Читать книгу Богословие. Небеса и ботинки. Бог, творение, ад - Михаил Юрьевич Салиас - Страница 3

До недавнего времени мне приходилось часто менять ботинки, потому что я все время спотыкался обо что-то твердое, что торчит из-под земли. Под ноги себе я не смотрел, а из наших даже асфальтированных тротуаров, к сожалению, частенько торчат обрезки каких-то труб. Рост у меня высокий и, глядя даже перед собой, я не вижу, куда я сейчас наступлю. В результате, года два назад я так навернулся в центре Москвы, не заметив вечером какой-то приступок на темном асфальте, что растянулся на глазах прохожих, смягчив удар руками. Полгода после этого я ходил с перемотанными кистями рук из-за вывиха. С тех пор я решил твердо смотреть себе под ноги, особенно в темных местах. Кажется, пока мои ботинки больше не страдали.

Правильная религия подобна правильной ходьбе. Если смотреть все-время себе под нос, ботинки останутся целы, но лбом ты упрешься в стену, так как не видишь, куда идешь. Если же будешь смотреть только вдаль и в небо, гарантированно растянешься на дороге или провалишься в яму. В этой книге я попытаюсь понять, что же такое правильная религия сейчас.

На Западе и Востоке есть свои религиозные традиции. Однако, восточные культы так модны нынче среди западных неохристианских мистиков, что своей экзотикой и спиритуализмом уравновешивают их собственный прагматизм и нежелание следовать правилам конкретной христианской конфессии. Тонны книг написаны о том, что все религии одинаковы, лишь бы в них было понятие сострадания – compassion. Вот за него и надо держаться.

Идея справедливая, если не считать, что в христианстве и, скажем, индуизме совершенно разное понятие о мире и обязанностях в нем человека, а в буддизме так вообще нет Бога Творца и бессмертной души. (По крайней мере, это открыто не постулируется, хоть и подразумевается. Ведь в «Дхаммападе» есть главы «О преисподней» и «О наказании», что само по себе подразумевает существование личности после смерти физического тела). Таким образом, сравнительная религия ведет к универсализму гуманистических принципов, философствованию вместо единения души с Богом, рациональности вместо откровения.

Воспитанные в христианских культурных традициях великой русской литературы, мы, русские, привыкли, что мир – это не иллюзия, не «майя», как говорят индусы, а поле нравственной борьбы. Это поле, как говорит Христос в притче, засеяно Творцом пшеницей.

«Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, – чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою.» (Мтф. 13:24—30)

Такова одна из великих притч Христа. В ней и вся онтология и сотериология христианства. Притча говорит о том, что данный мир не творение зла и не ошибка Бога, как считают дуалисты и манихеи, а арена борьбы добра со злом. Это творение Божие, прекрасное в своей основе, но засоренное энергией сатаны. Человек как часть творения – пограничное создание из плоти и духа, так же прекрасное в своей основе. Преображаясь в процессе богопознания, обожения – теозиса – человек становится обоготворенным, расчищая свой первоначальный божественный образ в себе и тем самым возвращаясь к своему Божественному Первообразу.

Этот акт богопознания не прост и не скор, но ключ к нему дает христианство лишь правильно понятое, очищенное от напластований несовершенного человеческого разума.

Эта книга написана для тех, кто хочет немного поразмыслить над Учением, которое оставил нам Иисус Христос. Полтора миллиарда человек на Земле исповедуют сейчас христианство. Часть из них регулярно посещают воскресные службы, участвуют в таинствах – по подсчетам статистиков это в среднем около 10 процентов населения стран, в которых христианство является основной религией. Это, прежде всего, Европа, Северная и Южная Америка, Россия. Остальные проценты включают в себя как атеистов и последователей других религий, так и «теплохладных» христиан, (по выражению апостола Иоанна – «Но, как ты тепел, а не холоден и не горяч, извергну тебя из уст Моих» Откр. 3:15—16).

Эти теплохладные хотя номинально и считают себя православными (католиками, протестантами) по крещению, в церковь заходят редко, в таинствах или не участвуют вовсе или крайне нерегулярно. Большинство из них по апостольскому правилу давно были бы исключены из церкви, как не бывающие на воскресной литургии три раза подряд. Этого, однако, никто не делает по понятным причинам – из опасения, что в церкви вообще никого не останется.

В современном сложном мире, где в той же церкви, которая по-прежнему именует себя христианской, можно встретить епископа-гея, венчающего гомосексуальную пару, или женщину епископа, как в лютеранской евангелической, англиканской и некоторых других протестантских церквах, какой-нибудь православный батюшка рад любому приходящему к нему, даже если тот не был в церкви 25 лет, но хотя бы признает истинность традиционного православия. Эта книга должна быть интересна тем, кто вообще когда-нибудь задумывался о том, что же такое христианство, зачем мне туда ходить и слушать «этих попов».

Автор по вероисповеданию, крещению является православным, что и немудрено, так как рожден в России в интеллигентной московской семье. Крещен был в сознательном возрасте – в 18 лет, тогда еще в СССР, в результате свободного выбора и под влиянием своего друга, который и стал моим крестным отцом. Это, однако, не означает, что речь пойдет исключительно о православии.

Мне хотелось бы затронуть основы христианского миропонимания, так чтобы это касалось христианства вообще, но и углубиться потом в особенности национального православия тоже. Я говорю это без тени иронии, ибо и православие имеет национальные оттенки, так что никто не будет отрицать сегодня, что греческая церковь помимо другой юрисдикции имеет свои яркие особенности по сравнению с русской, а та и другая отличаются от коптской, американской и т. п. православных церквей. Речь идет именно о национальных особенностях, а не о вероучительных догматах.

В подзаголовке стоит «Экзистенциальный опыт». Когда я учился на философском факультете МГУ в 80-х годах, преподаватель истории западной философии ХХ века профессор Зотов приводил такую аналогию, объясняя слово «экзистенция». Каждый волен исследовать мир в тех категориях, которые ему ближе. Философы экзистенциалисты начали с провозглашения того, что нет никаких абстрактных категорий истины, все должно быть конкретно и применимо к человеку. Почти по Ленину «истина всегда конкретна, а практика – критерий истины». Правда, у Ильича ценности были не совсем человеческие, а, скорее, античеловеческие, которые он почему-то назвал «пролетарскими». Экзистенциалисты же были люди гуманные, миролюбивые и в меру буржуазные. Они чтили классиков литературы и поэтому для них таким мерилом «истины» стали простые человеческие переживания – страх смерти, любовь, боль потери, надежда на лучшее и т. п. Зотов же приводил в пример человека, который все измерял в бутылках пива – например, от Москвы до Ленинграда я доеду за 20 бутылок пива, то есть за это время мной будет поглощено 20 бутылок, что вполне себе нормальный экзистенциальный подход. Поэтому «экзистенциальный опыт» есть ни что иное, как рассмотрение вопроса с точки зрения себя, того, что мне ближе, что меня волнует.

Можно бы сказать, что это и так ясно – раз ты пишешь об этом, то это тебя и волнует. Но, положа руку на сердце, мы же понимаем, что это не всегда и далеко не так у большинства пишущих на эту тему. Есть, в конце концов, просто «Закон Божий» и даже не одно издание, например, замечательное профессора Слободского, или под ред. епископа Семенова-Тян-Шанского, где просто и доступно доведены объективные истины христианской жизни и церковного устава. То есть это как бы наука, данность, «дважды два – четыре». Нечто объективное и независящее от пишущего человека. Конечно, и здесь мы можем сказать, что один изложит так, другой иначе, у каждого свои предпочтения в мелочах, но общий подход – академический, научный. Так же, как и в большинстве монографий, исследований, которые и руководствуются критериями научности, проверяемости и объективности – что и хорошо, ибо за это их монографии и читают.

Данная же книга никакой монографии из себя не представляет. Она абсолютно субъективна и в этом смысле экзистенциальна. Я бы уподобил ее большому эссе с той лишь разницей, что логическая сторона и аргументация в ней будут превалировать над художественным началом. Автор счел себя вправе поделиться с читателем некоторыми своими наблюдения и размышлениями по этому вопросу. Я не собираюсь выступать здесь критиканом и ниспровергателем основ, которых за всю человеческую историю хватило и без меня. Напротив, религия истинная и глубокая, коей является христианство, по моему убеждению – не предмет для «нравится-не нравится», это не платье, не модное направление мысли, не спасительная палочка счастья по типу «опиума для народа», а сама глубинная суть мироздания. Христианство есть онтология, если уж применять этот философский термин. Простыми словами так устроен этот мир. Нравится это кому-то или нет, но мир так устроен, что есть Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух, кои все вместе представляют собой Святую Троицу, единую и нераздельную, в которую веруют все христиане.

Эта, казалось бы, незыблемая истина для всех христиан, догматически оформленная в Никео-Цареградском символе веры, не ведет, однако, к объятиям христиан по всему миру. Ну, а что говорить о жизни христианина в миру, об его отношении к ценностям «мира сего»? Огромное количество проблем поджидает нас на каждом шагу. Да и внутри церкви на уровне отдельно взятого христианина возникает масса вопросов. «Троица – то есть, – говорит человек „верующий“. – А вот как мне быть в моей ситуации?»

Возникает огромное «экзистенциальное поле» личного взаимодействия христианина с Богом. Система ценностей, выстраиваемая христианством в его рафинированном, евангельском виде, претерпевает постоянные попытки ревизионизма. Ценности размываются, говоря попросту. Постоянно мы слышим о компромиссах, о вреде «буквального понимания» и т. д. Все это, в конце концов, и приводит к венчанию гомосексуальных пар, к абсолютной подстройке христианства под нужды сильных мира сего, к откровенному атеизму и сатанизму под личиной креста. Тлетворное веяние духа «мира сего» настолько тонко и вместе с тем очевидно, что для подлинно верующего уже не осталось никаких сомнений в том, что действительно к концу времен «все черти ада вышли на землю, и весь ад опустел», по образному выражению одного из наших старцев.

В этой книге я хочу отловить этих чертей как можно больше, и, пусть не обижаются на меня православные, и в современном русском православии тоже, что означает на поверку в самом себе. Кто-то посчитает, что автор сам разбирается со своей совестью, и нам это неинтересно, а кто-то вынесет что-то полезное. Что ж, окончательный судья – всегда вы, дорогие читатели. Мое дело всегда быть искренним и последовательным в своих суждениях. Моими маяками и критериями всегда будут служить слова Христа, а также духовный опыт святых отцов и, главным образом, нашего православного старчества, оплодотворившего весь мир своей бесконечной мудростью и любовью. Это старчество оптинских отцов прежде всего, которое нераскрытой еще до сих пор глубиной одно даже способно вывести человека на правильный путь в мутном водовороте падшего во все тяжкие мира. Пусть читатель не спешит с обвинениями автора в самомнении и зазнайстве, пусть верит, что путь двухтысячелетнего православного духа питает автора этих строк сквозь книги святых отцов нашей православной церкви.