Читать книгу Врата времени - Михаил Шторм - Страница 3

Дядя задал Маричке тот же самый вопрос, слово в слово. Он примчался в Ниагара-Фоллс на следующий день и прорвался в больничную палату, осажденную журналистами, блогерами и просто любопытными. Возле кровати девушки – на ночном столике и на полу – лежали пестрые газеты, как местные, так и издания международного уровня. Почти все первые страницы были заняты фотографиями только что спасенной Марички, сделанными с прогулочного корабля. Качество оставляло желать лучшего, но его было вполне достаточно, чтобы главная пикантная деталь бросилась дяде в глаза. Не дождавшись ответа на первый вопрос, он тотчас задал второй:

– И какого черта ты на снимках топлес?

– Я не знала! – сердито сказала Маричка.

Не то чтобы она чувствовала себя плохо, но врачи настояли на обследовании, что было неудивительно, учитывая то, какие деньги они с нее драли.

– Странно, – произнес дядя, прохаживаясь по комнате. – Я, например, всегда знаю, во что я одет и как следует выглядеть в присутствии посторонних.

– Ты когда-нибудь падал с вертолета?

– Вот! – Он остановился, многозначительно вскинув палец. – Ты мне так и не ответила, Мария. Раз уже тебя понесло на этот проклятый вертолет, почему ты не обезопасила себя?

– Забыла, – пробормотала Маричка.

Это было ложью. Она умышленно не воспользовалась страховочным тросом, с которым отрабатывала все свои трюки и кульбиты. Ей казалось, что таким образом она привлечет к себе больше внимания и вызовет сенсацию. Это ей удалось. Только огласка получилась не того рода, на которую рассчитывала Маричка. В газетах писали о ее самонадеянности и недостаточной физической подготовке. Никто не обмолвился об ошибке пилота, который фактически стряхнул ее с трапеции. Зато все наперебой смаковали неудачу Марички Вереш и ее обнаженную грудь. Это раздражало. Будь ее воля, она отхлестала бы репортеров по физиономиям их грязными газетенками.

– Я читал, что ты едва не утонула, – продолжал дядя.

Его звали Эрнест Хофман – профессор Эрнест Эндрю Хофман, – и он был родным братом матери Марички, которая много лет назад погибла в авиакатастрофе вместе со своим мужем. Дядя Эрнест, как и его покойная сестра, был эмигрантом во втором поколении. Их предки приехали в Канаду в тридцатые годы, спасаясь от фашизма, набирающего силу в Германии. А предки предков удрали из России в восемнадцатом, в период разгула большевизма. Тогда их фамилия писалась несколько иначе: Гофман, что делало их положение вдвойне опасным, как при национал-, так и при интернационал-социализме.

Дядя Эрнест воспитал и вырастил девочку. Сделавший немало выдающихся научных открытий, он стал очень состоятельным человеком. В свои двадцать пять лет Маричка все еще находилась на его иждивении, так что хочешь не хочешь, а приходилось отвечать на вопросы дяди.

– Я ударилась об воду животом, – пояснила она. – Задохнулась и, кажется, потеряла сознание. Нахлебалась воды, стала тонуть. А тут он…

– Кто он такой, кстати говоря? – деловито осведомился дядя, усевшись в кресло. – Фотограф, если я не ошибаюсь? Я подам на него в суд. Это по его милости ты ославилась на весь свет. Никогда не думал, что смогу узнать размер груди своей племянницы из прессы.

– Дима здесь ни при чем, – вступилась за Быкова Маричка. – Эти снимки делал не он, а туристы. Дима фотографировал меня в воздухе, на фоне водопада. Я его наняла. И он меня вытащил из водоворота. Нужна была большая смелость, чтобы прыгнуть за мной в воду. Но он оказался из той породы мужчин, которые всегда готовы в огонь и воду.

Хофман хмыкнул:

– Экстремал?

– Искатель приключений, – поправила дядю племянница. – Так будет вернее.

– Но приключения он ищет не бесплатно, – буркнул Хофман. – Мне пришел счет за его услуги. Пятнадцать тысяч долларов за несколько снимков? Не слишком ли дорого?

– Его фотографии ценятся очень дорого, – сказала Маричка. – Я выбрала его, потому что он мастер своего дела. Классный фотограф. Прежде чем обратиться к нему, я собрала о нем информацию.

– Вот как? Потом поделишься?

– Зачем тебе, дядя? Ты тоже собрался фотографироваться на фоне Ниагары?

– Не болтай ерунды! – поморщился дядя. – Я не кинозвезда. Когда ты, кстати, отправляешься на съемки? Это где-то в Азии, если я не ошибаюсь?

– На Кавказе, – мрачно ответила Маричка. – Никуда я не еду. «Голден Пикчерз» разорвала со мной контракт.

– Что? Почему?

– Позвонил их юрист, уведомил меня о том, что, простите, мадам, но ваш имидж не соответствует нашим представлениям о том, как должна выглядеть героиня фильма. Это все из-за этой гадости!.. – Девушка дотянулась с кровати до одной из газет, взмахнула ею и запустила через комнату в стену.

– Нет, Мария, – возразил Хофман. – В случившемся можешь винить только себя. Это все твоя безответственность. Была бы ты пристегнута к вертолету тросом, все закончилось бы благополучно.

– Не думаю, – тряхнула волосами Маричка. – Им понадобился повод, чтобы избавиться от меня, и они его нашли. Сценарист с самого начала был против моей кандидатуры, потому что продвигал свою пассию. Такую, знаешь, с губами…

Она состроила гримасу, иллюстрирующую сказанное.

– Вот так новость! – воскликнул дядя сердито. – Опять деньги выброшены на ветер! Мастер-классы, учителя, тренинги… Все это было зря? А до этого был ресторан экзотической пищи, если я не ошибаюсь. А еще раньше – теннис… И скаковой жеребец за сто пятьдесят тысяч, на котором ты прокатилась три или четыре раза…

– Ты продал его за двести, так что не прогадал.

– Дело не в деньгах, Мария. Дело в принципе. Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочешь в этой жизни…

– Я знаю, дядя, – заверила его Маричка.

В своей уютной розовой пижаме, лежащая на большой подушке, она напоминала Хофману ту маленькую девочку, которая совершенно неожиданно попала к нему на попечение и с тех пор заменила ему дочь, которой у него никогда не было. Женщины попадались профессору никудышные, просто дрянь, а не женщины. С другой стороны, у него никогда не хватало времени, чтобы присмотреться и сделать правильный выбор. Он постоянно куда-то торопился, то в лабораторию, то на симпозиум, то на какую-нибудь полярную станцию. В массмедиа его упорно именовали продолжателем теории Эйнштейна, хотя он этого сравнения терпеть не мог. У Хофмана имелась своя собственная теория, оригинальная и даже уникальная. Ну а внешне трудно было бы подыскать более непохожих друг на друга людей, чем он и создатель теории относительности.

Эрнест Хофман был похож на бочонок, поставленный на прочные, но кривоватые ноги и снабженный большой головой с курчавой седой челкой, падающей на изборожденный морщинами лоб. Он носил щетинистую бороду и свитера с высоким горлом, делающим его похожим на бывалого морского волка. К тому же лицо у него было постоянно обветренное, загорелое, поскольку профессор имел обыкновение проводить свободное время не в кабинетах, а на природе, где его осеняли блестящие идеи. Он любил морскую рыбалку, восхождения на вершины умеренной высоты и многокилометровые походы по лесам. Его некогда синие глаза с годами поблекли, но не утратили юношеского задора.

Маричка тоже была синеглазой, да в придачу еще и натуральной блондинкой, что, с одной стороны, вызывало повышенное внимание мужчин, а с другой – создавало у них впечатление, что они имеют дело с девушкой симпатичной, но глупенькой, из разряда тех, кого называют «зайками», «птичками» и не воспринимают всерьез. Маричку это бесило. Она решилась на полет без страховочного троса для того, чтобы показать, на что она способна. Воли и ума ей было не занимать. Иначе разве получила бы она роль подружки Джеймса Бонда?

Создатели бондианы вздумали сделать римейк самого первого фильма про агента 007, где главную женскую роль исполняла Урсула Андерс, потрясшая зрителей своим белым купальником. Маричке предстояло носить точно такой же, а кроме того, она походила на кинозвезду, какой та была шестьдесят лет тому назад: тонкий нос, впалые щеки, идеально очерченный рот. Не вязались с образом разве что голубые глаза, но в условиях контракта было прописано, что исполнительница роли очаровательной Веспер обязуется носить контактные линзы карего цвета.

Ассистенты режиссера наткнулись на Маричку случайно, когда обшаривали актерские студии и копались в тысячах портфолио начинающих артисток. Она поверить не могла в свою удачу, и даже когда дело дошло до проб, была уверена, что все закончится предложением переспать с кем-нибудь из членов съемочной группы, который за это наобещает ей золотые горы, а потом разведет руками и скажет: «Извини, крошка, не получилось».

К ее удивлению, смотрины ей устроил не кто иной, как сам режиссер, остановивший на ней выбор. Наивная и совершенно не знакомая с миром киноиндустрии, Маричка приняла предложение одного проходимца-пиарщика, пообещавшего ей раскрутку и славу еще до начала съемок. Согласившись позировать для «Стар Имидж», она не поставила в известность ни режиссера, ни продюсера, за что и поплатилась. Роль увели у нее из-под носа, и ей в очередной раз пришлось собирать осколки разбившейся мечты. Оставалось ей только посочувствовать, однако дядя Эрнест сочувствовать не желал, он все гудел и сыпал упреками, и Маричка чувствовала себя очень виноватой и очень несчастной.

– Хватит, дядя, – взмолилась она наконец. – Да, я прирожденная неудачница, ты прав. Лучше мне было утонуть в водопаде, чем в тысячный раз об этом услышать.

Сердце Хофмана дрогнуло, и гудение его приобрело совершенно иной тембр и интонации.

– Даже думать так не смей, Мария! – забормотал он, пересаживаясь на кровать, чтобы взять племянницу за обе руки. – Ты самая лучшая, и ты добьешься всего, чего пожелаешь. Неудачи – явление временное. Тебе обязательно повезет…

Когда Маричка успокоилась и в голосе ее перестали звенеть слезы, профессор Хофман попросил ее рассказать о своем спасителе – Дмитрии Быкове.

– Он ведь не только фотограф, но и путешественник, верно? И в каких же экспедициях он принимал участие?

– О, про его похождения можно приключенческие романы писать, – сказала Маричка. – При этом он остается реальным героем, а не вымышленным. Его работами и статьями о нем полон интернет. Вот, слушай, что мне удалось накопать…

И, листая электронные страницы своего смартфона, она приступила к рассказу.

Еще несколько лет назад Быков был домоседом, который активному отдыху предпочитал часами просиживать за книгами о приключениях и путешествиях. А выбираясь на природу, он делал отличные пейзажные фотографии, которыми зарабатывал себе на жизнь. И, поскольку он проявлял завидное упорство, пробивая себе путь в дорогостоящие и авторитетные западные издания, однажды цель была достигнута и его работы были опубликованы в журнале «Нэшнл Джиогрэфик». Окрыленный, Быков решил принять участие в высадке на удивительный остров Фрейзер у восточного побережья Австралии, где все чаще обнаруживал себя таинственный монстр буньип, как прозвали его аборигены. Редакция «Нэшнл Джиогрэфик» согласилась купить фоторепортаж о поисках песчаного дракона, и тот был обнаружен, что способствовало дальнейшему продвижению Быкова в массмедиа.

Где он только не побывал, чем только не занимался в последующие годы! Странствовал по непроходимым дебрям Парагвая и Уругвая в поисках унесенного ветром воздушного шара, открыл тамошнее племя ачега, доселе неизвестное науке, и спас потерпевших крушение. Совершил опаснейшее путешествие по Эфиопскому нагорью в Африке, чтобы проверить, существовали ли в действительности древние города и сокровища, описанные в романе Хаггарда «Копи царя Соломона». Погружался в океанские пучины, отыскивая там удивительные артефакты, подтверждающие существование легендарной Атлантиды. Разгадывал (и разгадал-таки!) тайну Бермудского треугольника. Гонялся за «Летучим голландцем», в результате чего едва не погиб среди льдов Антарктиды. Высаживался на Северном полюсе и выбирался оттуда на германской подводной лодке времен Второй мировой войны. Пересек Атлантический океан в казачьей «чайке». Повторил маршрут Магеллана на копии старинного парусника. Наконец, едва не погиб от рук воинственных амазонок, обитавших в подземельях великой реки, давших название их племени.

Закончив свой обзор, Маричка вопросительно взглянула на дядю:

– Ну как? Впечатляет?

– Да, – согласился он. – Если только все это не фейки. Некоторые люди готовы на все, чтобы раскрутить себя в медиа и прославиться.

– Эти люди вряд ли станут рисковать жизнью, чтобы спасать других, – возразила девушка. – Кроме того, в Сети можно найти множество фотографий Быкова, доказывающих, что он действительно побывал во всех тех точках мира, которые я перечислила. И во многих других, между прочим. – Она испытующе прищурилась. – А почему тебя вдруг так заинтересовала персона Быкова, дядя? Ты ведь ничего не делаешь просто так. Что ты задумал?

Профессор Хофман не пожелал отвечать на вопрос прямо. Вместо этого он спросил сам:

– Лучше ответь мне, Мария, почему ты так подробно изучала биографию Быкова?

Она пожала плечами:

– Все просто. Я выбирала фотографа.

– Для этого не обязательно было перерывать весь интернет, не так ли?

Маричка снова дернула плечами, что свидетельствовало о некотором смущении, которое она не хотела показывать.

– Я подошла к выбору ответственно. Не хотелось нанимать кого попало. И, как видишь, я сделала правильный выбор.

– Да, с этим не поспоришь. – Взгляд Хофмана подернулся задумчивой пеленой. – Послушай, ты ведь захочешь встретиться с Быковым, чтобы поблагодарить его, верно?

– Наверное, – согласилась Маричка. – Этого требуют элементарные правила приличия, – поспешно добавила она.

Дядя пропустил последнее замечание мимо ушей. Он был поглощен своими мыслями.

– Отлично, – произнес он наконец. – Тогда мы сделаем это вместе.

– Что мы сделаем вместе, дядя?

– Поблагодарим твоего спасителя, – пояснил Хофман. – Нанесем ему визит вежливости. Ты сколько еще пробудешь в больнице?

– Врачи меня не отпускают, – пожаловалась Маричка. – Сам знаешь современную медицину. Тесты, анализы… Психолога вот навязывают.

– Я поговорю с главным врачом. Если ты себя хорошо чувствуешь, то незачем тебе бока отлеживать.

– Держу пари, это неспроста! – воскликнула девушка. – Тебе не терпится познакомиться с Быковым. Я угадала? Чего ты все-таки от него хочешь, дядя?

Хофман опять притворился глухим.

– Пошел к врачу, – сказал он. – А ты пока собирай вещи и одевайся.

Прежде чем Маричка успела засыпать его новыми вопросами, он покинул комнату.

Она хмыкнула и, снедаемая любопытством, принялась одеваться.

Будучи девушкой молодой, с множеством талантов и разносторонних интересов, Маричка редко спрашивала дядю о роде его занятий, а сам он не заводил с ней разговоров о своей работе. Лишь в редких случаях он позволял себе приоткрыть завесу тайны, окутывающей его деятельность. Однажды, вернувшись с одной из секретных военных баз в Аляске, он в сердцах заявил:

– Больше не стану связываться с этими тупоголовыми генералами! Им подавай немедленный результат, а финансировать долгосрочные проекты им, видите ли, накладно и скучно. Что ж, Эрнест Хофман не станет навязываться никому! Я сам буду проводить исследования, зато и результатами тоже буду пользоваться сам. Патент принесет нам миллионы… да что там миллионы, миллиарды!

– Что ты собираешься запатентовать, дядя? – спросила тогда Маричка.

– Время, – ответил он, странно усмехаясь. – Вернее, вход и выход в него в правильном месте и в нужный момент.

У нее был тогда бурный роман с канадским хоккеистом, поэтому проблемы времени ее не слишком волновали, и все же странная постановка вопроса ее заинтриговала.

– Это что-то вроде тоннеля?

– Эйнштейн сравнивал время с рекой, – поправил племянницу дядя. – По его мнению, оно не проходит бесследно и никуда не девается, как принято считать. Напротив, временной поток существует всегда – одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Время подобно бесконечной реке, в которой дрейфует человечество, созерцая проплывающие мимо берега. Сами берега, то есть события, сохраняются в первозданном виде.

– И можно там высадиться? – полюбопытствовала Маричка.

– В том-то и дело, – подтвердил профессор Хофман. – Нужно лишь определить, где и когда.

Кажется, на этом месте их беседу прервал телефонный звонок хоккеиста, пригласившего Маричку на очередное свидание. Странные дядины воззрения вылетели у нее из головы, но, как видно, не окончательно. Может быть, подумала она, воспоминания в этом схожи со временем и они тоже никуда не деваются, а существуют вечно? И мы действительно можем вернуться в прошлое?

«Хорошо бы, – решила Маричка, застегиваясь. – В таком случае я бы первым делом наведалась к тому хоккеисту и отыгралась бы за все обиды, которые он мне причинил. Он бы у меня попрыгал!»

Конечно, мечты о запоздалой мести занимали девушку не столь сильно, как мысли о Быкове и предстоящей встрече с ним. Фотограф ей понравился. У него были сильные руки, сдержанная речь и прямой взгляд, не соскальзывающий то и дело туда, куда не следует, как это происходит при общении с большинством мужчин, которые смотрят собеседнице не столько в глаза, сколько ниже. Быков не пялился на Маричку, даже когда она была… гм, не вполне одета. Мысль об этом заставила ее поднять с пола брошенную газету, чтобы взглянуть на фото новым взглядом. Ей хотелось увидеть себя глазами Быкова, и ей понравилось то, что она увидела.

Вошедший дядя уставился на нее с подозрением:

– Может, мы поспешили? Тебе не плохо?

– Почему мне должно быть плохо? – не поняла Маричка.

– Ты кажешься покрасневшей. У тебя температура?

Он прикоснулся губами к ее лбу. Она отступила назад, смеясь:

– Что за ненаучный подход, дядя? Во-первых, какая-то температура есть у всех и всегда, даже у мертвых. Во-вторых, как можно определить ее с помощью губ?

Он фыркнул и попросил ее позвонить Быкову, не откладывая дело в долгий ящик. Маричка охотно подчинилась. Очень скоро выяснилось, что Быков намеревается уехать из страны и в настоящее время находится на пути в аэропорт.

Телефон взял дядя.

– Алло. Говорит профессор Хофман. Дима… Могу я к вам так обращаться? Отлично. В таком случае я для вас Эрнест. Я имею честь быть дядей безрассудной молодой особы, которую вам пришлось вытаскивать из Ниагары. Нам необходимо встретиться…

Если бы профессор имел возможность перенестись в салон такси, везущего Быкова, он увидел бы, что его предложение не только не вызвало у собеседника энтузиазма, но и заставило поморщиться. Ничего невежливого или странного в этом не было. Получилось, что, отправившись в Канаду, он потратил время и деньги впустую. Журнал Быкову не заплатил и фотографии не принял, сославшись на прекращение сотрудничества с Маричкой Вереш. Обратиться за обещанным гонораром к ней напрямую не позволяло чувство собственного достоинства. В результате Быков остался с носом и испытывал по этому поводу раздражение.

После обмена несколькими репликами Хофман наконец понял это и поспешил исправить положение.

– И все же я настаиваю на встрече, – произнес он в трубку. – Мы с племянницей обязаны не только выразить вам нашу благодарность, Дима, но и возместить понесенные вами убытки. Ваши снимки великолепны. Я их покупаю. Пятнадцать тысяч вас устроят?

– Но вы их даже не видели! – воскликнул приятно удивленный Быков.

– Это совсем не обязательно для того, чтобы сделать покупку. Ваша репутация не оставляет сомнений в качестве проделанной вами работы.

– Будет достаточно, если вы оплатите мне перелет…

– Договорились! – воскликнул Хофман. – В обе стороны, разумеется. И нам необходимо встретиться. У меня будет к вам предложение, которое может заинтересовать вас по-настоящему.

– Я сказал таксисту поворачивать, – сказал Быков. – На ближайшей развязке.

– В таком случае вечером мы увидимся, – пообещал профессор Хофман. – Перезвоните мне, когда устроитесь.

– Э-э… Я не собирался ночевать в Ниагара-Фоллс.

– Никогда не поздно передумать. Я уверен, что, выслушав меня, Дима, вы сами не захотите никуда уезжать.

Столь интригующее вступление подразумевало продолжение, и оно последовало.