Читать книгу Глициния и кедр. Избранное - Мила Малинина - Страница 4

Смолой прозрачной

текут печали сосен,

векам дивяся.

Порой ласкает ветер

янтарность ран саднящих…

Порою больно бьётся в них…

Танго с любимым

на облаке мелодии,

рожденной страстью.

В горячем сердце и руках

так сладостно послушной быть

и непокорною казаться…

С цветов вишнёвых

по лепестку уносит ветер

весны очарованье.

Ничто не остановит сердце

порою увяданья восхищаться…

В лесу тенистом

среди росы алмазной

искала тропки.

Милее луговой травы

был шёпот волн озёрных…

Ищу надежду,

там, где темно и пусто,

себя сжигая.

Не может сердце не пылать

в трепещущей крови…

Рисует солнце

на полотне лазури

деревьев кроны.

Ах, ветреный помощник

вдруг возомнил себя Моне…

Доверясь волнам,

от запаха пьянею и тону

в саду глициний.

А стройный месяц, улыбаясь,

любуется моей забавой…

Магия воды!

О, если б ты могла соединить

в одну две жизни!

Как небо и кувшинку,

единым отраженьем…

Как горный миндаль

вкус ветра, солнца и дождя

не сразу раскрывает,

так, узнавая день за днём

тебя, любимый, лучше,

греховно я вхожу во вкус…

Цветок магнолии,

подаренный тобою,

украсил косу.

И тайною сияют

галактики в твоих глазах…

Взгляд закружился,

скользя по голым кронам…

и не нашёл певца.

Так мал весны глашатай,

но песнь летит по всей округе…

Тугие почки

вот-вот готовы лопнуть

навстречу небу!

Зазолотится верба

в Пасхальном одеяньи…

Морская пена,

волнуемая ветром,

в твоих ладонях.

Так через расстоянья

моя душа трепещет…

Шёлковой грёзой

оставил синий пламень ты,

соединив нас.

Часами я могу смотреть

на волны ирисов в саду…

Порывы ветра,

стучащиеся в окна,

нагнали дождик.

Апрелю ведь привычно

менять футболку на пальто…

Опять студёный

задул в апреле ветер

при ясном солнце.

Так хладной сталью мысль блеснёт,

но сердца не поранит…

Пирогой месяц

скользнул из лап рассвета,

чтоб вновь родиться.

За что же зацепилась

печаль полоской тонкой,

ночь на душе оставив?..

Узором сложным

на костяном фарфоре

ручная роспись.

Но как же сложен, милый,

рисунок наших жизней…

в нём нет пересечений…

Ах, ещё утром

ничто не предвещало

праздника весны.

Но вечером сирени куст

лилово распушил метёлки…

Боролись долго

с течением замёрзшим ум и сердце,

друг друга согревая,

и растопили лёд размолвки,

пустив по вешнему ручью причину…

Он был напорист…

Распахивая кимоно,

скользил игриво,

то чуть её касаясь,

то вдруг сдавив объятья.

Она же трепетала,

бездумно отдаваясь

податливой рабыней,

теряя волны неги

из розового шёлка…

В беззвучии смиренном

катились её слёзы

и устилали землю…

В волнах зелёных

то вспыхнут, то погаснут

искорки солнца,

как будто в синем море

играют в прятки звёзды.

Меж ними вал за валом

сирени белой пену

колышет майский ветер.

Но далеко друг милый.

В другом саду дивится

сиренью белоснежной…

Каштан шикарен!

Сирень цветёт скромнее,

но запах ближе.

Так симпатичней люди

простые и открытые…

Слышно, как ветер,

загнанный в узкую щель,

воет от боли.

А ведь он страшен в бурях

на суше и на море.

Моя же плоть слабее…

Внутри застряли стоны…

Какая сила

перед рассветом летним

с постели гонит?

Смотрю, как зорька робко

восток румянцем красит.

А раскрасавица луна

в бесстыжем полнолуньи

бледнеет потихоньку…

Вода прозрачна…

Ах, долго бы смотрела

на бег неспешный.

И слушала бы ветер,

поющий в кронах сосен

Серебряного Бора…

Даль туманная

стелется в алой заре

по разнотравью.

Ах, вся бы жизнь такой была,

как эта ночь, мой друг…

Ругай, не ругай,

кори, не кори себя…

Она далеко —

вспугнутая тобой бабочка

в красном шёлковом кимоно…

Прохлада утра,

жемчужины рассыпав,

блестит на травах.

Не льсти себе надеждой —

в жемчужинах у ног нет слёз моих…

Ах, утром солнце

бутон пиона раскрывает.

И в полудрёме

мне слышится твой запах,

слегка к губам прильнувший…

Веткой по стеклу

стучит непрестанно ветер

ночью осенней.

Твой образ в темноте

штрихует дождь напрасно…

Ах, только с кедром,

обвив его цветами,

цвести глицинии.

Жасмина сладок запах,

но слишком гибки ветви…

Пугливой ланью

стремится сердце от тебя.

Но нет дороги —

куда б ни побежало,

расставлены капканы…

Её рожденье

подобно черепашке.

Совсем малышка,

не замечая ветры,

в пути своём растёт,

и крепнет её панцирь…

Колье царицы

ты даришь в пору осени…

Дождь беспрестанный.

Ах, если б знал паук,

как нить его бесценна…

Подплыло солнце

с волной озёрной утром

к склонённой иве

и словно стайкой ящериц

по веткам побежало…

И засияла ивушка

в июльской светомузыке…

Желтеют листья,

нас приближая к осени,

к холодным росам.

Не побороть дрожь перед встречей,

не спрятать и сердце в обмане…

Ах, много листьев

опало этим летом

уже в июле.

Шуршит в ковре пожухлом

бегущий мимо ветер

и смешивает запах

перебродившей жизни

с целебным ароматом

смолы зелёных сосен.

И в пряной дымке Бора

вобрать в себя стараюсь

древесный жаркий запах…

тебя… лишь одного тебя…

Вернулся август

с рассветом, запоздавшим

почти на два часа.

Найду ли паутинки

сегодня на кустах в Бору?..

О, сколько скорби,

шурша листвой сухою,

ты переносишь.

Рожденье видел каждого,

расцвет и увяданье…

Вот и своей печалью

делюсь с тобою, ветер…

Со счёта сбилась…

к окну в который раз бегу —

на небо глянуть.

Слова найти непросто,

сказать о чуде ночи.

Луна одна сияет

сегодня ясным светом,

набросив нимб на звёзды…

Вдоль горизонта ветер

затих сном богатырским…

В последнем взоре,

однажды отразившись,

замрёт мгновенье.

А в нём – верхушки сосен

и облака лебяжьи…

Ах, нежный иней

на белой хризантеме

вдруг заискрился.

То ветер тучи разогнал,

открыв луны сиянье…

Бутоны розы

хмелеют, распускаясь

в цветочном чае.

Так помоги и мне, хмель,

от дум о друге милом

хотя б забыться ночью…

Жасмин и мята,

и терпкость нежной сливы

в цветочном чае.

Но поцелуй твой крепче

и слаще Choya Umeshu…

В бутон закрылась

от ветра ледяного

поутру роза.

Теперь ей не раскрыться,

пусть даже тёплым станет…

О! небо, небо!

В твоей лазури чистой

так много тропок…

Но ту, что к милому ведёт,

от чуждых глаз скрывает

плывущий пух лебяжий…

Не шелохнётся

сухой листок на липе.

К закату солнце.

Вдыхая запах августа,

бреду домой кругами…

В час предрассветный

не заглянул в окошко

сегодня месяц.

До нового свиданья,

в других краях сияя,

пусть поскучает обо мне…

По тайным тропкам,

что ночь всегда скрывает,

вернулся ветер.

Вот растрепал и сосны,

дремавшие у дома…

Подружки шепчут:

«Она ему не пара,

что в ней прельстило?»

Не слушает их ветер

и песню нежную поёт

колючей сосенке своей…

Отрадно видеть

твой образ в сне глубоком

до пробужденья!

Пылают зорькой щёки…

Ты так и не узнаешь

фантазии Морфея…

Ах, бабье лето!

Ещё на сочных травах

сверкают росы.

А листья красных клёнов

платочками слетают…

Будто бы ветер

холодным порывом внутри

выстудил сердце.

Заполнится ли пустота

цветами вешних вишен?..

Так по-простому

в окно сентябрьский вечер

без стука входит.

И ёжусь зябко я от осени…

И не могу ей предложить уйти…

Упал в ладони

сорванный ветром листок

цвета цитрина.

Нежный кусочек шёлка

грею румянцем щеки…

В кострах осенних

весны сжигают листья.

Но чьей?.. Не нашей!

Свою сумели мы сберечь —

в огне… щепоть непониманья…

Всё ярче краски

и тоньше нити жизни

осенних листьев.

В летящем листопаде

когда-то ветр подхватит

и мой листок последний…

Свернула с тропки,

к листве, шуршащей сухо,

и легче стало.

А то подумалось: « Одна

бреду в лесу притихшем…»

Мощь океана

издалека крадётся

на хрупкий остров.

В рывке змеёй шипящей

бросается на камни…

Чувствовать сердцем

каждую прихоть твою

кто ещё сможет?

В свете осенней луны

вряд ли увидишь печаль…

Крик журавлей

над облетевшим садом

туманным утром.

В ночь незаметно иней лёг

на шёлк дрожащих хризантем…

Ночное небо.

Как много перемен в нём

печальных вижу.

Не от того ль, что ветер

всё кружит, кружит листья…

Негромко плачет

слезой прозрачной осень,

да взор туманит.

В размытых очертаньях

не то что завтра тёмно,

не различить свет близкий…

В застывших лужах

крошатся мелко листья…

и звук приглушен.

Как будто сердце стонет

в тисках непониманья…

Посмотришь в парке:

стройна иная липа,

в другой корявость —

до боли безобразна.

Но в изумрудных платьях

глаз радовали обе…

В румянах щёки,

цветком украшен локон.

Достаточно ли

красоты затмить луну

при нашей с тобой встрече?..

Свет фонарей

пронизывает листья

осенних клёнов.

Ты слышишь, шелест звёзд

меж ними пробегает…

Заиндевелых

пора цветов и листьев

так неизбежна.

Но нам не страшен холод —

сердца согреют письма,

что пишем мы друг другу…

Осенний ветер

к земле склоняет низко

калины ветви.

В созревших её гроздьях

горит сок цвета крови

твоей, моей и… горечь…

от жалости к себе самой…

Темней и темней

в парке палые листья…

У них нет сердца,

что может любоваться

цветами вешней вишни…

В печали, осень,

с рассвета и до ночи

туманы стелешь…

Да только тропка к солнцу

проторена весною…

Цветок разбужен

и полнит каждым лепестком

пространство в сердце.

Ту пустоту, которой

бутон страшился долго…

Нет, он не падал…

он ниспадал на землю

пушистой думой…

Как мысли о тебе мои —

одна, другая и… завеса

уже меж мной и миром…

Липа иль тополь,

зимой не распознаешь,

гуляя в парке.

После метели ветки

усыпаны цветами…