимая нами долгота была 192°27' О… По мере приближения нашего к берегам Америки ветер большей частью дует SW и NW, довольно крепкий, сопровождаемый шквалами и пасмурной с дождем, а временами и снегом погодой…

11 ноября… Сего числа привязали канаты к якорям и приказали смотреть берег во время ночи. Ветер сделался тише, и волнение уменьшилось; мы продолжали плыть под малыми парусами. При рассвете увидели берег к NO-ту, высокие горы которого покрыты были снегом. По приближении к берегу небо прочистилось; к 10 часам поутру к общему нашему удивлению увидели к N 25° W высокую гору Эчкомб [Эджкумб], которая особенно отличается от прочих величественною своею круглоплосковатой вершиной, покрытой снегом, и более выдает к морю, от коей к SW простирается мыс, покрытый ровным лесом, и постепенно упирается от подошвы сей горы к морю на 2 1/2 мили. Около полудня сделалось маловетрие меж N и W и небольшая зыбь от W.

12 ноября. Тихие и переменные ветры продолжались весь день, и густая мрачность вскоре скрыла берега от нас. Имев хорошие пеленги, определили наше место с довольной точностью; по причине столь густой мрачности стали держать от берегу, лавируя к WNW…

[13 ноября]. Сквозь мрачность видны были снегом покрытые горы, но гора Эчкомб была в совершенном тумане; приближаться к берегу, не знав хорошо оного, совершенно было опасно, и мы должны были дожидаться ясной погоды; наконец, около полудня несколько прочистилось и берега оказались довольно ясно. По обсервованной широте находились мы в 57°33'41''против высокого мыса Эдуарда, от коего по пеленгам находились на S в 6 милях. В прошедшие сутки увлекло корабль течением к NNW 36 миль.

14 ноября. В 1 час пополудни поворотили через фордевинд и стали держать к SSO вдоль берега. Ветер свежий от WSW и SW, который вскоре переменился к SO и потом к NO и дул самый крепкий с порывами; с переменой N ветра и погода стала гораздо холоднее, но дожди прекратились, и матросы наши, которые до сих пор должны были употреблять мокрое платье по причине беспрерывных дождей, в сегодняшний день совершенно все высушили и, будучи хорошо одеты, не чувствовали тягости при управлении корабля. В столь суровом климате вся команда была совершенно здорова, что весьма редко случается здесь не только в зимнее время, но даже и летом. Каждый день было выдаваемо матросу по 3 раза водки, что, кажется, много способствовало их здоровью. При рассвете увидели гору Эчкомб к ONO. Ветер сделался тише, и волнение уменьшилось, стали держать курс к заливу Норфолка, но по мере приближения к берегу ветер переменился к О, почему и не могли обогнуть мыс Эчкомб…

17 ноября. Ветер дул самый тихий и густая мрачность с мокротой, лавировали под малыми парусами к N. В 9 часов пополудни ветер задул свежий от NNO и стало быть ясно, прибавили парусов и стали лавировать в залив, мрачность по берегам совершенно очистилась, и мы легко могли определить свое место с точностью; в продолжение ночи мы только могли держать свое место, но в 7 часов при рассвете вода пошла на прибыль и повороты наши стали делаться гораздо выгоднее, так что в 10 часов приблизились к о[строву] Среднему или Винкара [Витскари]; в то же время выпалили из пушки для призыва лоцмана, но никто не выезжал, и место казалось совершенно необитаемым, что многих из нас заставило думать, что и селения нет. В 10 часов, миновав острова Винкара, на NW в расстоянии 2 кабельтовых увидели N 28° маяк, построенный на небольшом островке, именуемом о[стров] Маячный, и вскоре к удовольствию нашему показались 2 крытые байдарки: одна трехлючная, а вторая двухлючная; в половину 12 часа пристали к кораблю, на одной из них был промышленник Российско-американской компании Лещинский; от него узнали мы, что селение находится далее к NO и что опасностей никаких нет, которые бы были покрыты водой, а потому и стали лавировать к селению; вскоре присланы [были] из селения 2 крытые лодки, или, по-здешнему, байдары, на которых приехал лоцман Российско-американской компании промышленник Соколов.

От сих промышленников узнали мы, что главный правитель здешнего селения – г. статский советник и кавалер Баранов, и с сожалением услышали мы о разбитии «Невы», корабля Российско-американской компании, на котором потонул надворный советник и кавалер Борноволоков, шедший для смены г. Баранова; вместе с ним погибли штурман г. Калинин и 30 промышленников; таковое известие тронуло каждого из нас до сердца, «но участь мореходца всегда такова». Около 3 часов сделался штиль, и мы, убрав паруса, пошли на буксире, но вскоре опять подул ветер от берега; с помощью бом-брамселей достигли мы якорного места Новоархангельского порта. В 4 часа порт салютовал флагу Российско-американской компании 11 выстрелами. Положили якорь на глубине 6 1/2 саж., грунт – ил. Крепость находилась от нас на N 52°0 в расстоянии 1/4 мили от берега. Лейтенант Лазарев поехал на берег к г. Баранову с известием о прибытии корабля в порт.

В гавани находились следующие суда Российско-американской компании: трехмачтовая шхуна «Открытие», бриг «Мария», шхуна «Чириков» да 2 вытащенные на берег «Копчик» и «Аманат»; ветер продолжал быть тихий и приятная лунная ночь. В 12 часов ночи приехал г. Лазарев с берега вместе с лейтенантом Подушкиным, который служит в компании командиром корабля «Открытие». Поутру на рассвете нашли наше якорное место лучшим в гавани, а потому и не нужно было переменять место. В полдень положили якорь даглиет и таким образом ошвартовались с кормы и с носу вдоль по проливу, имея каждого канату по 35 саж., спустили брам-реи и брам-стеньги.

19 ноября. Свезли на берег все пустые бочки и рангоут запасной; сего числа сделался болен матрос Петр Рыжков, которого свезли на берег.

Сего числа г. Баранов для дня своего ангела пригласил всех офицеров к себе обедать. Мы собрались в 12 часов, стол уже был накрыт, и сели обедать; никто из нас не ожидал наслаждаться столь вкусным обедом в крае, совершенно удаленном от просвещенных земель, и в столь диких ущельях гор, покрытых вечным снегом, где дикий американец питается только одним кореньем и рыбой. Но стол г. Баранова представлял совершенную роскошь: около 10 блюд, со вкусом приготовленных, составляли наш обед, и прекраснейшая мадера разливалась в изобилии… Музыка г. Баранова состоит из 2 скрипок, 2 флейт и одного баса; таким образом проводили мы вечер весьма приятно и совершенно забыли, что мы в дикой стране…

26 ноября. Лейтенант Лазарев поехал на берег, дабы посмотреть квартиры для служителей и самих [нас], но не мог найти ни для команды, ни для себя места, где бы спокойно можно жить, а потому и решили мы жить на корабле. Лишний такелаж был снят и убран. На берегу с трудом нашли место для переправки такелажа и починки парусов, которое было отведено в казарме промышленных, где по причине большой тесноты были большие неудобства, но, невзирая ни на что, наше решение было исправить корабль с возможной скоростью к новому путешествию, которого всякому из нас хотелось, ибо никто не желал быть в бездействии в стране столь дикой и грубом климате, притом же польза компании, по нашему мнению, состояла в том, чтобы нигде не упускать времени соделывать новые богатства в торговле. Потому г. Лазарев хотел приступить к выгрузке привезенных товаров и употребить корабль под его командой для новых предприятий, но ни просьбы, ни предложение г. Лазарева не были приняты, и мы против своего рвения должны были равнодушно смотреть на бездействие.

1 декабря. Пришел в порт бриг «Pedlar» Соединенных Американских Штатов с грузом из селения Росс, что в Калифорнии, принадлежащего Российско-американской компании, который салютовал крепости 7 выстрелами, на что ответствовали 3 выстрелами.

7 декабря. Главный правитель здешних мест г. Баранов… посетил наш корабль. Г. Лазарев принял его со всей честью, приличной его званию, и по просьбе нашей остался обедать на корабле; день провели весьма приятно и к вечеру расстались по-дружески…

Краткое примечание при входе в Новоархангельский порт

[Декабрь]. Мореходцы, предпринимающие путешествие к берегам NW Америки, должны всегда располагать временем так, чтобы довершить свое плавание прежде начинающейся глубокой осени, когда там начинаются мрачные и туманные дни и беспрестанные дожди, а временами сильный снег, отчего часто корабли, приблизясь уже к берегу, по 2 и по 3 недели и более не могут достигнуть порта, даже и при благоприятном ветре, ибо высокие берега сей части света в оное время покрыты вечным туманом, который хотя и прочищается временами, но вскоре опять закрывает приметные высокие места.

Гора Эчкомб у входа в залив Норфолка или Ситху по своему единообразию более примечательна от прочих в ясную погоду. Она подобна отрубленному конусу в половине и по плоско-кругловатой своей вершине отличается особенно от прочих столь же высоких гор, близ нее лежащих; верх ее всегда почти покрыт снегом, а к подошве горы помалу обнажается красноватым песком[23]. Она видна за 60 и 70 миль в море и кажется стоящей на отдельном островке, но по мере приближения открывается низменный мыс, покрытый лесом и простирающийся от подошвы горы в море около 2 1/2 миль, имеет берег вообще уступы. По приближению к заливу откроется остров Св. Лазаря, или Двойной, лежащий близ северного берега, который приметен по разделяющему его перешейку и показывается двумя островками, около 1 мили в длину и в расстоянии 2 миль от берега, близ него нет никакой опасности на расстоянии 1/2 мили.

Когда пройдешь мыс Эчкомб на траверзе, то должно держать так, чтобы остров Св. Лазаря находился не ближе 2 1/2 миль, потому что часто случается от сближения к северному берегу получать безветрие или сильные порывы с горы Эчкомб. Когда же поравняешься с островом Св. Лазаря на траверзе, то держи прямо NO по компасу, оной курс чист от всякой опасности, оставя острова Винкары или Средние в левой руке, а остров Куличков – в правой, последнего по N сторону в расстоянии полумили лежит подводный камень, который виден при малой воде, а при большой не всегда, потому не должно приближаться к оному ближе 1 мили; пройдя сии островки, тогда увидишь деревянный маяк к NNO и дом главного правителя. Если же ветер позволит проходить SO проходом, то, приведя Крестовую гору на NO и оставя низменный островок в левой руке, держи прямо по оному курсу на большой рейд, приближаясь более к N островкам, у коих берега более углубы и нет никакой опасности, глубина от 25 саж. и до 14 довольно регулярно уменьшается.

Но если потребуется идти N проходом, то должно держать к NNO близ островов Маячного и Батарейного и, миновав NO мыс острова Японского, тогда увидишь дом главного правителя и держи прямо на него, не удаляясь от NO берега острова Японского, где можно получить якорь на глубине 7, 6, 5 и 4 саж. по произволу; грунт ил, но в пасмурную погоду и когда не видно вершины горы Эчкомб, то плавание в заливе весьма опасно, ибо в таком случае не видишь и приметных мест; весьма часто случается, что в море близ берегов ветер и погода… противные, чем которые в заливе, но когда гора Эчкомб совершенно чиста от туманов или вершина его не покрыта оным, то безопасно можно входить в залив и можно ожидать хорошей погоды.

Течение прибыли и убыли воды имеет направление в заливе NNW и SSO 1 1/2 и 2 мили в час, а вода прибывает до 14 фут. Самая полная вода в полнолуние и новолуние в 12 часов 20 минут. Если противный ветер и должно лавировать в залив, то при попутном течении можно успеть весьма легко; тогда, лавируя к NO, не приближайся ни к тому, ни к другому берегу более 1 мили, то везде безопасно, и скрытых банок и подводных каменьев вовсе нет.

Пребывание наше в Ситхе было в зимнее время года, то по причине ненастьев не могли мы приступить к дальнейшим описям, а притом же медленность выгрузки товаров не позволяла отлучаться в хорошее время с корабля.

18 декабря ветер дул от NO и гора Эчкомб совершенно была чиста, что предвещало продолжительную ясную погоду. Имев желание осмотреть некоторые проливы, а более пролив, называемый Погибшим… лейтенанты Подушкин и Швейковский вместе со мной отправились на 4-весельном ялике, имея для провождения нашего 4 байдарки, посланные г. Барановым; отъехав около 10 миль, остановились пообедать на одном из островков близ Убиенной гавани, где неожиданный несчастный случай остановил наше предприятие: при разведении огня для нашего обеда медную пороховницу, в которой было около 1 ф., разорвало в моей руке и повредило кисть правой руки очень опасно. Г. Подушкин продолжал свое путешествие, а я и г. Швейковский принуждены были возвратиться на корабль, куда не прежде прибыли, как в 9 часов ночи. Будучи около 4 часов на шлюпке без помощи лекаря, чувствовал я сильную боль во всей руке, и кровь, несмотря на перевязку, сделанную на острове, не утихала течь; по прибытии на корабль г. Шеффер, наш корабельный лекарь, вскоре приехал с берегу и перевязал рану, которая оказалась не столь опасной, чтобы можно лишиться руки…

1815 г. 8 января слышны были пушечные выстрелы, посему посылаемы были байдарки, но по пасмурности погоды ничего не видели.

9 января. Пришла с моря английская купеческая шхуна «Viagentce» из Батавии с грузом для здешнего селения, хозяин оной г. Абоат, английский купец, который, вышед из Батавии, заходил для исправления в Манилу и оттуда прибыл сюда в 64 дня.

19 января. Корабль «Суворов» совсем выгрузили, и груз поступил в компанейский магазин; для уровня корабля положили 3500 пудов каменного балласту и приступили к починке корабля, который должно было исправить конопатной работой, и многие места по верхней палубе оказались гнилыми, также часть ватервельсов положены новые, запасный рангоут положили посредине палубы, и к 6 февраля корабль во всей готовности был к походу. Что можно было бы окончить и прежде, но медленность выгрузки товаров сему препятствовала.

8 февраля пришел из Кадьяка компанейский шлюп «Константин» с кирпичом и пассажирами, который был в море 32 дня. Работа происходила из погрузки на корабль товаров, которые состояли из части привезенного нами железа, тросов, табаку и проч. и моржовых зубов, и мы радовались, что недолго будем томимы столь скучной и бездейственной для нас жизнью. По окончании погрузки, что не последовало ранее 4 марта, г. Лазарев просил г. Баранова, чтобы отправить корабль «Суворов», куда ему заблагорассудится с пользой компании, и могли бы без потерь времени еще возвратиться в Ситху за грузом для Китая или России, но г. Баранов объявил, что скоро начнется ловля сельдей и собрание диких американцев для ловли оных будет опасно для селения, а потому за необходимое почитает оставить наш корабль для защиты селения до тех пор, пока не кончится ловля сельдей. Такое неожиданное известие каждому из нас было весьма неприятно, но должно было выполнить все прихоти управляющего торговой компании…

14 марта показались сельди, и вместе с появлением оных начали собираться для ловли оных дикие американцы. Многие из них с церемонией и песнями посещали г. Баранова для испрошения позволения на ловлю сельдей, причем они приносят обыкновенно подарки, состоящие из разных дорогих мехов.

Ловля сельдей и образ жизни здешних диких будет описан впоследствии.

22 марта снялась с якоря шхуна «Viagentce». Г. Абоат продал свой груз за 20 тыс. морских котов и 2 тыс. пиастров; груз большей частью состоял из рому, бенгальского полотна и сарачинского пшена.

Образ жизни NW-овых американцев

Природные жители NW Америки ведут жизнь совершенно кочующую, переменяя свои жилища по выгодному положению для ловли бобров и рыбы, но не переступают за пределы своей земли без согласия на то начальника той земли или сопредельных ей заливов, в противном случае из оного часто разгорается война и победители делают своих неприятелей своими невольниками. Они разделяются на разные поколения, и каждое имеет свое название по имени какого-нибудь зверя или птицы, как-то: Рыбачий род, Орлиный род, Волчий род и пр. Оные поколения имеют своих владельцев или начальников, которые вступают в переговоры, объявляют войну или заключают мир по своему произволу. Мужчины вообще крепкого сложения, собой смуглы и статны, имеют немалое сходство с татарами.

До прибытия европейцев к оным берегам они не имели другой одежды, как звериные шкуры, сделанные накидкой на одно плечо, но теперь они меняют свои меха на европейские изделия, как то: сукно, фриз, одеяла, ножи, топоры, сарачинское пшено, табак, патоку и проч., без чего, как кажется, они не могут по сделанной уже привычке обойтись. Многие носят нижнее платье, но большая часть по недостатку мехов и чрезвычайной дороговизне ввозимых товаров почти ходят нагие и в бедственном положении, особенно в зимнее время, когда климат бывает здесь столь суров. Но в таком случае они редко оставляют свои хижины или шалаши. Женщины собой красивы и лицом белы, многие из них могут в красоте сравниться с европейскими. Но нечистота и обезображивание своего лица делают их совершенно отвратительными. Они прорезывают нижнюю губу, куда вставляют деревянную овальную дощечку, и намазывают свое лицо всякой краской и жиром с углем, нюхают табак и кладут за губу…

Но мне случалось видеть молодых девушек, которые еще не обезобразили своего лица, красотой не уступают и европейской красавице, но они не долго пользуются сей живостью, коль скоро проходят в совершенные лета, то мараются и обезображиваются, как и прочие. Кроме начальников многоженство им не позволяется, но «таюни», или начальники, имеют по 2 и по 3 жены, которые совершенно как его невольницы. Муж ходит на ловлю зверей, а жена обязана заготовлять на зиму провизию, которая состоит из сушеной рыбы, кореньев и заготовленных ягод.

Шалаши их, составленные из досок и покрытые древесной корой, имеют небольшое отверстие для входа, и внутри на середине раскладывают огонь, на котором приготовляют кушанье, и оный же служит для согревания живущих; огонь доставляют посредством трения одного дерева о другое, подложа несколько толченого угля, и таким образом достают огонь, и весьма скоро; мне случалось видеть, что американец без огнива и кремня разводит огонь в 10 минут. Каждое семейство имеет свой бот или лодку, где может поместиться со всем своим имуществом, когда переменяет свое жилище или едет на ловлю рыбы, что всегда случается летом.

Перед занятием русскими залива Ситхи владели оным ситхахины или колюры [тлинкиты], которые по выгодному положению сего места и чрезвычайной ловле сельдей и другой рыбы имели большую выгоду перед другими поколениями диких американцев…

Сельди появляются здесь в половине марта месяца и в таком множестве, что их можно черпать сачком прямо из воды. Колюры не ловят их сетями, но для сего сделали шест, длиной около 8 саж., конец оного плосковатый, подобно веслу, и в оный вколочено до 10–12 гвоздей. Таким образом двое американцев ездят на своей лодке, один гребет и управляет лодкой, а другой опускает шест в воду, где видны сельди, и поднимает оный кверху, всегда почти с сельдями, приставшими к гвоздям шеста. Ход сельдей продолжается около 3 недель, и когда они начнут пускать икру, то американцы собирают оную в большом количестве, опуская еловые ветви в воду, к которым пристает икра, и потом оную сушат.

Таким образом заготовляют они свою годовую провизию, что вместе с юколой и китовым жиром составляет всю пищу диких американцев. Икра сельдей у них ценится весьма дорого, и как оные появляются только в заливе Ситхи, то многие американцы приезжают ловить оную из весьма дальних заливов… Таковой путь они совершают около 5 и 6 недель на своих ботах; всегда вояжируют со всем своим домом, а по окончании ловли возвращаются обратно в свои места; на пути они бьют морских бобров и нерп, которые большей частью все променивают ежегодно торгующим с ними американцам из Бостона, что в Соединенных Штатах…

Компания здесь имеет и свои суда, которые по худому укомплектованию и малому сведению в морском искусстве нередко подвергаются опасности, а многие из них разбивались с богатейшими грузами… Но это не столько зависит от начальника судна, который им командует, а от правителя здешнего места, потому что они в его распоряжении, и он снимает людей, когда хочет, и назначает по своему произволу, а потому и не имеет хороших матросов. Если бы компания пожелала иметь хороших матросов в ее селениях, то для сего не должно снимать оных с судов для береговых работ и не отягощать их излишней должностью, но здесь всякий промышляющий, который ходит на судах, также употребляется к разным постройкам и береговым работам, иногда его посылают рубить лес и копать огороды, а на другой день видел иного работающим на судне, на котором он должен служить матросом.

Начальник судна не имеет воли задержать его на корабле для нужнейших работ, ибо они в совершенном распоряжении здешнего правителя. Притом же часто посылают таких, которые не бывали в море, а которые способны и привыкли немного на корабле, их снимают для береговых работ. Потому здесь при столь худом распоряжении никогда не будут иметь матросов, а с таковой командой удивительно ли, что компания теряет суда ежегодно. Но, если бы к сему приняты были меры и матрос не знал бы другой должности, кроме его корабля, то скоро бы компания имела бы у себя хороших мореходцев…

При таких распоряжениях невозможно и помышлять, чтобы компания сделалась бы богатой и торговля ее процветала. Буде не последует перемены, то должно ожидать ее упадка.

9 апреля с якоря снялась шхуна Российско-американской компании «Чириков» с грузом для Калифорнии, в ее селение, именуемое Росс.

19 апреля отправили по заливам для торговли шлюп Российско-американской компании «Константин». С приближением лета и время начало быть гораздо приятнее, солнечные лучи согревали и можно было с удовольствием прогуливаться по берегу. Г. Баранов послал партию алеут на своих байдарках узнать, не показываются ли бобры, которым приказано было объехать по заливам около горы Эчкомб. Я и лейтенант Лазарев вместе с лейтенантом Подушкиным желали осмотреть положение берега от мыса Эчкомб до пролива Ольги и притом же, надеясь увидеть столь любопытный промысл или ловлю бобров, отправились на баркасе в сопровождении 15 байдарок.

23 апреля около 4 часов пополудни прибыли на место, где разбилась «Нева», компанейский корабль. Место разбития находится к N от мыса Эчкомб около 2 миль, углубившись небольшим заливом, окруженным неприступными скалами, так что при тихом от берегу ветре с трудом мы взошли на берег. Редко я видал берег, который отвратительным видом казался более ужасным, и мы с удивлением рассуждали о счастливом спасении некоторых из команды погибшего корабля. Г. Подушкин показал нам место, где похоронены тела г. Борноволокова и штурмана Калинина, которые погибли в сем диком краю. Некоторые обломки корабля и кости мертвых между ужасными скалами еще были видны. Пробыв здесь около 2 часов, отправились мы с партией далее и, проехав около 3 миль, остановились ночевать в небольшом заливе, которого низменный песчаный берег казался быть весьма прелестным при тихом ветерке и ароматном запахе кустарников, нас окружающих; провели мы ночь в раскинутой палатке весьма приятно, только комары немного беспокоили.

24 апреля. На другой день поутру вместе с рассветом оставили мы свой ночлег и поплыли далее вдоль по берегу к N. Около 2 часов пополудни остановились в заливе Св. Марии, или именуемом по-здешнему Бобровый Буян. Залив сей весьма пространен, лежит по N сторону у подошвы горы Эчкомб. Южный берег оного весьма опасен и по причине множества подводных камней неприступен для больших судов, но северный совершенно безопасен. В вершине оного залива мы нашли прекрасную гавань, которая соединяется с заливом небольшим проливцем, лежащим к SO, глубина везде от 10 до 5 саж., грунт – мелкий песок. Весь день занимались мы смотрением сего залива и стрельбой диких уток, которых здесь великое множество, но бобры не появлялись, потому решились мы дождаться следующего утра и переночевали здесь в своей палатке.

[25 апреля]… Поутру прекрасный тихий день и приятная погода доставили нам удовольствие видеть столь любопытную охоту [на] бобров. Со светом дня отправились вместе с партией алеут по заливу и вскоре по отправлении зоркие алеуты усмотрели сих животных, питающихся морской капустой (которой по сему заливу множество), окружили байдарками и стали бросать стрелы в животное, которое в ту же минуту ныряет в воду; в таком случае алеуты кричат и животное показывается из воды, дабы осмотреть своих преследователей и принять безопасный путь к убегу, но едва оное показывается из воды, как алеуты с удивительной меткостью бросают в него стрелы и которая-либо из числа неминуемо уязвляет зверя. Тогда животное, будучи ранено, и вместе со стрелой не может долго скрываться в воде и вторично появляется на жертву его неприятелям и вскоре делается совершенной добычей преследователя.

В 10 часов оставили мы залив Св. Марии и продолжали наш путь к N временем под парусами, а временем по гребле; в 6 часов пополудни остановились в небольшом заливце, по отлогим берегам коего протекала речка, окруженная прекрасными сенокосами и небольшим леском, что сделало наш ночлег весьма приятным; притом же множество гусей и уток составляли вкусный ужин.

26 апреля… При свете дня отправились в путь; около 2 часов пополудни поравнялись мы против Сивучьего камня, на котором сивучей не было, а потому, оставя оный, вошли в Ольгинский пролив, который начинается устьем своим против Сивучьего камня к OSO шириной около 5 или 6 миль, вход оного лежит в широте 57°22' N, а долготе 224°16', глубина везде более 40 саж. и северный берег совершенно безопасен. Пройдя около 6 миль, остановились в заливе на южном берегу, где также был шалаш диких американцев. Мы обошлись с ними ласково, угостив их табаком и водкой, до чего они большие лакомки; пробыв около часу, продолжали свое плавание, по пути встречалось много хороших заливов и бухт, удобных к якорному месту, но глубина по проливу всегда была найдена от 40 до 20 саж., грунт ил. Нередко попадались нам целые семейства диких американцев, возвращающихся с ловли сельдей. Плавание наше по проливу было довольно приятно, ибо алеуты, сопровождавшие нас, часто показывали свое искусство бросать стрелы, они убили 3 уток своими стрелами, нападая все вместе, как и на бобра. Сами они забавлялись и нам немалое приносили удовольствие.

27 апреля. В 2 часа пополуночи возвратились мы на корабль и с прискорбием услышали о смерти Петра Рыжкова, матроса нашего корабля. Он был доброго поведения, но при выступлении в поход из России страдал чахоткой и во время вояжа казался быть ненадежным к перенесению трудов. Того же числа поутру скончался приказчик Российско-американской компании Михайло Быкодоров, оба тела погребены с приличной почестью.

28 апреля привязали паруса. Правитель здешнего селения объявил свое решение послать корабль наш на острова Прибылова в Камчатское море[24], для чего, нимало не медля, приготовились к походу и 30-го перешли на большой рейд, прислали на корабль груз для отвозу на вышесказанные острова, состоящий из разной провизии, платья и лесу под ведением промышленника Бутуева.

4 мая получили инструкцию отправиться в море, но по причине противных ветров не могли сняться с якоря, как 7 мая.

7 мая в 9 часов поутру, при тихом SO ветре вступили под паруса, в 2 часа вы-шли из залива, отсалютовали крепости 7 пушками… В 3 часа мыс Эчкомб скрылся в расстоянии 3 или 4 миль, ветер усилился и сделалось пасмурно.

9 мая ветер начал стихать и сделался потише, но зыбь от SO предвещала скоро с оной четверти сильный ветер, что и последовало 10-го пополудни, ветер сделался крепкий от SO и развело сильное волнение. При сильном ветре и качке сорвало трехлючную байдарку с ростр и унесло в море; на другой день волнение укротилось, ветер стал тише, так что мы могли поставить брамсели.

11 мая. В долготе 217°05' О и широте 56°05' N видели множество птиц и плавучее дерево.

16 мая пришли на вид острова Умнака[25], но крепкий ветер и густая мрачность не позволили нам прохода между Унимаком и Акутаном.

17 мая в 6 часов несколько прочистилось; пеленговали о. Акутан на WN. На другой день ветер сделался тише и мрачность очистилась…

18 мая в 1 час поутру, будучи в проливе между Уналашкой и Акутаном, NW ветер препятствовал нам пройти проливом по левую сторону о. Уналги, а потому и опустились в пролив меж Уналашкой и Уналгой, но течение здесь столь сильно действовало, что при свежем брамсельном ветре не могли противиться силе течения и принуждены возвратиться назад. Ветер переменился немного к W и О, и мы с помощью всех парусов при свежем бомбрамсельном ветре прошли проход между Уналгой и Акутаном. Я полагаю, что течение здесь должно быть около 5 или 6 миль в час. Полная вода при полнолунии и новолунии бывает в 4 час. 20 мин. пополуночи. По берегам на каменьях острова Акутана видели множество сивучей, рев которых слышен был на корабле и вместе с шумом сопротивляющегося ветру такелажа производили ужасную гармонию.

20 мая. Дикие и покрытые снегом берега о. Уналашки не прежде скрылись, как 20 мая, а 22-го увидели остров Св. Георгия, а при приближении к оному открылось и селение Российско-американской компании на SO берегу сего острова; вскоре потом приехал промышленник Нецветов на трехлючной байдарке.

23 мая. Не упуская нимало времени, приказали сему промышленнику отправиться на остров и прислать большую байдарку для погружения привезенного нами для сего острова груза. В 8 часов вечера прибыла к кораблю байдарка, которую, нагрузив, отправили с приказчиком Российско-американской компании Красильниковым.

24 мая… Поутру получили мы в груз 134 кипы морских котов, SW свежий ветер не позволил нам более грузиться против селения, ибо по причине буруна у берега алеутские лодки не могли спокойно нагружаться, для того перешли на NW сторону; г. Лазарев отправился на остров для распоряжения погрузки, дабы не упустить времени, то мужчины и женщины переносили кипы на плечах около 3 и 4 миль. Но такая тягостная работа показалась быть весьма неудобной; и пополудни ветер сделался тише, переменясь постепенно к NW, позволил нам без дальнейших затруднений погрузить остальной груз на байдарках против селения. Таким образом, окончив погрузку на остров Св. Георгия, в 7 часов отправились к острову Св. Павла. SO ветер способствовал нашему плаванию, и при рассвете увидели мы о. Св. Павла, в 5 часов остановились на якорь против селения на SO стороне берега.

25 мая. Ветер переменился к SW, и перевозка груза сделалась не столь затруднительной. При положении якоря пеленговали селение на N 85° W, остров Бобровый S 15° W, глубина 17 саж., грунт серый, песок с ракушкой. Вскоре прибыл на корабль промышленник Российско-американской компании Черкашин, управляющий здешними промыслами. Расторопность сего промышленника и посланного с нами на корабле для управления сими островами Петра Бутуева не задержала наш корабль долго у сего острова, и около 12 часов, в полночь, свезен весь груз с корабля, и мы получили груз для отвозу в Ситху, который состоял из 55 тыс. морских котов и 3 тыс. песцов, а также около 80 пуд. моржового зуба и немалое число китовых усов. Груз же на о[стров] Св. Георгия состоял из 17,5 тыс. морских котов, 2 тыс. песцов и до 10 тыс. сивучьих лавтоков, кожи и сушеного мяса, что совершенно наполнило наш корабль.

26 мая. В 2 часа расчеты между приказчиками Российско-американской компании приведены были к окончанию, и мы снялись с якоря. Оба острова определены морскими наблюдениями, и положение на карте г. Сарычева оказалось весьма верным; безопасный рейд не имеется, но должно становиться на якорь согласно ветру, ибо повсюду есть якорное место, но при перемене ветра немедленно должно вступить под паруса, ибо небольшое небрежение сего может нанести опасность кораблю. В таких случаях, когда судно приходит сюда для получения груза, то не должно упускать удобного времени для нагрузки корабля, опасностей в окружности сих островов никаких нет, но в бытность нашу на острове Св. Георгия алеуты рассказывали, что к ONO от сего острова в расстоянии 20 миль видны подводные каменья и что во время малой воды при сильном ветре виден бывает бурун. Но мы сего не приметили.

На обоих островах находится около 300 человек алеут с их женами и детьми; они казались быть гораздо здоровее и бодрее, которых мы видели в селении Ситхи; скромная жизнь и малое употребление горячих напитков делает их таковыми. Румяный цвет лица и довольно чистая одежда мало их отличает от европейцев. Женский пол вообще недурен, но слишком застенчивый и дикий взгляд не привлекает просвещенного европейца. Мне случалось быть на острове Св. Георгия, где я видел красавиц сего острова, сидящих на берегу, поджавши свои ноги и потупя голову в землю, как бы не смея посмотреть на нас. Я пожелал им доброго дня, не удостоился ни от одной ответа. Мне казалось, что их горестная участь соделывает столь скучными и угрюмыми, но весьма в том ошибся, ибо по удалении нескольких шагов, я их видел играющих между собой и прыга[ющих] с веселым видом.

Жилища их довольно опрятны, хотя по недостатку леса сделаны из дерна и обиты внутри досками, но гораздо чище, чем в селении Ситхе. Пища их состоит из птиц и молодых сивушат, в чем они никогда не имеют недостатка, последние более водятся на острове Св. Георгия, откуда снабжают остров Св. Павла сим мясом. Мясо сивучей нам показалось не противно и по долговременному неупотреблению свежей пищи мы с удовольствием садились за обед, приготовленный из молодых сивучей. Птицы, именуемые ары, коих доставлено к нам на корабль 2 бочонка, приготовленных в соли, также составляли лучшие наши соусы, а языки сивучей могут равняться оленьим. Итак, мы не имели большого недостатка в своей пище на островах Камчатского моря.

Промыслы здесь начинаются около месяцев июля и августа и до октября, в оное время морские коты приплывают от юга на сии острова и выходят на берег. Тогда алеуты отгоняют их внутрь острова и бьют деревянными древчалками, а самки остаются для расплоду и самцы, которым более трех лет, а одного года и двух убивают. По окончании дня каждый алеут снимает шкуры со своей добычи и должен их приготовить для отдачи в компанию… Таким образом, компания получает от 70 до 80 тыс. котов ежегодно, которые в Китае ценятся от 3 до 4 талеров…

Огородные овощи здесь родятся весьма удачно, но их разводят мало. Скот также мало разводят, хотя трава весьма тучная и годная для употребления в пищу всякому скоту. Лес всегда может быть доставляем с матерого берега, имевши одно или два хороших небольших парусных судов.

27 мая поутру ветер сделался свежий от SO, скрылся из виду остров Св. Павла, а в скором времени остров Св. Георгия находился от нас на S 72° W и по счислению мы находились недалеко от прежде упомянутой банки или подводных камней, но мы никаких признаков не приметили. Ветер продолжал дуть сильный и крепкий и [стояла] пасмурная погода. Закрепили крюйселя и фок-марсель, спустили брам-стеньги и взяли по рифу у грота и фока. На другой день стало стихать и сделалась умеренная погода, но зыбь продолжала быть от OSO.

30 мая в широте 54°16' и долготе 192°31' в 11 часов увидели берег к OSO. Это был остров Уналашка, вскоре потом увидели камень, называемый Столб.

31 мая по причине тихого и переменного ветра не могли мы приблизиться к проходу… По приближении к берегам Уналашки… палили из пушек, но никто не выезжал.

2 июня в 10 часов пополудни находились против пролива между Уналгой и Акутаном, ветер задул от W и мы решились миновать проход ночью. Лунная ночь к сему способствовала, развели канаты и приготовили оба якоря для отдачи; ветер по мере приближения сделался свежее и к рассвету миновали проход, течение нам способствовало…

Положение оных островов с показанием г. Сарычева весьма сходно и приносит честь от всякого мореплавателя сему славному и достойному адмиралу. Жаль, что правительство не окончит его добрые начала; многие острова не докончены описью, но мысы положены с великой точностью.

3 июня. Свежий ветер скоро удалил нас от высоких вершин, покрытых снегом островов Алеутской гряды…

5 июня. Ветер продолжал дуть по пути нашему плаванию, и приятная ясная погода позволила нам сделать несколько наблюдений между Луной и Солнцем.

6 июня поутру около 10 часа в широте 54° и долготе 205°30' О видели множество птиц разного рода и плывущую морскую капусту, но дальнейших признаков земли не примечено. Надо думать, что виденные нами морские растения принесло от берегов, всегда бывающим от О течением, которое замечено здесь от 18 до 24 миль в сутки.

В оба наши плавания как в Камчатское море, а равно и обратно к мысу Эчкомб, мы старались пересечь курс г. Биллингса около места, где он в своем журнале показал, будто видел берег, но, при всем нашем смотрении и желании увидеть мнимый берег г. Биллингса, не приметили и знаков какого-либо острова, существующего в показанной им широте и долготе[26], почему можно с точностью заключить о несуществовании мнимого сего острова. Хотя и нет малейшего сомнения, что многие неизвестные острова скрываются в сем малом посещаемом океане, но показание г. Биллингса весьма сомнительно.

13 июня в 2 часа поутру увидели гору Эчкомб; тихий ветер и временем штиль не позволили нам приблизиться того же дня в залив, но сердце каждого из нас радовалось, что скоро будет иметь удовольствие оставить дикие и отвратительные для человеческого вида места. Тихий ветер не долго нас задержал, на другой день поутру при легком W ветре и ясной погоде вступили в залив и в 12 часов остановились на якорь против селения Новоархангельской крепости, на большом рейде, глубина места 15 саж., грунт ил. Салютовали крепости 7 выстрелами, на что ответствовано равным числом… Г. Лазарев поехал на берег к правителю селения, и вскоре присланы были байдары для выгрузки привезенного нами груза.

15 июня… г. Баранов объявил свое намерение послать нас вместе с «Открытием» на острова Сандвичевы[27], где, если можно, загрузить оба корабля сандальным деревом, следовать в Кантон, а потом нам на берега Перу для торговых операций, а кораблю «Открытие» обратно возвратиться в Ситху, но отправление не прежде последует, как по отправлении богатого груза в Охотск, для чего предназначен бриг «Мария» под командой штурмана Петрова. По причине такого задержания от назначенного нам плавания отвязали все паруса и выдернули пробегающий такелаж для сохранения от часто бывающей здесь мокрой погоды.

17 июня выгрузили корабль и свезли на берег водяные бочки для налития свежей водой, ибо прежде взятая нами в Ситхе вода оказалась к употреблению совсем негодной, таковое скорое испорчение воды должно приписать той причине, что вода налита была в дождливые дни.

18 июня начали грузить корабль мехами для отвозу в С.-Петербург, которые состояли из морских бобров, песцов, лисиц, медведей, черных речных бобров, моржовые зубы, китовые усы и 30 тыс. морских котов для отвозу в Китай, где требование на этот товар всегда значительно. Весь груз принят нами на корабль, считая ценой на 2 млн руб. на ассигнации. По окончании погрузки и изготовления корабля к отплытию обратно в Россию мы ожидали только последних инструкций от правителя колонии г. Баранова и накладной всему принятому грузу; так прошло до 18 июля; корабль наш был совершенно готов вступить под паруса, оставалось только налить водой бочки, которые в это время находились на берегу у р. Кольшонки, в полуверсте от корабля…

24 июля рано поутру Михаил Петрович поехал объясняться с г. Барановым и через полтора часа возвратился обратно…

Настал вечер, луна показалась на горизонте, при тихом ветерке у нас началась сильная работа на корабле: привязывали паруса, поднимали брам-реи; к 3 часам пополуночи корабль готов уже был сняться с якоря…

25 июля. Утро тихое. Солнце показалось над горизонтом, и корабль «Суворов» под всеми парусами красовался перед укреплениями, окружающими дом правителя колонии. Невозмутимая тишина присутствовала на корабле… «Суворов» при ходе 6 узлов оставил негостеприимный для нас берег Ситхинского залива…Решились зайти в Калифорнию, в порт Сан-Франциско, находящийся в 37°48' N широты, запастись там провизией на все плавание до России и оттуда идти к перуанским берегам в Лиму. У нас оставалось на корабле много вещей, отправленных из России американской компанией для торговли с окрестными жителями берегов Америки, прилегающих к нашим колониям, а также для Камчатки и для Охотска, куда мы не заходили. Следовательно, часть этих товаров была назначена г. Барановым для продажи и промена в Перу, куда…[28] мы должны были зайти на обратном пути в Россию. Часть же этих вещей мы должны были оставить в порту Бадего или в форте Росс, лежащем в 38° N широты, где наши промыслы бобрами были по соглашению с испанским правительством. Придерживаясь буквально этими инструкциями г. Баранова, мы решили продать часть этих товаров в порте Сан-Франциско…

6 августа пополуночи, только что я сменил Михаила Петровича с вахты, не прошло получасу, как матрос с баку закричал: «Впереди бурун!» Мы шли при ветре в бакштаг под брамселями и с левой стороны несли лисели, около 6 узлов ходу; в то же мгновение я закричал: «Лево на борт!», чтобы направить корабль носом от буруна к морю. При 15 человек вахтенных я сам удивился быстроте работы – спустили лиселя, обратили реи на правый галс, через 1/4 часа вся команда была уже наверху и мы лежали в бейдевинде правым галсом. Луна еще редко показывалась из густых облаков, волнение стало заметно увеличиваться, и ветер из бом-брамсельного превратился в марсельный, убрали брамсели, бросили запасный большой лот, глубина оказалась 20 саж., через час баковые опять закричали: «Бурун!» Мы поворотили оверштаг и скоро поняли, что мы находимся между подводных каменьев косы мыса Боро-ди-Арена, выдающейся довольно далеко в море.

Мы находились в положении самом ужасном, ночь темнела более и более, луна совсем скрылась за облаками, промеры продолжались и показывали между 25 и 26 саж., поворачивали каждые полчаса и при этом команда работала с удивительной быстротой, волнение сильно разводило. В 4 часа утра корабль не поворотил оверштаг; поворотили через фордевинд на правый галс, всякую минуту ждали, что корабль ударит о подводный камень; около 5 часов перед рассветом сделался страшный туман, лежали правым галсом, глубина стала увеличиваться до 50 саж., наконец лот стало проносить… при этом ужас наш миновался, святой промысл явно спас нас от гибели. Если бы крушение последовало и нам суждено было бы спастись от смерти, то, конечно, никто из нас не воротился бы в отечество, так было нами решено.

С рассветом, при появлении солнца, небо очистилось, ветер тот же от NW, но упал до крепкого рифмарсельного. В 3 3/4 часа мы подошли к форту Росс, легли в дрейф, из порта Бадего высланы были байдарки, и мы сдали депеши от г. Баранова, которые находились у нас, а потом немедленно снялись с якоря и пошли к порту Сан-Франциско. На протяжении этого плавания множество китов плавало вокруг корабля, славная была бы добыча для китобойца.
9 августа. В 4 часа увидели остров Фаралон. В 5 часов показался флаг на крепости Сан-Франциско, приготовили якоря и развели канаты по 40 саж. В 8 часов вечера при освещении с берега у самого прохода и с крепости фонарями вошли в порт и бросили якорь на 8 саж. глубины… в расстоянии от пристани 3/4 версты. Тут же стоял бриг «Чириков» Российско-американской компании, капитан Бенземан (прусский подданный); поутру на другой день салютовали крепости 7 выстрелами и получили…[29] ответ. Я отправился на берег испросить дозволение налиться водой и заготовить нужный для команды провиант.

Пребывание в порте Сан-Франциско

9 августа. Порт Сан-Франциско по своему пространству можно назвать единственным в мире. Прекрасный климат, и почва плодородная, но еще мало возделанная, в будущем времени обещает этому краю великое население, в настоящее же время под испанским владычеством эти прекрасные земли находятся почти в полудиком состоянии. Незначительное население испанской колонии при одном монастыре, состоящем из двух монахов Францисканского ордена, эта маленькая колония подчинила совершенно диких калифорнцев своему влиянию. Надобно удивляться, как испанцы в течение 300 лет успели от Чили до Калифорнии по всему западному берегу населить столько частных колоний, из которых некоторые уже обратились в густонаселенные и богатые города с великолепными монастырями, и католическая вера твердо укрепилась на языческой почве.

Такое небольшое государство, как Испания, с населением каких-нибудь 17 млн, сумело охватить почти все южные берега Америки и на западе поднялось до 40° северной широты, заняв и лучшую часть Филиппинских островов и многих других на тропическом пространстве Тихого океана. По этому можно судить о том могуществе Испании как морской державы во времена владычества Карла V, но всему бывает конец, и это некогда сильное государство с каждым годом начинает упадать, и колонии во всех частях света, столь богатые, близки к отпадению по причине совершенного уничтожения ее морских сил. Новые счастливые обладатели морей из саксонского племени, уничтожившие морские военные силы Испании и других государств, теперь управляют всеми морями и сделались страшными для береговых поселений иных стран своим влиянием и торговлею. Наступило очередное время для Англии, но и эта последняя также падет, когда морские силы Нового Света Америки превзойдут ее в своем могуществе. Еще 100 лет, и с Англией может быть то же, что случилось теперь с Испанией.

Наше пребывание в порту Сан-Франциско было самое приятное. Гостеприимство коменданта дона Леона Аргело и двух монахов падре Романо и падре Хуано доставило нам много разнообразного удовольствия; для посещения окрестностей предложено было несколько отличных верховых лошадей андалузской породы с провожатыми, и мы в свободное время от своих занятий не пропускали пользоваться этим предложением; провизию свою мы пополнили отличными запасами, покупали все на кое-какие незначительные отдаваемые в промен русские изделия, как то: пестрядь, парусину, самовары, топоры, которые пошли по ценам вдвое дороже противу их стоимости; купили несколько быков, в каждом от 18 до 20 пуд. веса, не дороже 2 талеров испанских за быка, и заготовили отличную провизию солонины; пшеница, тоже купленная у монахов, обошлась очень дешево.

Компанейский бриг «Чириков» на другой день нашего прибытия снялся с якоря и ушел обратно в Ситху с запасом пшеницы и соли.

12 августа ездили обедать с монахами в их монастырь, отстоящий от порта в 9 верстах, дорога шла лесом, по сухому грунту, пересекаемому кое-где небольшими ручьями, и мы скоро совершили этот переезд, проскакав на красивых андалузских конях. Падре Романо и падре Хуано встретили нас с обычной любезностью, прежде всего показали свою небольшую церковь, содержащуюся довольно опрятно, но, по-видимому, небогатую. Потом был сытный обед, за которым подали очень порядочное вино, добываемое ими из туземных виноградников… после обеда они повели показать свои запасы пшеницы отличного качества, хранимые на чердаке их довольно просторного жилища. Мы видели их поля, обрабатываемые быками самыми простыми орудиями, состоящими из двух сошников, а боронили туземцы кроткого вида, полунагие, совершенно черные, но с волосами длинными; порода этих людей самая слабая, и между ними сильно развита сифилитическая болезнь.

Жилища этих дикарей состоят из шалашей, сплетенных из хвороста; они похожи на наши шалаши у сгонщиков леса на плотах. По осмотре полей и виноградников монахи повели нас посмотреть казармы новообращенных в христианскую веру. Эти казармы построены близ церкви из земли, длиной около 25 саж. и вышиной до 3 аршин, свет сверху пропущен из люков; у каждой семьи отделение, состоящее из дощатой постели, покрытой рогожей, приготовляемой самими новообращенными. Мы не могли понять, как эти монахи могли толковать своим неофитам о христианской религии, когда те почти не понимают испанского языка, а служба у католиков производится на латинском диалекте. Но, видно, что это все делается только для одного виду, а главное, чтобы иметь даровых работников для их маленькой колонии, потому что сами монахи нам рассказывали, что калифорнийцы народ очень слабый и весьма немногие могут пережить 5 лет в таком дисциплинированном помещении, которое заведено францисканскими монахами.

Добровольно дикие калифорнийцы никогда не являются, и их ловят испанские конные солдаты арканами и приводят к миссионерам, а эти последние отдают своих новобранцев другим своим соплеменникам, несколько уже приученными к порядку и к работам.

Проходя по казармам, мы видели одни грустные лица этих жалких дикарей, истощенных до крайности, и несколько больных, лежащих на своих кроватях. Один из них, кажется, был близок к смерти, к этому подошел падре Романо, стал на колени, покрыл его своей рясой, стал исповедовать, но сам был после обеденного стола слишком отягощен от туземного вина, между тем ему хотелось показать вид своей заботливости и сострадания к умирающему; начал он свою исповедь так: «Добрый мой сын, скажи все, что тебя беспокоит в твоей совести, я пришел отпустить твои грехи и напутствовать тебя при переходе в другую лучшую жизнь». Так, простояв на коленях несколько минут и не дождавшись никакого ответа от умирающего, сильно стонавшего, он начал говорить и спрашивать, кому оставит он свое имущество – падре Хуану или падре Романо, на первом он делал тихое ударение, а на втором гораздо громче и потом стал беспрестанно повторять: падре Хуано или падре Романо; мы не могли слышать, чем кончился ответ умирающего, но падре Романо уверял, что больной завещал свое имущество ему. Во все это время падре Хуано молчал и, будучи совершенно трезв, казалось, смущался поведением товарища по проповеди.

Поблагодарив монахов за угощение и окончив расчеты за взятую у них пшеницу, мы воротились той же дорогой обратно на свой корабль.

15 августа Михаил Петрович отправился со мной осматривать местность великолепного залива Сан-Франциско; на баркасе под парусами мы направили свое плавание к острову Св. Ангела; лавируя по всем направлениям залива и делая постоянные промеры глубины, мы, наконец, пристали к восточной стороне острова Св. Ангела и расположились тут на берегу обедать, день был ясный, при весьма умеренном от W ветре. Пока гребцы старались устроить палатку и обед, мы вдвоем пошли на вершину острова, чтобы оттуда обозреть весь залив и хотя несколько ознакомиться с его окружающими берегами; не предполагая никакой встречи на острове, отделенном от материка на 3/4 версты расстояния и имеющем в окружности около 27 верст, мы не взяли с собой наших двуствольных ружей, а только взяли бумагу, карандаш и зрительную трубу; по небольшой тропинке, протоптанной, кажется, человеческими ногами, идя между лесом и кустарником, мы взобрались на самую вершину острова, отсюда представилась нам картина великолепного пространства залива, окаймленного живописными берегами, и мы более получасу сидели на камне, снимая поверхностно все, что оказалось в видимом нашем горизонте, потом прошли по вулканической вершине острова длиной около 200 саж. и, вполне налюбовавшись этой дивной природой, избрав одну из лощин, чтобы спуститься к своей пристани, я поднял козий рог и говорю: «Видно здесь водятся дикие козы».

В самое это время послышался довольно сильный шорох в близлежащих от нас кустах густого терновника. Мы остановились и стали вглядываться, что бы могло быть. Треск начал раздаваться сильнее, и вдруг выскакивает сизого цвета разъяренный медведь, идя прямо на нас на задних своих лапах. Мы находились от него в расстоянии 10 саж. и прямо бросились стремглав под гору, подавая голос опасности своим матросам; в это время мы уже не бежали, а катились, как попало. С головы Лазарева спала его лакированная шляпа, медведь схватил ее в свои передние лапы и остановился, смотря на шляпу с изумлением, в тот же момент последовал внизу горы выстрел за выстрелом, и матросы с шумом бежали к нам навстречу; медведь, тотчас бросив шляпу, скрылся в кусты. Вся наша команда, состоящая из 8 гребцов… отправилась вместе с нами на поиски нашего врага, так внезапно и так смело напавшего на нас, безоружных, но, проискав более часу, не открыли следов своего неприятеля и воротились к своему обеду.

В 5 часов пополудни, плывя на парусах вдоль берегов материка, в полугоре мы опять увидели медведя, спокойно щиплющего траву – вероятно, того самого, который нас атаковал на вершине острова; в это время и мы в свою очередь приготовились его пугнуть; четыре заряженных фальконета, 8 ружей готовы были дать залп по слову «пли». Как только последовал громкий залп, наш медведь, находящийся от нас в расстоянии 400 саж., стал на задние лапы и с удивлением посматривал то на ту, то на другую сторону, наконец, присел на корточки и стремглав поскакал в гору, в это время повторился с баркаса еще залп, и он опять приостановился, озираясь, а потом пустился бежать без оглядки, и мы скоро потеряли его из виду. К 9 часам вечера мы воротились благополучно на корабль.

На другой день, когда мы рассказали свою встречу с медведем, комендант сказал, что такой счастливый случай весьма редко бывает, а большей частью обезоруженный человек, встретившийся с калифорнийским медведем, остается его верной жертвой, они стерегут человека в кустах и внезапно нападают. Мы приписывали наше спасение св. промыслу через упавшую с головы Михаила Петровича шляпу, остановившую изумленного зверя и давшую нам время откатиться под гору от него подальше. Если бы мы находились на горе немного повыше медведя, то, само собой разумеется, один из нас был бы растерзан. Долго оставалось это событие в моей памяти, и никогда не забуду, что обязан спасением единственно св. воле Божьей.

18 августа простились с обитателями порта Сан-Франциско, снялись с якоря и ушли в море, направя курс к юго-западным берегам Америки. По мере сближения с тропиком Рака заметно большое количество морских насекомых, плавающих на поверхности воды, именуемых медузиными головами, весьма ядовитых, и при дотрагивании их рукой чувствуется как бы обжог. Ясная погода дозволила ежедневно [производить] лучшую обсервацию и неоднократно брали по нескольку расстояний ночью между Луной и другими звездами первой и второй величины. Это упражнение сколько веселое, сколько и полезное для практики астрономических наблюдений, и местонахождение нашего корабля всегда определялось с точной верностью до 22° N широты и 246° О долготы, заметно течение моря на поверхности к NNO до 12 миль в сутки, киты часто встречались на этом пространстве и множество летучей рыбы…

14 сентября. Сильный дождь и гром, поймали 3 альбатросов…

…23 сентября. Пришли на вид острова Кокос, легли в дрейф и поверили свое счисление; на этом острове много кактусов и плоды вкусны, но покрыты колючим пухом, так что опасны есть, они похожи на персики, множество на берегу разнообразных раковин, в особенности именуемых шумовками, а в воде бездна акул, одну я поймал на багор и притащил живую к кораблю.

28 сентября. В виду г. Эсмеральдос стали на якорь, были на берегу, но жителей не видали, вообще берега живописны.

29 сентября. Остановились на якоре близ испанского St. Pard в провинции Квито, съехали на берег и были очень учтиво приняты начальником г. Казреро, получили всякого рода свежей провизии, купили свиней, запаслись кокосами и ананасами, последние здесь очень крупны, но кисловаты. Вообще дома по этому берегу Америки строят из бамбука на столбах 4 аршин от земли, все они похожи на клетки. Это делается во избежание от насекомых, которых в этом краю множество ядовитых свойств. Жители показались нам слабого телосложения, едят мало хлеба, а питаются больше бананами.

30 сентября Михаил Петрович вместе со мной ездил в г. Эсмеральдос, лежащий у подошвы горы Квито, при реке того же имени, где были приняты весьма гостеприимно губернатором доном Andrio de Caso[30], а на другой день губернатор с пастором Romano[31] посетили наш корабль. Освежив команду плодами и прочей пищей, снялись с якоря и ушли в море. В р. Эсмеральдос водится множество пеликанов и никогда мной не виданных речных птиц, наподобие цапли ярко-огненного цвета. Берега этой речки очень живописны. Днем термометр показывает 25° тепла.

7 октября на экваторе в 275°26' О долготы по измерению течение моря на поверхности к SW до 24 миль. Замечено сопротивление течения ветру, наподобие кипящей воды…

24 ноября, после 67-дневного плавания из порта Сан-Франциско, бросили якорь на рейде Каллао (в Перу), от Лимы 16 верст, в 12° S широты, на глубине 9 саж. На рейде было до 30 испанских купеческих судов и один военный бриг «Patrilio». Салютовали крепости Св. Ангела 9 выстрелами, получили равный ответ на салют.

Пребывание в Перу, Кальяо, Лиме. Обычаи жителей

Вскоре по прибытии на рейд Каллао [Кальяо] приезжали капитан над портом и чиновник таможенный. Первый взял с собой корабельный журнал и другие бумаги, относящиеся до нашего плавания, и вместе с Лазаревым отправился на берег. Так как никто не мог прочитать наших русских документов, оные вскоре были возвращены. На другой день Михаил Петрович отправился в Лиму представиться вице-королю. После обычного представления вице-король дал позволение на свободное наше здесь пребывание; на корабль назначили двух таможенных чиновников, чтобы помимо таможни ничего не было свезено с корабля на берег. Отвязали паруса и выдернули весь бегучий такелаж, чтобы во время стоянки на якоре оный не подвергался напрасной порче от влияния знойного воздуха.

Испросили место в самой крепости, удобное для поверки наших хронометров посредством лунных и звездных наблюдений по расстоянию и нахождению среднего времени по двойным равным высотам Солнца. Эта поверка велась мной с учеником коммерческого училища Российским, находящимся на «Суворове» для практических штурманских упражнений. Это достойный молодой человек, поступивший с самого начала нашей экспедиции, вполне оправдал свое назначение как по своему поведению, так и познаниями в должности штурмана.

В Лиме Михаил Петрович познакомился с директором Филиппинской компании г. Абадия, считающимся одним из самых богатых граждан в этой стране.

27 ноября г. Абадия посетил наш корабль и обещал принять самое живое участие во всех делах, касающихся до размена наших русских произведений на произведения перуанские, и вместе с тем сказал, что ему весьма будет приятно быть посредником в сношении нашей Американской компании с Филиппинской компанией. Расположением этого… негоцианта мы пользовались во все пребывание наше в Лиме.

29 ноября в день рождения испанской королевы принимали и мы участие в торжестве этого дня, много было посетителей с берега на наш корабль, какой первый из русских посетил этот край, и знакомство с каждым днем более и более увеличивалось со всеми высшими чиновниками гражданского управления г. Лимы.

На корабле производились разные работы по исправлению такелажа и проконопачиванию обоих сторон корабля, равно и палуб, а потом крашению. По окончании всех этих работ «Суворов» красовался самым модным щеголем, и ни одно морское судно, стоящее на рейде Каллао, не могло поравняться с ним в опрятности как по наружности, так равно и внутри. Многие из аристократических фамилий, даже никогда не бывавшие в море, приезжали любоваться и с любопытством всматривались в незатейливое, но дельное щегольство, редко ими виданное, как они сами признавались. В числе посещавших очень много было дам. Лимянки вообще славятся красотой и кокетством.

4 декабря дон Абадия уведомил нас, что вице-король маркиз де Абагадиль просит капитана Лазарева и офицеров корабля «Суворов» к себе на обед. По этому приглашению мы в полной форме отправились на другой день с г. Абадия и в 4 часа пополудни были им представлены к обеденному столу, кроме нашего общества никого не было приглашено… Во время обеда разговоров было мало, потому что беспрестанно подавали новые кушанья, и старик вице-король наблюдал, делаем ли мы честь его нескончаемым блюдам; после обеда подали кофе, и затем мы раскланялись, просили сделать нам честь посетить наш корабль, но старик маркиз извинился, что по законам Испании вице-король может пригласить гостей, сам же он не должен ни у кого бывать.

Г. Абадия исходатайствовал нам право на торговлю в Лиме наравне с испанскими подданными, что никому из иностранцев в данное время не дозволялось в испанских колониях. Получив такое благоприятное позволение, мы свезли в таможню все запасы русских изделий, которые назначены были в продажу г. Барановым, и в непродолжительном времени явились покупщики на самых выгодных условиях в промен на чилийскую медь, хину, перуанский бальзам[32], гуммигут, вигонью шерсть, хлопчатую бумагу и часть наличными деньгами, которые были необходимы для нашего продовольствия и запасов свежей провизии. Частые сношения с г. Лимою и посещение испанцев доставили нам удовольствие ознакомиться с лучшими фамилиями, где мы были приняты весьма любезно.

Г[ород] Лима отстоит от Каллао на расстоянии 16 верст; от моря местность постепенно возвышается в самой умеренной степени, дорога шоссейная, но еще недавно устроена, а потому трудна для экипажей и лошадей. Так как в окрестностях, прилегающих от моря к Лиме, никогда не бывает дождя весь круглый год при жаркой атмосфере, то после утренних сильных рос, от 8 часов утра и до заката солнца, всегда страшная пыль и путешествующие никогда иначе не ездят, как по самое горло покрытые бумажной белой мантией с соломенной шляпой с большими полями на голове. Кроме торговок мулаток и негритянок на площадях, беспощадно громко кричащих вместе с попугаями в клетках, других существ женского пола во время дня никого не увидишь, а если изредка появляются женщины на улицах, порядочно одетые, то всегда закрытые шелковым покрывалом, перехваченным от стройной эластичной кофейного или черного цвета юбки, настолько короткой, чтобы чисто обутая хорошенькая нога была видна…

Как только солнце своим нижним концом коснется горизонта, тогда при захождении его смолкнет все говорящее народонаселение и весь католический мир Лимы благоговейно, с тихой молитвой на устах, провожает это великолепное светило с точно таким же приветствием, как и встречало утренний восход его. Это европейцы и креолы испанские заимствовали от прежних обитателей этой страны перуанцев, поклонявшихся солнцу. Племя этих последних кротких обитателей живет в первобытных своих жилищах в окрестностях Лимы, и мы нередко посещали жилища этого доброго народа, уныло, но с добродушием принимавших нас в своих хижинах под тенью ветвистых деревьев. Я пил у них квас, приготовленный из риса или кукурузы, совершенно похожий по вкусу на наш русский.

По захождении солнца опять начинается та же обычная суета торгового люда, и аристократия, кейфуя в домах днем с закрытыми в окнах рамами, в сумерки собирается на гулянье, где всякого рода прохладительные готовы к услугам. Совершенно другое общество людей появляется во время вечерних прогулок, все дамы в легких белых нарядах, щеголевато одетые со своими знакомыми кавалерами гуляют до 11 часов, не долее, и потом возвращаются домой и доканчивают вечера в разговорах и пении под аккомпанемент какого-нибудь искусного гитариста. На этих вечерах мне случалось пробыть до 2 часов утра очень приятно. В то же время по вечерам, как молодые кавалеры и дамы при вечерней прохладе наслаждаются жизнью, а в трактирах на биллиардах, в кости, карты, домино предаются страстно играющие. Тут всегда можно встретить монахов-августинцев, проигрывающих целые ночи в своих белых рясах.

Численность населения г. Лимы во время нашего пребывания считалась до 80 тыс. человек мужского и женского пола, перемешанного с европейцами, мулатами и часто неграми. Кроме приходских церквей находится 4 огромных мужских монастыря; S.-Domingo и S.-Pedro из них самые замечательные; в последнем обитают иезуиты, которых до 200 человек живет в этом монастыре. Нравственность монахов весьма сомнительна, в особенности августинцев, которых можно видеть всегда наслаждающимися обычными удовольствиями светских людей.

Монастырь С.-Доминго при обширности своей богато украшен, мы видели 13-футовые колонны, украшающие алтарь из литого серебра; прежние постройки были каменные, но после сильного землетрясения, случившегося в 1747 году, когда г. Каллао с 4 тыс. обитателей провалился, тогда в Лиме все строения пострадали от землетрясения, и с тех пор дома начали строить из такого материала – в виде плетней, смазанных глиной и крепко сбитыми стенами, так что при землетрясении стены не трескаются; впрочем дома здесь большей частью одноэтажные и никогда не строятся выше двух этажей, с плоскими крышками, на которые живущие выходят наслаждаться прохладой вечернего воздуха.

Нам сказывали, что во время сильных землетрясений колокольни церквей шатаются, как деревья от сильного ветра. Легкие землетрясения повторяются в окрестностях Лимы почти каждый месяц, в наше пребывание таковых было два; однажды я шел по улице после полудня в 6 часов и вдруг почувствовал под ногами колебание земли, в одно и то же мгновение все жители выбегали из своих жилищ, становились на колени и молились, я только поэтому и понял, что это было землетрясение. Это так всегда делают жители при всяком малейшем колебании земли, боясь, чтобы не повторилось сильнейшее землетрясение, подобное тому, которое предки их уже испытали.

Вот как рассказывали нам о великом землетрясении 1747 года. В одно мгновение вода отхлынула от берегов и рейд порта Каллао оказался в безводье; корабли, стоявшие на рейде, сорвало с якорей и через несколько секунд при возвращении воды обратно этой ужасной волной были выброшены на 3 мили на берег по направлению к Лиме, а г. Каллао со всеми обитателями исчез, и тут образовался пролив, отделяющий ныне остров Лоренцо. Мы посещали то место, где был старый Каллао, и только кое-где видны остатки кирпичей от бывших домов, место в рытвинах и ямах.

Вся окрестность Каллао пропитана селитрой, а местность эта представляет как будто болото, подернутое беловатой влагой. Еще нам рассказывали, что это вулканическое землетрясение случилось в то время, когда жители города предавались во время ночи неистовым пляскам, голые, без всякой одежды, и потомство считает это карой небесной за грехи, подобно как было с Содомом и Гоморрой.

Во время пребывания нашего в Лиме власть королевская в колонии уже сильно колебалась, и повсюду и повсеместно составлялись общества креолов и мулатов, противящиеся королевскому правительству, особенно в Чили. Это движение весьма распространилось, и поминутно инсургенты одерживали верх над королевскими войсками, но в Лиме еще было спокойно, хотя брожение умов очень было заметно.

1816 г. 1 января мы отпраздновали скромно в своей дружной семье на корабле «Суворове»…

9 января получено известие, что эскадра инсургентов под командой англичанина Броуна из трех вооруженных судов идет в Каллао и что они намерены напасть на коммерческие суда, лежащие на рейде. Комендант приказал, чтобы по ночам чинились частые объезды и на всех стоящих судах готовились к защите. Никому не дозволено отлучаться с судов.

11 января показались несколько вооруженных судов, идущих под всеми парусами с моря. В 7 часов вышли на рейд 3 корвета, 1 шхуна, 1 бриг и бросили свои якоря на внешней стороне залива в расстоянии 3 миль от нас на NNW.

При рассвете отряд судов инсургентов снялся с якоря и лавировал по рейду. Приказано нам оттянуться в сторону от крепости так, чтобы направление выстрелов из крепости было очищено. Мы в то же время переменили свое якорное место и остановились на якоре на 5 саж. глубины, став ближе к крепости так, чтобы не подвергать себя выстрелам…

13 января. Пополудни эскадра инсургентов стала на якорь в расстоянии 1 1/2 мили от крепости под флагами трехполосными вдоль – синей, белой и синей. В 5 часов с ближайшего к рейду корвета последовало несколько выстрелов на элевацию; ядра долетали до судов, стоящих на рейде, но без всякого повреждения. Ночью были приняты все меры к отпору неприятеля. Этот день прошел без всяких приключений. Вице-король сам присутствовал в Каллао и отдавал приказания; пробовали стрелять из крепостных орудий, но ядра ложились, не долетая судов инсургентов.

14 января. В полдень с командирского судна неприятеля отчалила шлюпка и в недалеком расстоянии бросила верпь с буйком под белым флагом, куда послана из порта шлюпка и взяла письма, адресованные на имя здешних обитателей, а с острова Лоренцо привезла 50 человек, взятых в плен инсургентами на нескольких судах, шедших в Каллао…

16 января пополуночи несколько вооруженных шлюпок напали на одно стоящее на рейде чилийское купеческое трехмачтовое судно и на канонерскую лодку, прибывшую для подкрепления. Ночь была темная, только и видно было одни сверкающие выстрелы и ужасный шум на судах, вступивших в рукопашный бой. Крепость Св. Ангела открыла батальный огонь по направлению сражающихся, и ядра ее пролетали неоднократно над поверхностью нашего корабля. Мы тоже были во всей готовности встретить неприятеля, если бы гребные суда его по ошибке пристали к «Суворову»… Но дело окончилось только бесплодной атакой у чилийского купеческого корабля и канонерской лодки. После двухчасовой и безуспешной атаки инсургенты оставили свое предприятие и воротились к своим судам, стоявшим на якорях. Все стихло, кроме окликов часовых на судах. При рассвете эскадра инсургентов находилась на том же якорном месте.

17 января. Капитаны купеческих судов Филиппинской компании, стоящих на рейде, под председательством директора компании г. Абадия в совете решили вооружить все суда свои, укомплектовать по военному положению и преследовать эскадру инсургентов. При таком энергичном распоряжении… через неделю вновь импровизированный военный флот, равный морским силам инсургентов, был готов идти в море и преследовать эскадру инсургентов. Команда каждый день училась действовать орудиями. Шесть судов большого ранга со ста орудиями под флагом Филиппинской компании красовались на рейде, принимали грозный вид военной эскадры под командорским брейд-вымпелом.

18 января эскадра инсургентов ушла в море, но меры предосторожности еще сильнее были приняты портовым начальством. В эту ночь пароль был назначен «Россия».

20 января скончался наш больной матрос Степан Хромов; он уже давно страдал чахоткой. Хромов был один из лучших наших матросов, уважаемый своими товарищами и любимый нами за отличное свое поведение и верное исполнение своей обязанности; на третий день тело его было предано земле при церкви Богородицы в Беневенте, для чего было приглашено 7 духовных особ и с полным торжеством, по католическому обряду, его гроб несли товарищи матросы, и мы в полной форме шествовали со свечами за гробом, покрытым нашим национальным флагом. Испанцы благоговели перед этой погребальной церемонией, и все встречавшиеся молились за усопшего, точно так же, как бы за своего единоверного.

После погребения духовенство, сопровождавшее покойного Хромова, было угощено обедом на корабле. Они все удивились, что такую почесть воздают русские офицеры своему усопшему простому матросу, и когда получили 28 талеров за их службу, то сказали, что такое щедрое подаяние за погребение простого человека никогда не изгладится из их памяти. Один из духовных особ, увидав в нашей корабельной каюте изображение св. иконы Спаса Нерукотворенного и другое Пресвятой Богородицы, удивился, что мы чтим святые иконы так же, как и они; тогда другой ему сказал, что греческая вера в христианстве есть древнейшая и что римско-католическое исповедание отделилось от греческого вследствие некоторых несоглашений, и, к несчастью, что подало повод к распрям, но все христиане – дети единого Отца Небесного и сына его Иисуса Христа. Угостив духовенство, мы распростились с ним дружелюбно.

26 января приняты на корабль 120 ящиков хины; это первая погрузка, полученная нами в промен за русские…[33] пестрядь, парусину и другие изделия. Так продолжался прием разных туземных товаров каждый день, состоящих из хины…[34], перуанского бальзама, гуммигута, меди, хлопчатой бумаги и проч. Промен этот был весьма выгоден для американской компании, да притом наша парусина и некоторые излишние паруса были проданы весьма выгодно – получено 600 руб. Суда Филиппинской компании, наконец, привезли нам несколько ящиков самой превосходной королевской хины от г. Абадия и разные вещи из древностей прежних инков, как сокровища дорогие от вице-короля маркиза де Абагадиля в подарок нашему императору с письмом и отзывами о наших действиях в самых лестных выражениях.

1 февраля изготовленная эскадра из 6 судов для преследования инсургентов снялась с якоря, отсалютовано ей 9 выстрелами с крепости. Корабли пошли в море.

12 февраля привезли нам на корабль 9 лам, 1 альпаку и 1 вигонь с Кордильерских гор. Этих животных, никогда еще не вывозимых из Америки, мы купили на свой счет, чтобы по доставке в Россию оставить у одного из нас в имении для опытов акклиматизирования. За всех за них заплачено 500 талеров. После этого последнего груза подняли баркас в росторы и в полной готовности сняться с якоря.

14 февраля. Приехал на «Суворов» пассажир итальянец Анжеоли с женой и двумя маленькими детьми с согласия нашего перевезти его в Европу. Они в Лиме были ангажированы по контракту в оперу. Мадам Анжеоли итальянка, из Неаполя, отличная певица, а муж ее комик, семейство очень доброе.

15 февраля в 5 часов пополудни снялись с якоря, отсалютовали 9 выстрелами и, получив прощальный ответ равным числом выстрелов с крепости Св. Ангела, оставили гостеприимные берега Перу, где мы провели столько истинно отрадных дней…

Плавание «Суворова» от берегов Перу кругом мыса Горна до Портсмута в Англии

Корабль наш «Суворов» после стадесятидневной стоянки на рейде Каллао в спокойном тропическом климате, оправленный во всех частях и изготовленный к продолжительному плаванию, щегольски выкрашенный черной краской с отливом и двумя тонкими белыми продольными полосками, при умеренном ветре от SSO в крутой бейдевинд левым галсом рассекал перуанские воды Тихого океана под брамселями по курсу на SW. В 7 часов пополудни пеленговали NW мыс острова Лоренцо SSO в расстоянии 3 миль. Команде после трудов дневной работы дано по чарке рому…

3 марта… После постоянного плавания корабля левым галсом 18 дней сего дня легли на правый галс в полветра по прямому направлению к мысу Горну…

6 марта. Шторм с порывами сильных шквалов при большом размахе волнения от SW и сильный дождь. Вода в корабле стала довольно сильно прибывать так, что нужно было вчастую прибегать к помощи помп; сильная боковая качка. В южном полушарии размахи волн гораздо огромнее противу северного полушария. Наши кордильерские ламы во время шторма хорошо держались, иногда лежали, а иногда стояли, упираясь на бруски своими длинными ногами…

22 марта. При крепком ветре от SW прошли на траверзе остров Диего Рамирес в 3 1/2 милях расстояния. Миновали южную оконечность мыса Горна и переменили курс к NO. При сильном попутном ветре мы в трое суток совершили благополучно 560 миль. Больных на корабле 3 человека. Ламы наши перенесли эту бурную погоду при огибании мыса Горна очень благополучно, даже одна из них родила маленького самца.

25 марта. Ветер умеренный от NNW, почти весь день было ходу корабля по 9 узлов. Погода ясная, просушивали одежду и мелкие паруса, находясь в широте 50° S, долготе 307 1/2 О, склонение компаса 19° О…

13 апреля. Миновали тропик Козерога в 337° О долготы, но настоящего пассата еще не встретили, потому что последующие дни дул ветер с некоторыми изменениями от N к О.

17 апреля. При ясной погоде и О ветре мы не могли держать прямо курс, а шли в бейдевинд на NNW. В 12 часу дня находились в широте 20°23' долготе 333°10'. Увидели трехмачтовое судно, идущее к SO; подошли для переговоров, оказалось, что корабль «Нептун» из Лондона идет в Мадрас, на котором много было пассажиров, отправлявшихся из Англии. Это первое судно, которое мы видели во все время нашего долговременного плавания после 62 дней; легли в дрейф. Англичане приезжали к нам любоваться чудными животными, так хорошо выдержавшими продолжительный поход по морю из жаркого пояса к холодному и несколько штормов. Капитан «Нептуна» снабдил нас сеном для наших лам, сообщил все европейские новости и после приветствий друг другу «Нептун» направил свой курс на SO, а «Суворов» на NNW.

25 апреля. В 6 1/2 часов пополудни миновали Крысий остров в расстоянии одной мили и стали на якорь на 14 саж., грунт мелкий песок. Пеленговали пирамиду острова Фернандо на SSW и О оконечность Крысьего острова NO 1/2 О, от берега расстояние одна миля. Салютовали крепости 7 выстрелами и получили ответ коменданта крепости через посланных двух офицеров. Отправили баркас за дровами, а сами на вельботе и на четверке поехали на берег, к которому очень трудно пристать, по отлогой песчаной отмели постоянное волнение, и надобно сильно грести и держать прямо, чтобы не опрокинуть шлюпку.

Сойдя на берег, комендант встретил нас очень радушно. Этот остров обитаем только одними португальскими преступниками, которых в это время считалось до 300 человек мужчин…Комендант угостил нас сытным обедом, состоящим большей частью из баранины. Это единственное четвероногое животное водится на острове, мелкой породы с грубой шерстью, весьма немного кур и множество красивых голубей, каких мне редко случалось видеть. Мы получили небольшой запас живности, которую отправили на корабль, сами же оставались до 7 часов вечера; после обеда приглашены были несколько отличных плясунов, и они, под музыку единственной гитары, отплясывали разные испанские и мавританские танцы…

В 7 часов вечера, поблагодарив за гостеприимство, отправились обратно на свой корабль. Лазарев, я, Анжеоли с женой на вельботе, а чтобы по песчаной отмели, на которой довольно сильный прибой, лодка могла безопасно проскользнуть до настоящей глубины, то комендант послал 6 человек бойких португальцев проводить нас к прибою. Эти ребята, полунагие, став по обе стороны шлюпки, проводили нас до крайней оконечности прибоя, идя по груди в воде, и лишь только что мы освободились от прибоя, гребцы наши взялись за весла, и шлюпка понеслась обычным порядком. В это время я заметил, что у г. Анжеоли оторвана фалда его фрака, и дал ему знать, тот в отчаянии закричал: «О folticaro, о folticaro». Сопровождавшие вельбот преступники свиснувший за борт карман фрака мастерски отрезали, в котором была золотая табакерка с платиной. Но уже поздно было отыскивать похитителя, и наш добрый Анжеоли дорого заплатит за визит на Фернандо де Наронен[35]…

28 апреля. Миновали экватор в долготе 328°6' О. Ветер брамсельный с дождем и шквалами. Термометр 24°. Команда вся здорова…

1 мая. В широте 21°18' видели много судов, плывущих по направлению к W. В 3 часа поравнялись с военным испанским бригом и передали друг другу свою долготу места. Термометр 28°. На протяжении этого моря видно много морских сплошных растений в виде плавучих островов.

12 мая. Мы миновали тропик Рака. Термометр 22°, рифмарсельный свежий ветер от ONO…

22 мая. В широте 38°45' при ясной погоде взято много обсерваций, видели французский бриг, идущий в Бордо, и передали свое счисление. На этом бриге возвращалась во Францию молоденькая 17-летняя креолка к своим родным в Бордо. Это вторая встреча наша после отбытия из Лимы с женщиной, она много смешила вас своими живыми и веселыми рассказами о том, как она оставила своих родных в колонии и как надеялась увидеть других родных в Бордо. Последующие дни все были ясные, и нам доставляло удовольствие почти каждый день обследовать долготу места и лунные расстояния с Солнцем…

5 июня. В полдень обсервировали широту 49°30'32''N, долгота 354°56' О в 29 милях от мыса Лизарда. Прибыл лоцман, больных на корабле нет.

6 июня. Тихий ветер от NNO и NNW. Приятная, ясная погода, множество купеческих судов в виду. Спустили четверку, послали за рыбой на рыбацкую лодку (француз), рыбаки в киверах и старых французских мундирах. Это мода распущенной наполеоновской армии. Купили рыбы для себя и команды. После 108-дневного плавания из Лимы (Перу) мы сегодня имели отличный обед из макрели (отличная вкусом рыба, ловимая у берегов Англии и Франции по всему Британскому каналу)…

7 июня. В 11 часов бросили якорь между Портсмутом и островом Вайтом…

8 июня. Утром в 8 часов с карантина на корабль приехал капитан[36]… и, удостоверившись, что вся команда в наилучшем здравии, дал дозволенье свободно и беспрепятственно съезжать на берег… Спустили на воду баркас и весь астрономический инструмент, компасы и хронометр свезли на берег для поверки. Хронометры отправили в Лондон для осмотра и поверки на обсерватории.

9 июня. Отвязали все паруса и выдернули бегучий такелаж. Занялись поправкой и окраской корабля снаружи…

16 июня. В течение нашей стоянки на якоре ежедневно посещали нас англичане и англичанки и наслаждались находящимися ламами и вигонью, совершившими такое продолжительное бурное путешествие из Тихого океана; от тропических берегов обитатели Кордильеров явились у берегов Англии. Сколько ни старались испанцы, а потом Наполеон I, перевезти этих животных из Перу в Европу, но всегда неудачно: они все погибали на пути. Может быть, и у нас то же самое могло случиться без тщательного ухода за ними и строгого наблюдения. Защитою во время знойного солнца в тропических странах над ними был устроен парусиновый тент. Ни ламы, ни альпака, ни вигонь не станут пить воды из одной и той же посуды, и потому для каждой отдельно было особое ведро и всегда чистая вода, под ними всегда было чисто и вытиралось вовремя, два матроса, приставленные к ним, так хорошо обращались с ними, что животные кроме них не любили никого к себе подпускать, сердились, топали ногами и изрыгали на чуждого человека свою жвачку прямо в лицо. Мы привезли тоже двух черепах с острова Галапагос, эти тоже были редкостью для посетителей; много попугаев всегда оглашали своим криком и хохотаньем палубу нашего корабля; всякого рода редкости из раковин, оружия, байдарок алеутов находились на корабле.

Два раза ездил в Лондон за своими астрономическими инструментами и всякий раз являлся к своему посланнику гр. Ливену, обедал у него и нашего достойнейшего священника Якова Ивановича Смирнова; в одно воскресенье, после обедни, когда я завтракал у него, к нему пришел посланный от адмирала Чичагова, тоже жившего в Лондоне. Я просил передать Павлу Васильевичу свое почтение и просил позволение с ним видеться; через полчаса посланный явился и сказал, что адмирал Чичагов с большим удовольствием желает меня видеть у себя, а потому вместе с Яковом Ивановичем Смирновым мы отправились к адмиралу Чичагову… Адмирал принял меня очень ласково, расспрашивал про наше плавание и про все места, где мы посещали, продержал меня около 3 часов в постоянных расспросах, я не видал, как прошло время в беседе с разумным человеком. Тогда еще был жив 72-летний старик гр. С. Р. Воронцов… и Павел Васильевич очень жалел, что не мог еще долее оставить меня у себя, потому что ехал к гр. Воронцову обедать, да и мне нельзя было оставаться еще день в Лондоне, а потому, простившись с адмиралом, я отправился за своими инструментами и хронометрами к часовому мастеру Арнольди. Хронометры, проверенные исправно, уложены, и я с ними отправился прямо в контору дилижансов и в 7 часов вечера выехал из Лондона в Портсмут.

18 июня. Воротился на корабль, все готово было к отплытию, привязали паруса, продернули бегучий такелаж и подняли один якорь.

24 июня. Корабль совсем готов к отплытию, покончены расчеты с поставщиками провизии и других корабельных потребностей, подняли гребные суда. Таким образом, совершив кругосветное плавание по кругу восточного направления, оставив Россию в 1813 году, октября 8 дня, мы остановились в Карлскроне, откуда под конвоем английских и шведских фрегатов прошли Зунд, держась берегов Швеции, потому что Дания, еще будучи в союзе с Францией, была враждебна с нами, шведами и англичанами; пройдя Зунд, отделились от конвоя и пришли в Портсмут, из Портсмута в Рио-Жанейро (Бразилия), из Рио-Жанейро в Австралию, в порт Джексон, из порта Джексона в Ситху, здесь по пути открыли острова Суворова… из Ситхи в Камчатское море и потом опять в Ситху; откуда в порт Св. Франциска и вдоль берегов провинции Квито в Лиму (Перу), отсюда кругом мыса Горн прибыли в 108 день в Портсмут; по отчислению выиграно у нас ровно сутки, так что у нас на корабле праздновалось воскресенье, а в Англии суббота. Откинув свое счисление, я записал по журналу новый порядок дня. Из Англии счисление дня пошло уже тем же порядком, каким начали при отходе из Англии. Матросы не понимали, что в кругосветных плаваниях всегда так случается, удивлялись, как это могло быть, что целые сутки мы опередили, и дни, кажется, все шли тем же порядком[37].

24 июня пополудни в 1 час при умеренном ветре снялись с якоря и вступили под паруса…

25 июня. В 6 часов пополуночи подошли к берегам Кале, в расстоянии 2 миль, бросили якорь. Здесь выгрузили несколько ящиков хины и небольшую пропорцию кип хлопчатой бумаги по комиссии одного купца из Лимы, взятые нами из одной благодарности за его честное сношение с нами…

8 июля. Крепкий ветер от NW с дождем заставил спустить бомбрамстеньги и взять по 2 рифа у марселей. Корабль бежал к NO до 9 узлов, но к полуночи ветер начал стихать… Гром и молния как бы приветствуют нас при вступлении в родные финские воды. За штилем и ветер изменился к О, и к 8 часам утра тихий ветер подул от W, отдали все рифы у марселей и поставили брамсели. В 10 часов пополуночи г. Виндава в виду на 81° О в 5 1/2 милях…

15 июля. В полночь пришли на вид Толбухина маяка, а на другой день поутру в 8 часов стали на якорь на малом Кронштадтском рейде против ворот Средней гавани.

Не стану описывать той радости, которую ощущал на душе по совершении такого долгого плавания; и после 2 лет и 10 месяцев отсутствия из своего отечества, не имея никаких вестей ни от родных, ни от друзей, это ощущение едва ли можно описать, оно невидимо и неуловимо; тут при всех деятельных занятиях по делам, до корабля относящимся, мысли постоянно заняты о близких сердцу родных, и с каким-то трепетом ожидаешь появления знакомого человека, и с нетерпением ждешь услышать от него весточку из родного края, а между тем на сердце весело, что вот мы уж на месте, исполнили свой долг честно, корабль возвратился в совершенной исправности, команда вся здорова и бодра. Ничто не помрачило нашей дружбы. Пошли приятелями, а воротились друзьями. Не всегда и не всем случается возвращаться после плавания кругом всей земли.

Тотчас по уборке парусов многие из наших товарищей явились приветствовать нас с благополучным прибытием, пошли рассказы и расспросы до самого вечера. Этот день мы обедали на корабле, достав бочку солонины, отпущенной нам при отходе из Кронштадта в 1813 г., да бочку воды, тоже налитую тогда же в Кронштадте, и попробовали за обедом то и другое, не испортилось ли. Вода без запаха, но только от бочки, внутри обожженной, несколько потемнела. Потчевали своих сослуживцев настойкой рома из ананасов в пунше, такого нектара они никогда не пивали.

На третий день прибыли на корабль директоры Российско-американской компании Булдаков, Кремер и Северин, довольные нашим исполнением дела и даже тем, что мы благоразумно распорядились, оставив Ситху по своему усмотрению для пользы компании. И вообще все действия наши по торговым отношениям с Лимой, а равно по сношению нашему с Филиппинской компанией, были ими вполне опробованы; груз, доставленный нами на «Суворове», ценился в 2 млн руб., передан весь в порядке, и рекомендательные письма о пребывании нашем в Лиме от вице-короля к императору и от главного директора Филиппинской компании г. Абадия в директорию нашей Российско-американской компании с подарками, посылаемыми от обоих е. и. в.

Корабль ввели в гавань, который и поступил в ведение компании. Привезенных лам, альпаку и вигонь живых передали за 2 тыс. руб. компании, равно и черепах, которых свезли в Петергофский сад, чтобы там во время праздника 23 июля, в день тезоименитства императрицы Марии Федоровны, эти небывалые в Европе обитатели Кордильерских гор, как редкость невиданная, могли быть показаны как императорскому двору, так и присутствующему народу на гулянье.

20 июля мы перебрались на берег, обедали в клубе с некоторыми из наших добрых сослуживцев…

По сдаче корабля и окончании всех расчетов с Американской компанией, от которой мы получили следуемые нам деньги, как жалованье, так и следуемые за отданных им наших лам, мы расстались окончательно с директорами компании, не получив обещанного нам награждения 25 тыс. руб., если корабль благополучно воротится, но такой неблагодарный поступок нисколько не смутил нас. Интерес мы всегда считали на последней степени после исполнения своей обязанности честно. Компания предлагала мне командование ее кораблями, отправляемыми со следующей весной, и назначила 10 тыс. руб. годовой оклад жалованья, но я не решился, пока не узнаю о положении моей матери и сестер, которых я не видал уже более 5 лет…

22 июля все мы, суворовцы, отправились в Петергоф на праздник; нам отведена была придворная палатка с прислугой и полным содержанием от двора. Гр. Николай Александрович Толстой, гофмаршал двора, сам пришел посмотреть, все ли у нас хорошо, и сказал, чтобы мы нисколько не церемонились, спрашивали все потребное к нашему столу, а если какая будет неисправность, то относились бы прямо к нему. Такое заботливое попечение позволило нам в своей палатке распорядиться, как дома, и гостей из числа наших сослуживцев было довольно, да и недостатка ни в чем не было.

23 июля в 2 часа пополудни император Александр с императрицею Елизаветой и вдовствующей императрицей Марией Федоровной и всем царствующим домом приехали на линейках со всей придворной свитой смотреть наших лам, альпаку и вигонь, черепах; долго они любовались этими животными, императрица Елизавета сама кормила белым хлебом, но все внимание было обращено на этих невиданных зверей, но нам не сделано было никаких приветствий, потому что наш морской министр маркиз де Траверсе не счел нужным нас представить. Грустно и досадно было нам такое невнимание, но, вспомнив, что мы уже исполнили такой славный и еще редко совершаемый русскими мореходцами подвиг и будучи в душе довольны сами собой, мы не нуждались ни в чьей похвале, скромно сознавая свое достоинство, не домогаясь никаких наград.

Однако надо было выработать в себе такое убеждение не одним трудом, но чистой любовью к делу. В эту пору нашей молодости никогда не чувствовалось на душе никакого затаенного эгоизма, все мысли настроены к одному честному исполнению дела и обязанности, на нас возлагаемой. Любовь сотоварищей и полное уважение к нам было лучшей наградой. Испытанному в школе терпения и многих лишений того избытка, служащего к удобствам жизни, с постоянными требованиями точного исполнения возлагаемых обязанностей, чуждый страха опасностей, сроднившийся с морской жизнью, никогда в голову не приходит, чтобы за исполнение служебного дела должно награждение особенно, но невнимание и малое сочувствие к честным трудам – вот что поражает благородную душу и раздражает сердце…

Отпраздновав петергофский царственный пир, на другой день мы при сильном противном ветре на нашей портсмутской «Suhcary» воротились под парусами в Кронштадт, тогда как ни один катер не мог выгрести ни из Петергофа, ни из Ораниенбаума. И действительно погода была самая отвратительная, но нам казалось, что лучше быть дома у своего скромного и теплого очага, нежели в гостях у холодных и неприветливых хозяев…