Читать книгу Потомки Магеллана - Михаил Шторм - Страница 4

Антонио Маркес, он же Антон Марков – в далеком прошлом, встретил гостей в аэропорту Малаги. Поезда в Санлукар-де-Баррамеда не ходили, а для того, чтобы ехать рейсовым автобусом, пришлось бы ждать до утра. Можно было арендовать автомобиль, конечно, однако после долгого перелета никому из троих путешественников садиться за руль не хотелось. Маркес пошел им навстречу… Вернее, поехал.

– Дорога займет около четырех часов, – предупредил он дочерей, когда получил от них весь комплекс объятий и поцелуев.

При знакомстве с Быковым он ограничился рукопожатием, память о котором до сих пор сохранялась в неосторожно подставленной ладони. Рука у Маркеса была крепкая, взгляд – твердый, подбородок – волевой. Он производил впечатление человека сильного, жесткого и самоуверенного. И, по мнению Быкова, это был не тот случай, когда впечатление оказывается ошибочным.

– Садись впереди, Дмитрий, – распорядился (именно распорядился, а не предложил) Маркес. – Расскажешь по пути, как спас моих девочек.

– Я не спасал, Антонио, – возразил Быков. – Это было Провидение… Судьба… Не знаю.

– Он скромничает, папа, – заявила Лидия. – Все дело в том, что мы держались вместе. Втроем мы оказались слишком тяжелыми, чтобы поднять нас достаточно высоко.

– Вздор! – отрезала Анна. – Там крыши летали. Хотя… – она дернула плечами и признала: – Поодиночке мы могли пострадать куда сильнее. Кто-нибудь мог даже погибнуть.

– Я тоже так считаю, – согласился Маркес, включая зажигание. – Есть только одно возражение.

– Какое? – удивились дочери.

– Перекладывать ответственность на провидение и судьбу некорректно. Дмитрий обезличивает Господа Бога. То есть сам он, видите ли, личность, а Бог у него – то ли провидение, то ли судьба, не поймешь какого рода.

Челюсть у Быкова отвисла. Ему давно не приходилось видеть людей по-настоящему набожных, это стало как-то несовременно. Одно дело порассуждать о перерождении и бессмертии души и совсем другое дело – признавать существование не просто высшей силы, а кого-то вполне реального, одушевленного, способного управлять человечеством и его отдельными представителями.

– Вы… э-э, верите в… э-э, Бога? – спросил Быков, пристегиваясь.

– Зачем мне верить, – ответствовал Маркес. – Я знаю.

– Откуда?

– Когда-нибудь поговорим. При более подходящих обстоятельствах.

С этими словами Маркес тронул машину с места, и они поехали по ночной дороге, пересекающей Андалусию, чтобы привести на побережье Атлантического океана. Дочери болтали то друг с другом, то с отцом. Он вел машину, глядя прямо перед собой и изредка играя желваками, что получалось у него непроизвольно, а не по причине раздражения. Поболтав с дочерями, он обратился к Быкову, не поворачиваясь к нему:

– Городок наш не выдающийся, но посмотреть есть на что. Памятники старины, неплохой парк, отменный херес. Одним словом, не заскучаешь.

– Я бы хотел посмотреть верфь, – сказал Быков. Подумал и добавил: – Не возражаешь?

Разница в возрасте составляла лет пятнадцать, но Быков не выносил ситуаций, в которых ему «тыкали», тогда как он был вынужден обращаться к собеседнику на «вы».

Маркес невозмутимо принял предложенные правила игры.

– Не возражаю, – сказал он. – Моя верфь – уникальная. И корабль на ней построен уникальный. Мы на нем вокруг света поплывем. Я и мои принцессы.

Девушки на заднем сиденье захихикали.

– Твои дочери мне рассказывали, – понимающе кивнул Быков. – По следам Фернана Магеллана. И что, за год действительно уложитесь? Магеллан вроде бы около трех лет плавал. Легендарная история. Правда, кончил он плохо, если не ошибаюсь…

– Не ошибаешься, – подтвердил Маркес, выводя машину на скоростную трассу и начиная ее разгонять. – Он погиб во время столкновения с туземцами на Филиппинских островах… Что тебе еще эти болтушки успели выложить?

– Мы не болтушки, папа! – обиженно воскликнула Лидия.

– Лучше бы спасибо сказал, – проворчала Анна. – Мы тебе ценного фотографа нашли.

– Я пока что ни на что не соглашался, – быстро сказал Быков.

– А я ничего не предлагал, – парировал Маркес. – Место в моей экспедиции еще заслужить надо. Поплывет всего сотня человек, а желающих в разы больше. Еще бы! Это будет сенсация. Мы пройдем более сорока тысяч морских миль маршрутом Магеллана, через девятнадцать стран Европы, Африки, Азии и Америки. Будут стоянки в двадцати двух портах, и в каждом от репортеров отбоя не будет, смею заверить.

– На борту будет особо ценный груз, как пятьсот лет назад, – дала справку Лидия, просунув голову между спинками передних сидений. – Бочки с портвейном из Каркавелуша.

– Открывать по пути будете? – полюбопытствовал Быков.

Маркес бросил на него косой взгляд:

– Любишь выпить?

– Просто так спросил.

Быков состроил равнодушную мину. Ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах Маркеса выпивохой. По правде говоря, он приехал в Испанию только потому, что надеялся попасть в экспедицию. Холодный прием его неприятно удивил и больно царапнул самолюбие. В своем деле он был признанным профессионалом высочайшего класса, и ему было обидно, что начальник экспедиции не спешит внести его в списки.

– Отвечаю, – сказал Маркес, вернувший взгляд на дорогу. – Бочки должны будут возвращены винодельне в целости и сохранности. Я вложил в предприятие весь свободный капитал, но этого мало. Пришлось привлекать толпу спонсоров и желающих попиариться. – Он опять покосился на Быкова и неожиданно признался: – Для меня это дело всей жизни. У меня много проектов, но сперва необходимо раскрутить себя и свою верфь. Если плавание по маршруту Магеллана пройдет успешно, то через год я начну строительство легендарного «Наутилуса».

– Так ведь Жюль Верн его выдумал! – воскликнул потрясенный услышанным Быков.

– Почти все, что он выдумал, теперь стало обыденностью, – спокойно ответил Маркес. – От полетов на Луну до аквалангов, биологического оружия и видеосвязи. Почему бы не прибавить к достижениям знаменитую подводную лодку?

– А «Титаник»? – спросила с заднего сиденья Анна.

– Это из другой оперы, – перебила Лидия.

– С «Титаником» придется повременить. – Сделав это признание, Маркес не удержался от вздоха. – Чтобы создать копию «Титаника», потребуется полмиллиарда долларов и много лет трудов. Это ведь был самый большой и комфортабельный океанский лайнер своего времени. Придется соответствовать, потому что халтура никого не вдохновит. Зато представьте себе, сколько людей захотят повторить легендарное путешествие из Саутгемптона в Нью-Йорк!

– Лишь бы айсберг на пути опять не повстречался, – буркнул Быков, все еще уязвленный тем, что его недооценили.

– Теперь в этих водах айсберги не плавают, – отрезала Лидия. – Глобальное потепление на дворе.

Маркес, увлеченный своим рассказом, пропустил их реплики мимо ушей.

– Я намерен не просто сделать копию «Титаника», а полностью реконструировать его по сохранившимся чертежам, – продолжал он, рассеянно глядя на дорогу. – Это будет дань уважения великой эпохе открытий и свершений. Я собрал всю документацию, выкупив ее у «Ллойдз Реджистр». Продумал, кому поручу технические вопросы, кому – дизайн и так далее. После премьеры мой «Титаник» будет путешествовать по всему миру как обычный круизный лайнер. Получится великолепный аттракцион. Это будет нечто вроде путешествия во времени. Как, впрочем, и мой нынешний проект. Я на мелочи не размениваюсь.

Маркес горделиво усмехнулся.

– Дима плотно сотрудничает с «Нэшнл Джеографик», – вставила Лидия.

– И с другими американскими журналами, – добавила Анна. – Если бы они взялись освещать твое путешествие, папа…

– В самом деле? – приятно удивился Маркес. – Было бы замечательно.

– Сейчас говорить об этом преждевременно, – заявил Быков не без злорадства. – У меня много заказов и дел. Счастье еще, что смерч не сорвал с меня фотоаппарат. Иначе пришлось бы возвращаться в Гонконг и делать новые снимки.

– Я туда ни за какие коврижки не вернусь! – выпалила Лидия. – Ни за китайские, ни за американские.

– Некогда возвращаться, – напомнил Маркес. – Скоро выходим в океан. А там я вам парочку незабываемых ураганов гарантирую.

Услышав это, Быков почувствовал жесточайший укол зависти. Но он решил пока что не поднимать тему своего участия в экспедиции. Ему хотелось, чтобы этот заносчивый сеньор Антонио Маркес сам попросил его присоединиться.