Читать книгу Прекрасное Будущее - Михаил Поляков - Страница 3

Чудовищная боль – это когда у тебя вырывают мечту с корнем. Сначала была просто пустота, белый шум в том месте, где у меня всегда пела одна и та же, знакомая, как собственное дыхание, мелодия. Мелодия дороги к звёздам.

Передо мной развернулась панорама грядущего. Это была не живая картина, а какой-то рекламный плакат. Бескрайние поля пшеницы под стеклянными крышами теплиц. Дождь, идущий по графику. Города, выверенные линейкой, чистые, тихие, безопасные и одинаковые, словно клоны. Ни тебе трущоб, ни тебе следов вандализма – только аккуратная плитка, вечнозелёные кусты и одинаковая на всей планете архитектура.

И люди. Миллиарды. Сытые, здоровые, с равнодушными улыбками на лицах. Они не смотрели на небо. Они смотрели в экраны, где и проходила их жизнь.

Человечество, похоже, решило, что игра закончена, дом построен, можно расставлять мебель и жить долго и счастливо. Вечно.

Скреплял и поддерживал эту идиллию Мировой Совет. Сборище технократов, гуманистов и философов, чьи решения воспринимались как погода – как нечто естественное, единственно правильное и неинтересное. Они каким-то чёртом умудрялись лавировать между интересами огромных регионов, гасить конфликты в зародыше и поддерживать шаткое равновесие этого глобального аквариума. Как? Талант? Гениальность? Колдовство? Я не видел механизма. Видел только результат – жутковатую, неестественную слаженность.

Космос был им не просто неинтересен. Вообще. В их хрупком, идеальном, вылизанном мире космос был воплощением всего неправильного. Он – источник непредсказуемых угроз, от астероидов до солнечных вспышек. Он – бездонная бочка для ресурсов, которые можно было пустить на новые купола или улучшение виртуального мира. Он – рассадник ереси. Колония на другой планете – это же первый шаг к расколу! К появлению новых идей, новых законов, нового человечества, которое перестанет слушать мудрые указания Мирового Совета. Более того, станет источником новой опасности, военной угрозы. Звездолёт – это не машина. Это символ побега и расточительности. Это Прекрасное Будущее строилось на идее, что дом – это всё, что тебе нужно. Навеки.

Это было похоже на один бесконечный, слегка скучный, но очень комфортный выходной день всей цивилизации. Мир сурка. Прекрасное Будущее Сурка.

Сила, которая двигала этим проектом, была чудовищной. Она работала сразу по многим направлениям и на территории всей планеты. Не только с политикой или экономикой – она копала глубже. Меняла культуру, структуру общества, его традиции и обычаи. Даже саму прошивку человеческой души. Она превращала любопытство в опасный диагноз, смелость – в социальную патологию, а мечту о полёте – в инфантильный лепет, от которого давно пора избавиться. В таком мире герои и мечтатели не нужны, они опасны для такого общества.

Мои противники строили вечный, статичный покой. Но жизнь – она по определению нестатична. Даже в самом идеальном аквариуме рыба мечтает об океане. Их система, какой бы совершенной она ни была, должна была вечно, из поколения в поколение, уничтожать в зародыше саму идею достижения чего-то большего, а значит, и других вариантов Прекрасного будущего. То есть все другие Предсказатели должны быть уничтожены, должны остаться только те, для кого этот прекрасный мир Сурка является идеалом и мечтой. Притом требовалась постоянная прополка, постоянное подавление. А вечное подавление – это не стабильность. Это вечное внутреннее напряжение. Это пружина, которую всё сильнее сжимают. Рано или поздно у какого-нибудь поэта в их виртуальном раю родится строчка: «Мне тесно». У какого-нибудь ребёнка возникнет вопрос: «А что там, за куполом?». И система должна будет или ответить, или заткнуть им рот. Вечно.

Их сила была в обещании вечного покоя. Их слабость – в том, что живое существо, загнанное в покой насильно, рано или поздно сходит с ума.

Паника улеглась, сменившись холодным, почти циничным любопытством. Мой противник, которого я мысленно прозвал Сурок, предлагал человечеству сделку: откажись от звёзд, от риска – и получишь вечный уютный диван, экран и попкорн. Идеальная ловушка. Моя борьба теперь шла не за чертежи двигателей космолётов. Она шла за право остаться человеком, правом двигаться вперёд, ошибаться, падать, подниматься и достигать вершин.

Я подошёл к книжному шкафу, отыскал на полке потрёпанную «Дорогу на космодром». Не стал открывать. Просто подержал в руках и посмотрел на обложку, на которой была изображена лестница. Она весила грамм триста, но в тот момент тянула на все тонны той детской, необъяснимой веры, против которой ополчился возникающий разумный, взрослый, смертельно правильный мир.

– Ладно, Сурок, – пробормотал я, глядя в тёмное окно, где тускло мигали редкие звёзды. – Ты растишь свой идеальный газон. А я вобью в него свою лестницу в небо.