Читать книгу Кащеева цепь - Михаил Пришвин - Страница 18

Книга первая
Курымушка
Звено первое
Голубые бобры
Открытие

Оглавление

Случилось это первый раз за все время: Софья Александровна вошла вместе со своим мужем Александром Михалычем, и под руку. Но зато как неловко было всем сидеть за столом – разговор обрывался, мать нетерпеливо говорит в дверь: «Ну, скоро ли у вас будет готово? Подавайте же!» И опять занимает гостей:

– У вас, Александр Михалыч, червяк сильно точил озими?

– Пустяки! У нас каждую осень бывает червяк.

– Осенью все-таки зеленя очень зажухли, весной, вы думаете, отрыгнут?

– Какая будет весна.

– Я спрашивала и старца про это, – сказала Софья Александровна, – он тоже ответил: «Осень – выклочу, а весна – как захочу».

– Разве старец и в этом понимает? – спросила Маша.

– Ну, как же, он все понимает, ему это дано. Вы послушали бы, что у него бабы спрашивают, – в каком платье венчаться: в голубом или розовом, какого поросенка оставлять: белого или пестрого…

– А это уж глупо!

– Как вам сказать… Он так говорит о себе: монах – сухой кол, а вокруг него вьется зеленый хмель, и для того существует монах, чтобы поддерживать хмель.

– Как это прекрасно! Какой он мудрый человек! Я только про баб думаю. Можно ли такими глупостями его затруднять? А что он отвечает на это?

– Он отвечает всегда: «Ты сама как хочешь?» – и благословляет то, что они сами хотят.

У Марьи Моревны вдруг загорелись глаза и брови раскинулись птичьими крыльями.

– Значит, – сказала она, – они идут к нему с сомнением, а по пути сами догадываются?

– Конечно, так просто.

– И это он благословляет их собственную догадку в пути к нему?

– Их догадку.

– Так они и старца рождают в своем сердце? Как это прекрасно! Я непременно хочу увидеть его поскорей.

– Поезжайте завтра, у меня будут лошади, только приходите пораньше.

«Конец, конец, – думает Курымушка, – теперь все пропало, он не успеет ничего ей рассказать, она рано уедет, и Кащей Бессмертный никогда не выпустит от себя Марьи Моревны; но во что бы то ни стало нужно добиться разговора с ней и предупредить». Полный тревожных дум, рассеянно он стал катать шарик из хлеба, заложив палец за палец, и выходило очень странно: шарик был один, а казалось – два.

– Убери руки со стола! – сказала мать. – Что ты там делаешь пальцами?

– Шарик катаю, – ответил Курымушка. – Удивительно: шарик один, а кажется – два.

– Как это? – спросил Александр Михалыч.

– Вот так.

– А и правда!

Все очень обрадовались, что не нужно стало заниматься разговорами, и все стали катать шарики!

– Ну, молодец! Вот так открытие!

Как сказали открытие, высоко взлетел Курымушка, и так сладко стало ему там, наверху. «И почему бы, – думал он, – теперь не спросить их всех сразу обо всем, они все хорошие, и сам Бешеный барин катает шарики, как маленький».

«Спрошу! – решил Курымушка. – Может быть, и это будет открытие».

Уже хотел спросить про царя, почему он, не как все люди, рождается сразу большой, с бородой, про тайну Ивана, почему он вы-ли-тый Александр Михалыч, и про все, но раньше его мать свое начала:

– Я думаю завести четвертый клин с клевером и тимофеевкой, хочу посоветоваться с Данкевичем.

– Что же, посоветуйтесь, – сказал Александр Михалыч, – у него хозяйство образцовое. Он только что вернулся из Петербурга.

– Представлялся царю?

– Я его вчера видел, он в восторге от царя: «Лицо русское, борода широкая».

Все опять замолчали. Дунечка упорно смотрела в тарелку, мать стеснялась Дунечки. Маше тоже отчего-то было неловко. А Курымушка решил окончательно: «Спрошу! И, может, опять это будет открытие». Какой-то крючок соскочил, и звонко спросил он при общем молчании:

– Царя убили, и он сразу родился с бородой, – как это может быть?

Вышло второе большое открытие: все, даже Дунечка, долго смеялись, и Александр Михалыч наконец объяснил:

– Царь рождается, как и все, маленьким и растет наследником, а потом, когда царь умирает, наследник прямо же становится на его место и делается царем.

– А если так, – спросил Курымушка, – если царь всегда, непременно рождается, то зачем же его убивают?

Тогда вдруг что-то злое стало в лице Александра Михалыча, он посмотрел на Дунечку и сказал:

– Ты, мальчик, лучше спроси об этом свою тетю, она в этом больше меня понимает.

Дунечка вся вспыхнула. Все глухо замолкли. Открытие было какое-то ужасное. Но Курымушка уже был высоко, он хотел делать все новые и новые открытия и спросил про тайну вы-ли-тых.

– Бог сотворил Адама на земле?

– Ну, хорошо, сотворил.

– И велел землю пахать?

– Велел.

– Почему же он земли не дал?

– Вот ты какой! – удивился Александр Михалыч. – Неужели это ты сам догадался?

– Я не умею догадываться, – ответил Курымушка, – мне это Иван сказал.

– Тебе это Иван сказал?

– Иван, а про Ивана почему-то все говорят: вылитый Александр Михалыч.

Тогда случилось, как бывает часто во сне: по стеклянному полу в большом зале идет Курымушка, по сторонам много людей, смотрят на него, как он пройдет, а пол стеклянный вдруг наклоняется, и – «ай-ай-ай!» – он катится торчмя головой и куда-то «бух!» – просыпается.

Пол наклонился, Курымушка полетел и видит, как моргает ему мать черными глазами, как махала ему белой салфеткой, слышал, как сказал Александр Михалыч: «Рано тебе за столом разговаривать, ты еще дурак!» Все встали, благодарили мать за ужин, и ему строго велели: «Ступай спать».

Кащеева цепь

Подняться наверх