Читать книгу Посмертная месть - Михаил Черненок - Страница 5

После разговора с Красноперовым Голубев решил побывать у матери Куксина, куда Никита вполне мог наведаться после отбытия наказания. Похожая на запущенный нерадивыми хозяевами старый хлев с обвалившейся замшелой крышей избенка Куксиных находилась на тихой улочке недалеко от милиции. Окруженное бурьяном убогое жилище могло бы послужить впечатляющей декорацией для нашумевшего в перестроечные годы фильма «Так жить нельзя».

Голубев хотел было отважно войти в избу, но металлическая накладка на покосившейся двери была прикручена к пробою алюминиевой проволокой. Сообразив, что в избе никого нет, Слава огляделся. На противоположной стороне улицы возле побеленного желтой известью шлакоблочного домика на скамеечке судачили две старухи возрастом явно за семьдесят. Одна полная, в бордовой вязаной кофте, что-то рассказывала. Другая, похожая на монахиню, в коричневом платье с закрытым воротом, слушая, кивала головой. Недолго раздумывая, Голубев подсел к ним и поинтересовался: живет ли кто в избушке Куксиных?

– Какая там жизнь, – махнув рукой, ответила полная старуха. – Не живут – маются, горемычные.

– Насчет их маяты, Фрося, не утверждай, – возразила похожая на монахиню. – Если своевременно опохмелятся, то живется им веселее, чем нам с тобой. На дняхКапитолиназабежала спозаранку соли попросить. Насыпала ей спичечную коробушку и говорю: «Солнце едва взошло, а ты уже водки выпила». Капка в ответ: «Ха-ха-ха! Баба Зина, это я чупа-чупса нализалась».

– Язык у Капитолины без костей, – усмехнулась Фрося. – Тоже как-то попрекнула ее, мол, чего ни свет ни заря водку хлещешь? Она не моргнув глазом: «Принцип жизни у меня такой, с утра выпью – весь день свободная».

– Капитолина – это хозяйка избы? – спросил Слава.

– Ну, Куксина. Еще двадцатилетняя дочка с ней обитает. Эмма…

– Наркоматка, – живо вставила баба Зина.

– Наркоманка, – поправила Фрося и продолжила: – Еще Солдат Солдатыч к ним приблудился.

– А это кто такой?

– Бог его знает. Крупный мужчина. Годами вроде ровесник Капитолины, лет пятидесяти. Носит солдатскую одежку, за что и прозвали Солдатом Солдатычем. Военную пенсию хорошую получает. Говорит, в какой-то заграничной стране воевал. Там, наверное, и умом тронулся. Какой пустяк ни спросишь, он сразу руку к козырьку: «Разрешите доложить?!» В темное время, когда выпивши, пугается автомашин пуще, чем черт ладана. Недавно после затяжного дождя улица наша раскисла от грязи. Кюветы доверху залило водой. Вечером, в сумерках, Капитолина под ручку с Солдатом Солдатычем вышли из хаты. Наверное, нацелились за недостающей бутылкой. В этот момент грузовик осветил их фарами. Солдатыч как рявкнет: «Танки справа! Ложись!!!» И вместе с подругой бултых в кювет!.. Кое-как на карачках оттуда выползли. Ох, и дала же Капа Солдатычу матерков! А он вытянулся перед ней и словно заводной: «Ат-ставить разговорчики! Ат-ста-вить разговорчики!»

– Голова у Солдатыча сильно не в порядке, – заговорила баба Зина. – Но Капка хвалилась, что по мужской части Солдат Солдатыч очень даже здоровый. По-моему, он без разбора сожительствует и с ней, и с Эмкой.

Фрося ухмыльнулась:

– Они ж втроем спят на одном топчане. Как там спьяну разберешься, где мать, а где дочка?..

– Гости часто у них бывают? – спросил Голубев.

– Раньше табунилась всякая пьянь да рвань. И наркоманы к Эмме заглядывали. Солдатыч всех отвадил. Теперь втроем гуляют. Эмма даже колоться перестала, на водку перешла.

– А Никита не навещает родительский притон?

– Никишка Куксин в заключении сидит.

– У него срок уже кончился.

– Надо же, как быстро три года пролетели!.. Нет, после отсидки Никита тут не появлялся. Да и нельзя ему теперь сюда нос казать.

– Почему?

– Солдат Солдатыч с треском гонит отсюда всех лиц мужского пола.

– Никита ведь сын Капитолины.

– А Солдатычу без разницы: сын, брат или сват. Он же умственно ненормальный и охраняет своих женщин, как племенной бугай стережет стадо коров…

– Вон она, неразлучная троица, выписывает кренделя, – внезапно сказала баба Зина.

Серединой улицы, качаясь из стороны в сторону, понуро брели под руку неряшливо одетая женщина и угрюмый мужчина в камуфляжной форме. Следом за ними, будто матрос на шаткой палубе, колесила пьяной походкой тонконогая девица с бутылкой водки в руке. Метрах в двадцати от куксинской избы она дурашливо прокричала:

– Выше ногу! Шире шаг!

Мужчина, словно очнувшись, зычно запел:

Неожиданно ноги «певца» подкосились, и он со всего маху рухнул на дорогу.

– Мама, ты чо его уронила?! – вскрикнула девица.

– А ты, паразитка, куда глядела?! – огрызнулась женщина. – Не могла поддержать, что ли?..

– Поддержать!.. А если б я при этом поллитровку расхлестала?..

Аргумент, видимо, показался женщине убедительным, и она принялась тормошить упавшего:

– Чего разлегся, как офицер на привале?! Идти осталось пять шагов. Ну-ка, победитель, вставай на ножки! Ну-ка… Подъем!!!

– Ат-ставить р-р-разговорчики! – заплетающимся языком прорычал тот.

– Поднимайся, баран, твою-скотину-мать! Живо – в блиндаж, пока танки не раздавили!

Мужчина с трудом отжался руками от земли и на четвереньках неуклюже пополз к куксинской избе.

– Это и есть Солдат Солдатыч? – спросил Голубев.

– Он, горемычный, – ответила баба Зина. – Видал, как наловчилась Капитолина стращать его танками? Наверное, до помешательства мозгов солдатик навоевался.

– И часто они так «воюют»?

– Пока солдатскую пенсию не пропьют. Потом, как говорит Капка, голоданием очищают организмы от накопившихся шлаков. Эмку жалко. Молодая, но опустилась ниже родительницы. И Никита у них пропащий человек. С сопливой поры начал у матери самогонку воровать да по чужим квартирам шариться. А до чего ж шкодливый был малец, страшно вспомнить. Сколько окошек и куриных цыпляток из рогатки побил, что не пересчитать. Не приведи бог, если снова сюда заявится. Всей улице житья не будет.

– О его появлении вы сразу в милицию сообщите, – сказал Слава.

– Упаси господи от доносительства. Пока милиция поймает Никиту, он всех доносчиков перережет.