Читать книгу Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар - Мика Ртуть - Страница 8

12 день пыльника (за день до битвы в ущелье Олой)

Валанта, Риль Суардис

Дамиен шер Дюбрайн, полковник МБ, Тихий Голос императора и прочая

Дайм покинул постоялый двор с первыми лучами солнца. В этот раз он путешествовал инкогнито: потрепанная дорожная куртка, тощая седельная сумка и недорогая шпага на поясе – ни дать ни взять безземельный шер, едущий наниматься в королевскую гвардию. Даже характерный горбатый нос, сросшиеся брови и бирюзовый цвет глаз он временно заменил на что-то непримечательно-южное.

Пока селяне не успели заполонить Юго-западный тракт повозками, пылью и суетой, Дайм ехал не спеша, наслаждаясь птичьим гомоном и запахами едва проснувшегося леса. Для полного счастья не хватало лишь одного – запаха только что прошедшей грозы. Почему именно грозы, Дайм бы не смог сказать при всем желании. И почему несколько последних ночей ему снится гроза – тоже. Разве что списать сны на предчувствие бури, ожидающей его в Суарде…

Свою бурю он уже пережил. Высказал Люкресу все, что думает о его политических играх, вызвал его на дуэль, еще немного – и убил бы единственного из братьев, кто видел в нем человека, а не цепного пса. Остановил его император. Всего тремя словами: «Я так решил».

Единственное, что мог сделать Дайм – это склонить голову и ответить: «Как прикажете, ваше всемогущество».

Ни слова против. Ни слова, ни жеста, ни мысли. Император всегда прав, воля императора – закон. Для Дайма – безусловный, не терпящий ни вопросов, ни даже тени несогласия.

От ослепительной вспышки боли Дайм поморщился: печать верности напоминала, что думать об императоре и его воле следует исключительно с благоговейным восхищением. И любовью. Искренней любовью. Если, конечно же, Дайм не хочет валяться где-нибудь в придорожной канаве мозгами наружу.

Так что он десять раз повторил про себя умну отрешения, привычно пожелал отцу жить вечно и никогда не страдать чирьями на высочайшей заднице. Помогло. Печать успокоилась, боль отступила, и жизнь снова стала прекрасна. Вот уж чему Дайма выучила служба, так это умению радоваться тому, что имеешь. Когда в любой момент можешь потерять все и влипнуть так, что смерть покажется счастьем – хочешь или нет, а начинаешь ценить птичье пение, рассветы и улыбки прекрасных дам.

Улыбки, но не прикосновения. Что ж, и на том спасибо.

Криво усмехнувшись, Дайм подтянул новенькую лайковую перчатку. Гладко-черную, палаческую. Такие перчатки он носил всегда, не снимая даже на свиданиях с дамами – императорский бастард должен иметь яркую придурь и давать пищу слухам, иначе слухи сожрут его сами.

Подумать обычное «подавятся!» Дайм не успел, его внимание привлекло шуршание в придорожных кустах и резкий «запах» деревенского идиотизма и жадности. Боевое заклинание само собой запульсировало в ладони, но Дайм погасил его: много чести разбойничкам, ради них портить перчатки. Ни арбалетов, ни мечей у них не было, лишь самодельный лук и дубины. Выдержки тоже не оказалось: стрела просвистела в локте слева и поразила ежевичник на обочине.

– Вылезайте, почтенные. Бить не буду.

Приглашение Дайм сопроводил магическим приказом – лиловые нити потянули ничего не понимающих парней на дорогу. Все четверо щеголяли деревянными сабо, домоткаными рубахами и прическами под горшок.

– Э… утречка вам, почтенный. – Самым храбрым оказался горе-разбойник с физиономией записного плута.

– И вам не хворать, – отозвался Дайм. – Что ж вы, юноши, потеряли в кустах? Малина не поспела.

– Да, эта… с лошади-то слазьте.

Шутник недовольно всхрапнул и скосил на деревенщину хищный лиловый глаз: он терпеть не мог, когда невежды обзывали его лошадью.

– Зачем? – зануднейшим тоном поинтересовался Дайм и погладил редкое, умнейшее и красивейшее существо по белоснежной шее.

А заодно прощупал детинушек на предмет сюрпризов от поклонников его обаяния. Навскидку Дайм бы назвал четверых принцев крови, десяток герцогов и пару дюжин графов, с удовольствием одаривших его заговоренным болтом в спину или отравленной колючкой в сапог. О честном клинке в живот сиятельные шеры разве что видели горячие сны.

– Дык эта, – почесав дубиной грязную пятку, пояснил здоровяк с глазами больной коровы. – Нас четверо, а вы один, почтенный. Делиться надо.

– Делиться? О, какие прогрессивные идеи у вашего папаши, почтенный.

Здоровяк насупился, пожевал губами и буркнул что-то неразборчивое в защиту нецензурно обруганного папаши.

– Слазьте по-хорошему! – пришел ему на помощь плут.

– Ага, слазьте, пока мы добрые! – поддержал его самый мелкий.

Лучник-мазила молча прятался за спинами дружков, пытаясь строить зверскую рожу и подрагивая подбородком. От всех четверых разило дурью, ленью и злобой.

Дайм расслабился. Подарочков нет, дурь у разбойничков своя: наслушались в кабаке баек о сладкой вольной жизни и удрали от своих коров или кого они там пасли. Спрятав ухмылку, Дайм покачал головой и одарил живописную группу укоризненным взглядом.

– И не совестно вам? Может, у меня, кроме этого благородного животного, ничего и нет. Ограбите, придется и мне в разбойники идти.

– Вы зубы-то не заговаривайте… Кошель или жизнь! – почуяв слабину, пошли в наступление парни, для храбрости подпихивая друг друга в бока. – Слазьте уж…

Дайм не выдержал и рассмеялся, чем поверг молодцов в замешательство. Они уставились на странного путника, лучник даже пригнулся на всякий случай.

– Ай, как нехорошо! – отсмеявшись, продолжил Дайм. – Вам мамки не говорили, что тракт – место опасное, тут деток обидеть могут? Ну-ка, бегом по домам, да передайте папашам, чтоб не пожалели вам вожжей!

Для пробуждения здравого смысла в твердых головах Дайм не ограничился словами. Небольшая иллюзия, и вместо веселого шера перед парнями предстало нечто среднее между демоном Ургаша и деревенским старостой: их страхи сами подарили мороку облик. Тварь приподнялась в седле, оскалилась:

– Домой, быстро! И чтобы никогда! У-у! Догоню-у!

Хруст веток, топот и сдавленное проклятие врезавшегося в дуб лучника послужили Дайму ответом. В пыли остались валяться дубинки и неуклюжий лук, в ежевике образовалась брешь, будто с тракта ломилось в лес стадо кабанов. Презрительно фыркнув, Шутник скосил глаз на смеющегося Дайма. Мол, если нам не надо в Суард, я чую неподалеку отличное озерцо, поплаваем!

– Я не против искупаться, но у нас служба, дружище. Вперед!

Так и не тронув поводья, Дайм снова занялся разглядыванием изумительной красоты пейзажей. Юго-западный тракт был знаком Шутнику до последнего камня, как и все дороги империи Фьонабер: полковнику Магбезопасности кабинетная работа только снится. За три десятка лет службы Дайм изъездил все Семь Королевств вдоль и поперек, донося до шеров волю императора – не ту, что читают на храмовых площадях герольды и печатают на первых страницах газеты, а намеки, рекомендации и мягкие просьбы. А чтобы намеки не прошли мимо ушей подданных, на должность Тихого Голоса император поставил собственного бастарда, светлого шера второй категории.

Высокая честь на взгляд вельмож и министров. Чересчур высокая – по мнению двух старших кронпринцев, могущих похвалиться Цветными грамотами только условной категории. Очень разумное и практичное решение с точки зрения младшего кронпринца, Люкреса. А мнения Дайма на этот счет никто и не спрашивал, и сам он его не высказывал. Толку-то! Император сказал – надо, тут и диспуту конец.

Будь его воля, Дайм никогда бы не попадался августейшему отцу на глаза, а Магбезопасности боялся бы издали, как все нормальные люди. Отучился бы в Магадемии, получил скромную третью категорию, вернулся в родную глушь и женился на дочери соседнего барона. Но, как любит говорить его всемогущество, шер предполагает, а император располагает.

Почувствовав хмурые мысли хозяина, Шутник вопросительно фыркнул.

– Все отлично, приятель! – Дайм ласково потрепал четвероногого друга по холке. – Давай-ка быстрее, дела не ждут.

Этот визит в Суард обещал быть непростым: там, где замешаны темные шеры, просто не бывает. Но тем интереснее игра! Тем более что по некоторым данным именно в Валанте у него есть шанс найти то, за чем он охотится уже двадцать лет. То, за что император обещал ему свободу и весь мир в придачу.

Мир, да кому он нужен, весь мир?! Шис с ним, пусть живет. Дайму будет достаточно освободиться от печати, жениться на Ристане и наконец-то натянуть нос проклятому Бастерхази!

Вечер того же дня

Суард, королевство Валанта

Древняя столица Валанты больше шести сотен лет не знала ни войн, ни мятежей. Чистые широкие улицы Старого города зеленели кипарисами и померанцами, платанами и можжевельником, благоухали тимьяном и гибискусом. Каждый раз, приезжая в Суард, Дайм не отказывал себе в удовольствии полюбоваться фонтанами и словно игрушечными площадями, выложенными яркой мозаикой.

Во дворец он зашел с черного хода, под пеленой невидимости: изображать светского хлыща и тонуть в болоте придворной любезности можно будет позже. Показался он лишь лейтенанту лейб-гвардии, проверяющему посты.

– Полковник! – Лейтенант вытянулся во фрунт и отдал честь.

– Светлого дня. Доложите его величеству, что Тихий Голос императора просит аудиенции завтра утром. А это отнесите ее высочеству. – Дайм подал лейтенанту темно-алую розу.

Записку Ристане он писать не стал, ни к чему. Им нужно поговорить лицом к лицу и как можно скорее.

В своей комнате, надежно защищенной от Бастерхази, – остальных шеров можно было не принимать в расчет – Дайм с наслаждением сбросил пропахший потом дорожный френч и влез в горячий душ. Спасибо гномам, строившим Риль Суардис сообразно своим представлениям об удобстве и без расчета на магию: не приходится думать о бытовых мелочах, как в императорском дворце. Там шерам предоставляется заботиться о горячей воде самостоятельно – тысячу лет назад никому в голову не могло прийти, что шеру сложно нагреть воду, обсушиться, достать с кухни еду, почистить свой плащ… Ха! В императорском дворце не строили даже помещений для слуг! Повар – и тот предполагался шером, причем не менее чем потомком Золотого Дракона.

С тоской припомнив последний обед у императора, напрочь испорченный брюзжанием Темнейшего и загадочным молчанием Светлейшего, Дайм открыл гардероб и оглядел два одинаковых черных мундира. Что ж, их время наступит завтра. А сегодня он может себе позволить оставить полковника МБ, Тихий Голос императора, в шкафу, и побыть самим собой, Даймом Дюбрайном. Надеть ярко-синий бархатный камзол, сорочку с кружевными манжетами, щегольские туфли с пряжками… Не то чтобы ему требовалось кому-то доказывать, что он – истинный шер. Просто ему нравилось хотя бы изредка чувствовать себя беззаботным штатским обормотом. Раза так два-три в год, чаще выбраться в Валанту не получалось, служба требовала всего его времени.

Стоило Дайму показаться в галерее западного крыла, во дворце поднялся переполох. Первый же встреченный паж, едва подметя беретом пол, понесся докладывать королю о явлении «самого полковника Длинные Уши» и делиться новостью со всеми встречными и поперечными.

В Народном зале, испятнанном бликами, – солнечные лучи дробились в витражах купола высоко над головой и скользили по паркету разноцветными пятнами – навстречу попался шер с медальным профилем и повадками опытного бретера. Граф Валентино Сильво, он же лейтенант СБ Валанты по прозвищу Шампур, двадцать девять лет, холост, благонадежен. Красный подтон ауры – кровь Огненного Дракона, блеклая серость вместо искрящей белизны или глубокой черноты – вырождение до четвертой, условной категории. «Сиятельный» шер, не светлый и не темный, никакой. Печальная насмешка над детьми Двуединых. И эта насмешка пахнет духами Ристаны и искрит недавними любовными похождениями.

Дайму стоило большого труда не убить шисова сына на месте. О, он прекрасно понимал, что нашла в графе Сильво Ристана. Чертами лица, сложением и даже темно-каштановой мастью он напоминал самого Дайма – наверняка дальняя родня по отцовской линии, Брайноны никогда не упускали шанс улучшить чью-нибудь породу. Отличная возможность для Ристаны немного подразнить шера Бастерхази…

И самого Дайма. Причем не немножко. Проклятье!

– О, светлый шер! – Шампур просиял победительной улыбкой: еще бы, о затяжном романе полковника Дюбрайна и ее высочества Ристаны не сплетничал только ленивый. – Рад приветствовать в Суарде!

Он приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на «малый неофициальный поклон», которым полагается приветствовать только членов императорской семьи, кивком. Что ж, если Шампур позволяет себе насмешки над его незаконным происхождением – значит, готов к последствиям.

– Светлого дня, сиятельный шер, – кивнул Дайм.

– Как здоровье его всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным? – Шампур так и излучал чисто мужское удовлетворение, а в его мыслях проносились картины недавнего свидания с Ристаной.

Дайм поставил ментальный блок, чтобы не видеть всего этого. Непрофессионально, а плевать. Он не обязан смотреть, как Ристана отдается шисом драному мальчишке. Уже половину луны как отдается – с тех самых пор, как Дайм известил его величество Тодора о намерении Люкреса свататься к младшей принцессе.

– Слава Двуединым, превосходно! Его всемогущество не оставит нас своей заботой, – сказал Дайм и оглядел длинный, по последней моде сюртук и нарочито небрежно повязанный шелковый платок Шампура. – Вы забыли шляпу у дамы, Сильво. Не спешите так, а то рискуете потерять и голову.

Он усмехнулся, прямо глядя в глаза Шампуру. Тот поначалу встретил его взгляд, но не выдержал и секунды, вспыхнул гневом и отвел глаза. И правильно. Злой менталист второй категории может сжечь бездарные мозги и не заметить досадного недоразумения.

– Я буду очень внимателен, светлый шер, – выдавил Шампур и зачем-то соврал: – Ее высочество всего лишь изволили поинтересоваться мнением о новых налогах на шерсть. А шляпа не подходит к сюртуку.

Героическим усилием воли натянув на лицо наглую усмешку, Шампур попытался тоже смерить Дайма взглядом снизу вверх, но остановился на палаческих перчатках, нарушающих дворцовый этикет. В обители короля руки подданных и гостей должны быть обнажены в знак чистоты помыслов и дел.

– А, налоги! Чрезвычайно мило обсуждать налоги после обеда.

– Благодарю, светлый шер. Если позволите…

В Шампуре наконец-то проснулся инстинкт самосохранения. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Интересно, с Бастерхази он тоже пытался играть в гляделки? Завтра надо будет глянуть внимательнее, вдруг темный шер был неосторожен и оставил следы воздействия.

– Кстати, сиятельный, – снисходительно улыбнулся Дайм, прежде чем жестом отпустить Шампура. – Передайте герцогу Альгредо, чтобы подготовил ежегодный отчет к завтрашнему утру, раз уж завтра к вам пожалует начальство из Метрополии.

Шампур гневно сверкнул глазами, не смея отказать старшему по званию и титулу, коротко поклонился и удалился, печатая шаг. Теперь от него разило обидой и желанием мести. Что ж. Пусть попробует, размяться со шпагой Дайм никогда не против.