Читать книгу Самурай правой руки - Михаил Родионов - Страница 13

Ужин уже подходил к концу, когда Тинки сделала Лау очередное замечание по поводу ее внешнего вида:

– И вообще, девочки должны следить за собой более внимательно и не появляться при посторонних в мятых футболках… Сейчас же иди и переоденься, и чтобы это было в последний раз…

– Не пойду… – Лау надула губы и опустила голову.

Это было так неожиданно, что все одновременно посмотрели на реакцию Тинки. Та словно не слышала ответа Лау и продолжала как ни в чем не бывало:

– Снимешь с себя эту камуфлированную майку и наденешь розовенькую с пальмами. Я все погладила и положила тебе на кровать…

– Не пойду… – Лау повторила свой ответ, и это еще больше накалило обстановку. Девочка еще ниже опустила голову и вцепилась руками в кресло, как будто ее собирались силой заставить идти переодеваться…

– Пойдешь… Ты еще маленькая и должна слушаться…

Неожиданно за Лау вступился РоМ:

– Да пусть сидит в этой, какая разница?

– Большая. Вы, взрослые мужики, привыкли в камуфляже ходить, а ей еще рано…

– Сейчас рано, потом поздно, а когда в самый раз? И вообще, ты что раскомандовалась? В чем хочет – в том пусть и ходит…

Тинки внимательно всех оглядела:

– Это что же, бунт на корабле?

– Да, бунт… Нечего командовать… Ты, вообще, уже не член команды, а только командировочные здесь тратишь. Тебя уже в Городе давно ждут – сама говорила…

Неожиданно слово взял Свит:

– Я тоже считаю, что пора уже решать с Тинки. Решила уходить – значит, пусть уходит, а командовать здесь нечего. Предлагаю голосовать из исключение Тинки из команды.

Его поддержал РоМ, и Тинки поняла, что осталась одна против всех. Ей было понятно, что дело серьезное, и она резко поменялась в лице:

– Подождите. Проголосовать мы всегда успеем. Это так не делается. Давайте каждый подумает еще раз, и с утра проголосуем. Как говорится, утро вечера мудренее.

Все посмотрели на Блока. Тот утвердительно мотнул головой:

– Утром так утром…

Когда все разошлись спать, к Лау в комнату кто-то осторожно постучал:

– Заходите, кто там?

– Это я…

Тинки еле слышно проскользнула в комнату и села на кровать рядом с Лау.

– Я хотела с тобой переговорить.

– О чем? О дурацких платьишках, которые я терпеть не могу?

– Нет, не об этом.

– А о чем тогда?

– О тебе и твоем будущем…

– И что с ним не так, по-твоему?

– Многое… Как ты думаешь, какое решение насчет тебя примет Блок? Думаешь, он оставит тебя в группе?

– А почему нет?

– Потому, что ты ребенок, и тем более, наверх уже доложено о твоей ликвидации.

– И ты можешь что-то посоветовать?

– Посоветовать нет, а помочь могу.

– Как?

– Сначала обсудим утреннее голосование…

– А-а, вон оно про что ты…

– Именно. Значит, расклад такой – ты утром голосуешь за то, чтобы меня оставили в группе, а я на следующем голосовании насчет тебя – голосую за то, чтобы тебя оставили. Здесь все честно и справедливо…

– У меня тогда к тебе будет еще одно небольшое дополнение…

– Какое?

– Ты оставляешь меня в покое и больше не привязываешься со своим воспитанием.

– Договорились…

Через минуту Тинки уже была в комнате РоМа.

– Слушай, РоМик, помнишь, на последнем задании ты метнул нож, и он сверкал в ночи при лунном свете, как летающая тарелка?

– Ну, помню, и что?

– А ничего, что ты забыл, что его нужно было предварительно закоптить на костре и только после этого использовать? А так ты чуть не выдал наше расположение в засаде…

РоМ подскочил к двери и закрыл ее поплотнее от лишних ушей:

– И чего тебе теперь нужно от меня?

– Я забываю о твоей ошибке, а ты утром голосуешь за меня.

– Еще чего…

– Тогда я ненароком за завтраком скажу при всех, что ножи сегодня блестят не хуже тех, которыми ты кидался в Мексике, и это будет темой разговора всего завтрашнего дня.

РоМ еще раз проверил плотность закрытия дверей и чуть слышно прошептал:

– Ладно, но с условием, что ты забываешь об этой истории раз и навсегда, а то никогда тебе этого не прощу.

– Ну, конечно, я уже забыла…

Со Свитом было примерно так же:

– Вот ты вколол мне витамины, а у меня аллергия началась – я вся пятнами покрылась, хотя я тебе говорила, что мой организм не переносит те лекарства.

– У нас других все равно не было в то время.

– Значит, не нужно было колоть вообще. Мне на задание идти – а у меня глаза слезятся и нос забит – дышать не могу. Я никому не сказала, что ты чуть не вывел из игры одного из членов команды, а могла бы.

– Но это же было давно совсем. Чего ты сейчас-то об этом вспомнила?

– А то, что я не хотела тебя подставлять тогда, а теперь хочу, чтобы ты так же отнесся ко мне. Мне нужно, чтобы завтра ты поддержал меня.

– Да не вопрос, но ты же сама, вроде, хотела в Город уйти, там тебя, вроде как, ждут…

– Еще не время…

– Короче, сама тогда решай. Я не против, если ты останешься…

Через десять минут Тинки уже крепко спала в своей комнате с чувством выполненного долга. Утром на завтраке все ждали развязки истории с Тинки. Блок в самом конце приема пищи напомнил всем о голосовании:

– Товарищи офицеры, сегодня мы с вами хотели решить очень важный вопрос. А именно: останется ли с нами Тинки или будет исключена из состава нашей группы. От нее самой поступило такое заявление, и мы должны поставить точку в этом деле. Кто-нибудь хочет сказать? Тинки, ты хочешь?

– Нет, я жду вашего решения…

– Кто за то, чтобы исключить Тинки из состава группы? Ну, смелее, смелее, товарищи… Ясно… Тогда я спрошу по-другому – кто за то, чтобы Тинки осталась?

В воздух взметнулись три руки. Лау тянула свою тоненькую ручку выше всех.

– Ну, тогда большинством голосов Тинки остается в группе с испытательным сроком.

– С каким это еще испытательным сроком? Ни на какие испытательные сроки мы не согласны, не было такого уговора… – Тинки прекрасно понимала, что теперь у всех появлялась тоненькая ниточка, через которую на нее можно будет воздействовать.

Блок прекрасно разбирался в своих людях и знал, что Тинки использует оставшееся ночное время в своих интересах, и результаты утреннего голосования его нисколько не удивили. Поэтому он принял решение, которое, в первую очередь, устраивало его самого. Тинки тяжело вздохнула, но сейчас она была не в той ситуации, когда можно было качать права. В конечном итоге это решение устроило всех. Каждый выжал друг из друга все, что ему было нужно, и все остались довольны совершенными сделками…

Тинки стояла на веранде и подставляла свое лицо последним лучам заходящего солнца, когда к ней подошел Блок. Он облокотился на перила и устремил свой взгляд в бескрайнее море. Немного помолчав, Блок повернулся к Тинки:

– Как считаешь, насчет Лау уже пора докладывать наверх?

– Уже давно было пора, а сейчас я даже и не знаю, как ты будешь оправдываться…

– Вот и я не знаю. Может, можно придумать что-нибудь?

– Можно…

– Что, например?

– Можно такой вариант провернуть – под дурочка… Скинь какую-нибудь замысловатую информацию Отцу – и все. Он тебя вызовет на базу для объяснений, но эффекта неожиданности уже не будет, и он частично будет подготовлен к новости, а дальше уже как пойдет…

– А еще?

– Нет, думаю, что это единственный вариант у нас…

– Ну, значит, так и сделаем. Тогда придумай текст какой-нибудь…

– Уже придумала… Звучать он будет так: информация о ликвидации члена группы не подтвердилась. Агент в строю и ждет дальнейших указаний в работе…

– По-моему, чушь какая-то…

– Вот именно, что чушь, и именно поэтому тебя и вызовут для объяснений, а там ты просто подставишь имена и дашь какое-нибудь дурацкое объяснение ситуации.

– Может, ты поедешь объясняться? У тебя лучше получится.

– Ну уж, нет. Сам поезжай, тем более что все равно вызывать будут тебя…