Читать книгу Бессердечный рыцарь. Книга 2 - Милена Янг - Страница 3

«All I needed was the last thing I wanted

To sit alone in a room and say it all out loud

Every moment, every second, every trespass,

Every awful thing, every broken dream.

A couple years back and forth with myself in a cage,

Banging my head against the wall, tryna put words on a page.

All I needed was the last thing I wanted

To be alone in a room, alone in a room…»

Asking Alexandria ― Alone In A Room

«Это мираж. Невозможно…»

Первое мгновенье Эви стояла, подобно каменному изваянию.

Не могла поверить глазам.

Ведь облик Дамиана ей являлся и раньше.

Во снах, мелькал туманным силуэтом в мечтах, когда она представляла – только представляла, каким могло сложиться совместное будущее, если бы он выжил.

И сейчас…

– Малыш, – вывел из оцепенения родной голос.

Слезы мгновенно заслонили глаза Эви.

Даже если это мираж, она не хотела, чтобы он рассеивался.

Мечтала задержать эти секунды.

Не помня себя, девушка опустила Нильде в коляску, прежде чем повернуться обратно.

Панически боясь, что мужчина исчезнет.

Что он растворится в воздухе слишком рано.

Что она не успеет поговорить с ним даже в иллюзиях…

– Эви, это я, – голос звучал, будто настоящий.

Слегка хриплый, уставший, но полный бесконечной нежности.

Она так давно не слышала его, что горло сдавило.

Эви тихо всхлипнула.

– Пожалуйста, останься. Не уходи сразу, – попросила она едва слышно, подходя к силуэту на негнущихся ногах.

Вскинула голову, внимательно рассматривая мужчину.

Черная водолазка, подчеркивающая широкие плечи и скрывающая крупное тело. Такого же цвета брюки. Черная кожаная куртка.

Волосы…

Обычно в мыслях Эви они были такими, какими она видела их в последний раз.

Но не сейчас.

Коротко постриженные.

Легкая щетина на лице.

Глаза – прекрасные глаза самого глубокого оттенка зеленого, который она только встречала.

Губы, которые она целовала бессчетное количество раз. Слегка потрескавшиеся. Пухлые.

Скулы, более ярко очерченные.

Серебристый шарик пирсинга на брови.

Он казался все таким же безумно красивым. Совершенным. Родным. Ее Дамианом.

Эви медленно опустила взгляд на его руки.

Протянула свои, осторожно, бережно касаясь ладоней.

Теплые. Всегда теплые.

Татуированная, смуглая кожа.

Он слегка сжал ее пальцы в ответ, огладил костяшки, лаская.

Нежно, едва ощутимо.

Пробирая до мурашек.

Эви прикрыла глаза, стараясь запомнить это чувство, уверенная в том, что вскоре его лишится.

Конечно, он пропадет. Как пропадал всегда…

Но это редкое чувство всепоглощающего счастья было таким ценным…

Она не могла, не желала от него отказываться, каким бы коротким оно ни было.

– Любимая, – мягко сказал Дамиан.

Эвелин открыла глаза, сталкиваясь с ним глазами снова.

Утопая в свете родного взгляда.

Дамиан вечно смотрел на нее так, будто она была сокровищем, особенным и незаменимым.

После его гибели она и позабыла, как на нее могут смотреть.

От этого слезы с новой силой обожгли глаза.

Эви не стерла их, боясь выпустить его руки, вцепилась в них изо всех сил.

– Дамиан, Дамиан, Дамиан… – шептали ее губы. – Не уходи, Дамиан.

– Не уйду.

– Пожалуйста, не уходи, – повторила вновь сквозь всхлипы. – Я не хочу просыпаться. Останься тут.

– Огонек, это не сон, – руки мужчины обхватили ее лицо, бережно стирая слезы. – Я правда здесь. Дома. Вернулся к тебе.

– Я видела это слишком часто во сне, чтобы поверить, – покачала девушка головой, горько усмехнувшись.

– Родная, как мне доказать, что я реальный? – мужчина так и стоял перед распахнутой дверью, не ступая внутрь. Ожидая, пока она поймет, что это вовсе не сон.

Он провел грубыми руками по ее каштановым волосам, зарываясь в них пальцами. Притягивая вплотную к себе.

Эви встала на носочки, крепко обхватывая его шею руками.

Сделала глубокий вдох, вбирая в легкие запах. Вкусный. Все тот же одеколон, который она помнила, с нотками хвои.

Девушка дышала им, снова и снова. Подушечки пальцев до боли впились в его широкую спину через кожаную ткань.

– Как настоящий.

– Детка…

– Нет, ничего не говори.

Она панически боялась, что мужчина скажет, что наступила пора просыпаться, что ему нужно идти…

Эви уткнулась носом в мужскую шею, все так же обхватив его руками за спину.

Ее маленькое тело было окутано им, целиком и полностью, как и раньше.

Он что-то беспрерывно шептал, гладил по голове, но она не вслушивалась. Не могла.

Сконцентрировалась на ощущениях.

Большой руки, которая легко могла сломать кости любому, но ее касалась так бережно, словно она сделана из хрусталя.

Стука сердца, смешанного с мерным тиканьем кардиостимулятора.

Тяжелого дыхания. Его, ее.

Жара, который обжигал сквозь одежду.

Губ, которые утешающе прижались к ее макушке.

Голоса, который залез в грудную клетку и схватил за само сердце, заставляя его бешено колотиться.

– Огонек, я вернулся, – смогла она разобрать сквозь пелену.

Встрепенулась, высвобождаясь из объятий.

Задирая голову, чтобы вновь заглянуть в лицо, потому что каблуки валялись где-то у входа. Эви сняла их, как только пришла домой.

– Дамиан… – умоляющий шепот.

«Если допущу мысль, что он настоящий, то будет слишком больно снова разочароваться, когда призрак растает…»

– Эви, прости меня. Слышишь? Прости.

Касаясь его лица дрожащими пальцами. Не веря глазам.

Теплый. Щетина слегка колола кончики пальцев.

– Огонек мой.

Мужчина легким движением подхватил жену на руки, побуждая обвить свое туловище ногами. Желая доказать – он живой, из плоти и крови. Не галлюцинация.

– Дами… – она погладила его по щеке, коротким волосам, татуированной шее, затылку, лихорадочно провела руками по предплечьям, груди, убеждаясь в том, что он настоящий.

– Это и правда ты? – недоверчиво повторила, с отчаянием вглядываясь в его глаза.

Пальцы девушки скользнули по его щеке слева, замечая глубокий порез.

То, чего никогда не было в фантазиях.

Чего она не помнила.

Что-то новое.

Он уже зажил, оставив после себя кривой длинный шрам, рассекший лицо мужчины чуть выше брови и тянущийся до самой скулы, где разделялся надвое.

Отметина никак не уродовала его, но сердце Эви сжалось от боли, когда она представила, как было больно получить ее.

Вторая полоска расходилась вниз, словно луч молнии. Такая же глубокая, как первая часть.

– Что это? Как… – только и смогла произнести Эви.

Понимание обрушилось на нее, подобно цунами.

Дамиан…

Ее мужчина был жив.

Это его сильные руки сейчас держали ее тело.

Это он с ней разговаривал.

Это его запах проникал в легкие, оживляя ее.

Пробуждая от долгого сна.

– Дами? Ты жив, живой, – бессвязно пробормотала девушка, пока Йохансен улыбался ей.

Робко, бесконечно нежно.

Глубокие ямочки появились на его щеках.

Аккуратно придерживая девушку одной рукой, Дамиан накрыл ее губы своими.

Это было едва заметное, мягкое прикосновение.

Но ее обожгло, словно открытым огнем.

Губы горели.

Дыхание Дамиана перехватило.

Он все еще не мог поверить в происходящее сам.

Что был здесь.

Рядом со своей семьей.

Рядом с ней.

Его рука бережно обхватывала тонкую талию девушки, другая касалась ее лица, невесомо скользила по мягкой, бархатистой коже.

Ее нежные губы ощущались под его губами как что-то совершенно естественное, как сама суть – уюта, теплоты и всего, в чем он нуждался, чтобы жить.

Очередное касание теплого рта на ее губах.

Раз, второй, третий.

Со вкусом отчаяния и нежности.

Разбивающей сердце вдребезги.

Их губы не размыкались.

Пробуя на вкус, впитывая в себя.

Глаза Дамиана открылись.

Никто больше не произнес ни слова.

Их просто не было.

«Все так же прекрасна».

Хрупкая, маленькая, но полная огня, готового его испепелить.

Даже сейчас, когда синие глаза блестели от слез. Эта воинственность никуда не исчезла.

И он был рад. Искренне рад тому, что его Огонек продолжал светить. Боролся.

Жил дальше.

Независимо от всего.

Он гордился ею.

Огненные волосы были цвета шоколада, короче, чем отпечатались в памяти. Раньше эти кудри спадали до самой поясницы. Теперь локоны обрамляли ее бледное лицо и красиво опускались на плечи и грудь.

Мужчина протянул руку – они были такими же мягкими, как он помнил.

Ничего не изменилось.

Эви носила очки, и он легонько коснулся черной оправы, прежде чем скользнуть ладонью по ее щеке, лаская в своей грубоватой манере.

– Мой Огонек, – шепот, который выворачивал ее наизнанку.

Она уперлась лбом в его лоб, руки девушки дрожали, обхватив затылок Дамиана. Слегка царапая. Нуждаясь в подтверждении реальности происходящего. Зацепки. Чего угодно.

Ладонь мужчины легла на ее шею. Ощущая пульсацию крови под тонкой кожей. Слегка сомкнулась.

И от этого миллиарды искр разнеслись по всему телу.

Заставляя грудную клетку лихорадочно опускаться и подниматься.

Чувствовать себя живым.

Тяжело дыша, глядя на нее. Не мог насытиться.

Ее глаза сияли, губы приоткрылись, делая глоток воздуха.

Как после долгой, мучительной жажды.

Выбираясь из склепа, куда давным-давно закрыла часть себя.

Закопала под гниющую землю.

И вот теперь…

– Пап?! – послышался голос, полный надежды.

Дамиан опустил свою драгоценную ношу на пол и обернулся.

– Папа… – дрожащий выдох.

– Кай, – он опустился на корточки, раскинув руки в стороны. – Мой любимый сынок.

Мальчик бросился в распахнутые объятия отца с разбегу, повиснув у мужчины на шее.

Страшные тени, постоянно мучавшие Кая, отступили. Присутствие Дамиана казалось спасением от любых бед. Он прижался щекой к его плечу, шмыгая носом.

– Ты долго не приходил, – тихо сказал мальчик, пока папа ласково, крепко обнимал его.

– Прости меня за то, что заставил ждать, сынок.

– Ничего. Главное, что теперь ты рядом, – он так сильно сомкнул свои тонкие руки вокруг шеи Дамиана, что глаза мужчины стали влажными. Потому что он ощущал этот страх. Осязаемый. Страх Кайдена. Что папа исчезнет сейчас.

Мужчина гладил его по каштановым волосам, целовал в лоб и щеки, позабыв обо всем на свете. Ничего не значило для него больше, чем он.

Его понимающий, искренний, терпеливый мальчик с огромным сердцем…

Самого трясло.

– Мне так жаль, что я сделал тебе больно, Кайден.

– Это не твоя вина, папа, – малыш поднял голову, серьезно вглядываясь в глаза отца. Такие же, как у него. Зеленые-зеленые. Словно наступившая весна. Несмотря на то, что на улице был конец сентября, ничто так не грело, как любовь, отражающаяся в них.

Кайден протянул руку, касаясь глубокого шрама на его лице.

– Знаю, что мир считает тебя героем… Вся страна восхищается тобой, но я хотел… – мальчик искренне улыбнулся, но Дамиан видел, чувствовал, как он сейчас был уязвим. – В первую очередь, ты мой герой, папа. И я очень горжусь тобой.

Дамиан прижал его голову к своей груди, прямо к колотившемуся сердцу. Тиканье кардиостимулятора отдавалось в его ушах грохотом.

– Я так сильно тебя люблю, – мужчина поцеловал сына в висок и прошептал. – Это благодаря тебе, малыш. Твой рисунок меня всегда оберегал как талисман.

Конечно, он сгорел, но задачу свою выполнил.

Дамиан держал сына в объятиях до тех пор, пока они оба не успокоились.

– Папа вернулся. Я же говорил, мам! А ты не верила! Я говорил, что папа всегда держит свое слово! – дернул Кай за руку Эви.

Она стояла, не в силах отвести взгляда от мужа и сына.

– Да. Ты всегда говорил…

– Я и на кладбище не ходил. Потому что тебя там не было, – Кайден сверкнул ямочками на щеках. – Знал, что папа жив. И самый сильный в мире.

Дамиан вытер глаза и ласково улыбнулся ему.

Умиротворение – вот, что он испытывал.

Эви переводила взгляд с сына на мужчину и обратно.

Копии.

Кай был его уменьшенной мини-версией. Даже жестами он становился похожим на папу с каждым днем все больше.

– А это кто у нас тут? – Дамиан подошел к черной коляске, где лежала Нильде.

Он уже знал о ее существовании. Почти сразу, как приземлился в Штатах.

И это было шоком.

Почти то же ощущение ошеломления, безумного волнения и бесконечной радости – спектр чувств, который он испытал, впервые узнав о том, что у него есть Кайден.

– Я… можно ее взять на руки? – прошептал Дамиан с благоговением.

Эви кивнула, пока у самой ладони холодели.

– Да…

Пятимесячная крошка.

Когда Дамиан наклонился к ней, то больше всего боялся, что малышка расплачется.

Подумать только: он, двухметровый спецагент, герой страны трясся от страха расстроить крошечное создание.

Но девочка вовсе не огорчилась. Она вскинула голову, внимательно рассматривая лицо мужчины, нависшего над ее коляской. Голубые глаза расширились. Полные любопытства и удивления. Секунда, и Нильде расплылась в широкой улыбке, неловко замахав ручками, слово упрашивая себя забрать.

Сердце Дамиана перевернулось. На секунду он даже перестал дышать.

И прямо сейчас мужчина отчетливо понял: эта девочка забрала его сердце в свои крошечные пальчики и будет удерживать его там навечно.

Взгляд Кайдена приободрял.

– Маленькая, идем к папе, – Дамиан очень бережно, но крепко удерживая ее обеими руками, поднял малышку из коляски.

Замер, волнуясь, не расплачется ли она.

Но ребенок продолжал лепетать своим сладким голосом, пухлые пальчики потянулись к лицу Дамиана, изучая его.

Он слегка наклонил голову, позволяя ей касаться себя, знакомиться. Не переставая улыбаться.

– Привет, королева, – проворковал Дамиан. – Я твой папа. Прости, что немного опоздал. Но ты дождалась меня, правда, маленькая? – Дамиан усмехнулся, когда Нильде издала гуканье, словно соглашаясь с его словами. На ее щеках появились глубокие ямочки.

Мужчина поцеловал их.

– Папа больше никуда не уйдет, будет с тобой всегда, – он поцеловал следом крошечные пальчики и прижал малышку к груди, ощущая, как сердце его исцеляется.

Эви вытерла слезы тыльной стороной ладони. Это было слишком.

Все было слишком. Она не могла этого вынести.

Девушка выбежала на улицу, нуждаясь в пространстве.

Слишком тяжело. На нее давило, словно заваливая валунами.

Загоняя в пропасть под их весом.

Изначальное ощущение свободы заменилось чем-то удушающим.

На миг она испугалась, что вот-вот потеряет рассудок. Просто сойдет с ума.

Время остановилось.

Девушка ничего не видела вокруг. Застыла на крыльце.

Кайден едва не сбил Эви с ног, когда ворвался в дом. Он сразу помчался в детскую.

– Папочка! Смотри, я принес мою новую картину из мастерской!

– Показывай их все, солнышко, – Дамиан уселся на край кровати, все еще держа дочь на руках, и усадил сына на колени, тоже крепко обнимая.

Кай отложил картину, уткнувшись ему в грудь. Будто не мог насытиться этим простым, но надежным жестом.

– Обнимашки, – Дамиан потрепал его по темным кудрям. – Ты защищал сестренку, пока меня не было?

– Конечно! – горячо заверил его мальчик. – Я знал, что ты вернешься! Даже когда мне никто не верил!

Это так много значило для Дамиана. Гораздо больше, чем он мог показать. Значило для него… все.

Когда Дамиан начал разглядывать картины, мир на мгновение застыл.

– Я нарисовал триста десять картин с тобой. Потому что… – голос Кая затих. – Так ты мог быть рядом со мной. На этих рисунках ты был жив и никуда не уходил, – подбородок Кая задрожал, но он улыбнулся. – Спасибо, что выжил, папа.

Дамиан усмехнулся, сморгнув.

Проклятье. Слезы стекали по его лицу. Но он не желал прятать эмоции. Не от сына.

Кайден был лекарством для его истерзанной души.

– Я люблю тебя, сынок. Больше всего на свете. Люблю бесконечно. И я проведу остаток жизни, доказывая это каждый день.

***

Эви плакала до тех пор, пока ее не покинули силы.

Она сидела на песке, у океана, глядя на безмятежные черные волны и размышляя о том, как хотела прыгнуть в этот темный океан и умереть.

Вспоминая, как теряла зрение. Как было страшно, когда ей проводили эту операцию. Она всегда боялась хирургических вмешательств, и это было одним из худших, что ей пришлось пережить.

Вспоминая, как впервые выбирала очки.

Вспоминая, как сидела на холодной могиле чужого человека и изливала там душу.

Вспоминая, как требовала показать результаты ДНК-экспертизы, и как ее мир погрузился в черный, когда она услышала о точном совпадении. Подделанном.

Вспоминая, как увядала без него.

Эвелин знала, что у него не было выбора, что наверняка сам пережил намного худшее, но легче от этого не становилось.

В самое трудное время… Рядом с ней был Кристиан.

Не было того, в ком она нуждалась.

Кого искала.

Кем дышала.

Она снова проходила через ад. Как тогда, когда потеряла их первую дочь.

И все зря. Впустую.

Все переживания, слезы…

Девушка бросила безучастный взгляд на свои ладони. Белые тонкие полосы рассекали их изнутри.

Знак того, как сильно она была сломлена.

Здесь гордиться было нечем.

На внутренней стороне запястья шрамы тоже были – а вот они остались после операции, когда Эви отдала ему свою кровь.

Спасла жизнь в который раз.

«Почему тебя всегда спасаю я? Почему ты никогда меня не спасаешь, Дамиан? Почему каждый раз, когда я в тебе нуждаюсь, тебя нет рядом? Почему ты готов пожертвовать жизнью ради чужих людей, посвятить себя кому угодно – но не мне? Почему ты всегда так далеко? Почему ты чей угодно, но никогда не мой?..»

Вопросы крутились в ее голове, хаотичные, горькие.

Эви взяла горсть белоснежного песка и медленно раскрыла ладонь, наблюдая за тем, как он неуловимо ускользает.

Так же, как всегда ускользал от нее Дамиан.

Она вышла замуж за незнакомца.

Никогда не знала его настоящего.

«Я так много раз рисковала собой… Даже сунулась в логово мафии ради тебя. Но теперь в приоритете…» – Эви резко выдохнула. «Теперь в приоритете у меня я сама. Потому что я заслуживаю того, чтобы меня защищали, я заслуживаю быть единственной в чьей-то жизни, заслуживаю лучшего, и никому, даже тебе, больше не позволено играть с моими чувствами».

Была ли вина Дамиана в том, что она стала жертвовать собой, что шла ради него на страшные вещи – уже было неважно.

Он допускал это.

Принимал всегда.

А она… больше не была влюбленным подростком, который следовал за ним по пятам.

«Если любовь делает меня слабой, то я от нее избавлюсь. Уже избавилась. Все эти месяцы…»

Он не мог вернуться и делать вид, словно ничего не произошло.

Что не разрушил ее жизнь.

Не заставил пройти через чудовищное.

Если бы не Кристиан…

«Меня бы здесь не было».

И Кайден.

Тот отчаянный оклик сына до сих пор стоял в ушах Эви.

Она прошла полный курс психотерапии, но некоторые вещи было просто невозможно забыть.

Они, как уродливое клеймо, навечно оставались у тебя на подкорке сознания.

Где-то на уровне простреленной и истекающей головы матери у нее на коленях.

Или отца, молившего дочь спрятаться, чтобы мать не убила ее тоже.

Или холодного асфальта, где она пролежала полночи, теряя ребенка.

Или лица Тэйта – ее любимого брата, вынужденного преследовать ее с ножом.

Или грузовика, который летел навстречу.

Темных волн этого океана, зовущих в свои смертоносные объятия.

Вместо того, чтобы беречь своего Огонька, он только приумножил ее кошмары.

Их стало слишком много, чтобы закрывать глаза.

***

Дамиан долго сидел на кровати, беседуя с Кайденом. Он рассказал ему все, что мог. О своей миссии, работе, жизни. Кай не перебивал, слушал внимательно.

Мальчик поведал, как мама обычно укладывает Нильде, и мужчина с легкостью ее убаюкал.

На удивление, малышка не плакала. Он аккуратно переложил ее в колыбель и вышел из детской.

– Что с рукой? – спросил Дамиан, когда Кайден переоделся в пижаму и лег в свою постель.

«Сразу заметил неладное…»

Он сел на краешек маленькой постели, ожидая ответа.

Мальчик отвел взгляд в сторону, сомневаясь, как лучше поступить.

Сказать правду? Или скрыть?

– Солнышко. Я не буду злиться. Скажи мне, – мужчина поправил его одеяло с принтом звездных войн. – Доверься, как я доверяю тебе.

– Я подрался, – признался Кай и вздохнул. – Знаю, это было неправильно.

– Почему ты подрался? – Дамиан не злился, он бережно убрал упавшие на глаза сыну кудри, зачесывая пальцами назад.

– Они не верили мне. Мальчишки из баскетбольной команды. Начали задирать, наговорили про тебя гадостей. Вот я и не удержался.

– Никогда не делай чего-то, что может навредить тебе, – произнес Дамиан. – Из-за этого у тебя возникли проблемы, я прав? Ты ведь капитан, Кайден.

– Да, – вздохнул мальчик и тут же задиристо улыбнулся. – Зато я разбил ему нос.

Дамиан закатил глаза, но гордая усмешка сама собой возникла на его губах.

– Постарайся не создавать проблем себе. Меня не волнуют другие, – мужчина поцеловал сына в лоб. – Они не стоят твоих травм. Твоего времени. Береги себя, малыш. И я сам способен за себя постоять.

– Знаю, пап, – надулся Кай.

– Спасибо тебе все равно за то, что отстоял мою честь, – ухмыльнулся Дамиан. – Но пообещай больше так не делать. Они будут тебя задирать, чтобы найти повод – занять твое место. Ты должен думать наперед. Быть умнее них. Конечно, ты и так самый умный мальчик, – мужчина включил ночник, и крошечные звезды осветили потолок комнаты. – И все же. Если бы я бил всех, кто меня раздражает… Мне пришлось бы, как Халку, размахивать кулаками каждую минуту.

– Но, глотая оскорбления, я буду казаться слабым.

– А никто и не просит тебя смиряться с положением, – Дамиан сузил глаза. – Находи их слабые места. Ударяй не руками, а разумом. Я, чтобы избавиться от влиятельных врагов, использовал против них компроматы. Что-то, что дорого этому человеку. Важно для него. Есть и другие способы, но суть ты уловил, – мужчина был серьезен. Он не хотел учить сына плохому, но постоять за себя Кайден был должен. И мальчику нужно было осознать, что не всегда насилие – единственный вариант атаки. Были гораздо куда более существенные.

– Понял, – кивнул Кайден.

– А теперь спи, сынок, – Дамиан хотел встать, но мальчик удержал папу за руку.

– Когда я проснусь… ты будешь дома? – его сердце тревожно заколотилось.

– Буду дома, – уверил мужчина. – Хочу провести с вами время. Наверстать все, что пропустил.

Сомнение и боль отразились в глазах Кая.

– Обещаю.

Мальчик медленно кивнул.

Он знал, что папа не лжет.

– Давай я посижу, пока не заснешь, – предложил Йохансен, и Кайден встрепенулся. – Почитаю тебе сказку.

– Ура!

Только после того, как сын заснул, мужчина вышел из дома, направляясь вслед за Эви.

Камеры «вернулись», и он не волновался за то, что в их отсутствие что-то может произойти.

Новая система безопасности. Новая охрана. Новый уровень.

Потому что его возвращение в мир было сопряжено с непредсказуемым оборотом событий.

Когда он выйдет в свет, поднимется шумиха.

Вся страна скоро будет только о нем и говорить.

Это не было хорошо.

Опасность могла настигнуть откуда угодно, и Дамиан не мог рисковать.

Имена спецагентов редко оглашались во всеуслышанье, но им пришлось это сделать, чтобы убедить оставшихся авторитетов якудз в том, что он мертв.

Чтобы отыскать их. Задержать.

И они это сделали.

Не сразу, но ФБР удалось довести дело до конца.

Он вернулся сразу, как только поступил приказ.

Когда ты служишь государству, то не можешь вести образ жизни обычного человека.

Ты знаешь, что тебе нужно подчиняться определенным правилам.

Строго регламентированным.

Категоричным.

Ты знаешь, когда нужно молчать.

Когда говорить.

Что скрыть, а что унести за собой в могилу.

До сих пор был вещи, которые мужчина не мог поведать никому.

Секретные миссии, что Дамиан выполнил.

Государственные тайны.

Подноготная политиков, членов Палаты и Сената.

Выдать их означало стать живой мишенью.

От него бы избавились, не моргнув и глазом.

А потом убили бы Эви, друзей или любого, кому бы он осмелился передать охраняемую информацию.

Быть агентом означало жить для других.

Ради других.

Означало быть готовым в любой момент пожертвовать жизнью.

И он с достоинством нес эту тяжкую ношу.

Йохансен прослыл человеком принципов. Беспристрастным и не коррумпированным. До мозга костей справедливым.

Когда ведомство предложило ему – агенту разведки миллион долларов в качестве поощрения, если сможет доказать обвинения, выдвинутые в досье против руководства, он отказался.

Были сотни ситуаций, в которых он доказал свою преданность. Ситуации, которые испытывали Дамиана на прочность.

Которые показали – какой он на самом деле.

Такой же, как отец.

Человек чести.

Кто-то, для кого мораль значила больше денег.

…Было вопросом времени, когда новости о его возвращении разлетятся. Теперь папарацци наверняка будут окружать на каждом шагу. Еще одна назойливая проблема.

Дамиан убедился в том, что главная угроза миновала. Кроме приказа он вышел на свои источники связи и получил подтверждение: не только оставшиеся якудзы задержаны, но и с Аароном Стерлингом все улажено. Пес гнил в тюрьме для особо тяжких преступников. Там, где ему и место.

Только благодаря Дамиану удалось свернуть дела его и Чикагских мафиози.

Об этом не крутили в новостях. Не болтали все подряд. Дела американской мафии были засекречены. Потому, что остальных Стерлингов – а в особенности Говарда, пока не могли припереть к стенке. Он обладал огромным могуществом и не оставлял никаких следов. Дамиану оставалось лишь догадываться, какие грязные и кровавые секреты тот хранил в своем мрачном особняке и закрытом районе, будучи мэром города.

Это была не его территория, и ФБР дали ему передышку – Дамиан желал уйти в отставку, но понимал – бывших разведчиков не бывает. Призвать могли когда угодно.

Только знал одно – больше никогда не оставит семью.

С него хватит. Жертвовать собой, рисковать каждый день, теряя самое главное – их. Эви, Кайдена… дочь.

Больше нет. Заданий брать не будет.

– Доченька, – прошептал он и улыбнулся.

Она смотрела на него с таким наивным доверием и радостью, что все невзгоды казались пустяками. А потом уснула, тихо сопя, пока он укачивал на своих сильных руках крошечное тельце.

Это стоило того.

Стоило пройти через трудности, чтобы ее защитить.

Он нашел Эви, одиноко сидящую на берегу. Глядящую на бескрайний океан, раскинувшийся перед ними.

Сел рядом.

– Где ты был?

Дамиан знал, о чем она спрашивала.

– В Сибири.

– Это?..

– Далекая холодная Россия.

– Понятно.

Эви обхватила свои колени, продолжая смотреть на горизонт.

Чувствовала на себе тяжелый взгляд.

Дамиан сверлил ее глазами.

– Давно носишь очки?

– Пару месяцев.

– Понятно, – ответил ее же словами, невпопад.

Глупо, Господи, как же это все было глупо. Они, которые понимали раньше друг друга без слов, теперь едва могли вести диалог.

Перед ним сидела незнакомка.

Перед ней сидел незнакомец.

– Может, если судьба так часто нас разводит, то нам действительно лучше быть врозь?

Он вздрогнул.

Не ожидал от Эви таких слов.

Ранило.

– Даже выслушать не желаешь?

– Рассказывай. Терять нечего.

Нам уже с тобой нечего терять.

Нечего.

Слово раздавалось внутри него пустотой. Ему вдруг стало очень холодно.

Дамиан перевел взгляд на волны.

Они омывали берег. Вода отступала и касалась линии с новой силой.

Что-то вечное.

Мужчина сделал глубокий вдох, ощущая вкус соли.

Закрыл глаза и погрузился в воспоминания.

Начиная свой рассказ.

***

Неизвестность вселяла в разум людей ужас. Неискоренимый, слепой страх. Но когда ты видишь угрозу, смотришь ей прямо в распахнутые глаза, сталкиваешься лоб ко лбу, то все совсем по-другому. Улыбка смерти тянет на безрассудство.

Когда он впервые с ней столкнулся…

Это было задолго до последних событий. Дамиан выносил детей из горящего здания одной из баз.

Тогда он понял, что выбрал правильный путь. Сумеет вынести что угодно.

Дым забивал легкие, гарь оседала в глотке, а он двигался вперед.

Нес на руках малыша за малышом.

Выносил наружу и с каждым возвращением обратно улыбался костлявому черепу, тянущего к нему свои лапы.

После той миссии ему пришлось долго проходить психотерапию.

Он не смог спасти всех.

Товарищи тоже не сумели.

Вид изуродованных трупов являлся Дамиану в кошмарных снах.

Их голоса… детские голоса раздавались в его голове.

Осуждая, плача, спрашивая – почему он не смог помочь им тоже?

Рыдая, скуля.

Почти животный звук.

Он жил с тяжелым посттравматическим расстройством.

Скольких бы ни спас, свое личное кладбище всегда царапало сердце.

Он туда приходил. Приносил им цветы. Разговаривал.

Поддерживал их семьи.

Дамиан пожертвовал миллионы долларов во имя благотворительности.

Но даже это не могло вернуть утраченного. Успокоить боль.

ФБР считало его героем, лучшим из лучших, но он никогда не чувствовал себя таковым.

До тех пор, пока это не сказал Кайден.

Быть его героем… это была величайшая из наград для Дамиана.

Он впервые за годы борьбы ощутил покой внутри.

Вина, мучающая его, плетущая ядовитую паутину в голове, ослабла свои путы.

Когда он отправлялся на миссию, то знал, что это будет опасно. Рискованно для жизни.

Конечно, Йохансен смог устроить засаду, спецназ нагрянул, верхушке бежать было некуда. Все было неожиданно, идеальное время.

…Дамиан прижимал ладонь к лицу, привалившись к стене. Кровь струилась сквозь пальцы. Один из якудз ранил его, когда понял, что мужчина предал их.

Удар ножом пришелся по щеке и рассек кожу.

Он сделал это намеренно, удерживая голову Дамиана, калеча.

Словно желал, чтобы этот след навсегда изуродовал его.

Только вот жалеть себя не входило в привычку Йохансена.

Превозмогая боль, мужчина направился дальше, по коридору.

Следовало отсюда убираться.

– Дамиан, помоги… – послышался слабый стон.

Он тут же обернулся.

– Саймон?

Это был голос одного из его товарищей по службе.

– Да, я… кажется, ранен…

Дамиан помчался на звук голоса и нашел мужчину у лестницы.

Тот сидел на полу и держался за раненое бедро.

Пуля прошла навылет.

Кровь пропитала его брюки и оставила за мужчиной длинный темно-вишневый след на ступеньках, откуда он, очевидно, спустился.

По цвету и скорости Йохансен быстро определил, что кровотечение было венозным. Никакого «фонтана» из раны. Она вытекала из раны струйкой небольшого напора, не пульсировала.

Хороший знак. От артериального спасти его было бы гораздо труднее.

– Не волнуйся, я вытащу тебя отсюда. Держись, Саймон, – Дамиан забросил его руку себе на шею, аккуратно поднял мужчину.

Времени оказывать полноценную первую помощь не было. Все, что успел Дамиан – это наложить давящую повязку, чтобы остановить кровотечение.

Саймон весил достаточно, чтобы заставлять морщиться даже Дамиана. Он был примерно его крупной комплектации и роста, и это было тяжело.

Но Йохансен ни на секунду не допускал мысли бросить его или сделать передышку.

Внезапно послышался оглушающий грохот, как от взрыва.

…Он успел вынести мужчину в безопасное место, но не смог выбраться сам. Оказался заперт в завалах.

– Дерьмо…

Пришлось искать другие ходы, Дамиан бросился в темный лабиринт коридоров, когда очередной взрыв сотряс воздух.

А следом запах гари забился в нос.

Кровь беспрерывно стекала по лицу, и он боролся с ней, стиснув зубы.

Насколько глубоко ранили его?

Потому что он мог покляться, что видел на гребаном ноже кусок своей плоти.

Блядь.

Это не была простая царапина.

Дамиан вскинул голову и увидел оранжевые языки пламени вдалеке.

Он лихорадочно сбросил сумку со спины и достал противогаз, поспешно надевая на голову.

Теперь, когда Дамиан снова оказался окруженным огнем…

На этот раз смерть смеялась ему в лицо, а не он.

На нем был противогаз, но Дамиан ощущал, как кровь заливает его изнутри.

Нож, которым распороли ему лицо, оставил след навечно.

Порез был слишком глубоким, и даже сквозь противогаз раненый кусок плоти истекал кровью, пропитывал маску.

Он моргал, ощущая жжение в глазах. Кровь закрывала обзор, заливала все.

Было больно, страшно, и Дамиан чувствовал, как поддается панике.

Потому что основной выход был закрыт.

Члены его команды могли не успеть.

Он умирал.

Умирал вот здесь, в пожаре.

Одинокий.

Отдавший свою жизнь ради того, чтобы упечь под решетку отморозков.

Сделать этот мир лучше.

Спасти невинных людей.

…Солгавший Каю.

«Никогда не увижу его больше…»

Дамиан не знал, что больнее – сгореть вскоре заживо или мысль о том, чтобы никогда не увидеть улыбку сына.

Пламя было все ближе. Красные языки угрожающе вспыхивали в темноте.

А он оцепенел. Не мог сдвинуться с места. Лицо горело от боли.

– Давай, Дами, иди назад. Ты знаешь, что там расположен запасной выход. Малыш, сделай это ради меня.

«Огонек?» – мысленно встрепенулся он.

Ее голос вывел его из ступора.

Заставил лихорадочно соображать.

«Спасаешь меня всегда…»

Необходимо было действовать чрезвычайно быстро в критической ситуации.

Он нашел путь, вспомнив карту здания и его структуру. Дамиан давно подал сигнал команде – они должны были вот-вот нагрянуть.

Мужчина пробирался вперед, но здание стало обрушиваться из-за горячей температуры. Слышался чудовищный треск и шум от обвала конструкций.

Похоронный набат.

Дамиан пробирался вперед сквозь дым и гарь.

Огромный обломок сверху рухнул прямо перед ним.

Температура превышала любые пределы защиты костюма.

Дамиан понял не сразу, что мешает ему идти. Ноги придавило.

Боль была такой сильной, что он поперхнулся.

Перед глазами все потемнело.

«Я сгораю заживо…»

Сознание покинуло мужчину.

Последнее, что он помнил – тлеющий рисунок Кайдена.

Очнулся Дамиан уже в больнице с ожогами разных степеней тяжести площадью тела больше сорока процентов.

Пострадали ноги, почти вся спина, частично грудь.

Состояние было критическим.

Три месяца провел в реанимации.

Десять раз Дамиана увозили в операционную, чтобы убрать умершие ткани, еще четырежды, чтобы пересадить кожу.

Все проводилось под наркозом и сопровождалось большой потерей крови, поэтому несколько раз ему делали переливание.

Дамиан помнил цифры. Семь литров плазмы и почти три – эритроцитов.

Пластические хирурги смогли минимизировать рану на его лице, они провели искусную операцию, учитывая чудовищную глубину и повреждение структур – получить в конечном итоге всего небольшой аккуратный шрам, было благословением.

«Я хочу к Эви… мне нужен Кайден… почему их нет рядом? Почему ко мне никого не пускают?» – эти мысли крутились у Дамиана в голове каждый день, пока он был изолирован от мира.

Впрочем мужчина почти все время находился без сознания, каждое хирургическое вмешательство, смена повязок сопровождались инфекционными осложнениями, ему не могли подобрать нормальные препараты из-за больного сердца, и лечение затягивалось.

Потом было трудно встать на ноги.

Потребовались долгие недели реабилитации, чтобы научиться просто ходить заново.

Он не чувствовал, что тело принадлежит ему. Оно ощущалось теперь чужим.

Эти уродливые следы…

Дамиан ненавидел их каждой клеточкой своей души.

Ожогами все не ограничилось.

Пришлось преждевременно заменять поврежденный кардиостимулятор.

Провели операцию на сердце, и он пробыл в больнице долгое время, прежде чем его отпустили.

Не на волю.

После почти полугода мучительного восстановления с переменным успехом его направили в Сибирь.

Там Дамиан прожил последние пять месяцев в чужой стране.

Безумно холодный климат, незнакомые люди.

Он знал их язык, потому что был полиглотом, но жил в отдаленной хижине, стараясь ни с кем не контактировать.

Без любых источников связи.

Просто существовал.

До тех пор, пока ФБР не подало бы знак.

Дамиан был в ярости, когда узнал о том, что спецслужбы инсценировали его смерть.

Ведь это значило, что близкие находились в неведении.

Дамиан с ума сходил от мыслей о том, как страдали все после его ухода.

Огонек…

Она наверняка места себе не находила.

Сын.

Друзья.

Дядя.

Каково было им?..

Он ненавидел то, что не мог с ними связаться.

Ненавидел видеть свое новое тело по утрам.

Ненавидел отражение.

Поэтому убрал все зеркала.

Проводил дни, тренируясь, как мог.

Физические упражнения, готовка, чтение пары тройки книг. Сон. И по новой. Иногда охотился, рыбачил.

Почти дикие условия.

Небольшое поселение в снежной долине.

Белый. От него слепило глаза.

Он и к этому привык.

Заставлял себя привыкнуть.

Жил только одним – мыслью, мечтой снова увидеть семью.

Когда это сбылось, Дамиан был на седьмом небе от счастья.

На вертолете с пересадками он оказался в своей стране, первым делом был доставлен в штаб, где переговорил с руководством, получил указания на то, как ему нужно было вести себя в обществе, затем связался со своими людьми, узнал информацию о произошедшем в его отсутствии.

И немедленно направился домой.

Такова была история в сухих фактах.

Внешние шрамы Дамиана были велики, но те, что таились внутри…

«Все-таки сгорел я в том здании».

***

Дамиан не мог рассказать ей об ожогах.

Он не желал вызывать жалость.

Ненавидел взгляды врачей и медсестер, которые его провожали в больнице. Полные сочувствия, словно он был немощным слабаком.

Дисморфным.

Он не желал себя таким принимать.

Хотел быть для нее сильным. Привлекательным. Желанным.

Таким, как раньше.

Поэтому прятал проклятые ожоги.

Они не были для него меткой гордости. Напоминали об аде, через который он прошел.

О собственных воплях.

Сорванном голосе.

О крови, в которой Дамиан почти захлебнулся в том противогазе.

Одно вечное напоминание и так было налицо буквально.

Эти следы не изменили бы саму суть истории.

Он сказал чистую правду, что проходил реабилитацию, получил некоторые травмы – не стал описывать пожар и свои чувства от этого события.

Не только из-за нежелания выдавать слабость – Дамиан просто физически не мог произнести слова, проживание заново этой ситуации было слишком травматичным для него. Он уже не был прежним.

Закончив, мужчина взглянул на девушку.

Эви думала, что ей станет легче, когда он обо всем расскажет.

Легче не стало.

Это ничего не меняло.

Дамиан сел ближе.

Коснулся губами ее губ, стараясь передать этим прикосновением всю глубину своих чувств к ней. Запоздало понял, что она не отвечает на поцелуй

– Огонек.

– Не называй меня так. Я уже не Огонек.

– Ты та, кто разгоняет темноту внутри меня.

– Я больше не хочу быть твоим маяком, Дамиан. Это обременительно, – Эви издала горький смешок.

Боль резко ударила ему куда-то под ребра, растекаясь на уровне солнечного сплетения.

– Я любила тебя так сильно, что это меня разрушало.

Любила.

Он не мог не заметить, что Эви произнесла это слово в прошедшем времени.

Как что-то давно мертвое. Забытое.

– И ты в этом винишь меня?

– Пока ты спасал весь мир, он спасал меня. Кристиан спас мою жизнь, он был рядом, когда я хотела, чтобы был рядом ты. Но тебя никогда нет рядом. Ты не мой, Дамиан. Ты их, – яростно произнесла она. – Ты соврал мне о многом. Весь наш брак фарс. Фальшивка.

«Да, рядом с тобой был хоть кто-то, и я за тебя честно рад. Потому что когда мое тело горело заживо, у меня не было никого, Огонек. Не было рядом никого, когда я лежал в реанимации и прощался с жизнью. Когда не чувствовал обожженных ног. Когда жил в чужой стране и не мог даже позвонить кому-либо. Когда смотрел в зеркало и хотел сдохнуть – не было, блядь, никого. Совсем».

– Мои чувства не были поддельными.

– Чувств мало, чтобы построить долгосрочные отношения. Требуется доверие, – отстраненно отозвалась Эви. – А этого никогда у нас не было. И больше не будет.

– Что ты такое говоришь, Эви… – его голос дрогнул. – Я знаю, понимаю, что тебе пришлось очень тяжело. Ты была беременна, и меня не было рядом, но…

«Я в это время лежал на операционном столе».

– Я тебя не обвиняю, Дамиан, – она перевела на него усталый взгляд. – У тебя свои ценности и приоритеты. У меня свои. Но факт остается фактом – ты снова меня бросил. Снова не сдержал слово. И меня не интересует – во имя кого или чего ты так поступил. Послушай, я бы тебя поняла, я бы смирилась, если бы ты изначально дал мне понять, с кем я связываю свою жизнь. Но то, как поступил ты, нечестно. Это неправильно. Я выходила замуж за Дамиана Йохансена, который…

– Который что? – начал вскипать он. – Почему ты могла принять меня как члена самой кровавой мафии в мире, но не принимаешь, когда я оказался тем, кем ты мечтала меня видеть всегда? Кто мне вечно говорил, чтобы я «не вредил людям» и подобное?

– Ты не понимаешь суть, – Эви вскочила на ноги, испепеляя мужчину взглядом. – Речь не о том, кто ты. Речь о твоем вранье.

– А ты не думала о том, что я не мог, блядь, рассказывать тебе государственные тайны или раскрывать место своей работы?

– Давай-ка вместе посчитаем, сколько раз ты меня бросал. Твои командировки, твои лживые дела «якудз» – Бога ради, однажды ты просто улетел на пять месяцев, это не первый раз. Я устала, Дамиан. На этот раз ты пересек любые границы. Ты втянул в это и Кайдена.

– Эви, ты считаешь, что я хотел этого? Что выбрал подстроить свою смерть, а потом пил коктейли через трубочку на пляже? Я же тебе уже сказал, что ФБР решило все за меня! Я был сам в ярости. Обо всем узнал спустя многие месяцы, когда, наконец, смог пробыть в сознании больше, чем на несколько часов! – Дамиан поднялся следом, отряхнул небрежно брюки от песка. – Молодец, очень необвинительно.

– Так ты хочешь от меня честности? – усмехнулась она, глядя ему прямо в глаза.

– Да что уж там, давай, скажи то, что вертится у тебя на языке, – подначил Дамиан.

– Лучше бы ты не возвращался. Тогда бы все, что мне пришлось пережить, не было бы впустую.

Мужчина знал, что она имела в виду каждое сказанное слово.

Его задело.

Так, что на мгновение Дамиан просто перестал дышать.

Но не отводил от Эви взгляда. Призывая продолжить начатое. Добить правдой.

– Знаешь, что я вижу, когда смотрю в твои глаза, Дамиан?

Мужчина не шелохнулся. Все так же стоял прямо перед ней.

Его лицо не отражало абсолютно ничего.

– Все, что я вижу, глядя в твои глаза – это грязь. Глаза человека, который отнял все, что у меня осталось, Эви, – однажды сказал ей он.

– Глаза человека, который вел меня к гибели. Кого-то ненадежного, – она рассмеялась. – Не видишь? Тошнит меня от тебя. Когда ты меня касаешься, я хочу кожу с себя снять. Когда смотрю на тебя, ощущаю желчь в горле. Каждый раз, когда слышу твой голос, то оказываюсь там. В нашем доме, задыхающаяся, сходящая с ума. Я в аду, ты это понимаешь? Вот что для меня значит твоя любовь. Вот что ты для меня значишь, – повторила почти слово в слово.

«Хочу, чтобы тебя просто не существовало. Чтобы ты исчезла из моей гребаной жизни, Эви», – той дождливой ночью услышала от него она.

Только не произнесла этого сейчас вслух.

Но он ждал.

Хотел гребаной точки.

– Давай, вперед. Скажи.

И слова вырвались:

– Лучше бы ты умер.

Внезапно стало оглушающе тихо.

В его глазах отразился такой сильный шок, что она вздрогнула всем телом.

Дамиан отшатнулся.

Он не ожидал, что Огонек такое скажет.

Скажет ему – отцу своих детей, человеку, который был готов ради нее на все, который защищал их ценой своей жизни.

Боролся с болезнью каждый день.

Вырвался из лап смерти только для того, чтобы воссоединиться с ней.

Думал, она ждала его.

Думал, было ради кого.

Выражение боли в глазах Дамиана было необъятным.

Казалось, ему рассекли грудную клетку, сунули туда грубо руку, ломая ребра, и безжалостно сжали слабое сердце в когтистых лапах.

Это невозможно было сравнить ни с чем, что он пережил.

Ничто не ранило так сильно, как могла ранить она.

Настолько глубоко.

Только Огоньку это было под силу. Только той, кого он любил больше жизни.

Он смотрел на нее.

Цепляя взглядом темные пряди, очки, жестокий лед в синих глазах.

Впервые она показалась ему чужой.

Раскаяние захлестнуло Эви, но было уже слишком поздно.

Она отчаянно хотела забрать свои слова назад.

Сказать, убедить, сделать что угодно – лишь бы стереть эту боль с лица Дамиана.

Эви открыла рот, но он заговорил первым:

– Я, конечно, слышал много интересного из своих источников. Только не желал верить. Говорил: «Огонек не могла. Она бы так не поступила».

Слезы появились в ее глазах.

– Но, видимо, ты и правда выкинула меня из своей жизни. Кольца не носишь, вещи выбросила, сменила всю мою мебель, избавилась абсолютно от всего, что напоминало о человеке, которому ты клялась в вечной любви. Значит вот как бы ты жила, если бы я и правда погиб? Если бы у меня отказало сердце? Если откажет завтра? Ты просто забудешь меня?

Она не могла ничего произнести, в горле стоял ком.

– Хотя чему я удивляюсь, – ядовито отметил Дамиан. – Ты же пожелала мне смерти. Наверное, это было тебе на руку. Только вот фамилию мою не сменила – конечно, удобно пользоваться моими связями и строить свою гребаную карьеру на моих костях, – улыбнулся он ей.

Сердце девушки рухнуло.

А он продолжал улыбаться.

С таким пренебрежением, что она ощущала себя пылью под его ногами.

Чувствовала каждой клеточкой своего тела.

Глубокое отвращение, которое он испытывал к ней.

Исходящее из самого нутра, бьющее по лицу.

Отнимающее воздух.

Заставляющее съежиться, стать меньше, хотеть исчезнуть.

Только бы не видеть это в его глазах.

Совсем как раньше.

– Дамиан, пожалуйста, не нужно… – выдохнула она. – Ты так не думаешь. Ты ведь знаешь…

– Все, что я знаю, это то, что моя жена даже не почтила мою память. Ты и на похоронах-то не была. И, блядь, Эви, я не верил своим глазам, когда читал об этом. Когда мне рассказали. Но после твоих слов все встало на свои места. Зачем горевать о ком-то, кому желаешь смерти, да? Даже парочки дней не смогла притвориться скорбящей после моей гибели, жена? – последнее слово Дамиан выплюнул, как ругательство.

Эви оцепенела. Он не позволял ей вставить ни слова.

Она бы и не смогла.

Язык онемел, руки дрожали.

– Так зачем лекарства-то пить заставляла? – он насмешливо поднял бровь. – А, надо было очаровать меня, чтобы завладеть моим имуществом. Других объяснений у меня нет. Ты сама признала, что не любишь меня и не любила. Тогда я тебе скажу тоже кое-что, Эвелин Коллинз, – он наклонился к девушке, тяжелый взгляд пригвождал Эви к земле. – Наш брак и правда был фальшивкой. Я ошибался. Все между нами было полной ложью.

«Что он такое говорит…»

Эви попыталась взять его за руку, но он отбросил ее от себя так, словно та была ядовитой.

Выражение лица Дамиана ее уничтожало.

Ненависть, чистая ненависть, смешанная с полной разочарованностью в ней.

Вызывающая тошноту.

Смертельная кислота заполнила тело девушки.

Содержимое желудка просилось наружу.

– Забыть мужа за пару месяцев – надо иметь большой талант, браво, – презрительно бросил Дамиан напоследок. – Я вот думаю еще… Откуда мне знать, кого ты водила в наш дом. Не удивлюсь, если ты и трахнуться успела за моей спиной.

Звук пощечины рассек воздух.

Он даже не дернулся.

– Наверное, мне следовало так и поступить, – выдавила из себя Эви.

– Вполне в твоем духе, – прошипел мужчина в ответ, и что-то внутри Эви сломалось. – Хотела вернуться к тому, что у нас было раньше? Поздравляю, ты своего добилась, жена.

– Я тебе не жена.

– Юридически и фактически ты моя жена, смирись с этим. И можешь быть уверена, этот брак обременителен не только для тебя.

Это было последнее, что он сказал, прежде чем уйти.

Эви проводила спину мужчины пустым взглядом.

Если она и знала что-то о Дамиане Йохансене…

Так это то, что он всегда был непоколебим.

После того, как ее мать убила его отца, он бросил Эви, не моргнув и глазом.

Он уехал из Данверса на пять лет.

И никогда не оборачивался.

Не сомневался.

И теперь…

Каждое его слово раздавалось в висках мучительной пульсацией.

«…Не удивлюсь, если ты и трахнуться успела за моей спиной».

Она упала на песок, закрывая глаза.

«…чтобы завладеть моим имуществом».

Никогда.

И копейки не потратила с того, что он оставил. Это казалось неправильным.

Заработанных ею денег было вполне достаточно, чтобы обеспечить себя и детей. Эви поднялась по карьерной лестнице и замечательно справлялась сама.

«Зачем горевать о ком-то, кому желаешь смерти, да? Даже парочки дней не смогла притвориться скорбящей после моей гибели, жена?»

«…фамилию мою не сменила – конечно, удобно пользоваться моими связями и строить свою гребаную карьеру на моих костях».

Никогда в жизни.

Вот что он думал о ней?

Будто она была мелочной, ничтожной.

«Значит вот как бы ты жила, если бы я и правда погиб? Если бы у меня отказало сердце? Если откажет завтра? Ты просто забудешь меня?»

Девушка заставила себя встать и побрести в сторону дома.

В голове стоял белый шум.

Болело все.

Голова, руки, кололо в груди.

Ненависть в глазах Дамиана…

Верил он в слова, которые ей наговорил?

Было это со злости, как вылетело у нее самой?

Уже неважно.

Он убил в ней последнее.

– Хотела вернуться к тому, что у нас было раньше? Поздравляю, ты своего добилась, жена.

Теперь они были незнакомцами, знающими друг друга наизусть.

***

– Моя королева, – Дамиан поцеловал дочь в пухлую щеку, и она заливисто рассмеялась. – Это твои цветочки, красивые?

Глаза Нильде заблестели, она протянула смуглую ручку к нежным бутонам крошечных роз, залепетав что-то на только ей известном языке. Конечно, он срезал все шипы, чтобы малышка не поранилась.

– Нравится, доченька?

Она издала восторженное агуканье, и он счел это за согласие.

«Каждый день буду тебе их приносить».

– Пора есть, – Дамиан аккуратно усадил дочь на предназначенный для этого стульчик и стал кормить, ложечку за ложечкой фруктовым пюре.

Он уже давал ей бутылочку со смесью ранее, и сейчас наступило время для прикорма. Йохансен выучил ее расписание наизусть.

Мужчина купал Нильде, менял подгузники, одевал, кормил, укладывал спать, покупал игрушки, гулял – проводил каждую минуту с дочкой. И сыном. У Кая были каникулы. Дамиан ходил на его игры, читал с ним по вечерам комиксы, смотрел мультики.

Сейчас, последние пару недель, у Дамиана был заслуженный отпуск, и он наслаждался им в полной мере. Конечно, он подходил к концу, и впереди ожидала рутина офиса, но Дамиан не огорчался.

Йохансен и по работе соскучился. Теперь, когда отвлекающих маневров в виде двойной жизни не было, он мог посвятить себя компании всецело. И при этом ничто не мешало ему проводить с детьми время – так делали все ответственные люди вокруг, они сочетали семью и карьеру. Как, к примеру, Гринберг или же…

Нильде перехватила из его рук ложку, звонко ударив по своей тарелке, перевернув ее.

Пюре полетело Дамиану в лицо.

Девочка испуганно притихла в ожидании его реакции.

Дамиан рассмеялся, и она расплылась в ответной хулиганистой улыбке.

Ямочки сверкали на ее щеках, отражая его собственные.

– Решила с папой поделиться? Ну, спасибо, – Дамиан поцеловал дочь в лоб и встал из-за стола, убирая беспорядок, а после наливая новую порцию в тарелку.

На этот раз он перетащил ребенка на свои колени и, крепко держа ее, стал аккуратно кормить.

Она попыталась укусить ложку, и Дамиан усмехнулся.

– Нет, делаем «ам», никаких кусаний, миледи.

Девочка сердито засопела.

– Давай, моя родная. Еще одну ложечку. Ради папы.

Спустя пару минут мужчина гордо посмотрел на пустую тарелку.

– Моя ты умница, – похвалил девочку Дамиан и встал, поднимая ее за собой, нежно прижимая к груди. Он погладил ее по рыжим волосам и чмокнул в веснушчатый кончик носа, щечки, лоб, покрывая все ее лицо ласковыми поцелуями, пока Нильде смеялась.

– Та-та-па, – забормотала она своим сладким голосом.

Мужчина схватил со стола ее любимую погремушку и протянул дочери.

Та довольно хихикнула, тут же вгрызаясь в нее зубами.

– Идем гулять, жизнь моя?

Входная дверь открылась, и Кай ворвался в гостиную.

– Папа! Пап! Ты где? Пап?! – в его голосе слышалась паника.

Дамиан вышел ему навстречу.

– Да, сынок?

Кай облегченно выдохнул.

– Я подумал, ты…

Он не договорил.

Сердце Дамиана сжалось в груди.

– Теперь я всегда с тобой буду, Кай, – он наклонился, подхватив сына свободной рукой. – Идем гулять.

– Идем! – сверкнул ямочками Кайден. Его взгляд потеплел. Мальчик осторожно тронул Нильде за щечку, но та нахмурилась, расстроенная тем, что папа сменил фокус внимания на брата.

– Па-та-та-па, – захныкала притворно девочка.

Дамиан поцеловал ее крошечные пальчики.

– Я, ты и братик идем гулять. Будет весело.

Кайден уткнулся ему в шею, закрывая глаза.

«Я больше не смогу, если ты исчезнешь, пап…»

– Всегда буду с тобой, – повторил мужчина тихо.

Он знал, что на то, чтобы Кай ему поверил, понадобится время.

***

– Как думаешь, мне стоит вернуть старый цвет волос? – спросила Эви за ланчем.

Кристиан задумался, потягивая клубничный молочный коктейль через трубочку.

– Сделай так, как хочется тебе. Ты прекрасна в любом виде, – мужчина поддел пальцами шоколадную прядь волос, цвет стал уже вымываться, превращаясь в карамельный. – Хотя, если вспомнить твой стеб в сторону моих гипотетических дредов… – Крис закатил глаза.

– Я спасла тебя от самой большой ошибки в жизни, – усмехнулась Эви, взъерошив в отместку его светлые шелковистые волосы,

Мужчина издал смешок.

– Теперь новый цвет потерял актуальность, ведь причина… маячит уже перед глазами. Так?

Эви раздраженно фыркнула.

– Всезнайка.

Кристиан пожал плечами с видом «разумеется-я-знаю-что-лучше-всех».

– По глазам вижу, что хочешь вернуть рыжий.

– Конечно, хочу, – призналась Эви. – Из-за этого дуболома пришлось имидж сменить. Я любила свои натуральные волосы.

– Значит возвращай, – кивнул Крис, забрасывая в рот вишенку, украшавшую верхушку ее пирожного. – Главное, чтобы тебе нравилось.

– А со стороны как лучше?

– Мне лучше так, как лучше тебе, – ухмыльнулся он. – Или тебя интересует мое экспертное мнение как мужчины?

– Вроде того, – она наклонилась к нему поближе. – Так что скажешь?

– Люблю рыжие.

– Ну, значит, точно верну, – довольно отозвалась девушка.

– Не теряй свою индивидуальность ради кого-либо, солнышко, – улыбнулся Крис. – Сейчас я вижу, что ты возвращаешься к себе настоящей. Ты умница.

Эви хотела поблагодарить мужчину, но обнаружила нахальную пропажу в своей тарелке.

– Эй! Ты спер вишню?! – ахнула она возмущенно и ударила мужчину по плечу.

Кристиан бессовестно рассмеялся.

– Я сладкоежка. Смирись.

Эви только закатила глаза.

– Ворюга ты.

– Ты все равно меня любишь, – он оперся щекой об свою ладошку, глядя на нее невинным, ангельским взглядом.

Синие глаза сверкали, солнечный свет, падающий на его лицо из панорамного окна ресторана, смягчал черты.

– Хотела бы я сказать «размечтался», но так и есть, люблю, – Эви тепло улыбнулась, прежде чем заговорщически понизить голос. – Бро, видел новые статьи после вчерашнего поста?

Их «прилюдное выражение» чувств в соцсетях приводило каждый раз к взрыву. Репортеры уже вовсю придумывали теории заговора. Каждый пост с провокационными комментариями приводил к серии дискуссий, видеороликов и активного обсуждения.

– Пора завязывать…

– Ну, нет! – простонал Крис, уголки его губ трагично опустились вниз с притворным преувеличением. – Это мое любимое развлечение. Как еще можно их бесить? Не отнимай этого у меня, солнышко, – надулся он.

Эви издала смешок.

– Так и быть.

Она перевела взгляд в окно.

Оранжевые лучи купали город. Такие яркие. Смесь нежно-сиреневого, красного и желтого сияла на небосводе.

– Очень красиво. Надо сфотографировать.

Взгляд Кристиана тоже был прикован к великолепной картине.

–Знаешь, иногда камера не может передать всей красоты…

– Понимаю, у меня так всякий раз, когда делаю селфи и смотрю на свое прекрасное лицо. Я слишком красива, чтобы это можно было передать каким-то объективом, – она развела руками, ухмыльнувшись, и он рассмеялся.

– И не поспоришь, солнышко.

Кристиан был рад видеть то, как девушка снова ожила.

Показывала она то или нет, понимала сама или отрицала – результат был один.

Глаза Эви больше не были мертвыми, ее улыбка не была вымученной.

Крис знал о том, что они с Дамианом сейчас находились в натянутых отношениях, но его возвращение вдохнуло в нее жизнь.

Вместе они были или нет – не играло роли.

«Словно она живет, когда дышит он».

Эви и ее муж спали в разных комнатах, дома они придерживались нейтралитета, никаких ссор при детях или холодной войны.

Когда они садились ужинать, никто не разбивал посуду и напротив – подчеркнуто не игнорировал друг друга.

Эви подавала ему тарелку, спокойно ужинала с ним и завтракала, Кай не покидал их ни на минуту.

Он слишком сильно соскучился по папе, чтобы пропускать хоть что-то. К тому же, пока короткие каникулы не закончились, времени у малыша было навалом.

Первое время Эви обучала мужа – о том, чем и когда кормить дочь, какими средствами мыть, на что у нее аллергия, как лучше укладывать спать и другим важным моментам распорядка дня малышки.

Эви не могла пожаловаться на то, что Дамиан не справлялся со своими отцовскими обязательствами.

Бога ради, Нильде в нем души не чаяла, а Кай не отходил ни на шаг.

Мужчина всегда был прекрасным отцом, но с рождением дочери он стал еще более ответственным. У него теперь были другие ценности.

То, как бережно он относился к Нильде…

С ним дети были как за каменной стеной.

«Или шкафом…»

– Солнце, – голос Криса вывел ее из мыслей. – Ты меня слушаешь?

– Признаюсь, отвлеклась, – выдохнула она.

– Может, поговоришь-таки с Дамианом?

– Чтобы мы поругались в очередной раз? Спасибо, обойдусь.

– Но вы не можете вечно быть так!

– Как видишь, можем, – сухо ответила Эвелин.

Девушка последние недели пропадала в офисе – с возвращением Дамиана времени на работу стало больше.

«Прячусь, чтобы видеть его только по вечерам и утрам», – мысленно призналась она сама себе.

Сегодня был выходной, но Дамиан любезно избавил ее от своего присутствия – мужчина решил сделать детям сюрприз и отвезти в Национальный парк Глейшер в штате Монтана.

Разумеется, перед этим он обговорил все с Эви и получил ее согласие.

Она не знала, как себя с ним вести.

Дело было не в том, что они наговорили всякого.

Нет.

Дело было в том, что им обоим нужно было узнавать друг друга заново.

Ни он, ни она понятия не имели, что для этого нужно сделать.

«Как минимум поговорить… Но я не готова. Не тогда, когда он смотрит на меня, как на пустое место».

– Я ничего не знаю о Дамиане, Крис, – прошептала Эви. – Он такой далекий от меня. Чужой. Мы словно случайные люди, живущие под одной крышей.

– И ты ничего к нему не испытываешь?

– Я веду себя достойно ради детей.

– Это не ответ на мой вопрос.

Кристиан сжал ее руку, лежащую на столе. Он не хотел давить на подругу. Лишь подтолкнуть к верной мысли.

– Не испытываю.

«Или не хочешь испытывать, солнышко?»

Он знал, что она лжет сама себе.

***

– Пап, здесь так здорово! – прыгал Кайден по тропинке, усеянной пестрыми цветами.

Дамиан счастливо улыбнулся ему.

– Рад, что тебе нравится.

Они прилетели сюда на личном самолете, и это того стоило.

Нильде удивительным образом не капризничала на борту. Она мирно спала на руках Дамиана весь полет, как крошечный медвежонок в своем коричневом плюшевом комбинезоне.

Поэтому прямо сейчас, висящая удобно в слинге на груди у папы, Нильде беспрерывно лепетала, выспавшаяся и довольная, с любопытством открывая для себя новые места.

Дикая природа.

Невероятная в своей первозданной красоте.

Сначала, отдавая дань главной достопримечательности, они прокатились на автомобиле по живописной дороге «Вслед за солнцем», которая проходила через самое сердце парка и континентальный водораздел на горном перевале Логан.

Открывая виды на горные вершины, глубокие долины и кристально чистые озера.

Они долго гуляли по лугу, сплошь усеянному цветами, и Нильде была в полном восторге.

Окруженные изрезанными ледниками горных вершин и бесконечными зелеными лесами.

Вдыхая чистый благоухающий воздух, освобождаясь от усталости.

Перед этим они уже устроили пикник у озера, а еще раньше – любовались каскадами водопадов. Нильде смешно высовывала язык и хлопала в ладоши, визжа и вызывая шутливое ворчанье Кайдена.

Дамиан хотел показать им все уголки мира.

Исследовать их вместе со своим сыном и дочерью.

Видеть этот неподдельный восторг в детских глазах, разделять такие ценные моменты вместе – это склеивало его сердце. Исцеляло, будто теплая вода, омывающая камень. Оно сглаживало острые углы, ранящие его изнутри.

Если Кайден и был обеспокоен тем, что мамы не было с ними во время путешествия, он никак это не выдавал.

Учитывая, что мальчик всегда был честен с отцом, скорее всего, сейчас он и правда был абсолютно счастлив. Ничто не тревожило малыша.

Кай не видел ничего плохого в том, чтобы иногда разделять отдых с мамой или папой.

«Если им так комфортнее друг с другом…»

Кайден не позволил мимолетной мысли испортить себе отдых.

Нет.

Мальчик так долго скучал по отцу, что ничто не могло омрачить его счастья.

– Я так люблю тебя, Кай, – сказал мужчина, ярко улыбаясь сыну.

Он говорил это каждый день и никогда не уставал видеть ответную улыбку Кайдена на эти слова.

– И я тебя люблю, пап. Ты самый лучший.

– Учусь у лучшего сына.

Кай усмехнулся, сорвал маленький розовый цветок и протянул его сестре.

Та, недолго думая, схватила и потянула его в рот.

– Нет-нет-нет, – Дамиан разжал пухлые пальчики, забирая находку.

И тут же услышал сердитое хныканье в ответ.

Мальчик отреагировал мгновенно, схватил из сумки розовую соску и протянул сестре.

Одарив его возмущенным взглядом, она все же смилостивилась, приняв любимую вещицу.

– У тебя уже рефлексы, – рассмеялся Дами. – Натренирован.

– Еще как, пап! Она если начнет по-настоящему плакать – это конец. Лучше Нильде не сердить.

– О, да. Как позавчера, когда мы не могли найти ее погремушку.

Кай тихо рассмеялся.

Беззаботность – вот что сейчас его переполняло.

Он мог позволить себе побыть ребенком.

Ни за кого не нести ответственности.

Все его близкие были в порядке.

О чем еще можно мечтать?

Дамиан, взяв сына за руку, продолжил идти по бескрайней тропе, любуясь природной красотой. Троица уже была у выхода из природного заповедника, и он радовался тому, что у них прибавилось еще одно совместное воспоминание.

Нечто, что нельзя стереть из памяти.

Можно удалить фотографии, видеоролики, но такие моменты навсегда запечатлеваются в сердце.

Не потеряешь.

Было тяжело адаптироваться к жизни в цивилизации после того, как он провел в ледяной ловушке почти полгода.

Оторванный от мира, новостей, работы, семьи.

Первое время, когда Йохансен вышел в свет, было все слишком.

Эти бесконечные, надоедливые папарацци, преследующие его журналисты, которые даже из машины выйти не давали, карауля кругом.

Возвращение Дамиана Йохансена взорвало мир. Где это видано, чтобы герой страны, числящийся мертвым, воскрес?

Заголовки с его именем украшали первые полосы газет и интернет-статей, и это не стихало даже спустя минувшие три недели.

Дамиан сделал официальное обращение, выложив сухие факты в достоверный источник, это разнесли повсюду, где было нужно, но людей все равно терзало любопытство.

Он и так пользовался популярностью, будучи одним из самых богатых и влиятельных людей в Штатах, но теперь…

Это все стало еще масштабнее.

У него были поклонники, тысячи благодарных за спасение людей.

Йохансену пришлось посетить несколько ток-шоу, чтобы развеять нелепые слухи, витающие вокруг таинства его жизни и семьи. Он дал также подробное интервью, ограничиваясь своими эмоциональными переживаниями.

Но самое трудное было объявиться близким и друзьям.

После того, как его встретила Эви… Дамиан испытывал иррациональный страх отторжения от других людей.

Слава Богу, все оказалось иначе.

Он никогда не осуждал Рэта за его исчезновение, и тот отплатил тем же. Первое, что сделал Дэвис, когда Дамиан к нему пришел – крепко обнял его.

Не говоря ни слова, просто обнимал, уткнувшись ему в шею.

И ничего больше Йохансену не было нужно.

Только вот это объятие.

Ощущение того, что тебя ждали.

Что тебя любят.

Что ты дорог.

Новости о том, что Рэт хотел уйти из команды, шокировали Дамиана.

Он никогда не думал, что…

– Да. Настолько ты мне важен, придурок ты несчастный, – сердито ответил Рэт, но тут же мягко улыбнулся. – Без тебя все было пустым. Не знаю, что ты там думал, но для нас с Марком ты всегда был клеем. Кем-то, кто нас уравновешивал и держал вместе. Понимаешь?

– Понимаю. И я торжественно клянусь не браться за новые миссии, если пообещаешь мне сделать кое-что.

– Конечно, для тебя что угодно, – с готовностью отозвался Рэт.

– Вернись в команду. Покажи им, кто настоящий лидер.

Насколько Дамиану было известно, Рэт переговорил с тренером, и у него все налаживалось.

Встреча с Марком была не такой радужной.

Потому что первое, что почувствовал Дамиан, это меткий удар в челюсть.

Стаймест на него набросился, взбешенный до чертиков.

Спустя несколько минут они оба, потрепанные, сидели на крыльце и пили тоник.

– А я говорил, что ты жив. Никто не верил.

– Точно такую же фразу я слышал от сына, – усмехнулся Дам. – Спасибо, дружище, что не терял в меня веру. Прости, что причинил так много боли.

– Никому и в голову не придет тебя обвинять, Дам. Мы твои самые близкие люди, – мужчина взъерошил свои волосы и устало улыбнулся.

– Спасибо, чувак.

Тишина была умиротворяющей.

Они сидели бок о бок.

Дамиан прятал от него свои шрамы, Марк прятал от него свои собственные кошмары, но им не нужны были слова, чтобы ощущать эту связь. Заботу. Братство. Каждой клеточкой сердца.

– Обязательно было бить меня? – нарушил молчание Дам.

– Приятный бонус. Расплата за мои бессонные ночи, – Марк стукнулся с ним баночкой, вызывая смешок друга.

***

Были и другие встречи. С Терезой, Рафаэлем.

Девушка сказала, что молилась за него каждый день. Она была безумно рада его видеть.

Рафаэль последовал примеру Рэта и просто заключил его в крепкие объятия.

Тернер был одним из его близких друзей, и Дамиан почувствовал, что тот наконец впустил его в свое сердце. Целиком.

Как пускал раньше только одного человека.

Вильяма.

Он также встретился с Саймоном, которому спас жизнь. Мужчина, очевидно, мучался чувством вины, ведь считал себя причиной смерти Дамиана.

– Я должен тебе жизнью.

– Я просто выполнял свой долг.

– Не просто. Сам ведь знаешь. На твоем месте так бы поступил далеко не каждый из нас. Не ФБР делает тебя героем, а ты сам. Ты удивительный человек, Дамиан Йохансен. Таких, как ты, единицы, – он сжал плечо Дамиана. – Вчера у меня родился сын. Спасибо тебе за то, что спас меня. Спасибо за то, что у меня теперь есть шанс увидеть будущее. Вместе с моей семьей.

– Береги себя.

Гринберг…

Конечно, он был безмерно счастлив видеть племянника.

Это был первый раз, когда Дамиан видел дядю плачущим.

Они долго разговаривали, мужчина выпытал из Дами все, что только было возможно. Убедился в том, что Йохансен больше не будет браться за миссии. И только после этого успокоился.

Однако, это не помешало ему огорошить Дамиана безжалостным решением.

– Минус десять процентов. Моральная компенсация, – невозмутимо объявил Джейсон.

– Дядя, ты не можешь забрать пакет моих акций!

– Ой, а я уже. Забрал, – мужчина щелкнул пальцами в воздухе. – Хочешь вернуть свое – будешь работать. Никаких тебе больше отмазок. Жду не дождусь твоего возвращения в офис. Потому что я собираюсь отдыхать, любимый племянник, а ты пахать за десятерых. И не забывай мне периодически жаловаться и ворчать, – ухмыльнулся Гринберг, наслаждаясь ошеломленным выражением лица Дамиана.

– Эй! А как же пожалеть и погладить по голове?!

– Жалею. Глажу, – он потрепал его по коротким волосам. – Но деньги не верну.

– Вот ты…

– Это за мои уничтоженные нервные клетки.

– Зануда, – проворчал себе под нос Дамиан.

– Знакомое бурчанье, как я по нему скучал.

Дамиан фыркнул, когда прокрутил в голове этот диалог.

Дядя его обожал, но мотать нервы любил больше.

– Пап, а мы попробуем местную пиццу? – воодушевленно спросил Кай, когда отец его усадил в детское кресло и пристегнул.

– Конечно, заедем по пути в ту пиццерию, о которой я рассказывал.

– Ура!

***

В офисе все были как на иголках.

Они ознаменовали этот день возрождением Сатаны.

Потому что Дамиан Йохансен вернулся на свой пост.

И не просто вернулся.

Он напоминал ту версию себя, которая заставляла людей трястись от страха.

Только за утро мужчина уволил директора отдела бухгалтерии, заметив несостыковки в налоговых документах.

Была это случайная ошибка или намеренная подстава – его не интересовало.

Вердикт был беспрекословным – покинуть компанию.

Вместе с ним Дамиан отправил в добрый путь и финансиста, из-за которого на последнем совете компания выставила неправильные данные на всеобщее обозрение.

Находясь в кабинете племянника, мистер Гринберг нахмурился.

– За одну ошибку…

– Ты слишком мягкосердечен, дядя, – отрезал мужчина, не переводя глаз от монитора своего макбука. – Понимаю, ты скорбел по мне, мог проявить из-за этого сочувствие к сотрудникам, но я не ты. И терпеть никаких ошибок не стану. Эта компания наполовину моя, поэтому попрошу не вмешиваться в мои методы руководства.

«Ясно. Все еще дуется за то, что отобрал у него акции…»

– Все как в старые добрые времена, – Джейсон закатил глаза. – Развлекайся.

Он оставил на столе племянника стаканчик с кофе и поспешил ретироваться.

Даже ему не хотелось иметь дело с разъяренным Йохансеном.

В такие дни, как сегодня, Гринберг всегда старался обходить племянника стороной, как бешеного цербера.

«Секунда, и он бы стал кусаться, клянусь. Моя жизнь дороже, спасибо большое».

Мужчина вышел из кабинета и столкнулся с Эви.

– Не рекомендую к нему заходить сейчас. Вынесет мозг, – заговорщически подмигнул он девушке.

– Спасибо за совет, мистер Гринберг, но это ему сейчас стоит меня остерегаться, – прошипела девушка, разгневанная чем-то.

Очевидно, Йохансен успел и ей насолить с утра пораньше.

«Между двумя перекрестными огнями. Пойду-ка я лучше…»

– Удачи, – мужчина похлопал Эви по плечу и удалился, насвистывая себе под нос.

Он собирался удачно воспользоваться шумихой и отобедать в своей любимой кофейне.

Эви сделала глубокий вдох, сверля взглядом дверь своего босса.

Она отказывалась даже мысленно называть его мужем.

Попыталась досчитать до десяти, но ярость только росла.

Эви влетела в кабинет.

– Чем обязан? – встретил ее с надменной улыбкой Дамиан.

Белая рубашка с закатанными рукавами, идеально выглаженные черные брюки, развязанный галстук свисал с татуированной шеи – как всегда раздражающе горяч.

Будто король, возвышающийся над подданными – перекинув одну лодыжку через колено и скрестив руки на груди, он снисходительно глядел на нее. Так, словно делал огромное одолжение.

– Как ты посмел?! – она подошла к столу, требуя объяснений.

Рыжие пряди дико вились вокруг ее лица, напоминая языки пламени.

– Полагаю… – он наклонился вперед, сцепив пальцы у подбородка. – Речь о том, что я заключил контракт с новыми клиентами?

– С моими клиентами, подлец ты такой!

– Думаю, они убедились в твоей некомпетентности и избрали более достойного кандидата с огромным опытом, безукоризненной репутаций и нулевым количеством проигранных дел, – Дамиан выглядел слишком довольным собой. – В отличие от… новичка, – последнее слово он бросил с такой пренебрежительной интонацией, что кровь Эви вскипела.

– Это подло – переманивать клиентов друг друга.

– Да, вот такой я паршивец. Дальше? – спокойно парировал Йохансен, но Эви видела, как горели его глаза. Азартом. Дамиан явно наслаждался тем, что испортил ей работу. – Побежишь мне мстить?

– Никакой мести, потому что потерять такую, как я, достаточно.

Он сжал челюсти, прожигая ее взбешенным взглядом.

Девушка ухмыльнулась и потерла шарик пирсинга между зубов.

Огненные волосы, как обычно, стянуты в тугой пучок на затылке, длинные пряди спереди обрамляли красивое лицо. Эви смотрела на него сквозь очки в черной оправе, ярко-голубые глаза блестели, бросая вызов.

Дамиан силой воли заставил себя не опускать глаза ниже.

Это отлично работало до тех пор, пока она не повернулась спиной.

Его взгляд сам собой приковался к пояснице девушки, когда Эвелин, плавно покачивая бедрами, направилась к выходу.

Идеальные изгибы стройного тела.

Адски сексуальная.

Она была одета в черную водолазку, мини-юбку и пиджак, прикрывающий линию бедер, обтянутых вишневыми колготками; ботильоны на огромном каблуке выстукивали по блестящему полу мерный ритм.

И тут дверь с оглушающим хлопком закрылась, заставляя Дамиана вздрогнуть.

– Стерва.

– Мудак, – пробормотала Эви, как только оказалась в коридоре.

«Такую сделку мне сорвал…»

Оказавшись в своем кабинете, она выдохнула.

Дамиан, очевидно, поставил своей задачей действовать ей на нервы.

Здесь не было детей, не было никого, кто бы удерживал его от атаки.

– Думаешь, сможешь обыграть меня? Мечтай.

Постукивая красными длинными ногтями по столу, девушка размышляла, чем бы себя занять.

Не хотелось поступать так, как он.

Слишком скучно.

«Повторять за кем-то не мой конек».

И тут ей в голову резко пришла замечательная идея.

Эви потянулась к телефону и сняла видео, выставляя в свой аккаунт.

Она начала активно вести соцсети примерно с полугода назад, как родилась Нильде.

Ей было полезно чаще мелькать, чтобы быть на слуху для клиентов.

Только вот сегодняшний ролик не был посвящен обычным эстетичным аутфитам или рабочим процессам.

Она использовала популярный звук.

It's cuffing season,

And all the girls be needing,

I need a big boy,

I want a big boy,

Give me a big boy.

Эви усмехнулась и на этот раз оставила комментарии открытыми для всех.

– Приятного просмотра.

***

– Пап, хочу есть.

– О, я тоже, сынок. Поэтому марш готовить, – Кристиан усмехнулся.

– Эй! Так нечестно!

– Я тебе помогу.

– Точно?

– Да, кто-то же должен съесть твой кулинарный шедевр. С этим я всегда готов подсобить.

– Ну пап! Хватит шутить! – простонал мальчик.

– Ладно-ладно, – Крис потрепал его по темным волосам. – Идем на кухню, вместе все сделаем. Мама вернется с учебы и будет приятно удивлена.

Скорпион просиял.

– Да!

Кристиан и Эль должны были пожениться в декабре и сейчас активно готовились к свадьбе.

Девушка уже заканчивала в этом году колледж Ирвина-Вэлли, куда раньше мечтала поступить, и после этого, получив степень младшего специалиста в области искусства, собиралась продолжить учебу в университете.

Она наладила отношения с отцом, и Найт стал частым гостем у них дома.

– Когда приедет дедушка? – спросил Скорпион.

– Обещал на этих выходных.

Кристиан заботливо помог сыну завязать веревочки темно-синего фартука.

– Что будем готовить?

– Давай сделаем мясо по-французски с картошкой фри, – мужчина наклонился, ласково погладив мальчика по щеке. – Ты у меня такой молодец, сынок. Я очень горжусь тобой.

– Я люблю готовить, – пожал тот смущенно плечами. – Особенно с тобой.

Кристиан никогда ничего не заставлял его делать.

Скорпиону нравилось играть в футбол – он играл.

Переметнулся на хоккей – мужчина поддерживал его.

Рисовал – Кристиан вывешивал картины сына на самые видные места.

Именно поэтому Скорпион так сильно ему доверял. Папа для него был лучшим другом.

Он очень его любил.

Как и маму.

Мальчик был бесконечно счастлив, когда узнал, что родители собираются пожениться.

«Это значит, теперь мы всегда будем вместе…»

***

– Опубликовать, – палец Дамиана нажал на заветную кнопочку.

Мужчина откинулся на спинку своего стула, ухмыляясь.

Он уже предвкушал, какую реакцию это вызовет в Эви.

Его не интересовали другие.

Зная, какой собственницей она была…

Прямо как сам он.

Ярость вскипела в мужчине, стоило чертовке выставить провокационное видео.

– Она охренела такое постить?! – была первая реакция.

А потом Дамиан отплатил той же монетой.

Он выставил серию фотографий в свой профиль.

Эви пила себе спокойно кофе, когда ей вдруг написал Крис.

В сообщении висела ссылка с подписью «OMG» и безобразной кучей кричащих эмодзи.

Недолго думая, она перешла по ней.

Зря.

Девушка поперхнулась, когда обнаружила, что Дамиан осмелился опубликовать.

Мучительно откашлявшись и бросив несчастный стаканчик в мусорку, Эви стала листать фотографии.

– Такого бесстыдства я никогда не видела. Надо рассмотреть поближе.

«Сейчас не Хэллоуин, но я все еще могу заставить тебя кричать» – гласила подпись.

На первом снимке Йохансен сидел, оседлав свой зеленый мотоцикл в своей знаменитой маске призрачного лица, он был обнажен по пояс, демонстрируя смуглое татуированное тело со всеми кубиками пресса.

На фоне ночного леса.

«Кто бы сомневался…»

На втором он вальяжно раскинулся на байке, и Эви ощутила, как начинает вскипать.

«От злости, разумеется».

А на третьем придерживал маску в руках, запрокинув голову назад.

Она стиснула зубы.

Его волосы были влажными после дождя, капли стекали на фотографии по татуированной шее вниз, к голому торсу.

Ослепляющая волна ревности ударила куда-то под ребра. Эви сделала глубокий вдох, стараясь взять эмоции под контроль.

Это была война, а проиграть она не могла.

Не после того, как он стал играть грязно.

Девушка собиралась выключить телефон, но ее рука сама потянулась к комментариям.

Господи. Иисусе. Христе.

Почему их было уже четыре тысячи?!..

Рэт, конечно, отметился.

«О да, малыш, заставь меня».

«Для тебя в любое время», – светилось от Йохансена.

Это был единственный комментарий, на который он ответил.

И единственный более или менее приличный.

Остальные…

– Он что, собрал под этим постом всех девушек мира?!

«Если ты меня похитишь, я не стану сопротивляться».

«Сколько раз вы листали фото? Да».

«Завидую этому байку».

«Мистер полицейский, я была плохой девочкой…»

«Он не только благородный, но и чертовски горячий…»

«Кажется, я больше не боюсь Призрачного лица».

«ОХ. ГРЕБАНЫЙ. ЧЕРТ».

«Женись на мне, Дамиан Йохансен».

– Разбежались, он уже женат, – прошипела Эви, в ярости перелистывая вниз.

«Прокати меня на своем ч… мотоцикле».

– Еще чего сделать?

«Я так хочу его».

– Посмотрим на тебя, когда он достанет топор и привяжет тебя к дереву, – ворчливо отозвалась девушка.

«Сэр, я желаю быть вашей следующей добычей».

«Мужчина моей мечты».

«Я, конечно, не мотоцикл, но ты можешь…»

– Ничего он не может! – не сдержавшись, Эви порывисто заблокировала телефон.

Читать остальные тысячи комментариев у нее просто не было терпения.

К тому же с каждой секундой их стремительно становилось все больше и больше, и больше…

Наверняка Йохансен со своей гаденькой улыбочкой триумфально злорадствовал прямо сейчас.

Звонок на рабочий телефон заставил ее вздрогнуть.

– Слушаю.

– В мой кабинет, – лаконично бросил мистер Гринберг.

Натянув на лицо дежурную улыбку и стараясь ничем не выдать своего расстройства, Эви направилась к нему.

Странное чувство охватывало девушку по мере того, как она приближалась к двери начальника.

Предвкушение, смешанное с волнением.

«Что это со мной такое?»

Зайдя внутрь, она поняла.

Йохансен тоже находился там.

Опираясь татуированными руками об стол дяди, что-то гневно ему втолковывал.

Джейсон хладнокровно смотрел на него, демонстрируя завидное спокойствие.

– Заходи, Эвелин, – обратился он к вошедшей девушке.

– Мистер Гринберг, что происходит?

Дамиан не удостоил ее вниманием.

Он так и стоял спиной к ней.

«Широкой, как эта стена, спиной».

– Не загораживайте мне вид, – язвительно обратилась к нему Эви.

Мужчина резко выдохнул.

Он и так был на что-то дико зол, и ее комментарий только подстегнул его ярость. Однако Дамиан не сдвинулся с места.

«Ну и стой, истукан».

– Не обращай внимания на моего племянника, он не в духе, – Гринберг закатил глаза и встал из-за стола, сам подходя к девушке.  – У меня есть новости.

– Где-то я это уже слышала… – пробормотала Эви.

Ощущение дежавю пронзило ее.

– Каждый раз, когда он начинает предложение с этой фразы, мы оказываемся на другом конце Штатов! – процедил сквозь зубы Дамиан.

– Надо же, как вы хорошо меня изучили, – Гринберг уселся на краешек стола и перевел невозмутимый взгляд на Эви.

Девушка непроизвольно нахмурилась.

Она уже чувствовала: дело пахнет поездкой.

– Куда?

– Гала-ужин и благотворительная вечеринка, приуроченные к юбилею фонда по защите животных. Я знаю список гостей, и там есть люди, которые интересны нам.

– Мне-то зачем участвовать в этом фарсе? – язвительно поинтересовался Дамиан. – У меня нет недостатка в клиентах.

– Скажу одно слово: нетворкинг. Он прописан в ваших договорах. И в моем, между прочим, тоже. Если ты забыл о своих обязанностях, я с удовольствием напомню, – Гринберг сложил руки на груди, бросив на племянника тяжелый взгляд. – Вы обязаны создать сеть полезных связей, знакомств, поддерживать старые контакты и расширить круг общения для потенциального партнерства. Дело не только в твоих клиентах. Речь о том, чтобы заинтересовать людей в нашей компании. Мы не одиночные игроки, – он передал Эви кипу бумаг. – Ознакомься с потенциальными делами клиентов, которые колеблются с выбором. Они пока не дали нам ответа.

Дамиан с мрачным видом листал свои документы.

– Где пройдет это все? – поинтересовалась Эви, пробежав глазами по бумагам.

– В пригороде Лос-Анджелеса. Глендейл.

– Черт побери, туда ехать шесть часов на машине! – возмущенно отозвался Дамиан.

– Радуйся, что я не выбрал аукцион в Мексике.

– Дядя, ты не можешь…

– Упс, звонят, – одарив племянника фальшивой улыбкой, мужчина воспользовался входящим звонком и вышел из кабинета.

– Почему, блядь, именно она?! – выплюнул ему вслед Дамиан.

– Как будто я специально лучше всех, – ухмыльнулась Эви.

– Давай проясним одну вещь, – он подошел к ней вплотную, но девушка не сдвинулась с места.

Напротив.

Она гордо вздернула подбородок и выпрямила спину, глядя на него с насмешливым превосходством во взгляде.

– То, что ты моя жена или то, что мы вынужденно живем вместе, не означает, что у тебя есть полная свобода действий в офисе, – холодно произнес мужчина, его рука прижалась к стене рядом с ее головой.

Эви не слушала его.

Она вовсю что-то нагло печатала в телефоне.

– Я жду от тебя качественного выполнения работы. Ответственного подхода, без ребяческих выходок и…

Ее пальцы продолжали беззаботно порхать по клавиатуре.

– Что ты делаешь? – рявкнул он, не выдержав.

– Да вот ищу места, где бы твое мнение меня волновало, – Эви притворно вздохнула. – Но что-то не получается найти. Какая жалость.

– Эви, – предупреждающе бросил.

Глаза Дамиана метали молнии.

«Злишься? То-то же».

– Для вас Эвелин, – исправила она мужчину. – Чисто для протокола: требуете уважения к себя, тогда будьте добры проявлять его в ответ, мистер Йохансен.

Девушка прижала бумаги к груди и по-кошачьи ловко выскользнула из-под его руки, направляясь к двери.

Что-то подсказывало Эви: это будет охренеть как непростая поездка.

Для Йохансена, разумеется.

«Удачи, муж».

***

Дамиан сидел на заднем сиденье лимузина, постукивая пальцами по черной панели, пока ждал Эви.

Сегодня он отдал инициативу личному водителю, потому что шесть часов вести машину рядом с ней…

Он не был уверен, что не сорвется. В прошлый раз, когда они ругались в машине, то едва не разбились.

«Я не доверяю себе рядом с этой фурией».

Мужчина поправил рукава черного пуловера, усмехнувшись.

«Испытывает мое терпение, знаю».

Эви не подала ему никакой реакции на те самые посты.

К слову, они уже набрали миллионы просмотров.

Неудивительно.

Учитывая, что Дамиан Йохансен сейчас был в центре внимания общества…

«Бога ради, она взбесилась, когда я просто улыбнулся Лейле Стерлинг. Так что мои полуобнаженные фотографии явно ее зацепили. Прячься, сколько тебе угодно, жена. Все равно проколешься. Скоро».

Он резко выдохнул, глядя в сторону дома.

Гринберг учтиво согласился забрать Нильде к себе на пару дней.

Вопреки активному сопротивлению Дамиана, который не желал расставаться с любимой дочкой ни на минуту.

– Нет, дядя, я заберу ее с собой, – упрямо стоял на своем мужчина.

– Дамиан, успокойся, – пришла на помощь Гринбергу Эви. – Это не разумно. Я не смогу выполнять работу с ребенком на руках. К тому же такие частые поездки сбивают ее режим, и мне не хочется таскать нашу малышку в такую даль. Она и так совсем недавно с тобой путешествовала. Дай ей время восстановиться, – она поцеловала смуглую ладошку девочки, и та ей доверчиво улыбнулась.

Сердце Дамиана сжималось, когда он видел ямочки на щеках дочери.

Как можно ее оставить?

Даже на пару дней.

Это казалось просто невыносимым.

– Иди-ка в машину, – похлопал его по плечу Гринберг. – Пускай Эви ее уложит. Мы справимся с Мари, Дам. Не раз сидели с ней до твоего возвращения.

Нильде не казалась расстроенной.

– Давай, помаши папе, – Эви приподняла девочку, и та неловко взмахнула ручкой, о чем-то толкуя на своем языке.

– До скорой встречи, моя королева, – он поцеловал малышку в лоб и тоже помахал на прощание.

Вышел, не оборачиваясь, потому что боялся сорваться.

Или, блядь, расплакаться.

С Кайденом расставаться было не менее тяжко.

Не Дамиан успокаивал сына, а он его.

– Пап, не волнуйся, – уверял мальчик. – Иди на работу.

– Я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, что я снова тебя бросаю.

– Не сложится, – усмехнулся Кай. – Я и в первый раз не считал, что ты меня бросил. Поэтому не переживай за меня, – он крепко обнял мужчину, повиснув на его шее.

Дамиан обхватил его своими большими руками, ласково прижимая мальчика к себе.

– Ты точно хочешь остаться у дяди Рафаэля?

– Точно! Здесь же мои лучшие друзья. К тому же Дэни приедет! – радостно заявил Кай, сидя на руках у отца. – Мне будет весело.

Дамиан колебался.

– Обещаю. Я буду тебе звонить, – Кай тихо рассмеялся. – Пап. Честно.

– Уже скучаю по тебе.

После того, как они развезли детей, Эви задержалась дома, чтобы привести себя в порядок.

Только она не спешила.

Он ждал ее целых два часа.

«Она вообще собирается выходить?»

Им нужно было успеть заселиться в отеле, чтобы завтра посетить ужин, а после него – благотворительную вечеринку.

Дамиан был терпеливым человеком, и ожидание не раздражало бы его, если не одно «но».

Он прекрасно знал, что она делает это намеренно.

Обычно Эви собиралась за двадцать минут максимум.

Но не сегодня.

Дверь лимузина открылась.

– Да неужели, – пробормотал Дамиан, опуская перегородку между шофером и салоном.

Лимузин тронулся.

Он украдкой бросил на девушку взгляд.

Она, очевидно, чувствовала себя очень комфортно.

Эви небрежно бросила свою черную сумочку на сиденье, взяла из мини-бара шампанское, налила в бокал.

Мгновение она рассматривала шипящие пузырьки в золотистой жидкости, словно о чем-то задумавшись.

Дамиан наблюдал за тем, как нежное горло дернулось, когда она сделала глоток, второй, опустошая бокал.

Он знал, как оно ощущалось под его ладонью.

Мягкая, нежная кожа.

Любил сжимать ее шею, когда…

«Стоп-стоп-стоп. Куда это меня понесло?» – сердито одернул Йохансен себя.

«Это все в далеком прошлом. Она – в прошлом».

Только это не мешало сверлить хрупкую фигуру взглядом.

Ее природные локоны спадали по плечам огненным водопадом.

На Эви не было яркого макияжа, кроме клубничного блеска.

Серебристый шарик пирсинга на мгновение скользнул по нижней губе, прежде чем она вытерла уголок рта пальцем, не подозревая о том, что он смотрел.

«Не пялься на ее губы, блядь. Ты что, впервые женщину видишь?»

На ней была объемная кожаная куртка кирпичного оттенка, рваные джинсы и черный кроп-топ с длинным рукавом. Как всегда стильно и в ее вкусе. Неизменные ботильоны – одни из тысяч – на большой платформе. Образ дополняли часы, кулон на тонкой цепочке, который был под одеждой, и куча колец.

«А мое она выбросила. Очаровательно».

Он мог притворяться, что это не ранило его, но для Дамиана их кольцо имело огромное значение.

И не потому, что он потратил полмиллиона евро на него.

Нет.

Дамиан собственноручно рисовал дизайн, придумывал ночами напролет, так, чтобы ей понравилось, после чего нашел лучших дизайнеров, и они создали этот ювелирный шедевр.

Специально для нее.

Он в это часть своей души вложил.

А туда плюнули.

Уродливые тени вновь подняли голову, злобно шипя.

Опутывая разум ядовитыми мыслями.

Возвращая гнев.

Злость.

Обиду.

Раздражение.

Все сразу.

Предзнаменуя взрыв.

Эви спокойно направилась к противоположному длинному сиденью, удобно располагаясь на нем.

Ну, конечно, Йохансен выбрал для их поездки изысканный Роллс-ройс.

Не то, что бы она жаловалась.

Здесь было здорово.

Истинное царство комфорта и роскоши.

При входе ее встретил приглушенный синий свет, играющий на роскошной коже сидений, стен, обрамленных благородным деревом и панелей, которые были украшены ручной резьбой. По всей длине лимузина тянулся мини-бар, наполненный прохладительными напитками и закусками. На потолке, напоминая звездный небосвод, сверкали крошечные огоньки.

– Что ты делала два часа?

Она подняла голову, обращая взгляд на сидящего напротив мужчину.

Черный тонкий свитер, классические брюки.

Такого же цвета дорогие часы на левой руке.

Полные губы были плотно сжаты, очевидно, выражая недовольство ее долгим ответом.

Татуировки, украшавшие смуглую кожи, виднелись из-под воротника свитера и привычно закатанных рукавов.

Коротко подстриженные волосы подчеркивали его острые скулы и ярко-зеленые глаза.

«Черт побери, почему подлюге подходит абсолютно все?!»

Злющий. Красивый.

– Сериал смотрела, – честно отозвалась девушка, забросив ногу на ногу.

– Ты и на мероприятии себя так собираешься вести, Эвелин? – ее имя он произнес совершенно пренебрежительно.

– Что не так?

– Осторожнее. Вдруг они подумают, что ты какая-то сука? – поддел Дамиан.

– Что значит «вдруг» – ухмыльнулась Эви. Синие глаза сверкнули за линзами очков.

– С тобой бесполезно спорить.

– А вы быстро учитесь, мистер Йохансен, – издевательски протянула она.

– Что за тон? – процедил он сквозь зубы.

– Диор, кажется. А что, желаете приобрести?

Дамиан стиснул челюсти.

– Ты бесчувственная, самовлюбленная, циничная…

– Здесь жарко, или дело во мне? – девушка сбросила куртку, ухмыльнувшись. – Польщена комплиментами.

Теперь, когда верхней одежды не было, в глаза бросились татуировки.

Изящная черная бабочка на грудине.

С одной стороны ее крылья осыпались, словно тая. Великолепно.

Девушка потянулась к бокалу, который стоял в специальной стойке, наливая очередную порцию шампанского.

Взгляд Дамиана против воли соскользнул ниже.

К животу.

Две клубящиеся черные змеи симметрично украшали бледную кожу.

Но не это заставило его дыхание сбиться.

Небольшая татуировка с призрачным лицом и словами пониже.

«Что дальше?»

Острые буквы исчезали за ремнем джинсов, поддразнивая, распаляя любопытство.

«Блядь. Как же горячо».

Она сделала очередной глоток шампанского. Легкий алкоголь приятно обжег горло.

«С ним невозможно ехать трезвой».

– У меня встал… – хрипло сказал он.

Эви поперхнулась, переведя на мужчину ошеломленный взгляд.

–…К вам вопрос, – ухмыльнувшись, продолжил Дамиан.

Он подался вперед, слегка сощурившись.

Щеки Эви горели.

«Запрещенные приемчики, Йохансен! У меня научился флиртовать?»

– Как будем вести себя в обществе, на всех мероприятиях? Репутация важна нам обоим. Сейчас и так бродит много слухов из-за…

– Не надо было выкладывать обнаженку, бесстыжий! – перебила его девушка возмущенно.

«Ревнуем, малыш? Так я и знал».

– Эй, на мне были штаны, – ямочки то появлялись, то исчезали на его щеках, словно мужчина боролся с озорной улыбкой.

– У вас слишком большое…

Он резко выдохнул.

–… Эго.

«В эту игру могут играть двое».

Довольная произведенным эффектом, Эви расслабленно откинулась на сиденье.

– Что касается нашего поведения, я думаю, нам обоим выгодно показать, что мы не в разладе, – спокойно ответила девушка. – Притвориться влюбленными.

«Говорит так, будто обсуждает бизнес. Это ведь мы…» – подумал Дамиан.

По непроницаемому виду мужчины она не могла сказать, нравится ему эта идея или нет.

– Притворяться, – слово прозвучало глухо, обвинительно.

Эви сразу почувствовала, как атмосфера между ними изменилась.

Мутный лед сковал его глаза.

Он сразу огородился от нее колючей стеной, пряча любые эмоции.

Эви хотела спросить, но не успела.

Лимузин очень резко затормозил на неровной дороге, и она, не пристегнутая, буквально полетела вперед головой, почти приложившись к деревянной панели.

Дамиан мгновенно подставил руку, не позволяя этому произойти.

Сразу ощущая знакомый до боли запах кокосов.

Он позволил себе на короткое мгновение вдохнуть его, едва коснувшись носом ее макушки.

– Ох, блядь. Огонек, ты не ушиблась? – обеспокоенно спросил, придерживая голову девушки рукой.

Она заметила в его глазах искреннюю заботу.

Страх.

Нежность.

И это этого было только больнее.

Словно кто-то раздирал ей на живую грудную клетку.

– Нет.

Дамиан аккуратно помог ей надеть очки. На миг теплая ладонь скользнула по ее щеке.

Девушка опустила взгляд, не в силах смотреть на него.

«Ему не все равно… Даже после того, что я наговорила, даже после всего… В первую очередь он старается защитить меня».

Черт побери, как же это было тяжело.

Мучительно.

Эви вернулась на свое место.

Это заставило сердце Дамиана сжаться от боли.

Даже такое мимолетное прикосновение…

Ей противно?

Ненавидит?

Правда ненавидит?

…Холодные пальцы едва ощутимо сжали его, безвольно лежащие на сиденье.

– Спасибо.

Подушечки пальцев скользнули по его костяшкам, неуловимо, нежно.

Волна теплоты лавиной наполнила его сердце.

Заставляя встрепенуться больной орган, ожить.

Только потому, что это была она.

Напомнило ночь, когда все началось.

Он лежал на сырой земле, уверенный в том, что она его не выносит. Считает мерзким, отвратительным, жалким…

А Эви вернулась. Тогда, в лесу. Она поцеловала его.

Трепетно, в первый раз.

Добираясь до самого сердца. Заставляя его биться так, как оно билось сейчас.

Жить.

«Нужен ли я тебе до сих пор?»

Она поспешила отвернуться, но он все равно заметил румянец на ее щеках.

Дамиан безумно хотел податься вперед к ней, обнять.

Но боялся отпугнуть.

Боялся, что придавал слишком большое значение мелочам.

Боялся, что ему показалось.

Они были чужими.

Далекими, даже когда сидели напротив.

«Как мы пришли к тому, что боимся даже смотреть друг на друга без масок, Огонек?..»