Читать книгу Сомниум - Михаил Викторович Гречанников - Страница 1

Не люблю выходить из дома.

Телевизор уже включился, сразу настроившись на мой любимый канал. Я повернул голову вправо и увидел на экране двоих юмористов. Что ни говори, я молодец, что не начинаю свой день с просмотра порно – в отличие от многих моих друзей.

Я встал, и кровать тут же задвинулась назад, в капсулу сна в стене, а женский голос произнёс:

– Ваша задолженность – пятьсот пятьдесят четыре часа сна.

И как я смог сэкономить столько?

Быстренько приняв душ, я позавтракал несколькими бутербродами и стал одеваться. Компьютер, включившийся, как и телевизор, незадолго до моего пробуждения, высветил на мониторе изображение конверта. Уже в одном ботинке я прошагал к столу и прикоснулся к конверту на экране.

Мне открылось сообщение моего брата: «если ещё не вышел прихвати чё нить пожевать а то я не ел и в магаз забежать некогда хорошо».

Я набрал слово «хорошо» на клавиатуре, появившейся на чёрной сенсорной поверхности стола, положил в сумку пакет с двумя вчерашними кусками пиццы. Закрывая дверь, успел заметить, как гаснут экраны телевизора и компьютера.

Утро было туманны и тусклым. На остановке с ноги на ногу переминались несколько человек. Заспанные люди зевали и тыкали пальцами в экранчики карманных консолей. Когда подошёл автобус, многие заходили в него, даже не поднимая глаз.

Между прочим, я тоже мог бы позволить себе такую консоль, но сейчас мне хотелось подчистить свои долги. Снизить свой кредит. Вообще-то, я не знал ни одного человека, чей долг составлял бы меньше тысячи часов сна, и сам толком не понимаю, почему стал экономить.

Подошёл автобус, и люди на автомате выстроились в аккуратную тихую очередь перед открывшейся дверью.

В раздевалке я встретил своего брата. Выше меня на голову и почти вдвое шире, Виталик не был накачанным красавцем. Он уже давно заплыл жиром, и вес скидывал только под угрозой увольнения, когда на нём уже спецовка не сходилась.

– Привет, здоровяк, – сказал я, открывая свой шкафчик.

– Привет! О, я тебя и не заметил. – Виталик хохотнул. – Знаешь, а я тут оформил ещё один кредит.

– Ещё один? Слушай, ты бы сперва расплатился с прежними!..

– Ты мне что, мама? – Маленькие глазки Виталика стали злыми. – Нет, не мама. Потому что мама умерла! А только мама могла мне говорить, что делать!

– Слушай, Виталь, я вовсе не хочу ездить тебе по мозгам, – сказал я уже спокойнее. – Просто если ты не расплатишься с кредитами, тебя могут оштрафовать.

– Ещё чего! Пусть только попробуют! – Он сжал свой пухлый кулак. – Если ко мне придут, эти, приставы, я им мигом кости переломаю!

– Виталь, ты не сможешь переломать кости приставам. Они носят с собой оружие и никогда в одиночку не приходят. Тебя вырубят и увезут в колонию, на принудработы.

– Пошёл ты! А ещё брат называется. Я с тобой радостью поделиться хотел, а ты?!

– Какой радостью?

– А вот не скажу теперь!

Виталик с трудом окончил восьмилетку. С трудом – это значит со взятками, которые моя мама частенько таскала директору школы. Если бы не мама, братца его вышибли бы ещё в пятом классе. Умом он никогда не блистал, зато старался быть верным другом. Помню, как-то раз, ещё в школе, он выбил пять зубов моему однокласснику, который запер меня в школьном туалете. И это при том, что Виталик на два года меня младше.

В общем, мы всегда были друг за друга горой. Так что я решил смягчить тон:

– Да ладно, Виталь, ты же знаешь, что я за тебя переживаю. Ну, на что ты взял кредит?

– Не скажу.

– Секрет, что ли? Да ладно, брату-то можно сказать.

– Ну… – Виталик покосился на стоящего в отдалении рабочего, наклонился ко мне и шёпотом произнёс:

– На девушку.

– Да ну?! Правда?

И впрямь – удивительно. Мало того, что Виталик сказал «девушка» вместо «девка» или «баба», так он ещё и потратил на неё свои часы, хотя всю жизнь слабый пол ни во что не ставил.

– Ты… опять ходил в клуб, что ли? – тут же уточнил я.

– Нет, нет! – Виталик замахал руками и глупо заржал. – Нет, я девушку имею в виду, а не шлюху. Она это… официантка!

– Ух ты… Официантка, значит… А на что именно ты потратился?

– Ну, понимаешь… Она ведь так и не… Хотя, не… Не буду рассказывать.

– Да хватит тебе, расскажи! – Я дружески хлопнул его по плечу. – Ты ведь знаешь, что я никому не расскажу. Да и я тебе всегда всё рассказывал!

Конечно же, это была наглая ложь. Рассказывать старшему брату, с большим трудом окончившему школу, о чём-то личном я перестал уже лет пять как. Мало того, что Виталик расскажет о «секрете» всем, кому ни попадя, так ещё и долго будет лезть с советами и выспрашивать подробности. Однако сам Виталик искренне верил в честность и открытость между нами.

– Ну… – решился он, помедлив. – Когда я к ней подкатил, она не захотела знакомиться со мной. Поэтому я решил сделать ей подарок.

– Подарок, значит? И какой же это подарок?

– Ну… Кольцо с изумрудом.

Я замер, натягивая рабочую куртку.

– Чего-чего? Повтори-ка!

– Кольцо, кольцо! – Виталик заулыбался ещё шире. – Оно у меня с собой. Хочешь взглянуть?

– Конечно, хочу!

Виталик открыл шкафчик и достал маленькую чёрную коробочку. Когда он её открыл, я увидел огромный красный камень, ослепительно сверкавший даже в свете старых люминесцентных ламп.

– Ты же говорил, что кольцо с изумрудом? – спросил я. – А тут, похоже, рубин.

– Ты глупый! Это такой вид изумруда, не помню уж, как называется. Красный, короче. Продавщица сказала – редкость. Ну, она мне долго объясняла. Сказала, что такому ценителю, как я, это, обычные камни не подойдут.

– С каких это пор ты стал ценителем?

– А я всегда им был! Мне продавщица сказала, ага. Я стал выбирать кольца, ну и говорю там ей – это, мол, фигня полная, это тоже не очень… А она такая: у вас, мол, замечательный вкус. Я, мол, сама бы такие кольца не купила. И раз, говорит, вы такой ценитель, то взгляните вот на эти кольца. Меня, конечно, зацепило. Я сразу понял, что оно дорогое и красивое. По-настоящему красивое, а не как это, остальное, понимаешь? Ну и вот.

– Ну ты даёшь… И во сколько он тебе обошёлся?

– В четырнадцать.

– Четырнадцать тысяч часов?!

– Тихо ты!

Рабочий, стоявший поодаль, лениво взглянул в нашу сторону. Сперва на его лице отразилось любопытство – к чему это, мол, мы обсуждаем такие суммы? – но удивление почти сразу сменилось равнодушием, и он снова отвернулся.

– Дорого, – уже спокойнее сказал я.

– Конечно, дорого. Но, это. Я не мог не купить. Продавщица ведь сказала, что я разбираюсь, что я настоящий ценитель. Как я мог после этого купить дешёвое кольцо? Какой бы из меня тогда был ценитель? Мне как-то неловко стало. Ну, я и согласился. Оформил кредит.

– Зря ты это. Маме бы не понравилось.

– Да хватит уже про маму! – рассердился он. – Ты постоянно вспоминаешь маму! Она конечно, хорошая. Была хорошая, то есть… Но ведь с ней мы были нищебродами!

– Да, я знаю.

– А теперь нет! Я теперь не нищеброд!

– Знаю, Виталь. Знаю.

Старые белые часы, висевшие над выходом, показывали, что до начала смены оставалось всего ничего.

– Надо бы выходить уже, время… Погоди, вот чего: ты же так и не сказал, почему она тебе отказала.

– Кто? Мама?

– Да нет, та дев… вушка из кафе.

– Да кто её знает, почему… – Виталик поморщился и махнул рукой. – Посмотрела на меня так строго, и… высокомерно так. Вот, и не сказала ничего. Высокомерная такая, ага… Я хотел подождать, когда она с работы пойдёт, но оказалось, что она заканчивает после того, как я начинаю. Ну, ты понял, короче!

Виталик снова глупо засмеялся.

– В общем, я сидел в кафе, ну, где она работает, сколько мог, а потом оттуда поехал прямо на работу.

– А какая она из себя? Ну, девушка?

– Блондинка такая, – глупо заулыбался Виталик. – Ага. Глаза, губы – вообще!.. А фигура…

Он изобразил нехитрой жестикуляцией.

– Понятно, – улыбнулся я. – Ну ладно, пойдём, а то мастер заждётся.

Виталик бросил пакет из-под еды в урну, и мы отправились в цех.

– Тебе тоже надо кого-то найти, – стал советовать брат. – Ты совсем никого не ищешь. А зря. Вот увидишь, я потом женюсь на этой официантке, а ты останешься один, ага.

Подержав десять часов в руках отбойный молоток, домой идёшь на автомате.

В ушах ещё стоял заводской гул, когда я ехал в автобусе, тупо глядя в окно. Утром мастер поручил мне сбить огнеупорную смесь со стенок ковша. Наши ковши способны зараз вместить в себя сотню тонн расплавленного металла. Сверхпрочная смесь, которой его покрывают изнутри, сохраняет посудину от вредного воздействия раскалённого металла, благодаря чему сам ковш служит дольше.

Каждый раз, как мне приходилось залезать в чугунную громадину, я чувствовал полную отрешённость от окружающего мира. Во время работы есть только я, ковш, отбойный молоток – и шум. Гул от работы стоял такой, что без специальной защиты я давно бы уж оглох. Впрочем, доктора и так говорили, что слух у меня год от года становится только хуже – но я как-то не обращал на их слова внимания.

В тот день я сбил молотком всю закаменевшую смесь со стенок ковша – а значит, назавтра нужно будет покрывать стенки новой, полужидкой серой смесью. Так и проходили рабочие дни – то с отбойным молотком, то с шлангом. Дни тянулись однообразно, сонно и ничем друг от друга не отличались.

После жары металлургического завода уличная прохлада воспринимается как божья благодать. А покой, относительная тишина и мерное укачивание автобуса навевают сон…

Я сжимал и разжимал ладони, стараясь не уснуть. Чтобы сфокусировать на чём-то внимание, я начал читать горящие кислотными цветами экраны рекламы.

«Новая комедия «ОТсоседка» – смотрите во всех кинотеатрах с 15 июня!». В коротеньком рекламном тизере мелькали аппетитные полуголые девчонки.

«Три тысячи выстрелов» – новый боевик от создателей культового шедевра «Двести стволов». Во всех кинотеатрах с 20 июня». Подросток на экране лихо отстреливал из двух автоматов – по одному в каждой руке – огромных гориллоподобных мужиков, обвешанных оружием.

«Не будь для неё таким, как все. Будь другим. Будь лучше. Будь таким первым! Презервативы «First».

«Релакс-клуб «Чёрный бархат» приглашает всех мужчин отдохнуть от серых будней с нашими прекрасными мастерами релакса. Приходи – не пожалеешь!»

Последняя реклама заинтересовала меня больше прочего. В ролике блондинка и брюнетка, обнажённые, ласкали друг друга на большой круглой кровати. У меня пересохло во рту, и вновь в голове возник вопрос: почему я там ещё не был? Это ведь лучший релакс-клуб города, там уже все успели побывать. Даже Виталик, мой недотёпа-брат, каждую неделю бронировал себе девушку. К сожалению для мужской части населения, наш промышленный город слишком мал, чтобы подобных клубов было больше. А из тех, что имеются, «Чёрный Бархат» – лучшее, и, как говорил Виталик, единственное место, где стоит тратить своё время. Цены там, конечно, немалые, и на одну ночь можно потратить столько же часов, сколько Виталик потратил на кольцо – но все как один говорили, что оно того стоит. Конечно, в городе ещё были релакс-клубы «Жемчужина» и «Принцесса», но в них мужики не ходили. Такие клубы были для нищебродов, говорили они. Для врачей да учителей.

А ведь и правда, думал я, почему я ещё не был в релакс-клубе? Ни в одном? Почему до сих пор продолжаю экономить? Неужели всё это из-за мамы? Старушка, конечно, была той ещё скрягой. Программу сна ведь ввели, когда я был ещё совсем маленьким, ну а маме тогда уже было за тридцать. Для неё эта система – способ оплаты товаров и услуг сном – казался диким. Она долго не могла себе представить жизни без денег, и совершенно не понимала, почему у каждого должен быть кредит. Позже, когда я приходил из школы и пересказывал ей уроки по финансовой грамотности, она вздыхала и качала головой. Когда мы с братом, два оболдуя, выросли и получили свои первые кредиты, она постоянно просила нас сокращать их, не брать лишнего. Конечно, нам всё это казалось придурью дамы с приветом, пережитком нелепого довоенного прошлого. И ведь мамаша такая была не одна – многие старики боялись увеличивать свой кредит сна, покупая лишь самое необходимое. Однако какой бы глупостью я это ни считал, я старался угодить матери и тоже не покупал лишнего. А потом мама умерла.

Первое время после её смерти я ещё старался придерживаться её заветов. Много не покупал, кредит сна понапрасну не увеличивал. А потом… Словно сорвался. Захотел жить как все. А почему и нет, чёрт возьми? Следовать заветам стариков, которые жили, можно сказать, в другом мире, казалось мне глупым. Грех не пользоваться тем обилием возможностей, которые мы имеем, ведь всё, чем нужно платить – это своим сном. Мама в своё время пыталась объяснить мне, что платить сном за товары и услуги – это слишком дорого, но звучало это глупо. Да я и не слушал. Ведь так просто – берёшь всё, что хочешь, и за это тебе всего лишь нужно спать в специальной удобной капсуле. Но мама не хотела признавать такую оплату. Жаль, что она так и не смогла пожить в удовольствие. Всю свою жизнь она следила за своим счётом, сама не зная зачем, и вот теперь… Теперь это передалось мне.

К чёрту все условности, к чёрту мамино воспитание! Нужно пойти в клуб и оторваться по полной! Заказать себе девочку или двух, покувыркаться с ними. Потом пойти в бар вместе с Виталиком и как следует отметить это событие. А дома – в капсулу, и спать до утра…

А утром – на работу.

Я поёжился, думая, что мне придётся отрабатывать всё то, что я прогуляю в один вечер. За секс и выпивку мне придётся проспать в капсуле сна несколько лишних десятков, если не сотен, часов. Не уверен, что мне оно надо.

В первое время после маминой смерти я стал относиться к своему кредиту бездумно. Долг увеличивался, но ничего плохого не происходило. Мама при жизни пугала меня какими-то судебными приставами, но ничего подобного в реальной жизни не происходило. И ни у кого из друзей такого не происходило. Конечно, байки в народе ходили разные… Например, рассказывали, что тех, кто не гасит кредит, забирают в тюрьмы или на исправительные работы – но это всё казалось выдумками на фоне общего благополучия. Разве что к одному из моих друзей, Захару, приходили из «Сомниум-Банка», после чего Захар стал проводить в капсуле сна намного больше времени. Но что было между Захаром и банком, никто точно не знал. Сам Захар разговоров о кредитах избегал. Да и вообще поговорить с ним некогда стало – он или на работе, или спит в капсуле.

Что до меня, то от мамы нам с братом осталась квартира, которой до поры до времени нам вполне хватало. Ипотеку за неё выплатил ещё отец, пока был жив. Так что долг увеличивался в основном за счёт гулянок. Единственным, на что я не тратил свои часы сна – это женщины. Платить за секс я почему-то не хотел. Возможно, опять же из-за строгого маминого воспитания.

С самого детства я хорошо понимал, что людей без кредита в мирное время не бывает, ведь такой человек – угроза обществу и экономике страны. Это объясняют на уроках грамотности, ещё в школе. Однако с недавних пор что-то во мне изменилось. Что-то неуловимое. Возможно, это произошло оттого, что недавно я перебирал старые вещи и потому вспомнил о маме. А может, траты и увеличение кредита стали до того обыденным делом, что уже не доставляли удовольствия? Как бы то ни было, в какой-то момент я почувствовал, что хочу сократить свой долг. Навряд ли я смогу стать весомой угрозой обществу, пока не начну пропагандировать отказ от системы сна. А я же так делать не собирался. Но что, если кредит можно будет сократить реально? А вдруг – даже до нуля? Эта идея почему-то захватила меня с головой. И я сам не заметил, как с азартом стал подсчитывать свои траты, стараясь экономить и уходить в минус.

Виталик сказал, что я просто теряю время и удовольствия, и что, наверное, у меня «крыша поехала». «Крыша поехала» – одно из любимых объяснений Виталика, подходящее почти к любой ситуации. Поразмыслив над этими словами, я даже немного испугался. Немного. В смысле, я не считал себя сумасшедшим, однако стоило признать, что мне и правда захотелось чего-то необычного, не такого, как всем. А может, это было такое желание быть особенным? Ответов на подобные вопросы не было, да и откуда бы им взяться… Но мне до мурашек нравилось сознавать, что я смог сократить задолженность так, как этого не делал ни один из моих знакомых. Хоть практической пользы от этого я и не видел.

Было в этом что-то нездоровое, даже фанатичное, как в клятве на крови. Клятве незнамо кому снизить свой кредит до нуля.

За такими размышлениями я доехал до своей остановки.

Перед тем, как отправиться домой, я зашёл в супермаркет. Между стеллажей ходили, озираясь, бедняки. Других в магазинах и не было – нормальные люди еду не готовили. Это если твой кредит слишком уж возрос, а служба доставки внесла тебя в чёрный список, как и все кафе-рестораны города, вот тогда приходилось идти в магазин, чтоб не умереть с голоду.

Неподалёку от меня пожилой мужчина, поправляя очки на носу, долго разглядывал какую-то консервную банку пока вошедший молодой человек не бросился к нему.

– Папа, брось это! Господи, сколько раз тебе уже говорить! – зашипел парень, отнимая у пожилого мужчины корзинку. – Это всё для нищих, папа! Мы так не делаем!

– Но я так хочу!.. – запротестовал было отец. – Я хочу сам приготовить!

– Хрен тебе, а не готовка! Всё, пошли давай. Никогда, никогда больше не ходи в маркеты! Никогда, понял?

Парень всё же отобрал корзинку и поставил её на пол, а потом носком ботинка оттолкнул её по гладкому кафелю подальше. Отца, собиравшегося было нагнуться за продуктами, он схватил за руку и потащил к выходу.

– Но я хочу готовить! Отстань, я не хочу жрать вашу дрянь!

– Ты, отец, не заговаривался бы, а то я тебя в дом престарелых сдам. Там-то тебя накормят домашненьким.

Они вышли, и оставшиеся посетители разом почувствовали себя неловко. Это коснулось и меня, поэтому я потупился и прошёл до холодильника с замороженными полуфабрикатами, не поднимая головы. Нагрузив в свою тележку котлет, я зашагал к отделу с хлебом, когда на моих глазах разыгралась другая сцена. Высокий худой парень лет двадцати как раз огибал стеллаж, когда нос к носу столкнулся с миниатюрной блондинкой. Та ойкнула и замерла, закрыв рот рукой. Несколько секунд парень и девушка глядели друг на друга, не произнося ни слова, а потом девушка неловко улыбнулась и спросила:

– Значит, ты… ты…

– Да, как видишь… – Парень пригладил торчащие ёжиком волосы. – У меня кредит превысил… Ну, сама знаешь… Миллион. Так что если… Я пойму, если ты…

– Но ты же подарил мне ту консоль! И цветы, столько цветов! Как же?.. Ты же не можешь быть нищебродом!

– Так я и не был, пока… Ну, пока с тобой встречаться не стал.

Блондинка открыла рот, истерически хихикнула и отвернулась.

– Но ведь это неважно! – с жаром воскликнул парень, приблизившись к ней. – Главное, что мы друг друга…

– Я должна подумать, – перебила его девушка.

Она быстро зашагала прочь, а парень стоял и смотрел ей вслед.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я проскользнул мимо. Побродив по залу, я взял хлеб, замороженную овощную смесь, котлеты и колу. Особенно меня озадачили овощи – всегда их терпеть не мог, а тут рука сама потянулась. Впрочем, это ведь может означать, что я повзрослел, разве нет? А то я не раз слышал, что с возрастом вкусы меняются.

В сумме вся моя корзина вышла на шестьсот минут, то есть на десять часов сна. Десять часов в капсуле сна за нехитрый набор продуктов, который позволит не помереть с голоду в ближайшие пару дней.

Покинув магазин, я шёл уже на автомате, предвкушая скорую встречу с кроватью. Всё, чего мне хотелось после работы – это сон. Только сон, и больше ничего. И чем дольше я оттягивал момент активации капсулы сна, тем сильнее становилось желание. Это было похоже на зуд в голове, на голод по забвению. На следующий день, когда я проснусь, мне захочется есть, захочется развлечений, но пока что хотелось только спать.

Как только я отворил дверь квартиры, вспыхнули экраны телевизора и компьютера. На экране компьютера застыло изображение конверта. Адресат был незнаком. Я ткнул в письмо пальцем, и передо глазами появились строки:

«Глубокоуважаемый Артур Сергеевич! В нашем банке возникло недоразумение в связи с вашим счётом. Мы настойчиво просим вашего присутствия завтра, с 9.00 до 16.00, в офисе номер 9. Ваш работодатель предупреждён о вашем отсутствии в это время. Наш сотрудник поможет вам. С уважением, «Сомниум-Банк».

Сообщение меня неприятно удивило. В банке я не был уже много лет, все изменения в договоре, о которых извещал «Сомниум-Банк», я подписывал в электронном виде и отправлял из дома. Что же это было – ошибка? Или случилось что-то серьёзное? Сколько времени займёт выяснение?

Капсула сна активировалась с сенсорной панели на стене, подсвеченной мягким голубым светом. Лёгкое прикосновение – и круглая дверца в стене исчезла, а из люка в комнату выехала моя любимая кровать. Кровать, кроватушка, кроватуля! Постельное бельё чистое, свежее…

– Добрый день! – раздался приятный женский голос из динамиков. – Ваша задолженность – пятьсот шестьдесят шесть часов сна.

Ну да, пятьсот шестьдесят шесть. Пятьсот пятьдесят четыре было утром, минус десять часов – мой заработок за десять часов, плюс два часа – оплата автобуса на работу и обратно, плюс десять часов – оплата еды, плюс десять часов – ежедневное списание оплаты за квартиру. Итого – пятьсот шестьдесят шесть.

Как и любой рабочий на нашем заводе, зарплату я получал с коэффициентом «1», то есть время, которое я отработал, помножалось на один и переводилось в этом количестве на мой счёт в «Сомниум-Банке». Десять часов отработал – десять часов на счёт получил. У бригадиров коэффициент был, кажется, один целый и пять сотых, у начальства повыше – больший. Говорят даже, что у начальника цеха коэффициент составлял четыре или пять, но это звучит уж совсем фантастично. Если бы всё действительно было так, у всего начальства счёт давно бы уж был нулевой, но ведь такого, как каждому из нас объясняли ещё в школе, не бывает.

Я настроил капсулу на четырнадцатичасовой сон. Была половина шестого вечера, значит, проснуться я должен был в половину восьмого утра. И мой кредит в «Сомниум-Банке» уменьшится на четырнадцать часов. Всё же платить сном ещё как удобно.

Скинув с себя всю верхнюю одежду, я с наслаждением улёгся на койку и нажал на слово «Старт» на экране.

– Приятного вам сна, – услышал я привычный голос капсулы, уже засыпая.