Читать книгу Фирма «Синяя Борода» - Михаил Зайцев - Страница 3

Часть первая
Глава 3
Работа над ошибками

Оглавление

Миша проснулся сам. Никто его не будил. Ни перезвон будильника, ни мухи за окном, ни яркий солнечный свет. Будильника в избушке Сан Саныча вообще не было. За окошком шелестел нежный убаюкивающий грибной дождик. Ситцевые занавески на окнах стыдливо отгораживали бревенчатое прохладное пространство от робких солнечных лучей, пробивающихся сквозь пушистые тучки-барашки.

Миша выспался. Какая это благодать, кайф какой – выспаться! Голова ясная и светлая, паутинка сонливости приятно щекочет веки, желудок урчит, вежливо просит кушать, отдохнувшие мышцы готовы, но не спешат напрягаться. А напрягаться придется. Нужно вставать. Хотя бы затем, чтобы освободиться от щемящей тяжести в мочевом пузыре.

Миша потянулся, сел на кушетке. Ломануло в пояснице, заболели плечи, икры и голени. Знать, мышцы все же не до конца отдохнули. Болят мышцы. И нет в этом ничего удивительного. Обычное дело, так и должно быть. Еще бы им не болеть – вчера Миша с Сан Санычем отмахали пешком в общей сложности километров пятнадцать. Большую часть пути, разумеется, преодолели на автотранспорте, но тоже в спартанских условиях. Нанять тачку за сотню-две долларов, чтобы сразу доехать до места, Сан Саныч категорически отказался. Не из жадности, нет. Из осторожности. Не захотел светиться. Их подвез тракторист, позволив забраться в промасленную кабину допотопной тарахтелки за двадцать рублей. Протряслись пяток километров на славу. Мишу чудом не стошнило. Пол-литра молока и четвертинка булки, поглощенные на ступеньках продмага в населенном пункте с романтически-идиотским названием «Холмы», настойчиво просились наружу в результате полуторачасовой пытки тракторным мотором. После езды на тракторе автопробег в кузове грузовика показался Чумакову наслаждением. А когда партнеров согласился подбросить пенсионер на «Москвиче», так это вообще Михаил воспринял как незаслуженный подарок судьбы. Час на мягком диванчике «Москвича» всего за пятьдесят рублей – изысканное удовольствие для человека, вдоволь потоптавшего песок проселочных дорог. Заключительные километры пешего перехода после отдыха в легковой машине Миша преодолел, всего лишь единожды обратившись к Сан Санычу с просьбой о привале.

До деревеньки, расположившейся вдали от относительно оживленных транспортных артерий Подмосковья, добрались, как и обещал Сан Саныч, к ночи. То ли деревенька, то ли хутор на отшибе, на околице хутора – «резиденция» Сан Саныча. Покосившаяся избушка, по соседству – сарайчик, в нескольких шагах за сарайчиком начинается лес. Когда они шли по стежке через поросшее душистыми травами поле и впереди, на горизонте, показались геометрические контуры крестьянского поселения, прилипшего вплотную к лесу, Миша неожиданно запаниковал. Ему вспомнился киллер на лестничной площадке этажом ниже квартиры Сан Саныча и пригрезилось, что в лесу, на опушке, их ждет засада. Сан Саныч успокоил Чумакова: дескать, ежели и здесь, как он выразился – на «конспиративной» даче, устроена засада-ловушка, то все, смысла «барахтаться» далее больше нет, они обречены, ибо просчитать «конспиративную» дачу и обнаружить ее под силу лишь КГБ, ЦРУ и МОССАДу вместе взятым, ежели они дружно встанут на уши и объединятся в поисках подозреваемых убийц Димы Антонова по кличке Красавчик. Однако вышеупомянутым «конторам», по мнению Сан Саныча, Красавчик глубоко безразличен, и, следовательно, Михаила ожидает отнюдь не снайпер в засаде, а многочасовой здоровый сон. Возразить Сан Санычу было нечего, разве что напомнить о пресловутом киллере-профессионале, поджидавшем партнеров в доме на улице Двадцати шести бакинских комиссаров. Он-то, киллер этот, со слов того же Сан Саныча, каким-то образом связанный с Красавчиком, он просчитал место и время встречи с партнерами. Сан Саныч лениво отмахнулся от Мишиных контрдоводов, мол, «не путай божий дар с яичницей», откуда взялся киллер в подъезде – задачка детская и решается в одно действие, но на свежую голову и с четкой формулировкой условий задачи.

На подходе к деревне встретили трех псов неопределенной масти размером с немецкую овчарку. Собачки с лаем неслись навстречу, и Миша едва не пустился наутек с перепугу. Остановил Сан Саныч. Велел не бояться, зычно свистнул, назвал собак по именам (Жулька, Полкан и Рекс). Злобный лай сменился радостным повизгиванием. Пегая сука с разбегу кинулась облизывать Сан Санычу лицо, оба кобеля культурно обнюхали Чумакова, дружелюбно виляя хвостами. В сопровождении собак партнеры подошли к «избушке-резиденции». Двери настежь. Сан Саныч объяснил: дескать, красть в избушке есть чего, но это самое «чего» хорошо спрятано. А двери запирать – только отношения портить со стариком и старухой, единственными оставшимися в деревеньке постоянными жителями. Официально, по документам, избушка эта принадлежит местной пожилой крестьянской чете, фактически – Сан Санычу. Он приобрел «резиденцию» достаточно давно, деду с бабкой заплатил наличными, без всякого бюрократического оформления собственности. Время от времени Сан Саныч наведывался в резиденцию, непременно привозя здешним старикам гостинец. Отношения у местных с «дачником» – лучше не бывает. Сан Саныч старикам как сын. Свои-то дети в городе живут безвылазно и если приезжают, то осенью за картошкой.

Объяснив Чумакову, что да как принято в здешних пенатах, Сан Саныч отправился поздороваться со стариками, а Чумаков завалился спать. Едва разделся и залез под лоскутное одеяло, растянулся на ватном матраце, положенном поверх панцирной сетки архаичной железной кровати, и сразу же уснул. Спал как убитый, без сновидений.

– Сколько, интересно, времени я проспал, а? – спросил сам у себя Миша, стирая кулаком остатки сонливой паутины с век.

Под ногами на дощатом щербатом полу комками валялась одежда, купленная в сельпо поселка Холмы. Футболка с силуэтом полуобнаженной девицы, оттиснутой по трафарету в далеком Китае, и штаны типа «Адидас». Позорный «Адидас» не чета фирме, в которой щеголяли бандиты из «Трех семерок». Штаны, как и футболка, произведены в Китае. Молодцы китайцы – умеют шить много и броско. Большое им за это спасибо от необъятных российских провинций, что, вопреки географии, начинаются уже в двух-трех километрах от бетонного кольца-петли вокруг вольного города Москвы.

Чумаков встал, потер ладошками ноющие ляжки, подошел к занавешенному окну, отдернул ситцевый лоскут на веревочке, выглянул на улицу.

Моросящий дождик, солнце. Середина мокрого летнего дня. На полянке перед домом Сан Саныч рубит дрова. Голый по пояс мускулистый атлет с топором. На левом плече грязная полоска бинтов, на правом предплечье полоска заметно белее.

– Самостоятельно руку перебинтовал… – Миша отпустил занавеску, как был, в одном исподнем, пошел во двор, бормоча под нос: – Какая же я скотина-то, а! Он вчера всю дорогу шутил, гоношился – меня морально поддерживал, успокаивал, а я позабыл, что у него предплечье порезано, и свалился дрыхнуть, как… как не знаю кто! Какая же я…

Монолог оборвался, когда Миша, выйдя из комнаты с панцирной кроватью, оказался в смежной бревенчатой горнице. Русская печь, лавки по стенам, топчан с матрацем (здесь, наверное, и спал Сан Саныч), посередке самодельный стол – струганые доски о четырех деревянных ногах. На столе кобура-тандем. Кожаный тонкий ремень и два открытых чехла характерной формы. И две пистолетные рукоятки торчат из этих кожаных футляров. Увесистые пистолетные рукоятки. А рядом валяется горсть пистолетных обойм, снаряженных блестящими патронами. И цилиндр глушителя. Впечатляющий натюрморт. Вчера его на столе точно не было, оружие появилось, пока Миша спал.

Постояв у стола с минуту, Миша прошел в сени, замешкался там, задев и уронив лопату, прислоненную к дощатой стене, и отворил наконец двери во двор.

– Сан Саныч!

– Проснулся? – Сан Саныч, взмахнув топором, расколол объемистое березовое полено. – Сейчас печь растопим, сварим кашу, обедать будем.

– Обедать? А который час?

Сан Саныч вогнал топор в колоду, прищурившись, взглянул на солнце.

– Где-то около двух дня.

– Ни фига себе! Это я чего? Четырнадцать часов кряду дрых?

– Приблизительно. Я тебя беспокоить не стал, дал выспаться вдоволь. Стресс лучше всего лечить сном. Ты как врач должен это понимать. Сам небось не раз невротикам прописывал снотворное… Чего в дверях-то стоишь? Выходи под дождичек, умойся…

Теплый дождик приятно бодрил. От земли шел пар. Мокрая трава блестела на солнце. А воздух-то какой! Хоть ложкой ешь. Благодать! И все равно Сан Санычу не следовало мочить бинты. Тем более и предплечье он скорее всего лишь перебинтовал наспех, не обработав как следует порез.

– Водные процедуры после долгого сна, перед сытным обедом – самое оно, Миша. Верь мне, знаю, о чем говорю. Хорошо, что дождь, а то бы житья не было от здешних собачек. Они такие попрошайки, спасу нет, однако воды не любят, не уважают водных процедур.

– Сан Саныч, хрен с ними – и с собаками, и с процедурами. Пошли в дом, посмотрим твои болячки.

– Не бери в голову. С болячками нет проблем. Помоги лучше дровишки в хату занести…

Когда на стол, дымясь и благоухая, встал чугунок с гречневой кашей, когда по тарелкам разложили тушенку из консервов, Сан Саныч исчез на минутку в сенях, сказав, что у него там оборудована секретка, и вернулся с бутылкой водки.

– Накати стопочку, Миша. Для здоровья.

– А ты?

– А я таблеточку съем. Антибиотик «амоксиклав». Знаешь такой?

– Амоксициллин с клавулаиновой кислотой?

– Ага, он. У меня в секретке помимо водочки припасена грамотная аптечка.

– Пистолеты тоже оттуда? Из секретки?

Прежде чем накрывать на стол, Сан Саныч небрежно бросил на лавку портупею с парой пистолетов, сгрузил туда же патроны, обоймы, глушитель, не удосужившись прокомментировать появление оружия.

– Пистолеты? Ну да. Из секретки. «ТТ» – мое любимое оружие. Мое и японских якудза. Посредственной выделки бронежилет пробивает за милую душу. Япошки первыми это оценили… Ты водку-то пей, Миша. Не тушуйся.

– Честно говоря, не хочется. – Миша понюхал аптечную мензурку с пятьюдесятью граммами (точно по риске) прозрачной жидкости. Понюхал и сморщился.

– Ты ее не нюхай, пей. Один стопарик, больше не дам. Знаешь, в начале двадцатого столетия жил и работал в Российской Империи доктор-физиолог по фамилии Волович. Ну так вот, он доказал, что пятьдесят ежедневных граммов водки стимулируют иммунную систему и вообще очень пользительны для здоровья. Семьдесят пять граммов – предел суточной нормы, а сто пятьдесят уже вредно… Давай, Миша, залпом. Лечись.

– Ху-у!.. – Миша выдохнул и одним глотком осушил мензурку.

– Во! Молодец. Закусывай, на кашу налегай.

– Фан Фаныч, плечо тфое…

– Кушай, Миша, не болтай с набитым ртом, ешь. С пулевым ранением плеча все у меня нормально. Антибиотик пью для профилактики. Предплечье тоже в норме. Промыл рану фурацилином, обработал перекисью водорода, наложил медицинскую салфетку и перебинтовал.

– Ты случайно не врач по профессии, Сан Саныч?

– Нет, случайно не врач… Ты кушай, Миша, кушай. Каша стынет, поговорить успеем.

Через десять минут Чумаков почувствовал насыщение, желание смочить горло сладким чаем и закурить. И чай, и курево в хозяйстве у Сан Саныча нашлись. Правда, чай был зеленый и без сахара, а услышав просьбу покурить, Сан Саныч принес из секретки бумажный пакет с махоркой и старую пожелтевшую газету.

Вчера Миша выкурил одним махом пачку «Парламента», перебрал никотина и не позаботился прикупить сигарет во встречных сельпо. Казалось, что курить больше никогда не захочется, во рту щипало от дыма. Пришлось сегодня вспоминать черно-белые советские фильмы про коллективизацию, крутить из газеты «козью ножку».

После первой же затяжки Чумаков закашлялся. Табачок оказался ядреным.

– Бросал бы ты курить, партнер. Курево успокаивает, однако от никотина больше вреда, чем пользы, поверь мне. – Сан Саныч взмахнул рукой, поймал в кулак жирную муху, жужжащую над тарелкой с остатками каши.

– Ошибаешься, Сан Саныч, курево не только успокаивает нервы. Ученые доказали – никотин заставляет нейроны мозга бегать быстрее, активизирует мыслительный процесс.

– Не знал… Дыми, раз такое дело, стимулируй мозги. Нам есть о чем подумать. Допущены ошибки. И нами, и противником. Ошибки противника постараемся усугубить, свои – исправить.

– Что-то я не въезжаю. Кто наш противник? Какие ошибки?

– Кто – основной вопрос. Наш враг – инкогнито по фамилии Вопросов, по имени-отчеству Вопрос Вопросович. Ну а ошибки Вопроса Вопросовича Вопросова очевидны – мы живы и на свободе вопреки всем его стараниям.

– Есть еще один вопрос. У меня… Блин! – Самокрутка рассыпалась искрами в руке Чумакова. Матерясь, Миша смахнул смердящий табак со стола в грязную тарелку, туда же бросил горелую газетную бумагу.

– Гадость какая! А воняет-то как мерзко! – Сан Саныч встал. – Окно открою, проветрю горницу… Я догадываюсь о твоем вопросе, Михаил. Я обещал рассказать всю правду о себе и, поверь, сдержу слово. Но прежде, партнер, давай-ка рассказывай про Диму Антонова, про Красавчика. Все рассказывай, постарайся вспомнить каждую мелочь, детальку, штришок.

Сан Саныч, распахнув створки окна, вернулся к столу, подлил чая себе и Чумакову.

– Рассказывай, Миша. Все. С самого начала.

Михаил вздохнул, отхлебнул теплого чая и начал рассказ.

Зима, снежинки, нечаянная встреча с Ириной… Чумаков подробно рассказал, откуда знает Иру… Знал… Рассказал о жене, о разводе, о себе. Вспомнил родителей, загрустил… Вскоре мама с папой узнают – их сын в бегах. Защемило сердце. Родителей стало безумно жалко. Впрочем, разве им было бы легче, узнай они, что их сын в тюрьме? Или что он застрелен неизвестным на Юго-Западе Москвы?.. Миша скрутил еще одну «козью ножку», закурил и продолжил рассказ, вернувшись мысленно в тот зимний вечер, когда он познакомился с Дмитрием Юльевичем Антоновым. Чумаков пересказал события той единственной встречи с документальным бесстрастием. Все, как было до прихода Димы, при нем и после. Сан Саныч узнал про стычку с автомобильными ворами и последующее лечение, про смерть Иры и вялые розыски молодожена Димы. Сан Саныч перебивал Мишу дважды. В первый раз попросил подробнее остановиться на описании огромной Иркиной квартиры, во второй – уточнил, как долго Антонов трепался по телефону на кухне, когда оставил Мишу с Ириной одних, и через какое примерно время после возвращения Димы к общему столу Антонов с Чумаковым ушли из дома девушки. Заинтересовавшие Сан Саныча детали показались Мише незначительными, однако он ответил, как смог, подробно.

Говорил Миша минут сорок. Чай совсем остыл, табак был противным, воспоминания, мягко выражаясь, неприятными. Погано сделалось на душе у Чумакова. Совсем недавно Миша с отвращением вдыхал запах спирта, а тут вдруг захотелось выпить. Водка, пятьдесят граммов которой Миша, морщась, заглотил как лекарство, соблазняла хмельным забытьем. Хватануть стакан и снова завалиться спать, забыть обо всем на свете, отключиться.

Чумаков потянулся к водочной бутылке.

– Стоп, Миша, тормози. – Сан Саныч выхватил бутылку из-под руки Чумакова. – Нам сегодня в город ехать. Вернемся – пей сколько влезет, презрев заветы физиолога Воловича, а пока ни-ни.

– В какой еще город? – Чумаков исподлобья посмотрел на Сан Саныча.

– В Москву.

– На фига?

– Возникло у меня одно подозрение. Надо бы проверить.

– Какое подозрение? Объясни.

– Некогда, по дороге объясню, а сейчас нужно поторопиться.

– Слушай, Сан Саныч, я, конечно, тебе благодарен и все такое, но, знаешь ли, надоело подчиняться командам. Я взрослый человек. Я никуда не поеду, пока не узнаю, зачем. Я имею право…

– Оставайся, – оборвал Мишу строго Сан Саныч, поставил бутылку на стол, пододвинул ее поближе к Чумакову. – Жри водяру, сетуй на судьбу, разрешаю. Понадобится веревка с мылом – найдешь в сенях. А я поеду в Москву.

Сан Саныч принялся собирать со стола грязную посуду.

– Ты обещал рассказать о себе, – напомнил Чумаков, обиженно разглядывая водочную бутылку.

– Некогда, приеду – расскажу.

С чугунком в одной руке и горстью тарелок в другой Сан Саныч вышел в сени, хлопнув дверью. Чумаков остался один на один с поллитровкой. Налил водки в мензурку до краев, понюхал и решительно отодвинул от себя емкость с алкоголем.

– Я идиот. Нашел время слюни распускать, характер показывать. – Миша резко встал из-за стола. – Сан Саныч!

Он выбежал в сени.

– Сан Саныч, я…

В сенях Сан Саныча не было. Двери на улицу не хлопали, чугунок и грязная посуда стояли на лавке рядом с ведром, наполовину заполненным колодезной водой. А Сан Саныча не было. Исчез. Растворился в воздухе.

Миша огляделся. Сени – по сути, прихожая, скрещенная с кладовой. Лопата, грабли, коса, полезные дощечки, телогрейка на вбитом в стену гвоздике – всего полно. Сразу и не заметишь в углу открытый лаз в подвал.

Чумаков обошел пузатую бочку, не иначе в отсутствие хозяина-дачника стоящую поверх дверцы в полу. Вход в подвал зиял квадратным колодцем.

– Сан Саныч! – Миша нагнулся, крикнул в темный провал колодца.

– Залезай. Осторожно, не упади, – ответил из-под земли приглушенный голос партнера.

В подвал вела лестница, похожая на давешнюю лесенку на чердак, только деревянная. Шесть перекладин проскрипели жалобно под Мишиным весом, голые ступни встали на холодный земляной пол.


Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
Фирма «Синяя Борода»

Подняться наверх