Читать книгу Украденное детство. Потомку о моей жизни - Михаил Самуилович Качан - Страница 5

Я родился в Ленинграде 2 ноября 1934 года. Мои родители были евреями. Моя национальность и была той фишкой, которая сразу предопределила многое из того, что мне пришлось пережить. Заметьте, я не написал «в еврейской семье», назвать нашу семью еврейской можно было с большим трудом, – мы с родителями не ходили в синагогу и не молились, мы не отмечали еврейские праздники, меня не учили говорить на идиш и, тем более, не учили древнееврейскому языку, мы не соблюдали субботу. И, тем не менее, это была еврейская семья, только наполовину ассимилированная.

Бабушка и дедушка между собой говорили только на идиш, а мама с папой говорили на идиш тогда, когда не хотели, чтобы я их понимал. На песах (еврейская пасха) бабушка обязательно ездила в синагогу за мацой. А как-то в отсутствие моих родителей пришел раввин (кто его тайком позвал?), посмотрел на меня, возложил мне на голову руки, произнес какую-то молитву, что-то сказал бабушке на идиш и ушел, неодобрительно качая головой.

Мне никогда не говорили, что я еврей, пока меня не стали дразнить мальчишки.

– Сам ты еврей, – я за словом в карман не лез. Когда я спросил, почему меня так обзывают, мама, путаясь, попыталась мне объяснить, что мы на самом деле евреи, что каждый человек рождается со своей национальностью, что это не стыдно. Стыдно дразнить. А дедушка сказал, что евреи – богом избранный народ, и надо гордиться тем, что ты родился евреем. Я не понял, почему он говорит о боге, хотя «бога нет», и почему несуществующий бог избрал евреев и для чего он их избрал, но мысль эта показалась мне приятной, словно я приобщился к чему-то важному.

Я рано осознал, что я еврей, и меня могут дразнить именно тем, что я еврей. Да еще совсем обидным словом жид: «Жид, еврей, самовар согрей». Тем более что жидами мальчишки почему-то называли воробьев. Но не думайте, что я был трусливым и затюканным мальчиком, не умеющим бороться за себя, свое место среди детей, а потом в мире взрослых, в конечном итоге – за место в жизни. Когда меня оскорбляли, я отвечал обидчику, а мог и подраться, хотя никогда не был физически сильным, и чаще бывал бит.

Кажется удивительным, но я себя не чувствовал евреем, пока мне не давали это понять. Я был обычным мальчишкой, таким же, как большинство вокруг меня. И я не ощущал себя евреем, я был русским. Я прекрасно владел своим родным русским языком, грамотно говорил и писал. Мечтал стать ученым-физиком. Мечтал принести пользу своей стране. Был ее патриотом.

Но по «правилам игры» у меня было свое место в этой жизни, и это место я должен был твердо знать и не пытаться занять то, что мне изначально не принадлежало по рождению. По этим правилам, как оказалось, в советском обществе я не являлся полноценным человеком. Пятый пункт в моем паспорте, где было вписано – «Национальность: еврей», указывал мне: «Всяк сверчок знай свой шесток». О, этот пресловутый пятый пункт. Да еще и отчество – Самуилович, которое прямо указывало на то, что мой отец был евреем. Но если в раннем детстве я немного стеснялся, что я еврей, то вскоре понял, что это глупо.

Да-да, чуть позже я понял, что каждый человек должен гордиться своим происхождением, своими предками, гордиться принадлежностью к своему народу, к своей древней культуре. Я рожден евреем и воспитан русской культурой. Я считаю себя и евреем, и русским одновременно. Я причастен к 4000-летней истории еврейского народа, его культуре, и у меня болит сердце за судьбу моей древней родины – Израиля.

Но я живо интересуюсь и 1000-летней историей России, прошлым русского народа, и у меня болит душа за судьбу России, ее престиж в мире.

Как-то один из работников горкома партии попытался называть меня Михаилом Семеновичем. Я его тут же поправил – не Семенович, а Самуилович.

– Мне так проще, – попытался он выкрутиться.

– Моего отца звали Самуилом, твердо ответил я.

Больше попыток с его стороны не было.

Выдавала и моя еврейская внешность. У меня был не слишком длинный и совсем не горбатый еврейский нос, но все-таки во мне сразу распознавали еврея, особенно те, кто старательно искал еврейские черты в каждом человеке: свой или чужой.

– Папа, я же не похож на еврея? – спрашивал я отца, глядя на себя в зеркало.

– Конечно, сынок, – отвечал мне отец, – ты не похож, но все евреи похожи на тебя.

И ещё одну важную вещь не раз говорил мне в детстве отец:

– Бьют не по паспорту, а по физиономии. Это не он придумал, это была расхожая среди евреев поговорка. Отец знал, что говорил. Сегодня таких, кто бьет по физиономии, причем не только еврейской, но и по физиономии лиц кавказской национальности и просто любой непохожей на русскую, стало в России еще больше, чем раньше. Они, как и раньше кричат: «Бей жидов, – спасай Россию!», кричат об этом повсюду, и им сегодня никто не мешает это кричать. Они винят евреев во всех бедах человечества, и отрицают трагедию еврейского народа в годы войны, когда нас убивали только за то, что мы евреи. 6,000,000 (шесть миллионов) евреев было убито тогда!

Но сегодня и русские стали гонимой нацией. Это удивительно, но так. В прибалтийских республиках многим из них отказывают в гражданстве, а, следовательно, и в участии в выборах, считая их оккупантами.

Мой отец воевал, был ранен, контужен и закончил войну в Вене. Он воевал за Россию и против фашизма. Некоторые мои родственники погибли в кровавой мясорубке 2-й мировой войны, в частности, сестра моего отца Эмма.

Нам, евреям, досталось от Гитлера в полной мере – он наполовину сократил численность евреев в мире. Холокост – страшнейшая трагедия ХХ века.

Но в России был свой холокост.

Никто пока что не подсчитал, сколько евреев сгноил в лагерях ГУЛАГА Сталин. Но сколько близких, сколько знакомых моих родителей, умных, талантливых и преданных России людей безвозвратно канули в небытие в 30-х! И только чудом вышел оправданным из лагерей старший брат моей мамы Михаил. А другой мой дядя, Бенциан, старший брат моего отца, безвинно осужденный на 10 лет, погиб на этапе в лагерь.

Нам, евреям, досталось от Сталина в полной мере. Режим, установленный им, репрессировал людей, объявленных «врагами народа». Он переселял народы, уничтожал миллионы людей и ломал судьбы десяткам миллионов. Он сломал и мою судьбу, не дав мне стать тем, кем я хотел быть, отдать стране все, на что я был способен.

Большевистские вожди ни с чем и ни с кем не считались. Ленин, Сталин и все другие большевики, их соратники, а затем и их продолжатели, строившие коммунизм в России, все они были, как говорят, одним миром мазаны. Они прикрывались замечательной, но утопической идеей построения светлого коммунистического общества. Но на пути воплощения этой идеи в действительность погубили самобытную и прекрасную культуру России вместе с ее носителями, лучшими представителями интеллигенции, самую активную часть общества, стремившегося к лучшей жизни, сломали и растоптали все, что могли, включая общечеловеческие ценности.

Тогда, после октябрьского переворота и гражданской войны за рубежом оказалось 4.5 млн человек, из них более 2.5 млн покинули Россию в – 1918—1922 гг., это – выходцы из всех классов и сословий: родовая знать, государственные и другие служилые люди, мелкая и крупная буржуазия, духовенство и интеллигенция. Российский мир рухнул, а на его развалинах была построена уродливая конструкция «развитого социализма».

При этом, бóльшая часть партийных вождей страны и местного значения в коммунистическую утопию не верили, но, тем не менее, её насаждали, – они просто делали карьеру.

Это слова из коммунистического гимна – Интернационала. Большевики сделали это – разрушили один мир, но вместе «с миром насилья» – они говорили об эксплуатации человека человеком – разрушили и всю жизнь России, уничтожили множество неповторимых миров – миров человеческих.

А построенный большевиками новый мир оказался тоже миром насилья, только еще более жутким, заполненным тюрьмами и лагерями, переселениями народов и расстрелами невинных людей.

Только в 1937—38 гг. было расстреляно более 700 тыс. человек. А сознание каждого жителя страны «победившего социализма» оказалось исковерканным. Одних сделали доносчиками, других – жертвами, третьих – соглашателями, четвертых – умеющими скрывать свои мысли. Последних, вероятно, было большинство.

Мой народ, еврейский народ Советского Союза, подвергался преследованиям и унижениям. Я это, увы, испытал и на себе. Антисемитизм в России был на всех уровнях – и на бытовом, и на государственном. И я страдал от обоих.

Бедная Россия. Когда коммунизма не стало, а партия большевиков была распущена – это произошло в 1991 году, – носители утопической коммунистической идеи – партийные бонзы – вмиг перестали быть убежденными коммунистами и атеистами, они мгновенно перекрасились и стали поголовно верующими, и теперь ходят в церковь и крестят лбы. Убедите меня, что бывшие партийные деятели перестали быть атеистами и антисемитами. С чего бы это?

– Изменилась ли система? – подумал я, – Пожалуй, нет, только видоизменились правила игры. Почувствовав это кожей, в январе 1992 года я уехал из страны. Мне с ними не по пути. Я родился евреем, во многом благодаря им, ощутил себя евреем. Я тридцать три года самоотверженно работал на благо России, но моей России уже нет. И как хорошо, что теперь в мире есть Израиль, я горжусь тем, что евреи снова создали свое государство.

Кто я на самом деле? Конечно, еврей.

Как мне хорошо от сознания того, что я еврей. Я – еврей, взращенный русской культурой, приобщившийся к ней, думающий и пишущий по-русски.

Как мне хорошо оттого, что я думаю и пишу по-русски. Я немного сожалею, что не говорю и не читаю на идиш и что не знаю иврита. Но сегодня мне достаточно русского языка, чтобы писать воспоминания. И я останусь русским евреем до конца дней своих, хоть и живу теперь в США.

Удивительный феномен: я еврей и в России был евреем, но для американцев я русский, потому что приехал из России, но, вообще-то теперь я американец. И в Израиле тоже говорят, что они не евреи, а израильтяне.

Израиль родина моих предков. Россия – моя родина. США – родина моих потомков.

У моих бабушек и дедушек родным языком был идиш. А дедушка знал ещё и древнееврейский. Меня они не научили ни тому, ни другому языку.

Я не умею говорить ни на иврите, ни на идиш. Честно говоря, мне жаль, что я их не знаю. Но теперь уже и не научусь. Иврит – возрожденный язык, он воскрес спустя много столетий из древнееврейского, и теперь на нём говорит население целой страны. А вот идиш – погубленный язык.

Сегодня культура миллионов людей, говоривших на идиш, усилиями Гитлера и Сталина уничтожена, по-видимому, безвозвратно. Погублена во многом и культура переселенных народов, с которыми Сталин не считался, отправляя их в Сибирь и Среднюю Азию.

Но в значительной степени была погублена и русская культура после уничтожения российской интеллигенции, которая была частично истреблена, а частично эмигрировала и не вернулась домой.

Я и моя семья были тоже носителями русской культуры, и мы эмигрировали в США. Одна семья – не потеря. Но миллионы семей, эмигрировавших, начиная с 1918 года, – потеря невосполнимая.