Читать книгу Скульптура сна - Михаил Ромм - Страница 4

Ты помнишь то кафе зимой?

Такой уютный запах…

Мы спрятались от стужи злой

В его мохнатых лапах.

Вошли в тепло, как корабли —

Два странника отважных,

Как бы достигнув той земли,

Где прошлое не важно.

Нам оставался только час, —

Не обсуждать любовь их.

И время замерло для нас

Паря над чашкой кофе.

Ты, как Ева, дрожала в объятьях моих,

В этот первый, единственный раз,

И была нам планета дана на двоих,

Целый мир, воплощённый для нас.

Время стало густым, как зима на ветвях,

Каждый миг впечатленьем наполнен,

Ещё лыжный румянец горел на щеках

И ласкали горячие волны.

Ещё свежестью зимней дышала ты вся,

Когда обнял тебя я нагую,

И шары отражали, на ёлке вися,

Как снежинки друг друга целуют.

Сияющая белизна двора

Хранит в себе следы ночной метели.

Зима в окне, как женщина с утра,

С которой я проснусь в одной постели.

В полуприкрытых веках уголёк,

Сон отпустить её ещё не хочет,

Герани фантастический цветок

На подоконнике раскрылся ночью.

Просвечивает солнечная ткань

И светом озаряет все предметы,

И снова заслоняется герань

Манящим и желанным силуэтом.

Коктейль усталости и чистоты —

Слепым предвосхищеньем,

новым всплеском,

И розовые на окне цветы,

На белизне очерченные резко.

Падай, снег внезапный, в мартовские лужи,

Доверяясь ветру с запахом весны.

Как приятно думать, что кому-то нужен,

Что твоим дыханьем чьи-то сны полны.

В этом белом-белом красная машина

Медленно проедет призраком немым,

Безучастным знаком, вестником невинным.

Скоро будем рядом, а разлука – дым.

Всё, что ни случится, будет знаком только,

Время эфемерно, так же, как и мы.

Мы, как две снежинки, пляшущие польку,

Падаем на щёки умершей зимы.

Летнего утра тёплая свежесть

В окна влетает, зовёт.

Ждёт меня губ твоих мягкая нежность,

Взгляд твой сияющий ждёт.

Громко стучит электричка, натужно

Встречным составам трубя.

Всё, что мне нужно, всё, что мне нужно —

Просто увидеть тебя.

Был бы я ангелом неосторожным,

По облакам бы пошёл.

Вытерпеть это почти невозможно,

Так на душе хорошо.

Как подушку подставлю тебе плечо —

Окунись ненадолго в моё тепло!

Отведённое время не истекло:

Слышишь – кровь пульсирует горячо.

Нитью к нити вплетайся в мою судьбу,

Заблудись в паутине моих дорог,

Понимаешь, сгинем когда-нибудь,

Переступим каждый за свой порог.

Но покуда нас укрывает тьма,

И с планетой играют ладошки звёзд,

Я войду в твой космос, сойдя с ума,

Начиная новой вселенной рост.

Любоваться на тонкую вазу спины

И томиться восторгом от худеньких плеч,

За тобою следить из моей глубины,

Каждый шаг твой на память беречь.

Так тянуться, не веря, и думать – мираж,

Невозможно коснуться, быть рядом нельзя,

Только вдруг ты волною внезапной обдашь,

Тёплым морем, где тени скользят.

В сети солнечных бликов, в живой глубине

Пёстрой рыбкой прибрежных камней

Ты обнимешь меня, ты доверишься мне,

Станешь тайной моей.

Будет биться о берег прибой кружевной,

С галькой пальцами пены играть,

И ласкать изумрудной прозрачной волной,

И своею любовью качать.

Как двух начал извечных притяженье

Смыкает их, не ведая о том,

Так мы с тобой срастаемся в растенье,

Вхожу в твоё тепло, как входят в дом.

И ты со мной! Лесная чаща, степь ли,

Квадратный угол городской тоски —

Качаешься ты, как цветок на стебле,

Качаешься, и руки – лепестки.

Слепые измерения сминая,

Вселенная Вселенную влечёт,

Царит богиня – всадница нагая,

И огненный цветок во тьме цветёт!

Весь мир зелёный в капельке сверкающей

Тебе несу я, милая. Лови!

Он пропадает в миге замирающем —

Губами ты его останови.

Взмах ласточки, стремительно летающей —

Легко прикосновение любви,

И нам с тобой такого никогда ещё…

О, шёлковые локоны твои!

Лети, ночная всадница горячая,

Слепым прикосновеньем ясно-зрячая,

Пуская вскачь покорного коня,

Сверкая обнажённости доспехами,

Над временем, над вечностью, над вехами,

Проглатывай, как капельку, меня!

От кудряшек на шее до кончиков ног —

Всю тебя, как себя, ощущаю,

Упиваюсь тобой, как языческий бог

Упивается свежестью мая.

Ты мне скажешь – судьба проверяет меня

И за счастье я буду наказан.

А любовь наша – яма, капкан, западня,

Сладкий яд, что прикончит не сразу.

И обнимешь меня, и ласкаешь, смеясь,

Так ответь мне, любимая, разве,

Разве можно распутать, порвать эту связь —

Вдохновляющий солнечный праздник?

Мы – мгновенные блики на лике небес,

Мотыльками в звенящей лазури

Были рядом вот только – и каждый исчез,

Унесённый дыханием бури.

Но когда мы сольёмся, отступит испуг,

Ни ловушек, ни смерти, ни гнева:

Вырастает в сплетении тысячи рук

Над землёю могучее древо.

Милый друг, не грусти, что весна позади,

Не печалься, что лето промчалось,

Ещё бьётся весёлое сердце в груди,

Ещё целая осень осталась!

Ещё яблоки с яблонь на землю летят,

И арбузы – как узники в клетках,

Ещё держат деревья зелёный наряд,

Точно зонт над тобою на ветках.

Это счастье, как рыбка, в сеть солнечных дней

Угодило: «Ну что тебе, старче!»

И чем трепетный воздух с утра холодней,

Тем любовь моя чище и ярче.

Я героически приму

все изменения в сюжете,

и мы с тобой пойдём в «Му-му»

и чёрта по дороге встретим.

И будет нам не страшен чёрт,

и счёт, что нам предъявит время…

Оно иначе здесь течёт,

И здесь приветливы со всеми.

Мы будем глупо хохотать

и чувствовать себя моложе.

Кассирша, добрая, как мать,

Конфетку на поднос положит.

И, отделённые стеклом

от бега улицы тревожной,

мы наклонимся над столом,

мы будем очень осторожны.

Днём я – блистательный Клаузевиц,

Днём я – Ротшильд, я стойкий.

Ну, а ночью смываю с тебя твоих птиц,

И откуда их, маленьких, столько?!

Светлый лес мой осенний, опавший мой друг, —

Ты хранитель мой, ты и свидетель…

Ты моё воскресенье, мой сладкий испуг…

И в моей голове твои дети.

Среди белых квадратов лежу я без сна

И транжирю горячую воду.

Ольга, Олечка, Оля, – моя тишина…

Семена этих птиц – на свободу.

Всё неправильно и некстати:

У тебя – семья, у меня – семья,

Ты мне скажешь, что я предатель…

Но ведь только заложник я.

Я заложник, вернее, узник,

Осуждённый на много лет,

Ты – единственный мой союзник —

В темноте – голубой просвет.

Обрешеченное оконце…

Но, коль день не залит свинцом,

Тихо в камеру входит солнце,

Согревая моё лицо.

Ты палишь меня и тревожишь

Недоступным золотом дня.

И уйти от меня не сможешь

Ты ведь, в сущности – часть меня.

Улетела тучка золотая,

Снова я один, как тот утёс;

Плачет осень, в клёнах угасая,

Как всегда, внезапно – время слёз.

Как всегда, внезапно холод дует,

Но всё мнится: ты ещё любим.

Горький вкус последних поцелуев,

Точно осень, он неотвратим.

Вместо звуков в радиоэфире —

Треск помех, так обрывают нить…

Свет погашен, и в пустой квартире

Ни желанья нет, ни силы дальше жить.

Перебирает ветер волосы,

Как будто бы рукой твоей,

И среди тени света полосы,

Как память наших общих дней.

Ныряю в эту память окунем —

Неси, волшебная река!

И не сентябрь греет щёку мне,

А тёплая твоя щека.

Спасибо солнцу, – каждый луч его

Тебя мне возвращает вновь,

Ведь все, что было в жизни лучшего —

Твоя недолгая любовь.