Читать книгу Виртуальная любовь - Милла Генрих - Страница 4

В Новый год мы разошлись под утро. Я не любитель алкоголя, но в эту ночь я пила шампанское, мешая с коньяком, наверное, чтобы забыться. В голове стучал все время один вопрос: «Почему он молчит? Был в интернете и даже ни слова не написал».

После завершения празднования я автопилотом отнесла в кухню всю закуску, которая стояла на рабочем столе. И пошла спать.

Проснувшись после обеда, чувствовала какую-то пустоту. Не оттого, что после выпитого было плохо, нет. Забыться мне все же не удалось. Я не умею пить столько, чтобы наутро не помнить ничего. Я все прекрасно помнила, голова тоже, как ни странно, не болела. Телефон все время трезвонил, не давая дольше поваляться в кровати. Пришлось встать. По очереди звонили подружки, поздравляли с Новым годом, сказали, вечером вернутся домой. И чтобы не смела отнекиваться от вечерних посиделок. Позвонила своим родителям, поздравила их с праздником. В этом году я не хотела ехать в деревню на Новый год, заранее отпросилась у них, пообещав, что приеду на Рождество. Они у меня понятливые, даже не стали расспрашивать, почему. Только бабуля сказала:

– Может, наконец, в эти праздники найдется наш принц, – и засмеялась.

Я тоже ее поддерживала смехом, но на душе скребли кошки. Бабуля нажелала мне не только встретить принца, но и суметь его околдовать. Смеясь, мы попрощались, и я пошла в душ.

После душа стало как-то легче. Вскипятила чайник, заварила свой черный чай с бергамотом, на блюдце положила пирожное и поудобнее устроилась в кресле у компьютера. Если честно, боялась сегодня войти на свою страницу в «одноклассниках». Сама себя спрашивала: «Вот дура, но если даже и не написал, значит, есть причина, чего я так сама себя накручиваю?»

И смело нажала кнопку «войти на сайт». Сообщений было много, все знакомые, друзья, одноклассники поздравляли с Новым годом. Столько добрых и теплых пожеланий сейчас светились в сообщениях. Но отчего-то вьюга завывала внутри меня. Самого заветного сообщения не было, да к тому же я сидела и видела, как светится его зеленая точка в «онлайне». Еще пару минут я сомневалась, но решила поздравить его с наступившим Новым годом.

Когда все мои пожелания были написаны, я нажала кнопку «отправить», сообщение почему-то не ушло, я еще раз нажала «отправить». И тут сверху увидела, как администрация сайта написала: «Вы не можете написать этому пользователю, потому как он ограничил возможность отправлять ему сообщения».

Наверное, раз десять прочла, не веря своим глазам.

– Вот это подарок на Новый Год, – сама себе сказала я.

Зашла в игру, где мы с ним официально были парой. Там ждал еще больший подарок. Нас не игра развела – за то, что он не выкупил ухаживания, нет. Там служба поддержки сообщала: «Игорь разорвал ваши отношения».

И в голове щелкнула фраза: «От таких, как я, уходят, видно, молча, без объяснений».

Может, от выпитого вчера, руки почему-то стали трястись, как будто алкогольный синдром. Мороз по коже пробежал, и стало зябко. Даже выпитый горячий чай не согрел.

В голове кружила метель, но ни одна мысль не останавливалась, летела прочь.

Я как зомби без мыслей и идей слонялась по дому, не находя места. Что такое могло случиться, что он так со мною поступил? Я ведь была готова к тому, что он помирится с женой, но чтобы вот так, молча заблокировать меня от себя? Это в голове не укладывалось.

Мне стало в доме не хватать воздуха, нечем было дышать. Я оделась и вышла на улицу, в первый день нового года, в новую стужу. Злая погода словно тоже хотела меня казнить. Холодный порывистый ветер шлепал колючими снежинками по щекам. Слезы невольно застилали глаза. Мороз пробирался за пазуху, вызывая дрожь. А ноги несли в полутьму первого вечера нового года.

Вдруг я остановилась и огляделась. Праздник и мороз никого сегодня не выпускали из своих теплых домов, у меня от холода стучали зубы, но я явно услышала стоны, которые меня остановили. Оказывается, я брела по аллее в пустом парке. Фонари горели, но особо не давали хорошо видеть, так как ветер кружил снег, который слепил ресницы. В этот момент хотелось укутаться с головой в шарф. Но, выходя из дома, я и не подумала надеть его. Я опять услышала стоны. Осмотрелась кругом, никого не увидела.

«Господи, что со мною?» И закричала:

– Здесь есть кто-нибудь?

В ответ услышала опять слабый стон.

Недалеко, за огромным тополем, прямо под фонарем, я знала, есть скамейка. Я быстро побежала к ней. На ней сидел старик в шапке и черном пальто.

– Дедушка! – заорала я. – Что с вами? Почему вы в такой холод на улице?

А у самой по щекам текли слезы.

Бесцветные глаза деда, такими они мне показались, в этой темноте, от слабого света, который лил над его головой уличный фонарь.

Дед опять застонал и тихим шепотом что-то зашептал, вой ветра не давал мне услышать его слова.

– Дедушка, в такой холод сидеть нельзя, вы замерзнете. Где вы живете? Вам плохо?

Но дед только прикрыл беспомощно глаза.

Я сунула руки в карманы, хотела по мобильному вызвать скорую. Но мобильника в карманах не оказалось, видно, так душил меня домашний воздух, что, выходя, я забыла про свой телефон и не взяла его с собой.

– Дед, ну пожалуйста, не закрывайте глаза, – орала я. – У меня даже телефона нет с собой, чтобы вызвать скорую.

Я потрогала его ледяные руки, и мне стало страшно. Я начала его тормошить, и не знаю, то ли от холода, то ли от страха, меня колотила дрожь.

Я трясла деда, а сама орала:

– Люди-и-и, кто-нибудь, помогите!

Хотя видела только пустой парк, и ни одной души вокруг. Тут дед меня взял за руку, я аж подпрыгнула от страха. Он опять что-то шептал, я приставила ухо ближе к нему и услышала:

– Детка, не бойся, оставь меня, видно, мой час настал.

Дальше я не слушала, только громко кричала, чтобы он меня хорошо слышал:

– Дед, молчи, только кивай головой, если да! Тебе плохо? – Дед не кивнул. – У тебя что-то болит? – Дед опять не кивнул. – Ты сможешь встать? – Он кивнул. О Бог мой, я обрадовалась, что он может двигаться, и давай тянуть деда за руки.

Раз пять мы пробовали подняться, наконец он встал на ноги. Я обхватила его и сказала:

– Дед, нам надо выйти из парка, сможешь хоть пару шагов сделать?

Дед кивнул, мы с ним кое-как сделали пару шагов. Хорошо, в этой части вдоль тротуара часто росли деревья; прислонясь к дереву, дед стоял еле живой.

– Ох, дедушка, так мы с тобой тут вдвоем замерзнем. Что ж мне делать с тобою? Может, на лавку вернемся, ты посидишь, а я сбегаю за помощью? – Дед кивнул. – Знаешь, нет, кто знает, что с тобой будет, пока я буду бегать. Сделаем так! – Дед открыл глаза и посмотрел на меня. Я сняла свой пуховик. Постелила на землю и сказала:

– Давай медленно садись на мое пальто, надеюсь, оно выдержит тебя, «made in Japan», должно быть крепким, заодно и проверим.

Дед не хотел садиться, что-то шептал, но я не слышала. Потом громко, командным тоном, скомандовала:

– Ты что, хочешь, чтобы я замерзла? Садись давай, пока в моем теле тепло есть. Я дотяну тебя до дороги, без тебя я не уйду, слышишь меня?

Дед оторвался от дерева, подал мне руки, и мы стали вместе с ним садиться. Усадив деда, я взялась за оба рукава своего пуховика, и, как ни странно, болоньевая сторона пальто заскользила. Медленно тяня деда по снегу, я даже немного согрелась. Дрожь прошла, но и силы тоже потихоньку иссякали. Дотянув деда до дороги, я надеялась на чудо, но улицы были пусты. Ни одной машины, ни одной души не было. В праздничный день все было закрыто. И вдруг я увидела на другой стороне дороги женщину. Я боялась, что она меня не услышит, бросила деда и быстро побежала через дорогу, крича:

– Женщина, помогите, человеку плохо там в парке!

Но увидев меня, она бросилась бежать прочь с криком:

– Полиция-я-я!

Я остановилась и поняла, что сегодня помощь можно ждать только с небес. В этот вечер впервые за долгое время осознала, как трудно стало жить. На улицах нет больше телефонных будок, из которых можно было позвонить в скорую, в полицию и пожарную. Если сейчас нет телефона в руках, ты беспомощный. Я подошла к деду, тот сидел на мерзлой земле и безжизненным взглядом смотрел на меня.

– Дед, не переживай, нам бы добраться с тобой вон до того поворота, и тогда помощь будет рядом. – И потянула за пуховик, волоча на нем деда вдоль парка, в направлении своего дома. Это был ближайший пункт с доступным телефоном.

Минут пятнадцать я его еще тянула – и вдруг увидела мерцающие огоньки машины на главной дороге. Я оставила деда, выбежала на дорогу и, расставив руки, пошла навстречу ехавшей машине. Она пыталась маневрировать заранее, перестраиваясь на встречную полосу, но я бежала туда, и машина начала тормозить.

Здоровый мужик вылез из машины, да еще с битой в руке, матеря меня по-всякому, он орал:

– Ты что, сука, делаешь?

– Мужчина, пожалуйста, помогите там на аллее дед умирает, пожалуйста, – кричала я, – ну пожалуйста, помогите!

– Тварь безмозглая, я тебе сейчас так помогу, навек запомнишь, – орал он мне в ответ. И замахнулся на меня битой.

Казалось, сейчас вместо деда хотела умереть я сама, еще громче крича, идя навстречу мужику:

– Ну убей меня своей битой, убей, гад. И пусть на твоей совести два трупа будет. Убей! Чего вылупился!

– Ты что, ненормальная? – в ответ орал мужик. Но биту опустил.

– Я как раз таки нормальная, это ты ненормальный, раз не хочешь помочь умирающему старому человеку. Езжай отсюда, трус поганый. – Подняла руки к небу и еще громче заорала: – Боже, куда мужики девались? По земле одни скоты ходят с битами в руках.

И побежала в сторону, где оставила деда.

Я не слышала, уехала машина или нет. Меня сейчас страх за деда сдавливал, словно тиски.

Когда я вернулась на аллею, дед уже не сидел, он лежал.

Я подбежала к нему, крича:

– Дед, пожалуйста, не умирай! Я ведь не смогу потом жить!

В спину меня кто-то толкнул со словами:

– Отойди, и не ори, дура.

Оказывается, мужик не уехал. Сунул мне в руки свою биту и, наклонившись, поднял деда с земли.

– Поехали быстрее, может, еще не поздно, – сказал он.

Я схватила свой пуховик с земли, на ходу натягивая его на себя. И быстрее зашагала за мужиком, который нес деда к своей машине.

Открыв дверь машины, мужик усадил деда, крикнув мне:

– В центральную повезем, она ближе всех.

Дед уже не стонал и глаза не открывал. Его ледяные руки меня пугали.

Машина тронулась. Мужик громким голосом сказал:

– Возьми на сиденье водку, натри ему руки.

– Я боюсь, они у него такие холодные, как у трупа. А вдруг водкой нельзя?

– Какого хрена ты своего деда вытащила в такую погоду на улицу? – спросил меня мужик.

– Это не мой дед, я случайно его в парке увидела.

– Твою ж мать, он даже не твой дед, а ты чуть под машину мне не легла.

– Едьте лучше быстрее. – И я стала дышать на холодные руки деда растирая их. Затем стянула с мужика шапку и укутала руки старика в нее. Мужик сначала крикнул:

– Эй! – но сразу же замолчал.

Нам повезло: подъезжая к больнице, мы увидели, что у входа стоит бригада скорой помощи. Я вылетела из машины, крича:

– Помогите, здесь деду плохо, он, наверное, замерз!

Женщина-врач сразу же нырнула к нам в машину, пощупала деда и крикнула:

– Миша, каталку, быстро.

Парень вытянул каталку из машины скорой помощи, к нему присоединился еще один парень, и они вдвоем подкатили ее к нашей машине. Осторожно вытащили деда с заднего сиденья и уложили его аккуратно на каталку. Дед не издавал ни одного звука. Быстро покатили в здание больницы. Уже входя в здание, женщина-врач крикнула нам:

– А вы что стоите? Идемте быстрее, ваша помощь нужна будет.

Я побежала тут же за ними, а мужик остался стоять, но, когда я входила, по тени в дверном стекле увидела, что он шел за нами.

Деда сразу же закатили в приемное отделение, а ко мне навстречу вышла медсестра, спрашивая:

– Вы его родственники?

– Нет, – ответила я.

– А где родственники? – опять задала вопрос медсестра.

– Я не знаю, где его родственники, я его в парке нашла, он на лавочке сидел.

– Час от часу не легче, – проговорила она и тут же добавила: – И что нам делать? Как его оформлять?

К нам подошел наш мужик и сказал:

– Оформите на мое имя, если что надо, я оплачу. – И протянул ей свой паспорт.

Медсестра, взяв паспорт, крикнула:

– Ждите здесь! – И быстро скрылась за широкой дверью в кабинет, куда вкатили деда.

Я посмотрела на мужика, он чему-то улыбался.

– Спасибо вам, – сказала я ему. – И простите меня за все мои слова, что выкрикивала там на дороге. Все слова были просто от страха. Еще раз извините.

– Да ладно тебе, я же первый начал материться, ты меня тоже прости. Я ведь сразу подумал, что пьяная какая-то или развод какой-то. Извини, но ты все равно ненормальная, кидаешься сразу под колеса. А в такой снег машину сильно заносит… Пошли! – неожиданно сказал он, взял меня за локоть и легонько потащил за собой.

– Куда мы? Нам здесь сказали ждать.

– Да никуда, просто вон к той стене хотел тебя подвести, – ответил он мне.

– Зачем?

– Хотел показать и спросить, тебя какие собаки рвали там в парке, что твой пуховик весь в дырах?

Я сама подошла к той стене, к которой он меня вел, там висело зеркало. Глядя в него, я тоже улыбнулась, а потом засмеялась.

– «Мade in Japan» против русской зимы бессилен. Не выдержал пуховик быть санками.

– Ты что, деда на нем тащила?

– Ну да, другого способа не нашла, как с ним передвигаться, – тихо добавила я.

– А что ты сама там делала, в такую погоду? – смотря мне в глаза, задал он вопрос.

Я опустила глаза, делая вид, что дырка на пуховике меня интересует в эту минуту очень сильно. Но отвечать, что брела сама не знала куда, не хотела. И решила соврать.

– Путь к дому сокращала. Из гостей шла. И увидела деда на лавочке. Он стонал. И даже шептал что-то. А пока я его тянула, он, видно, замерз совсем, сидя в мороз на земле.

– Да не переживай ты, хрен редьки не слаще, если бы он на лавочке сидел. Там такой же мороз. А так хоть у него под задом пуховик был. А почему скорую не вызвала?

– Я телефон свой дома забыла, когда в гости ушла. Поэтому мне неоткуда было вызвать скорую помощь.

– Ясно, хреново без телефона в наше время. Поэтому старайся больше его не забывать.

К нам вышла медсестра, протянула паспорт моему спутнику. И сказала:

– Деду вашему повезло, замерз крепко, легкое обморожение ног и рук, но ничего страшного нету, пару дней полежит у нас, посмотрим, какие осложнения могут быть. Его в отделение травмы положат. Может, когда в себя придет, родственников своих назовет, и вам не придется платить за него…

Но мой спутник ответил:

– Вы это, если даже найдутся или не найдутся родственники, лечите деда хорошо, я все оплачу. – Вытащив из кармана визитку, протянул ее медсестре и добавил: – Вот тут все мои контактные номера, звоните, если что понадобится!

– Хорошо.

Взяв визитку, она развернулась и опять скрылась за широкой дверью приемного отделения.

Тут же оттуда вышла другая медсестра и сказала нам, что мы можем ехать домой, сейчас деда отвезут в палату, а завтра мы его можем навестить.

– Спасибо вам, – сказала я медсестре. И она быстро зашагала по направлению в отделение травмы. Когда медсестра скрылась из виду, я вспомнила, что не спросила, под каким именем они записали деда.

– Ой, я забыла спросить, как завтра деда найду, а вернее, под каким именем?

– Ну раз я паспорт свой давал, значит, под моим, – ответил мне мой спутник.

– Простите, а как вас зовут и какая у вас фамилия?

– Ну давай хоть познакомимся, – протягивая свою руку мне, он представился: – Георгий Даинс, но можно Жора.

Почему-то я этому имени улыбнулась и, вытянув свою руку, встречно добавила, смеясь:

– Он же Гога, он же Юрий, а я просто Лада.

– Ну не просто Лада, а наверняка «Приора».

Мы оба засмеялись. А потом он серьезно спросил:

– Нет, ну честно, как твое имя?

– Лада, честно-пречестно, – ответила я.

– Необычно, я привык что Лада – это «жигули», поэтому назову я тебя Ладушкой, – и улыбнулся во весь рот.

– Ах, называйте как вам хочется, мне уже без разницы, как мое имя произносят, Жигули или, как там, Приора… кстати, что это за слово – Приора? Последнее время все чаще и чаще слышу, но все забываю посмотреть в гуглях, что это означает.

– Марка «жигулей» – «Лада-Приора», – ответил он

– Ах вон оно как. Ну, что Лада – «жигули», я давно знаю, а вот Приора, честно, не знала, что тоже «жигули». Ну что, пойдемте, мне домой пора, меня дома давно ждут.

– А меня уже, наверное, и не ждут, – добавил он.

– Почему? – спросила его я.

– Слишком долго ездил, обещал вернуться через пару минут. А видишь как, тебя встретил с твоим дедом. Нет, теперь уже – с нашим дедом.

Мы заулыбались и пошли к выходу из больницы. Пока мы шли, все, кто шел нам навстречу или стоял в коридоре, внимательно глазели на меня и улыбались, видно, подранный пуховик на мне вызывал у них улыбки.

Центральная больница от моего дома находилась примерно в двух кварталах. Но по такой погоде, да еще пешком, покажется все пять. Денег у меня тоже при себе не было, чтобы вызвать такси. А просить Жору подвезти мне было неудобно. Выходя из больницы, я еще раз поблагодарила моего спутника:

– Спасибо вам еще раз за помощь. Ну, мне направо.

И только хотела пойти, как он взял меня за руку и сказал:

– Ты что, думаешь, я теперь тебя вот так пешком, без шапки и рукавиц, в такую метель отпущу?

– Да мне тут недалеко, я бегом добегу. А то вы и так задержались из-за меня.

– Прекращай мне выкать, мы с тобой прошли сегодня боевое крещение, теперь почти родственники.

– Какие родственники? – удивилась я.

– А такие, у нас теперь спасенный дед – общий.

– А-а-а, – улыбнулась я ему.

– Садись в машину и не бойся, довезу тебя до дому в целости и сохранности.

Он открыл дверь машины, взял меня под локоть и, легонько толкая, усадил в свою машину на переднее сиденье, затем захлопнул дверь и пошел садиться за руль.

– Ну и какой у тебя адрес, милая Ладушка?

– Проспект Пушкина, 24.

– Ничего себе собралась топать туда пешком. Точно кому-то пришлось бы тебя спасать от обморожения, – смеясь проговорил он и завел машину.

– Да, сегодня как никогда метет. Настоящий Новый год. Кстати, с наступившим вас, пусть он вам только радость принесет.

– Опять «вы»?

– Привычка, прости, – добавила я.

– Вот так-то лучше. Спасибо, и тебя с наступившим, пусть у тебя такой экстрим больше не случается ни в этом году, ни вообще никогда.

И мы оба засмеялись. А я ответила:

– Спасибо, надеюсь, не случится, я правда очень испугалась за деда, я вообще трусиха по жизни.

– Ты трусиха? Я как-то не заметил, что ты трусиха. Вот отчаянная подходит больше. И еще, ты меня прости, но сказать обязан, – какого черта ты в темноту сокращаешь путь к дому через парк? Там нормальные люди не ходят, тем более в такую погоду. А вот пьяных мужиков там валом, это сегодня колотун на улице их распугал. А так, там постоянно то драки, то поножовщина, а ты поперлась в праздник, когда трезвых людей почти нет.

– Я не подумала об этом, когда шла туда, – ответила тихо я.

– Твою ж дивизию, под машину когда бросилась, тоже не думала?

– Вы же не мой отец, чтобы сейчас меня ругать? Нет, не думала! – повышая голос, резко ответила ему.

– Ты не злись, я просто не хотел бы, чтобы вот с такой красивой девушкой что-нибудь случилось в парке из-за опрометчивого поступка, типа твоего «не подумала и пошла».

– Спасибо, приму как комплимент, тем более меня давно никто не называл красивой.

– Да ты что, и куда мужики смотрят, которые рядом с тобою? – И заулыбался во весь рот.

– Засмущать меня захотел? – ответила я ему

– Вовсе нет, даже и не собирался. Это просто факт, причем неоспоримый.

– Ага, приму во внимание. Как раз мы подъехали, вон мой дом справа, четвертый подъезд отсюда, пожалуйста, – добавила я.

– Что-то быстро приехали, я ведь еще не все узнал, – опять смеясь, сказал он.

– Не люблю последнее время отвечать на вопросы, значит мне повезло, что приехали, я ведь сказала, что живу не так далеко, – улыбаясь в ответ, проговорила ему я.

– А может, ты меня на чай пригласишь? Обещаю, не буду вопросы задавать!

– Нет, не приглашу, извини, без обид, мне сейчас и так придется полночи оправдываться, где я была.

– Да какие обиды, жаль, конечно, но что поделаешь, придется мне ехать дальше.

Открывая дверь, я сказала:

– Спасибо, Жора, тебе за все. Всего доброго. До свидания!

– Да не за что. К деду-то придешь в больницу?

– Конечно приду, – ответила я.

– Ну, тогда увидимся еще, надеюсь, – подавая мне руку, сказал он.

– Может быть увидимся.

Холодный ветер ударил в лицо, я поежилась и быстрее побежала к двери подъезда. Открывая дверь, я оглянулась, Жора стоял и смотрел мне вслед. Я помахала на прощание и вошла, закрывая за собою входную дверь.