Читать книгу Мы рядом! - Михаил Полищук - Страница 2

А спор возник как будто сам собой,

когда все звери травки обкурились

и жизнь пошли чехлить наперебой.

– Ответьте мне, – изрек Бобер, —

что хуже: катастрофа или мор?

Или придурки, что водярою обпились?

И там хана и там большой капец

и алкаши устраивают вилы.

С какой струи скорей придет конец,

и кто-то скажет: «Все, приплыли».

Из-за кустов с бычком в зубах

на четвереньках с жутким перегаром

нарисовался пьяный Еж —

такое доставало, фиг сотрешь.

– Имею мнение свое о небесах…

– Ну вот, не страшен ли урод

в хмельном угаре…

– Ты сам, Бобер, дурбецел, твою мать,

и только в глюках понимаешь толк,

тебе ли рассуждать о христианстве?

– Какое христианство? – удивился Волк,

Короче, Еж, иди и дальше пьянствуй,

пока имеешь, чем бычок держать!

Медведь хлебало сделал кирпичом:

– Как самый мудрый я сказать хочу,

что «белочка» колючего взяла».

Тут голос тоненький раздался из дупла:

– Привет! А я-то здесь причем?

Сижу себе, тихонечко, торчу!

Вы лучше на Удава гляньте-ка,

кажись доползалась веревка с бантиком»

И в самом деле, тот лежал как труп —

ни выдоха, ни вдоха, ни движенья,

как брошенный изношенный тулуп,

которому сто лет со дня рожденья.

Еж, пьянь лесная даже просветлел:

– Уж, коль помер, в чем нет у нас сомненья,

то надо помянуть, чтоб было все по чести,

не то, не дай боги, зомбярою воскреснет

и будет всем нам светопреставленье!

– Я тоже «за», хотя он был гадюкой,

безногою, безрогою подлюкой.

Гонялся по лесу за мной с глазами бычьими,

но надо выпить, коль таков обычай.

– А ты бы, Мышь, вообще не суетилась,

двух капель хватит, чтобы ты свалилась, —

со знаньем дела усмехнулся Лис,

выпаривая в «ширку» антифриз.

– Двух капель мало, моя норма пять,

чтоб я могла попеть и станцевать…

– Вот дура, кто ж на поминках танцует?

Тогда еще и горько покричи…

– Ты, безусловно, ловок, поворотлив,

что та каналия хитер и изворотлив,

но глуп. И даже не ворчи.

Не понял ты, откуда ветер дует?

Что смерть тебе, то ей до сраки.

Вот, например, охотничья собака —

ведь Мышь ее ни капли не боится.

А ты? В какой из лап твоя душа,

когда борзая за тобою мчится?

Лев затянулся не спеша,

и сбил комаху со своих усов.

– Ей смерть Удава, что тебе навеки

спасенье от дурного человека

и его без меры кровожадных псов».

С натугой поняв, что кина не будет,

Еж, наконец, к сознанию вернулся.

– Да, жизнь свое расставит по местам,

бесхитростно расценит и рассудит,

кому остаться здесь, кому пора быть там…

И друг ваш не от водки завернулся».

Изрыгнув термоядерной смесью,

тот уполз допивать самогонку.

Свои пристрастья быстро взвесив,

выдав тихим писком «е-мое»,

Мышь бросилась за ним вдогонку.

Вздох облегченья вырвался не вдруг,

и это верно – каждому свое.

К чему хандрить от недоперепоя

и портить настроенье всем вокруг?

Чудесные друзья, прекрасный день,

марихуана высшего разряда…

а он несет о смерти хренотень.

Конечно, кто-то вылетит из строя,

а коль слабак, то так ему и надо.

…Вдруг что-то странное с небес

нет, не спустилось, а упало.

И то не ангел и не бес,

а черте что и что попало —

кривые клешни в модную топырку

сам круглый будто Винни-пух,

под щелками-глазами два фингала,

а вместо рта огромнейшая дырка!

Тут охватил зверей невиданный испуг —

кто мог летать, те пулей улетели,

бежал кульгавый Бегемот быстрей Газели,

Бобру вдруг стало не до философий,

пустых бесед и всяческих утопий,

икнул, чихнул и на прощанье

забылся в глубочайшем бессознаньи.

Ехидна в речку бульк от переляка,

она забыла, что не рыба, а Ехидна.

Попробовала плавать, как собака…

И вдруг ей стало горько и обидно,

что навсегда ее теперь не видно.

Землеройных с поверхности смыло,

на десять метров вглубь вонзило,

и вылезут трудяги-землекопы

где-то на окраинах Европы.

Что им бескрайние российские леса,

когда вверху такие чудеса?!

С дупла кишкой повисла Белка,

подкошенный дрожью противной и мелкой

Волк на колени быстро опустился

и также второпях перекрестился.

– Осанна бум!!! Спаси Осанна!!!

Сохрани бестолковую душу!

Отсюда аж до Магадана

забери эту мерзкую тушу!

Дай, нам, бедным, дожить до рассвета

и не видеть страшилище это!

Лис спрятался за пень и выжидает,

авось, на солнце эта дрянь растает…

Лишь Лев спокоен и невозмутим,

ну, в общем, как царю и подобает.

– Приветствуем гостя на нашей планете,

присядьте, отдохните, покурите,

и расскажите, кто Вы и откуда.

Уж сколь живем на этом белом свете,

не каждый день такое видим чудо».

Тут это нечто тяжело вздохнуло,

откашлялось, уныло затянуло.

– Там ваш товарищ страшно матерится,

и невзирая, гад, на чин и лица

всех без разбору лупит и вопит,

что мы уроды! Сам-то, паразит,

уже достал до белого каленья.

И нету от него нигде спасенья…

Как видите, мне тоже перепало.

Хотя, признаться, с самого начала

он произвел благое впечатленье —

скромен был, учтив и благодушен,

весьма тактичен, в меру был послушен,

с детьми играл и взрослых уважал…

анекдотов рассказал почти немеряно

без пошлости, с эротикой умеренной.

Ну, в целом, ангел рядом не лежал!

Мы повелись без всякого сомненья,

как дураки, которым не прощенья.

Но вскоре отхлебнули столько дряни,

куда и делся наш веселый друг?!

От пронзительных воплей и брани

зачахли все растения вокруг!

Клянусь, к нему никто не прикасался,

а он орал, что кости жутко ломит,

и кто бы на пути не попадался,

то в череп даст, то просто на хрен гонит!

Вождя, представьте, в узел завернул,

его супружницу в болото окунул,

та еле выплыла, бедняжка,

шамана укусил за ляжку.

Подбросил вверх, но ведь ловить не думал

почтенного шерифа-тугодума.

Какой погром устроил он в больнице!!!

Такая жуть с похмелья не приснится!

Я сам, бывало, вскакивал спросонья,

но, чтоб такое снилось, не припомню.

Какой-то морфий он искал, зараза,

и обещал, что в случае отказа

устроит показательный минет!

Конечно б, дали, чтоб достичь покоя,

но мы не знаем, что это такое,

у нас такого в медицине нет!!!

Да, и по поводу злосчастного минета —

гадали, думали, решали, непонятно…

однако, столько злости! Вероятно,

весьма ужасна процедура эта!

Мы ноги в руки и стрелой оттуда,

а он и дальше безобразничать, иуда!

Славяне, братья! Помогите и спасите!

Мерзавца вредного обратно заберите,

его боимся аж до умопомраченья,

не спим и не едим, а только прячемся,

но он не слеп, исчадово творенье,

и мы потом в конвульсиях корячимся».

Из-за кустов с отвисшим подбородком

предельно осторожно вышел Лис.

– Ну, Змей, дает, ну точно с подколодки…

– Так он Змеюка?! Вот, засранец!

Божился ведь, что ангелов посланец.

Мы верили, пока его не стукнул «шиз».

Как все-таки несправедливо мир устроен,

когда безмерно доверяешь и тому,