Читать книгу Спецназ – вектор судьбы. Проза, стихи - Михаил Сыч - Страница 9

ВОИНСКИЕ БУДНИ

Началась служба. В ежедневных буднях прошёл месяц курса молодого бойца. Меня, вместе с другими ребятами, распределили для дальнейшей службы, в учебную роту, которая располагалась всего в двух десятках метров от 3-го батальона.

Ну вот мы в расположение роты, кругом шум, гам, бегают солдаты с бритыми головами и в плохо подогнанной форме.

– Ещё молодые прибыли! К нам подошел небольшого роста младший сержант Студеникин.

В это время в казарму зашел сержант Зайцев: «Ну, что десантура?» – он обратился к нам, – «Знаете, кто такой Маргелов и его крылатую фразу о десантниках?».

Мы молчали, поскольку могли только догадываться о ком идёт речь, ну а о крылатой фразе, конечно, никто не знал.

«Десантник – это концентрированная воля, сильный характер и умение идти на риск», – не без гордости сказал сержант Зайцев, продемонстрировав нам свои познания великих цитат главкома ВДВ Маргелова В. Ф.

Так начиналась служба молодых бойцов спецназа. Нас муштровали по полной программе, уча всем премудростям воинской службы. Все дни были похожи друг на друга и как бы сливались в единую череду дней и ночей, отбоев и подъемов, учебных тревог, и марш-бросков с полной выкладкой. Постепенно мы мужали, превращаясь из вчерашних пацанов в солдат. В нашем взводе было два отделения. Младшими командирами у нас были младший сержант Студеникин и сержант Зайцев. Последний был очень сильным и добрым, в то время, как Студеникин, прослужил уже год, чем несказанно гордился, изображая из себя бывалого рейнджера и гоняя нас по полной программе делал из нас настоящих спецназовцев. Сержант Зайцев, сдерживал чрезмерное усердие Студеникина и в то же время подбадривал нас.

«Любой десантник должен быть таким, чтобы молодые женщины, любуясь им, если не отдавались ему, то хотя бы думали об этом», – часто говорил сержант Зайцев, когда нам было невмоготу тренироваться. Немного юмора, переплетенного с наставлениями, подбадривало нас и придавало дополнительно сил.

Вскоре нам выдали личное оружие – автомат (АК- 47). И вновь тренировки, но уже с автоматом. По команде «в ружье» мы мчимся сломя голову к ружейному парку, выхватываем из пирамиды автоматы и строимся. Занятия, занятия, день за днём.

И вот день присяги. В торжественной обстановке, выносится боевое знамя бригады, мы принимаем военную присягу. Волнение захлёстывает. Перед этим мы все выучили текст присяги наизусть. Но от волнения торжественные слова присяги вылетают из головы. Пытаюсь читать, но ветер перелистывает страницы текста. На выручку приходит старшина роты гвардии старший прапорщик Батюк Виктор Николаевич, который помог мне удержать трепещущие страницы. Всё, наконец-то присяга принята. Начинается настоящая армейская служба.

^{слева – старшина учебной роты гвардии старший прапорщик Батюк В. Н., справа – Михаил Сыч, принятие присяги ноябрь 1984 года.}

Учебная рота – это время, о котором до сих пор вспоминается с двояким чувством. Времени на перекур в учебной роте почти не было. Тренировали нас беспощадно. Так готовили нас к дальнейшей службе.

Отдушиной для нас были спортивные праздники. Правда, мы еще не знали, что эти праздники любят в основном молодые солдаты. Те, кто постарше призывом, пытаются от этих праздников увильнуть.

И вот мой первый спортивный праздник. Я в команде с еще тремя ребятами бегу эстафету 4 х 100 метров. Мой первый этап. Старт. Бегу налегке, отрываюсь……. А впрочем, хотелось бы предоставить слово Михаилу Егорову, из моего призыва, с которым я встретился через 30 лет после службы. И вспоминая наши армейские будни, он мне сказал: «Знаешь, я очень хорошо запомнил те соревнования, когда ты бежал 100 метров. Со стороны выглядело как догонялки. Ты бежишь, на первых метрах 30 уже отрываешься от всех на 5—7 метров, замедляешь ход, даёшь себя догнать, а затем опять ускорение и опять такой же отрыв, и вновь замедление и опять рывок». Ту эстафету мы выиграли, и у меня сохранилось фото на память.

^{На память после соревнований. Команда занявшая первое место в эстафете 4х100 метров. Второй слева Михаил Сыч.}

Пришла зима. И вот впервые мы едем на прыжки. Это были для многих первые прыжки, первые сильные ощущения ужаса, сменяющегося бешеным восторгом. Когда спокойно паришь в небе, а над головой тихо колышется шелк парашюта. Внизу раскинулась земля, с какими-то игрушечными домиками, лесами, полями.

Это были нереальные ощущения, запомнившиеся мне на всю жизнь. А впоследствии мной будут отражены в стихах, которые я в основном посвятил этим прекрасным мгновеньям.

Все это было не только со мной, но и со всеми ребятами, которые живо делились своими впечатлениями, в то время, как я стоял и помалкивал, завидуя им. Да, да, именно завидуя. А все потому…. вот здесь нужно объяснить более подробно.

Этот день должен был стать для меня, как и для многих других молодых солдат, одним из самых запоминающихся, ведь завтра наши первые прыжки с парашютом. Но в этот раз судьба решила повременить с таким подарком для меня. Я был назначен дневальным по роте, а значит, прыжки для меня пролетали мимо. Я пытался хитрить, пытался убедить старшину, что не могу быть дневальным, придумывал различные причины, но Батюк был непоколебим.

Наша учебная рота готовилась к своему первому прыжку с парашютом. Ребята волновались. Однако сержант Зайцев, в его шутливой манере, разгонял волнения, сыпля цитатами, как из рога изобилия.

«Тот, кто ни разу не покидал самолет, откуда города и села кажутся игрушечными, кто ни разу не испытывал радости и страха свободного падения, свист в ушах, струю ветра, бьющего в грудь, тот никогда не поймет чести и гордости десантника» – говорил сержант Зайцев, цитируя главкома ВДВ Маргелова В. Ф.

И мы верили ему от всего сердца, настраиваясь на первое своё испытание.

И вот рота ушла на прыжки, а я время от времени, между выполнением обязанностей дневального по роте, поглядывал в небо, где в голубой бездне белели купола парашютов, и представлял себя там, в небе.

На следующий день, при построении роты молодым вручался значок «Парашютист». Все с гордостью носили его, в то время как я, а может быть, мне это только казалось, выглядел «белой» вороной.

Многие, наверное, слышали, что самым страшным для них был первый прыжок с парашютом. Меня это чувство прошло стороной. И всё из-за того, что я не смог прыгнуть вместе со всеми ребятами, и не получил долгожданный значок парашютиста. В то время, как все с гордостью носили его на груди. Я должен был «реабилитироваться» в глазах друзей, по крайней мере, мне так казалось. Ночь я не мог спать, я всё прыгал и прыгал с парашютом. Наконец-то утро, построение, готовимся и вот посадка в вертолет МИ-6. Мы рассаживаемся на маленькие откидные стульчики напротив друг друга, выпускающий офицер

захлопнул дверь, короткий взлет и вертолёт набирает высоту. Проходит пять, десять минут, мы смотрим в иллюминаторы на

землю, которая раскинулась далеко внизу.

Все сосредоточены, молчат. И только сержант Зайцев продолжает свой ликбез по цитатам главкома ВДВ. «Прыжок не самоцель, а средство вступления в бой», «ВДВ – это мужество высшего класса, храбрость первой категории, боевая готовность номер один», был слышан голос сержанта, который перекрикивал шум двигателя, винта и ветра, подбадривая нас.

– Ну, чего гвардия, кричит офицер, – пристегнули карабины, проверили, встали. Мы пристегиваем друг друга карабинами к тросу, шатаясь от качки, встаем. Офицер открыл дверь, в салон ворвался поток свежего воздуха.

– Первый пошел, – кричит он, и мы гуськом другом за другом двинулись к двери. Вот я подхожу к двери, как учили, делаю шаг, отталкиваюсь и сгруппировавшись лечу вниз, отсчитываю пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три, дергаю кольцо, динамический удар, меня подбросило и вот надо

мной открылся большой белый купол. Эти секунды самые упоительные, они сменяются, летят, и вот ты уже паришь как птица.

А если честно, я так и не очень запомнил, как отделился от вертушки. Память сохранила тот момент, когда раскрылся купол, и меня подбросило вверх, и я парил в небе, кричал друзьям, это было море восторга, который вскоре закончился, нужно было приземляться, и мозг стал лихорадочно вспоминать все то, чему учили на занятиях по ВДП (воздушно-десантной подготовке).

И вот земля, ну и конечно, как и у всех, удар о землю. Но не упал. Наверное, с десяток метров бегу за непогашенным куполом, забыл какие стропы нужно тянуть, что бы погасить купол, и стал тянуть верхние. Вместо того чтобы купол погас, он наполнился на ветру и вновь поднял меня над землёй, затем резко погас, отчего я с силой ударился о землю. Вот здесь действительно был удар, и я на брюхе несколько метров тянусь за куполом. Урок получен практически, если не запомнил теоретически, и я тяну нижние стропы, купол, на котором я только что парил, нехотя погас.

Собрав парашют, бегом тороплюсь к месту сбора. Еще не добежав до своей группы, слышу зычный голос сержанта Зайцева, который хвалит всех прибежавших, поздравляя с совершением прыжка, при этом как всегда в своей манере, цитируя Маргелова. Затем глядя на то, как мы тяжело дышим, добавил: «Десантник в небе – орел, на земле – верблюд, а в бою лев».

Вечером, вместе с товарищами обсуждая прошедший прыжок, у меня родились одни из первых моих стихотворных строчек, посвященных и самой службе и прыжкам с парашютом.

А в это время служба продолжалась. Мы изучали теорию воинской специальности, готовились к прыжкам, собирали парашюты под пронизывающим зимним ветром. И так практически целый день, и только к сумеркам мы, уложив собранные парашюты в брезентовые сумки, мы замерзшие и уставшие шли строем на ужин, а завтра прыжки, самое волнующее и долгожданное событие.

Затем было еще ряд прыжков, которые прошли без каких либо значительных происшествий. Однако в душе с каждым прыжком копилось волнительного страха всё больше и больше. Я начинал понимать и риск, и ответственность за происходящее.

Прыжки окончены. Мы собираемся назад в часть, к основному месту расположения, в родные казармы, по которым успели соскучиться. Только назад мы уже не поедем, а пойдем пешком. А если быть более точным, то это будет не просто пешая прогулка, а «скачки», так называли в спецназе соревнования по тактико-специальной подготовке (ТСП) групп спецназа ГРУ ГШ. На этих соревнованиях необходимо будет за 5—6 дней, пройти-пробежать около 200 км, при этом выполняя различные учебно-боевые задания.

Одним из сильных воспоминаний остались те, когда пришлось на учениях брать «языка». Около часа лежал в засаде со своим другом и сослуживцем, Игорем Шеляковым. Затем произвели захват, и час убегали по лесу, скрываясь от погони. Это будут одни из серьёзных испытаний, ведь разведгруппе всё это время придётся бороться не только с условным противником, но и с бытовыми трудностями, которых на пути будет много. Зимой приходилось спать на снегу, подложив под себя лапки елей, летом в дождь или зной совершать марш-броски. Всё это закаляло бойцов. Долгое время именно 3-я бригада специального назначения, дислоцировавшаяся в Германии, считалась лучшей в Советской Армии.

Разведгруппы одной только этой части могли за считанные часы парализовать системы управления стратегическими объектами всей Западной Европы, о чём знали в НАТО, и поэтому любые учения частей спецназа не оставались без внимания иностранных военных миссий…

…И вот мы дома, а точнее в казарме, который стал для нас на эти два года домом. Снова начинаются армейские будни.