Читать книгу Стартап - Михаил Пырков - Страница 4

Визит капитана Зиновьева в Академии Наук не просто ждали – седой доктор наук аж подпрыгивал от нетерпения перед турникетом.

– Профессор Жилин?

– Да, да, конечно! А Вы, эээ…

– Капитан Зиновьев. Здравствуйте.

– Ах, да, простите. Ну же, пойдёмте скорее!

Махнув рукой на медицинскую маску, которую хотел надеть визитёр, профессор за рукав поволок капитана через открывшийся турникет к лифту и, жестикулируя свободной рукой, горячо заговорил:

– Вы, знаете, коллега, я, после звонка Вашего начальника, ночь не спал! Эта тема для нас сейчас очень актуальна: ей в своё время плотно занимался Борис Ио…

– Профессор! Давайте поговорим в Вашем кабинете, а то, знаете ли…

Тут Женечка сделал рукой странный пасс, который, по его мнению, собеседник должен был понять как «все всё слышат». Собеседник понял. Вздрогнув, широко открытыми глазами посмотрел на капитана, и сказал:

– Простите, я всё время забываю о специфике Вашей службы. Нет-нет, не в кабинете, лучше – в лаборатории.

– Как угодно.

Лифт неспешно доехал до нужного этажа, профессор выскочил первым и, показывая на одну из дверей, пригласил посетителя войти.

Внутри лаборатория представляла из себя обширное помещение, разделённое на рабочие места-ячейки где невысокими перегородками, а где и стеклянными стенами от пола до потолка. Разномастные компьютеры были всюду, в глубине зала Зиновьев увидел допотопный ЕС-1036 со стриммерами. Присутствовал и большой холл с несколькими столами, расставленными так, чтобы за них можно было сесть со всех сторон, для дискуссий, то есть. Людей в помещении не было.

Поймав оценивающий взгляд Зиновьева, профессор сказал:

– Это – лаборатория теоретики.

– А сотрудники где?

– Я их выгнал в практическую, чтоб не мешали.

И махнул рукой в сторону подвала.

– Впрочем, это не важно. Вы знаете…

Беседу надо было брать под контроль.

– Профессор! Простите, что снова Вас перебиваю, но, во-первых, давайте присядем, а во-вторых, я – Ваш гость, не будем торопиться, я от Вас никуда не убегу.

– Ах, да, извините, я излишне взволнован.

Жилин усадил посетителя за стол, побежал к двери, крикнул в коридор: «Машенька! Свари нам кофе, пожалуйста!», и сел напротив.

– Ну-с, приступим.

Профессор выдохнул, взял себя в руки, и заговорил более спокойно.

– Так вот: интересующей нас и, как я понимаю, вас, темой в своё время плотно занимался Борис Иосифович Горелик. Он ведь был одним из моих оппонентов на защите кандидатской…

Капитан подумал: «Горелик? Уже интересно», открыл принесённую с собой увесистую папку, глянул на первый лист, удостоверился, что не ошибся, и продолжил внимательно слушать профессора. Тот опять потерял контроль над собой и начал говорить быстрее.

– Тему закрыл учёный совет Академии Наук, а Борис Иосифович поработал у нас ещё некоторое время и уехал в Израиль. Обиделся. После его увольнения мы обнаружили, что все его индивидуальные наработки куда-то делись. Нет, то, что делали в группе – всё на месте, а его персональные буквально испарились. Мы, конечно, сделали оргвыводы, и с тех пор храним и обрабатываем информацию несколько по-другому.

Зиновьев кивнул головой в сторону древнего компьютера:

– Для этого и держите вон тот антиквариат?

Профессор обернулся в сторону взмаха головы, усмехнулся и ответил:

– Не только. Для меня он – ностальгия, для молодых – наказание.

Тут в дверь постучали, и без приглашения вошла великовозрастная девушка с подносом и в белом халате. Впрочем, они все там были в белых халатах, кроме капитана.

– Это Машенька, наш МНС.

(Да,– подумал Женечка. – В каждом уважающем себя заведении есть такая Машенька-Катенька-Зиночка-Раечка. Но эту держат не для секса, им тут не до траха. А я б ей…)

Женщина внимательно посмотрела на капитана, как-будто прочитав его мысли, поставила на стол две кружки, сахарницу и вышла, виляя бёдрами. Зиновьев задумчиво следил за походкой: надо бы узнать номерок телефона…

Жилин перехватил взгляд посетителя и сказал:

– У Машеньки очень серьёзные проблемы в личной жизни – мужики бегут от неё, как тараканы от кипятка. Не советую.

– А Вам, профессор, палец в рот не клади. Всё видите!

Оба рассмеялись. Официоз был преодолён, можно было начинать работу.

– Я продолжу. Несколько лет назад мы решили снова поднять тему эффекта Паиса, но снова зашли в тупик. И тут выясняется, что этой темой уже три года занимаются в Америке!

Профессор достал из кармана пачку, вытащил оттуда сигарету и стал нервно мять её пальцами. Зиновьев удивлённо смотрел на собеседника – пепельниц он здесь не заметил, да и табаком не пахло.

– Кто-то из коллег раскопал сведения, что несколько лет назад заявляли о стартапе, основанном на данной теме, но стартап этот как сквозь землю провалился. Мы решили, что его взяли под крыло ваши заморские оппоненты. И тут снова появляется информация о нём!

Сигарета в пальцах Жилина сломалась, он с сожалением посмотрел на неё, и выбросил останки в корзину для бумаг.

– Вы попали в точку, профессор, их разработкой заинтересовался Пентагон. Наши оппоненты – из другого ведомства, но Пентагон нам, безусловно, тоже интересен. Впрочем, тему они всё-таки закрыли.

Учёный вскочил, забегал по залу и почти закричал:

– Да, закрыли! Но ведь чем-то они три года занимались?! Ведь есть какие-то результаты, хотя бы и отрицательные! Ведь что-то они сделали?

– Вы опять угадали. Они даже собрали экспериментальную установку.

Профессор остановился как вкопанный и широко открытыми глазами глядел на капитана.

– Откуда Вы знаете? Впрочем, я опять забыл, из какой Вы конторы.

– Да, наша контора должна всё знать, как тот киножурнал.

Жилин бухнулся на стул, снова ухватил собеседника за рукав и горячо заговорил:

– Голубчик! Не томите! Вы же не просто подразнить меня пришли? Что у Вас есть?

– У меня есть полное описание и даже чертежи этой установки.

– Показывайте! Показывайте! Показывайте!!!

Учёный буквально кипел и был готов оторвать деталь пиджака собеседника. Зиновьев аккуратно высвободился из хватки и заявил:

– Безусловно покажу, профессор, но, для начала, два вопроса.

– Конечно! Задавайте. Если Вы о гостайне, так мы все тут…

– Это мне известно. Первый вопрос: проектом руководил некто Питер Горелик…

– Петька?!

– …а в штате состоял его однофамилец по имени Борух. Кто они?

Жилин усмехнулся.

– Борис Иосифович поменял-таки имя. А Питер – это его сын, Петька, Пётр.

– Как-то странно: сын Бориса-Боруха – и Пётр.

– Дело в том, что его жена почему-то была уверена, что бытовой антисемитизм из анекдотов перейдёт в погромы, и заявила мужу: «Или у сына будет русское имя, или ты его никогда не увидишь!» У неё была очень тяжёлая беременность, врачи еле спасли мальчика, и детей у неё больше быть не могло. Впрочем, бьют по морде, а не по паспорту… Зачем Вам это?

– Для понимания ситуации. Это и был второй вопрос.

Зиновьев открыл папку, вынул из неё первый лист, свернув, положил его в карман и вручил остальное профессору. Тот с жадностью выхватил её, и начал буквально глотать глазами содержимое. Бегло перелистав листы, он, с горящими глазами, сказал:

– Я должен показать это коллегам. Вы позволите?

– Безусловно.

Жилин метнулся к дисковому телефонному аппарату, навертел номер и крикнул в трубку:

– Все наверх!

Через тридцать секунд в лабораторию гурьбой вломились восемь мужчин-белохалатников и загомонили:

– Мы в курилке были! Изнылись все от нетерпения! Ну, что там, профессор?!

– Вот, смотрите.

Коллеги кинулись к папке и практически вытолкнули Зиновьева из-за стола – они его просто не замечали. Капитан сел в стороне, однако, на расстоянии, доступном для записи звука: диктофон должен был делать свою работу, и делал её исправно.

Учёные вырывали друг у друга листы бумаги, жестикулировали, перебивали друг друга, спорили, соглашались, сыпали научными терминами. Слышались возгласы:

– Они пошли совсем другим путём!

– Это невероятно!

– Какое красивое решение!

– Не просто красивое – изящное!

Кричали и спорили все, кроме одного. Тот молча сидел с краю стола, подбирал брошенные другими листы, внимательно их читал и аккуратно складывал в стопочку. Периодически кто-то из спорящих стопочку эту ворошил, пытаясь найти нужный лист, но, после того, как бумага была в очередной раз брошена на стол, она снова возвращалась на своё место.

Импровизированный симпозиум продолжался два часа. Взъерошенный и потный от волнения профессор резюмировал:

– Горелики творчески переработали направление, от которого мы отказались в восьмидесятых. Считаю эффект Паиса доказанным. Мы можем приступить к практическим работам! Мы соберём и опробуем эту установку!

Все дружно закивали головами, как вдруг «молчун» твёрдым уверенным голосом сказал:

– Эта установка работать не будет.

Повисла гробовая тишина. Первым в себя пришёл Жилин:

– Объясните, коллега! Обоснуйте своё мнение.

Оппонент встал, положил руку на пачку бумаг и заговорил:

– Во-первых, здесь не хватает чертежей нескольких узлов и деталей – их грамотно изъяли. Во-вторых, для работы такой установки требуется колоссальная мощность. Где мы её возьмём? Запустим реактор в Дубне? А самое главное – никто, почему-то, не подумал о рефракции. Один луч должного эффекта не принесёт.

Все опять загалдели. Кто-то, пробиваясь сквозь общий гвалт, крикнул в сторону «молчуна»:

– Мы разложим луч по спектрам! И будет несколько потоков! Проблема решена!

Все снова замолчали и уставились на «отщепенца». Тот усмехнулся и продолжил тем же тоном:

– Допустим. Потребляемая мощность возрастёт кратно. Да ладно, мощность – даже со всеми чертежами собирать установку мы будем минимум года два, без них – все пять, а то и больше. Нас кто-то будет ждать?

В тишине и молчании профессор опустился на стул и на выдохе произнёс:

– Вы правы, коллега. Вот бы нам уже готовую установку…

Вслед за Жилиным выдохнули все коллеги, включая «молчуна». Зиновьев, напряжённо следя за битвой умов, достал мобильник, набрал номер и произнёс в трубку:

– Вариант «четыре».

Выслушав секундный ответ, завершил вызов, сияющим взглядом обвёл присутствующих и заявил:

– Мы доставим вам эту установку.