Читать книгу Князь Барятинский 4. Операция «Кронштадт» - Василий Криптонов, Мила Бачурова - Страница 3

Глава 3. Хобби

Оглавление

Сосчитав до десяти, я достал один из револьверов, взвёл курок и вышел из цеха в коридор. Пять минут мне потребовалось, чтобы понять: завод пуст. Здесь не то что не было людей, здесь вообще ничего не было. По крайней мере, на первом этаже. Ни одного станка, ни даже ржавого болта на полу.

Зато на стенах повсюду красовались пентаграммы и прочие таинственные «узоры». Мысленно я выругался – чуть ли не впервые с тех пор, как попал в этот мир, пожалел о его недостаточном развитии. Будь у меня сейчас нейроимплант… Да хотя бы смарт-очки, или самый дешёвенький телефон! – и я бы смог сделать снимки. Потом показать их кому-нибудь. Хоть тому же деду. Или самому поискать – библиотека в Академии обширная, наверняка что-то подобное найдётся.

Кстати, в моём родном мире я бы смог не только сфотографировать эти символы, но и тут же прогнать их по сети. Найти соответствия и за пару минут узнать вообще всё, что мне требовалось!

Ладно. Постараюсь хотя бы запомнить эти круги. Фотографическую память я в себе-прошлом развил весьма успешно. Однако там это, опять же, имело чисто практический смысл: я мог при помощи нехитрых технологий выгрузить воспоминания на накопитель в виде файлов, а потом – распечатать их. Здесь же всё равно придётся повозиться. Плюс, я не уверен, что фотографическая память сработает в мозгу Кости. Он, конечно, уже начал перестраиваться, но там ещё работы – вагон.

Так, сканируя взглядом стены, я прошёлся по первому этажу и добрался до лестничной клетки. Ступеньки вели и вверх, и вниз. Я заколебался, выбирая, и вдруг заметил внизу, у основания лестницы, какой-то предмет.

Шагнув ближе, почувствовал, как сердце на миг замерло.

Почти у самой двери в подвал – она была приоткрыта – лежал чемодан. Знакомый до дрожи. С таким чемоданом ходил Вишневский.

Нет, – понял я, спустившись, – не с таким, а именно с этим! Вот и монограмма на золочёной пластине…

Я осторожно открыл чемодан – пусто. Ни соринки, ни единой паршивой бумажки. И что это значит? Случайно обронили? Оставили, как знак?

Положив чемодан, я открыл дверь в подвал – та мерзко заскрипела. Внизу, за дверью, начинался самый настоящий мрак. Там не было даже пыльных окон. Никто в здравом уме не пошёл бы туда без фонарика.

Вернее… любой маг сотворил бы магический свет, прежде чем пойти. И, скорее всего, на магию там и стояла ловушка.

Мне же потребовалось лишь несколько секунд, чтобы глаза перенастроились на самый серьёзный режим. Я увидел уводящие вниз ступеньки, увидел стены. Улыбнулся: как вам такое?..

И начал уверенно спускаться вниз, сжимая рукоятку револьвера.

Когда ступеньки закончились, я оказался в огромном зале с колоннами. Чувствуя себя персонажем компьютерной игры, двинулся вдоль стены, пытаясь составить впечатление о размерах и назначении зала.

На стенах, колоннах и на полу живого места не было от всё тех же символов, которые я про себя назвал сатанистскими. Но больше – ничего. Абсолютно пустое помещение.

Пустое помещение с кучей колонн, за каждой из которых может таиться враг… Ох и велик соблазн воспользоваться Щитом! Но я всё ещё не верил, что мне не оставили сюрприза, завязанного на магию.

В конце-то концов, я же сам сказал, что цель у меня – разведка, а не война…

И вдруг я замер. Посреди зала кто-то стоял.

Ствол моего револьвера смотрел прямо в грудь замершей фигуре. Фигура не шевелилась, я – тоже.

Выждав секунд десять, я начал медленно двигаться навстречу фигуре. Проходя каждый новый ряд колонн, быстро оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что меня не собираются атаковать с флангов. Но зал по-прежнему был пуст, если не считать этой странно неподвижной фигуры.

Подойдя ближе, я чуть не рассмеялся от облегчения. Это было просто чучело. Соломенное чучело. Но что оно делает в подвале завода?!

Лица у чучела не было, однако на груди висел на верёвке белый мячик, испачканный чёрной краской. На плечи чучела набросили куртку – в точности такую же, как на мне. А когда я обошёл чучело, то увидел сзади косу – сплетенную не то из ниток, не то из чего-то похожего.

– И что это ещё за вуду-извращения? – в голос произнёс я, почувствовав, как жуть уступает место раздражению. – Я должен испуга…

Я не договорил, потому что взгляд мой опустился, и я увидел то, что стояло на полу за чучелом.

«Авиационная бетонобойная бомба, – мелькнуло у меня в голове. – Российского производства. Модель АБ-117 или АБ-117Б, они внешне практически иденти…»

– Сука! – выдохнул я и, развернувшись, бросился бежать.

Я не знал, как бомба может сдетонировать, не знал, собирается ли она в принципе этим заниматься. Знал лишь одно: стоять и ждать не собираюсь.

Я успел взлететь по ступенькам наверх и броситься к двери, когда пол под ногами содрогнулся. Не думая уже о конспирации, я вынес дверь чёрной магией, прыгнул в дохнувший холодом проём, на лету перевернулся и выставил перед собой Щит.

Завод превратился в груду летящих осколков, клубы огня и дыма. По ушам ударил адский грохот, а по Щиту заколотили куски кирпича и бетона.

Я закричал, чувствуя, как все мои контуры напрягаются сверх всякой меры, пытаясь сдержать напор летящей на меня со всех сторон смерти. Упав в снег спиной, я почти сразу отключился.

***

Пришёл в себя от боли и холода. Болело всё, но больше всего – левое плечо. Приоткрыв глаза, я зарычал: сквозь левый бицепс прошёл обломок арматуры. Он так и торчал в плече. Я потянулся было к нему, потом спохватился. Вынимать нельзя. Костя Барятинский – не Капитан Чейн, привычный к боли. Если я сейчас снова отключусь от болевого шока, вытаскивать меня отсюда некому.

Впрочем, негативные ощущения быстро пересилила простая человеческая радость: я жив! И вслед за этой потрясающей мыслью полились в голову другие.

Убить хотели меня – об этом говорит чучело в моей одежде, с моей косой, с мячиком на груди, изображающим жемчужину. И меня совершенно точно хотели убить, а не напугать, иначе не положили бы в подвал такой мощи бомбу. Причём, если проанализировать то, что я слышал и чувствовал, выскакивая из завода, бомба была не одна. Возможно, даже в подвале их было больше, но я бы предположил, что несколько штук положили и на втором этаже. Всё-таки авиабомба – это авиабомба, она раскрывает свой потенциал, когда падает с огромной высоты, а не лежит спокойно в помещении. Поэтому, чтобы разворотить завод наверняка, лично я бы использовал несколько снарядов.

Итак, меня хотели убить. Хотели настолько сильно, что даже не пощадили заводское здание. «Производство», чем бы оно ни было, свернули и перенесли в другое место, а в цеху соорудили трусливую и подлую ловушку. К моему приходу готовились. Знали, что исчезновение Вишневского я просто так не оставлю. А это значит, что? Это значит, меня боятся. И не зря! Потому что после вот такого я их точно живьём сожру.

Раньше я действовал ради Империи и Клавдии, именно в таком порядке. Но теперь приоритеты изменились. За эти бомбы кто-то должен поплатиться.

Я, шипя сквозь зубы от боли, поднялся на ноги. Кости целы, артерии не задеты, даже рана почти не кровит. По счастью, арматурина оказалась тонкой и без куска бетона – просто оконную решётку разорвало на части, и обломок прута угодил в меня.

Кашляя, я окинул взглядом завод. Собственно, никакого завода передо мной уже не было, была лишь груда дымящихся развалин. Даже забор не устоял… Тут почему-то у меня в голове мелькнула скорбная мысль о резиновом коврике из машины Федота – опять у него из-за меня сплошные убытки, даже жалко мужика.

Я сплюнул, поймав себя на такой дурацкой мысли, и понял, что звука плевка не слышу. И вообще, не слышу ничего – лишь своё размеренное сердцебиение. Неслабо контузило, давно такого не было… Впрочем, это у Капитана Чейна давно не было, у него организм и не к такому привык. А вот тельце Кости Барятинского ещё немного нервничает. Ну ничего, какие наши годы. Наловчимся и мы авиабомбы на завтрак жрать, запивая нитроглицерином…

Ладно. Что совершенно точно понятно – так это то, что отсюда надо валить, и чем скорее – тем лучше. Пока я не могу толком оценить, насколько сильно переохладился, валяясь на снегу. Судя по кучности дыма над обломками, пролежал не дольше нескольких минут. Но тут ещё контузия, ранение, кровопотеря… В общем, мне срочно нужно попасть в тёплое место, где какой-нибудь надёжный человек вытащит из меня арматурину и заштопает дырку. А я знаю только одно такое место и одного такого человека. Но поскольку Федот наверняка, увидев фейерверк, слинял (если не слинял, то я буду сильно сомневаться в его адекватности) – добираться до клиники баронессы Вербицкой придётся на своих двоих. Та ещё задачка…

Повернувшись, я замер.

Сирены, должно быть, надрывались вовсю, и делали это уже давно. Но слух у меня пропал начисто – поэтому приближение с тыла осталось незамеченным. И я даже упрекнуть себя в этом не мог. Конечно, в таком состоянии меня можно было брать голыми руками.

На частично заваленном обломками заснеженном пятаке перед ныне несуществующим заводом встали, одна за другой, три кареты скорой помощи. Фельдшеры и врачи высыпали наружу и смотрели на меня, разинув рты.

Впереди всех стояла Клавдия. Бледная, с широко раскрытыми глазами. Её губы шевельнулись. Я угадал по их движению: «Костя».

Улыбнулся и взмахнул здоровой рукой.

– Сюрприз! – сказал я и сам себя не услышал. Наверное, слишком громко сказал – все вздрогнули.

***

От носилок я категорически отказался. В «скорую» влез сам. Сидел там рядом с Клавдией, которая держала меня за руку. Поскольку кроме меня потерпевших не оказалось, весь прочий медицинский отряд развернулся восвояси. Пока мы ехали, мимо нас пронеслось несколько экипажей с мигалками другого рода. Полиция зашевелилась… Ну и хорошо, пусть делом займутся. Главное, что меня на месте происшествия не застанут.

В клинике Клавдия провела меня в смотровую и закрыла дверь. Я прилёг на кушетку. В голове шумело, хотелось спать. Ещё и тошнота подкатила. Руку с торчащей из неё арматуриной пристроить получилось с трудом.

Клавдия подошла ко мне. Разрезала рукав, осмотрела повреждения, смерила взглядом ржавый прут. Что-то сказала. Я опять попытался прочитать слова по её губам.

– Хочешь распилить?

Клавдия кивнула.

– Не надо. Просто вытяни.

«Будет очень больно», – угадал я по губам. И, не удержавшись, фыркнул:

– Больно, Клавдия Тимофеевна, это влюбиться безответной любовью. А железку из плеча выдернуть – это так, смех один.

Клавдия чуть покраснела, но решилась. Взялась обеими руками за конец арматуры. Посмотрела на меня, будто надеялась, что я скажу: «Шутка!» Но я кивнул. И Клавдия, поджав губы, дёрнула.

Вспышка боли была ярче солнца. Я сдержал крик, ограничился рычанием сквозь стиснутые зубы. И даже, вопреки опасениям, не потерял сознание. Клавдия выронила окровавленный прут, уложила меня на спину и распростёрла надо мной руки.

– Не на… – попытался было я сказать, чтоб она не тратила сил на ерунду, а просто затянула рану. Но было поздно.

С непередаваемым ощущением из меня исторглось моё энергетическое тело. Я мог лишь лежать и созерцать его. Ну да, вот – чакры, вот магистральные каналы. Теперь-то я понимаю, на что смотрю, и для меня всё это – не хаос.

Как и сообщалось в учебнике, на схемах не приводятся все капилляры, это было бы просто невозможно. Вернее, такие учебники есть, но они – для целителей, вроде Клавдии. И учебники эти насчитывают десятки томов.

Клавдия с видимой лёгкостью ориентировалась в энергетических капиллярах. Сначала она что-то переместила в районе сердца, и я почувствовал, как оно забилось быстрее. Потом перешла к голове. В голове прояснилось, откатилась сонливость, улеглась тошнота. А потом я услышал своё дыхание и дыхание Клавдии. Слух вернулся.

Рану она оставила напоследок. Сначала крохотное отверстие исчезло в энергетическом теле – и тут же исчезла боль. Потом появилось тянущее ощущение в бицепсе. Я не мог ни пошевелиться, ни скосить взгляд, но догадался, что это затягивается физическая рана.

Как только это ощущение улеглось, Клавдия с облегчением выдохнула и опустила моё энергетическое тело. На миг я почувствовал, будто меня переполняет. Закашлялся, потемнело в глазах.

– Тише, тише… – коснулись лица тёплые ладони. – Теперь тебе нужно поспать…

– Нет, – мотнул я головой и сел. – Давай… Давай лучше выпьем чаю.

Клавдия смотрела на меня с сомнением.

– Да жив я, жив, – усмехнулся я. – Изнутри бы прогреться. А потом такси вызову, мне нужно до подъема вернуться в Академию.

– В Академию? – изумленно переспросила Клавдия. – Костя, ты, должно быть, ещё не в себе! Ты пережил серьёзное ранение. Контузию…

– Ну, пережил ведь, – пожал плечами я.

– Что там произошло? – Клавдия пытливо смотрела на меня. – Скажи на милость, почему вокруг тебя постоянно что-то рушится? То башня, то театр, а теперь – целый завод!

– Понимаешь, Клавдия… – Я поймал её за руки и нежно сжал их. – У человека должно быть какое-то хобби.

– Хобби! – Клавдия рванулась было прочь, но я удержал. Всхлипнула. – Костя, это не шутки! Ты чуть не погиб! Что ты делал на этом заводе?

– Пытался выяснить, что происходит в Чёрном Городе, – честно сказал я. – Ну, все эти таинственные болезни, знаешь…

Клавдия побледнела:

– То есть… Это из-за меня?..

– Ну-у-у, пошло-поехало, – поморщился я. – Взрослые люди всё делают ради себя – договорились? Если я что-то сделал – значит, сам так решил. Значит, так надо было.

– Ты – даже не взрослый человек! – выпалила Клавдия.

– Вот это внезапно, – озадачился я.

– Ты… И я… Я сама не понимаю, что творю! – Из глаз Клавдии брызнули слёзы. – Давно хотела поговорить с тобой об этом, но… Это всё работа, этот постоянный стресс, я вечно сама не своя…

– Ну и со сколькими ты переспала за последний год?

От так жёстко поставленного вопроса Клавдия содрогнулась. Однако ответила – правда, опустив взгляд:

– Ты – единственный…

– Тогда и нечего валить на стресс. Давай, наконец, займемся делом. Бери у меня энергию.

Теперь мне пришлось приложить серьёзное усилие, чтобы её удержать.

– Костя, да ты и впрямь повредился в уме! – возмутилась Клавдия. – Я не могу сначала вылечить тебя, а потом у тебя же забрать энергию!

– Это медицинская этика?

– Н-нет…

– Ну тогда не пори чушь. Да, физически меня потрепало, но энергетически я в полном порядке. Мои каналы ты только что видела. Бери, говорю! А то обижусь.

Последнее, как ни странно, сработало. Клавдия сдалась.

***

– Это неправильно, – сказала она.

Мы лежали вдвоём на узкой кушетке. Поместиться рядом могли только на боку, и я обнимал Клавдию сзади. Моя левая рука лежала на её животе, ощущая, как успокаивается дыхание.

Девушка, которая младше меня лет на пятнадцать, переживает из-за того, что я моложе её на два года… Засмеялся бы, да лень.

– Я даже не понимаю, как ты ко мне относишься, – пожаловалась Клавдия.

– А как ты сама ко мне относишься?

– Это я ещё меньше понимаю…

– Ну так, может, и не надо в этом копаться? Нам хорошо вместе, на том и остановимся.

Судя по тихому счастливому вздоху, Клавдия со мной согласилась. Но долго наслаждаться обществом друг друга нам не дали. Кто-то постучал в дверь, робко и деликатно.

– Да? – Клавдия резко приподнялась на локте. Я провёл пальцем по её спине, от самой шеи донизу, считая позвонки.

– Клавдия Тимофеевна, там какие-то господа из полиции… – донеслось из-за двери.

Князь Барятинский 4. Операция «Кронштадт»

Подняться наверх