Читать книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары - Михаил Уткин - Страница 24

Отчётно-перевыборная конференция комсомольцев Краснознамённого Среднеазиатского военного округа традиционно проходила в декабре в окружной «столице» – Алма-Ате. Как и всегда, политотдел округа заранее разослал приказы по воинским частям, где указывалось, когда и сколько делегатов нужно было откомандировать в такую недалёкую от нас (тысяча километров) Алма-Ату. В части срочно провели комсомольское собрание, на котором единодушно избрали делегатов, руководствуясь, принципом: кто сможет забежать к себе домой и привезти назад чего-нибудь вкусненького. В делегаты попали я и «буржуй» Тагайбеков.

Обычным декабрьским утром, когда светит низенькое солнце, на улице минус восемнадцать и дует приличный ветерок, мы принялись собираться. Ехать должны были пять человек: командир нашей части Игорь Егорович Брюшков, парторг части Евгений Иванович Носиков, комсорг части Юра Белкот и мы с Талгатом.

У Брюшкова сидел в командировке проверяющий из штаба Округа – однорукий подполковник Романенко, и они вдвоём на командирском «УАЗике» уехали утром в Караганду сделать все свои дела, а потом встретить нас на вокзале. А нам дали возможность сходить в баньку и зарядили на сухпай консервами, которые мы тут же сдали по негласному обычаю в караулку. Вообще всю вкуснятину сразу же отдавали туда – пацаны на посту в мороз с ветром помирают – пусть хоть похавают…

К трём часам дня мы уже неслись в электричке в Караганду. По дороге поприкалывались над Евгением Иванычем, который заранее размечтался, как сейчас разляжется в купейном вагоне, а завтра утром, прямо с поезда, укатит на Медео – кататься на коньках! С шутками и прибаутками мы добрались до Караганды-Пассажирской, до прибытия скорого поезда 40 Ленинград – Алма-Ата оставался где-то час, а на перроне уже отирался шеф на пару с этим подполковником.

Тут-то он нам и сказал, что в командировку едет только один Юрка, а все остальные возвращаются в часть – весь военный округ переводится на казарменное положение в связи с произошедшим накануне восстанием казахов в Алма-Ате. Подробностей тогда никто ещё не знал. Белкот побежал сдавать обратно в кассу ворох наших разноцветных билетиков, а мы сели в машину, которая притулилась за вокзалом.

Впереди уселся Романенко, все остальные втиснулись кое-как сзади, и в наступивших сумерках отправились в обратный путь, обсуждая по дороге «торжество ленинской национальной политики». Из Караганды мы выезжали через Майкудук – Евгений Иваныч и тут не растерялся – попросил остановить машину у ателье «Военторга», чтобы узнать, не сшили ли ему новые форменные брюки. Подождав Носикова, мы, ныряя в ухабы, уже в кромешной тьме вернулись назад в Нуринск.

В части было четыре этнических казаха – два городских, алма-атинских, и два аульных. Аульные, узнав о произошедшем восстании, тут же несказанно обрадовались этому!!! Городские моментально набили им морды – никто из нас в их разборки не вмешивался… А весь Солониченский гарнизон, где мы числились, до середины января считался на казарменном положении, когда все наши офицеры и прапора ночевали в штабе, хотя дом, где они жили, был метрах в двадцати за забором части. Больше месяца нас не отпускали в увольнения и не возили в Токаревку в кино…

Вот так и не состоялась моя единственная возможность хоть ненадолго попасть во время армейской службы домой.