Читать книгу Последний мужчина - Михаил Сергеев - Страница 2

На широкой, уходящей вдаль полосе песчаного пляжа, в двух шагах от воды стоял человек. Чёрные лакированные туфли не оставили никакого следа на затвердевшей после ночного шторма суше. Никакого следа не оставил на земле и человек, которому они принадлежали.

Голубая рубашка резко контрастировала с бледным лицом. Человек сглотнул, поправил галстук и медленно двинулся вперёд. Сегодня разумность оставила эту планету. Но мир перестал существовать для него днём раньше.

Когда вода должна была достигнуть колен, он неожиданно заметил, что не чувствует её сопротивления. Растерянно глянув вниз, мужчина с удивлением обнаружил, что море отступает. Ещё не веря увиденному, он снова сделал несколько шагов. Обнажённое дно уродливо выпячивало блестевшие на солнце камни, обросшие водорослями. Эта нелепая картина, а также шум стекающей воды заставили его остановиться.

Человек медленно, словно сознавая что-то, поднял голову вверх и закричал:

– Дай же мне сделать это! Хотя бы это!

– Сначала книгу! – вдруг услышал он. И вздрогнул.

* * *

– Послушай, великий Врубель ведь не сразу начал сходить с ума и терять зрение. Это случилось в определённый момент его жизни.

– В «неопределённый» момент такое не случается. – Сергей, в квартире которого происходил разговор, задумчиво провёл рукой по подбородку.

Новосёлов вопросительно посмотрел на него.

– Я имею в виду, что в этот период он написал своих «демонов». И вообще-то, если конкретно, – «Поверженного демона». Работал над ним «запойно», по семнадцать часов в сутки. Даже в галерею, где висела картина, приходил с кистью и правил. Не боишься?

– Ну вот, и ты туда же, – с раздражением произнёс Сергей. – Мы же договорились, я не сумасшедший. Если ты засомневался, могу представить лица других, расскажи я об этом. Ты что, всё-таки не веришь мне? – Он в упор посмотрел на друга.

– Да почему, – добродушно откликнулся Новосёлов, – я-то как раз не сомневаюсь, – веселый прищур успокоил собеседника. – А вот ты, ты тоже написал, скажем, довольно своеобразную книгу… ну я и провожу параллель. Хотя поверить, честно говоря, сразу как-то… – он запнулся, – но попробую постараться. Представляю лица знакомых, узнай они правду, – добавил гость и громко рассмеялся.

– Именно потому и рассказать-то могу только тебе. Ты ведь ещё в студентах слыл прагматиком. – Сергей помолчал. – Даже жене невозможно…

– Понимаю…

– Между прочим, обезумев, слепой Врубель просил у Бога новые глаза из чистого изумруда.

– Но не получил.

– Откуда ты знаешь? Я как раз считаю наоборот. – Сергей внимательно посмотрел на друга.

– Ладно, – Новосёлов поднялся. – Слушай, пойдём прогуляемся, что ли, пока солнце не село. Да расскажи-ка мне ещё раз, и сначала. Что-то уж совсем невероятное. И вообще, как ты пришёл к этому? Точнее, докатился, – усмехнувшись, добродушно пробормотал он.

Екатерининский парк дышал свежестью. Утром прошёл дождь, и почти высохшие тротуары аллеями плавно огибали небольшие поляны со всё ещё влажной травой. Они спустились к пруду. Ровную гладь разрезали мамы-утки с весёлыми шнурками из утят, неотступно следовавших за каждой из них. Но один обязательно оказывался проказником, и тогда отец семейства, недовольно крякая, то и дело загонял его обратно в строй.

– Короче, – начал Сергей, – будучи у матери, я захватил с собой книгу. Одного известного и, главное, разрешённого, или одобренного… у них это называется как-то по-другому, христианского теолога, то есть учёного. Православного. К тому же священника. Сейчас книг такого рода множество, и пишут их все кому не лень. Там всякие «Отец Евлампий» или «Преподобный старец света» и так далее. Так вот, «разрешённых» совсем немного. Сам понимаешь, есть два пути, коли ты интересуешься. Один – прочитать все и отбросить по своему усмотрению всякую дрянь – только представь, сколько потребуется времени. Или положиться на, скажем, коллективное мнение каких-то теологических институтов, к примеру, духовной академии, которая занимается анализом таких публикаций. Ну и отсекает чушь. А остаются, так сказать, «соответствующие» Писанию – ты меня понимаешь?

– Ну да.

– Я особо такими книгами не увлекаюсь, – продолжал Сергей. – Но конкретно эта посвящена проблеме выхода человека из своего тела. Интересный вопрос. Точнее, интересен был взгляд традиционной религии на проблему, а она существует. И здесь такое количество писанины, а ещё больше увлечённых ею, что сам чёрт ногу сломит. Короче, подчёркиваю – праздный интерес, почти.

– А какая писанина? – перебил Новосёлов. – Я что-то не слышал об этом.

– Да нет, слышал. Ну, припоминай, Моуди. Есть книжонка американского доктора, который стал записывать беседы с пациентами после клинической смерти. Многие из них видели себя со стороны – врачей, пытающихся их спасти, бегающих медсестёр. И главное, во многих случаях они предоставляли доказательства тому. Например, говорили, какие предметы лежат на шкафах операционной, хотя без стула туда и уборщице не забраться. Да и бывали они не только в помещении, но и в каких-то пространствах. Причём ощущения у некоторых были настолько приятными, что им не хотелось возвращаться обратно в своё тело. Довольно известная публикация, претендующая на исследование. Можно сказать, добросовестный труд атеиста-учёного. Смысла сочинять у него нет – таких трудов, прежде всего медиков, достаточно много. Просто Моуди самый известный. Вряд ли их можно заподозрить в преднамеренном искажении фактов, тем более отмечают они примерно одно и то же. Ну и понятно, нормальные люди считают, что такого быть не может. Почти все. Я ведь тоже нормальный. Надеюсь, с меня подозрения снимаются, – он усмехнулся. – Всё-таки первое инженерное образование прививает трезвость анализа, а финансовое некоторый скепсис. – Друзья рассмеялись.

– Так вот, книга этого теолога оказалась просто замечательной. Читаю и обалдеваю. – Сергей сделал паузу.

– Ну-ну, – спутник нетерпеливо посмотрел на него.

– Обалдеваю от того, что автор не просто не отрицает «выход» из тела, а я был убеждён в такой точке зрения традиционной религии, но и утверждает, что христианству подобные явления известны с незапамятных времён. А главное – на них есть ссылки в признанных церковью каноническими трудах, ну, там мучеников, святителей разных. Да и в самой Библии есть прямые упоминания о таких фактах. И ничего удивительного в таких «выходах» нет. Повторяю, так говорит православный теолог. Охренеть! – Сергей снова замолчал.

– Слушай, а что в Библии об этом? – Новосёлов не был верующим, но свечку поставить в церкви возможности не упускал, мотивируя такой шаг, как и все остальные, мыслью: «А вдруг всё-таки…»

– Да ладно, если интересно, расскажу потом. Я ведь упомянул это лишь потому, что не допускал и мысли о согласии религии с изложенным врачами. А тут на тебе!

– И что, и что? – друг нетерпеливо перебил его. – Ну, прочитал, и какой-то вывод или?..

– Да какой там вывод! Книга оказалась почти научным трудом. С действительными фактами, причём в наше время, известными событиями.

– Погоди, а с чего им, этому, – поправился он, – отцу церкви, понадобилось изучение такого мутного вопроса? Ведь своего рода популяризация. Если такое существует, предположим, представь, сколько свихнётся народу. Начнут этим заниматься, собьют ещё больше с толку. Я вот ничего до нашего разговора не знал. И другие тоже. Зачем?

– Дорогой, такие мысли были первым, что мне пришло на ум. Тема, скажем, не особо афишируется, да и сам я убедился, что читать неподготовленным такую книгу опасно. Слишком велико потрясение. По счастью, я прочитал достаточно, так что… – он вдруг остановился и посмотрел вглубь аллеи. Белые скамейки, уходящие вдаль, были пусты. – Давай свернём сюда, – кивнул Сергей и тут же продолжил:

– Но, углубляясь дальше, я понял и основную причину. Дело в том, что автор вступает в полемику с учёными не по факту, а по трактовке последствий такого явления. И даже не последствий, а объяснения, что же это такое.

– А в чем разница для человека? Объясняй не объясняй, интересен сам факт, и желающих поупражняться будет достаточно. Впрочем, пусть. Вон программа об экстрасенсах – народ в шоке от их способностей. Сейчас сложно удивить. Правда, то, о чём говоришь ты, из другой области.

– Да нет. В теме «выхода» центральны две вещи. Они же принципиальные. Первое, на чём сходятся их взгляды, ну, этих атеистов-врачей и церковников, – на существование жизни после смерти. Ведь пациенты видели себя умершими, а потом их снова в реанимации оживляли. Это согласуется с христианством. А вот со вторым – куда именно человек попадает после смерти – они полностью расходятся. Я тебе говорил, что Моуди пишет о невероятно приятных ощущениях пациентов. Таких, что они не хотели возвращаться в своё тело, хотели остаться там, в «нирване». Ну и делает вывод, что существует жизнь вне тела и она прекрасна. Типа, если и есть рай, то вот мои пациенты видели его. И я свидетель происходившего, что добросовестно и записываю. Теолог же, анализируя всё напечатанное по этому вопросу, приводит совершенно противоположные примеры. Тех же врачей. Когда человек, отделившись от тела, испытал такой ужас, что, периодически приходя в себя во время непрямого массажа сердца, кричал: «Доктор, делайте сильнее, ещё сильнее… спасите, спасите, я не хочу обратно, они ждут меня…» А ведь ему сломали три ребра – обычная практика в реанимации, пару нужно сломать, иначе наш мотор не запустить. Дикая боль. Что и потрясло самого врача – до этого его просили об обратном. – Сергей замолк.

– Я что-то такое припоминаю, – друг воспользовался паузой, – слышал однажды… да, увлёкся ты чёрт-те чем. Вот скажи, кому в голову придёт почитать мнение церкви по такому вопросу? Хотя когда год назад ты рассказал, как прочитал «Фауста» в прозе… четыреста страниц вроде?

– Да, и девятьсот сносок с пояснениями. Соколовского. Поэтический перевод, а у нас он обычно укладывается в гораздо меньшее, хочешь не хочешь, искажает авторство. И суть и мысль. Мы уже читаем поэму переводчика по таланту и способностям. Пусть даже поэта. Между его взглядом и замыслом автора – пропасть. А вот дословный – другое дело.

– Ты ещё говорил: хочу точно понять, что чувствовал и хотел нам передать Гёте.

– Да ладно. Дела давно минувших дней. Ведь никто не может оценить его как поэта. Кроме немцев. Как и Пушкина кроме нас. А вот как философа и драматурга… Кстати, с последним там из рук вон плохо. А вообще, книга для власть имущих. Никто не помнит плохого, сделанного в жизни. Хотя таких дел – горы, просто стараются вычеркнуть из памяти. И почти каждому удаётся.

– Не… Ты ещё тот перец! А эта книжонка, полемика вокруг второй жизни, как она связана с тем, что ты рассказывал вчера? Здесь же другое!

– Во-первых, я рад, что ты не очень удивился. Ценное качество не падать в обморок и не считать собеседника чокнутым. И редкое. А связано это так.

Сергей остановился у скамейки, на которой сидела в одиночестве старушка. Неожиданно та подняла голову, и глаза их встретились. Сергей обомлел. Посреди её лба свисала прядь седых волос, перевязанная красной ленточкой. «Не может быть», – мелькнуло в голове. Он быстро отвёл взгляд. На пруду по-прежнему селезень, громко возмущаясь, гонял непослушного отпрыска. Сергей резко оглянулся. Скамейка была пуста. «Нет, об этом Новосёлову говорить не надо. Будет слишком, – подумал он, – рановато».

– Что ты уставился? Она покрашена – сесть нельзя. Давай пройдём дальше, вон к тем клумбам, если хочешь отдохнуть. Хотя я не устал, – голос друга звучал бодро.

– На этой аллее я много раз встречал Казакова.

– Михаила? Актёра? …Живого?

– Не только. Но не актёра. Его роли вовсе не то, что он оставил людям.

Новосёлов странно посмотрел на него. Сергей смутился, но тут же, вдохнув весеннего воздуха и улыбнувшись, предложил:

– Слушай, а как насчёт обеда? Дома борщ, немереное количество сметаны и отличная водочка. – Было видно, что он рад не озвученной перспективе, а неожиданно удачному разрешению ситуации.

– И перманентно недовольная Вера Петровна, – добавил Новосёлов.

– Ты не прав. Её недовольство всегда обосновано. И только изредка беспричинно.

– Ладно, пошли, – согласился тот. – Не станет же колом от этого рюмка.

– Только пятая. Она и есть обоснованность недовольства.

Оба расхохотались. Полусонные прохожие, что чередой растворялись до этого в глубине аллей, с удивлением оглянулись на пару моложавых мужчин, завидуя их хорошему настроению. В этот чудный майский день всё было далеко не так, как им показалось.

– Послушай, водку нужно пить обязательно в галстуке, – серьёзно сказал Сергей и, открыв шкаф, протянул один из них другу. – Это коньяк допускает послабления.

– Ты полагаешь? – повязывая галстук и явно соглашаясь с ним, произнёс Новосёлов.

– Совершенно иной вкус. Вот увидишь.

Они направились к столу.

– Ну, ни пампушки к борщу, ни обёрнутого черемшой сала вам не обломится. А вот селёдку с холодной картошкой и много мяса гарантирую. Всё на столе, сметану положишь сам, – верная своему стилю, произнесла жена и направилась в соседнюю комнату.

– Вера, а ты не разделишь с нами… – слова Новосёлова прозвучали уже вдогонку.

– Увольте.

– Княгиня ответила отказом. Ты что, не знаешь, Вера Петровна не любит присутствовать на действе. Она появляется только в антракте. И не терпит гостей, кроме Светы с Ленкой да, пожалуй, тебя.

– Княгиня?

– А ты посмотри на её внешность. Как такие могли оказаться в Сибири? Точно из «бывших». В Америке принимают за стопроцентную американку, в Германии – за немку. А речь? А манера не торопиться никогда и ни в чём? По жизни. Умение терпеть и стерпеть все, в том числе меня, что сразу на золотую звезду «героя» тянет. Как пить дать из сосланных. Пожалуй, одну такую же ещё знаю – с Маршала Жукова. Это мы – потомки Чингисхана, арап твою мать!

Оба снова расхохотались. Сергей отодвинул два стула: – Вообще-то для идиллии не хватает дождя за окном. Не сильного, но обязательно продолжительного дождя. Знаешь, так мерно барабанит. Мерно и долго. Хорошо думается при этом.

– Да я смотрю, у тебя целый процесс, – заулыбался Новосёлов. – Обставляешь, значит?

– Павлины, говоришь? А как же. Поди, не каждый день усугубляем.

Хозяин весело потёр ладонями.

Когда третья рюмка, как и положено, полетела «мелкими пташками», Новосёлов отставил мизинец в сторону и, положив двумя пальцами солёный помидорчик в рот, произнёс:

– Слушай, а с галстуком ты прав. Элегантней. И закуска чудо. Так давай продолжим. Как связана эта книга с тем, что рассказал ты вчера?

Неожиданно в комнату вошла Вера Петровна и, достав коробку с мармеладом, посмотрела мельком на приятелей.

– Не по чину пьёшь, – бросила она мужу, направляясь к себе.

– Вера, ты не права, – попытался вступиться гость, но Сергей остановил его жестом руки.

– А связана книга вот чем, – он вытер салфеткой руки и встал. – Давай-ка пересядем на диван. Вопрос требует серьёзной обстановки.

Когда оба с чувством глубокого удовлетворения, как могло показаться со стороны, расположились на диване, Сергей начал:

– Собственно, дело не в ней, а в одном из множества приведённых там примеров. Так вот, совсем недавно, уже в наше время, вышла в свет ещё одна книга некоего Роджера Лорно. О его собственных опытах по выходу из тела. Можно было бы не обратить на неё внимания, в том числе и теологу – мало ли сумасшедших печатают выдуманное или вымышленное – как угодно, но Лорно – глава многомиллионной корпорации, и смысла прославиться на писательском поприще, очевидно, у него не было – книжонка небольшая, да и излагает он там только свои наблюдения. Началось всё случайно – во время его собственных экспериментов по запоминанию во сне. По-моему, связано с изучением иностранных языков. Ему казалось это полезным для бизнеса. А такие методики предполагают специальные упражнения по расслаблению, ну и там ещё чего-то. Короче, несколько схожие с приёмами на медиумических сеансах, которые раньше были в моде – помнишь, дворянские развлекаловки? И вот однажды произошло нечто потрясшее его. Лорно увидел себя со стороны. Причём при ясном сознании. Будучи абсолютно уверен, что это сон, произвёл ряд действий, которые к «невероятному ужасу» – автор так и пишет – утвердили его в противоположном. В частности, он вышел или вылетел сквозь стену и видел обстановку в помещении, в котором никогда не был. А потом после случившегося проверил реальность, и всё совпало. Это настолько потрясло Лорно, что, проделывая такое в дальнейшем много раз и на протяжении многих лет, он тщательно фиксировал свои путешествия сразу по возвращении. Более того, профинансировал создание института по изучению таких явлений. И наряду с этим мало кто из окружения знал, чем занимается глава корпорации. Причина та же – боязнь прослыть ненормальным.

– Слушай, ну и что он видел там? – нетерпеливо перебил Новосёлов.

– Для меня, кстати, это второстепенное дело, – с некоторой досадой, что друга интересует вовсе не то, на что рассчитывал, произнёс Сергей. – Ещё читая книгу, я подумал, что у каждого пережившего такое, если всё написанное реально, свой опыт и свои миры. Что же касается Лорно, он описал три пространства, где много раз бывал, – вроде астральных плоскостей, это из выдумок теософов, или из подобного у буддистов. И пришёл к выводу, что именно туда человек и попадает после смерти.

– А встречал кого-нибудь там, в пространствах? – стараясь выдержать предложенный лексикон, вставил собеседник.

– Да, обитателей там множество – от обычных, в человеческом смысле, до другой крайности, сам понимаешь… как-нибудь расскажу. Но и не это важно.

– А что?

– Случившееся говорит лишь о том, что человечество имело такие примеры всегда, и они периодически записывались. Так, скорее всего, появилась «Книга мёртвых», ну и прочие. Ведь такие произведения ставили задачу предупредить человека, какой мир его ждёт там, и как бы облегчить наш переход туда. Но интересны два момента, – Сергей сделал многозначительную паузу, – первый – то, что теолог, приведя всё, о чём я рассказал, пишет, будто Лорно видел не тот мир, куда мы попадаем после смерти. А лишь промежуточный. Кстати, как и сказано в Библии. И обосновывает свое утверждение. Не приводя его – здесь без серьёзного изучения первой книги не обойтись, – прошу тебя поверить – оно убедительно! И в этом главное и принципиальное расхождение его установок с утверждениями всей без исключения иной литературы на этот счёт. По его мнению, авторы хотят, и очень хотят, выдать желаемое за действительное. Согласись, типичное человеческое чувство – верить более в хороший, нежели в плохой финал.

– Куда же мы попадаем всё-таки, по его мнению?

– Я же говорю, это промежуточный мир. А вовсе не рай, как утверждают остальные. Мир теней, злых духов, как угодно. Эти духи могут представляться очень добрыми, или не скрывать своей сущности, или быть безразличными и принимать разнообразные формы – от узнаваемых до чудовищ Босха. И человек действительно может с помощью специальных приёмов отделиться от тела и побывать там! Но вот оттуда, и только после настоящей смерти, обязательно миновав это «гиблое место», человек попадает в окончательный для него мир. Кто в рай, кто в ад. Так что никакого расхождения и противоречия между самим фактом и возможностью покидания тела ещё при жизни нет. Но заниматься такими экспериментами живущим людям нельзя, гибельно для человека. И он объясняет почему.

– И почему?

– Я думал, ты спросишь: «А второй момент?» – опять с некоторой досадой произнёс Сергей.

– Ну хорошо, а второй момент?

– А второй тот, что Лорно косвенно подтверждает утверждения теолога. Дело в том, что я не до конца прочёл книгу американца.

– ???

– Именно. В конце он приводит точные методики, как отделяться от тела. Все упражнения перед этим и последовательность. Потом уже всё происходит почти автоматически. Так вот, Лорно оказался честным человеком до конца. Он не только описал то, с чем столкнулся, и трагедию, которую испытал в результате, но и предупредил перед главой «Как такое осуществить практически», что войти «туда» можно, но выйти – нельзя. То есть, начав заниматься, прекратить эту практику человеку не под силу. – Сергей помолчал. – Последнее я и считаю самым полезным в его книге. Может быть, таким предупреждением миллионер сделал для людей гораздо больше, чем дал им за всю свою жизнь. На что мне хочется надеяться. Кстати, духи, Лорно прямо пишет, и сам «хозяин» того мира предлагают помощь проникшим туда. Тебе не напоминает это «договор с дьяволом»?

– Ты что, испугался?

– Испугался. – Сергей снова замолк. – Я вообще сейчас думаю, что многие ныне известные и богатые люди побывали там. А в тот момент, помню, я боялся перевернуть страницу, обоснованно полагая, что, прочитав, не смогу удержаться от желания попробовать.

– Сильный шаг, – согласно кивнул Новосёлов. – Я бы вряд ли удержался. Любому хочется заглянуть «за черту», мне так кажется.

– И сделать это сравнительно легко. Именно поэтому, думаю, тема не афишируется церковью. Конечно, не только поэтому. Есть ещё их позиция, крайне отрицательная и обоснованно негативная к такому шагу, что, безусловно, главный аргумент.

– А те авторы там, сторонники – они-то заинтересованы? Печатают ведь, возможно, и без задних мыслей.

– Верно. Но недоверие людей к таким фактам настолько велико, что интереса не вызывает. Впрочем, та книжонка затёрта до дыр. А читал я её в Ленинке. В других библиотеках нет. В продаже не найти. Значит, какой-то круг интересующихся есть.

– Что-то вроде закрытого общества?

– Может быть. Кстати, в первой книге, той, ученого-священника, приводится ещё один пример. В Швеции в Средние века жил некий Сведенборг, состоятельный человек и даже учёный муж. Он тоже «путешествовал» и также записывал. Две тысячи страниц приятных ощущений, только представь себе. Причем настолько уверовал, будто попадёт туда после смерти, что с радостью покидал этот мир – заказал себе на смертном одре увеселительную музыку. Во удивились. Народ-то темноватый был. – Сергей пощёлкал выключателем настольной лампы из белого итальянского фарфора – его любимой вещи в комнате. За окном темнело.

– Ну, вот видишь, ничего страшного. – Новосёлов лукаво посмотрел на него.

– Не дай бог.

– Думаешь?

– Уверен. Тем более, я совсем забыл сказать, в книге отмечается резкое увеличение таких случаев в наше время, а следовательно, и людей, испытавших это. Он даже объясняет почему.

– И почему же?

– Подожди. – Хозяин поднялся и вышел из комнаты. Через несколько минут вернувшись с маленькой книгой и пролистнув несколько страниц, он остановился на одной из них с загнутым углом. – Вот что сам автор пишет: «Никогда ещё человечеству не давались такие потрясающие доказательства – или, по крайней мере, намёки на то, что есть иной мир, что жизнь не кончается и даже обладает более ясным сознанием и жизнью после смерти». И это пишет церковь! А вот ещё: «Более того, этот «потусторонний мир», похоже, сам раскрывается человечеству, которое стремится испытать его… он всё чаще проникает, прорывается в наш мир… «Оккультный взрыв» последних лет был вызван возрастанием паранормальных опытов всякого рода и, в свою очередь, способствовал их распространению», – Сергей перелистнул страницу. – А вот и оценка, послушай: «На одном краю спектра этих опытов находятся «посмертные» опыты…» – то есть, чтоб ты понял, при клинической смерти и в случаях, подобных Лорно, «в которых для контакта с потусторонним миром требуется незначительное волевое усилие или же вообще его не требуется. На другом же краю этого спектра находятся современное колдовство и сатанизм, где уже имеет место сознательная попытка общения и даже служения силам потустороннего мира». Так-то. – Он захлопнул книгу.

– Слушай, я смотрю, у тебя всё подчеркнуто. Изучал?

– А то!

– Да, серьёзная тема. Есть чего опасаться.

– Прямо указано!

– Но ведь с тобою всё-таки случилось. И без всякого желания.

– Мне всё уже кажется сном, – Сергей глубоко вздохнул и отложил книгу.

– Ну а без дьявольщины, просто из любопытства, почему всё-таки нельзя? – не унимался Новосёлов.

Хозяин разочарованно пожал плечами.

– Так не объяснить. Нужно прочесть, и не только это. – Он неожиданно поднялся. – Ладно, а не выпить ли нам по маленькой?

Воодушевление, с которым прозвучали слова, добавило настроения обоим.

– Не возражаю! – гость принял правила игры. – Слушай, а что было потом?

– А потом, потом я поплыл на теплоходе в круиз.

К удовольствию друзей, по откосу подоконника мерно барабанил весенний затяжной дождь.