Читать книгу Уникальный роман - Милорад Павич - Страница 11

В глубине комнаты, возле стены, стоит высокий шкаф в популярном в Германии XIX века стиле бидермайер с семью выдвижными ящиками, по одному для каждого дня, из-за чего его называют «Семь дней». Перед ним стол, накрытый на одну персону. В помещении всего один стул. Войдя, мадам Маркезина Андросович-Лемпицка видит, что на стуле сидит и увлеченно ужинает мадемуазель Сандра. На столе суши с имбирем, салат из морских водорослей и зеленый чай. Блики, отбрасываемые поверхностью зеленого чая, дрожат на потолке.

Мадемуазель Сандра не сводит глаз с гостьи, хотя при этом и не прерывает ужина. Ее волосы сияют, пальцы нежно сжимают палочки из слоновой кости, которыми она берет комочки риса. Но эти пальцы в перчатках. И не в каких-нибудь обычных. Одна перчатка рассчитана на семь пальцев, другая на пять. Судя по перчаткам, у мадемуазель Сандры дюжина пальцев. Ровно столько, сколько месяцев в году. По пальцу на каждый месяц.

Ни приветствия, ни какого-нибудь знака, намекающего на то, что следует делать гостье. Лемпицка, переступая с ноги на ногу, ждет некоторое время, потом резким движением швыряет в угол свою шляпу с пестрой тенью и сбрасывает одну за другой туфли с хрустальным каблучком от «Swarovsky». При этом в ее памяти всплывают слова Дистели:

– Маркезина, надень туфли!

Глаза ее текут на полной скорости, ее мини-юбка из стекла ей не мешает, она опускается на четвереньки и залезает под стол. Там ее изумляют два обстоятельства: во-первых, пахнет не духами «Antracite», которые она в первый же день обнаружила на мадемуазель Сандре, а мужской туалетной водой «Envergure». А второе обстоятельство, от которого она чуть не падает в обморок, это мужской член длиной в 7 инчей, который она видит между ног мадемуазель Сандры. Сандра отставляет в сторону чай и рукой в перчатке с семью пальцами подносит к губам тонкую сигару. Она зажала ее между сентябрем и октябрем. Так каждая из них держит в губах свое. Мадемуазель Сандра над столом, а мадам Лемпицка внизу, под столом…

После окончания сеанса мадам Лемпицка выпрямляется и ошеломленно смотрит на прекрасный женский лик мадемуазель Сандры, а та говорит ей:

– Завтра ночью тебе приснится сон, который ты должна была бы увидеть через семь месяцев, то есть в марте следующего года. Сначала ты его не распознаешь. Он будет казаться тебе таким же, как и любой другой. Но это не должно тебя смущать. Ты все поймешь, после того как на будущий год увидишь продолжение, потому что, как я тебе уже сказала, не в моих силах представить тебе что-то более длинное, чем очень короткий отрывок. Имей в виду, когда собираешься увидеть сон из будущего: нужно лечь спать не в ту кровать, где ночуешь обычно. Выбери какое-нибудь другое место. И поверни голову не в ту сторону, куда поворачиваешь ее в своей постели…

* * *

На следующий день мадам Лемпицка покупает для своего «сна из будущего» гондолу. Настоящую венецианскую гондолу из лакированного черного дерева, способную плыть по воде. Продавец подвешивает ее на цепях к потолку спальни, а Лемпицка бросает в нее несколько разноцветных подушек. Вечером принимает ванну из пены, надевает новую ночную рубашку, душится духами «Addict Dior», которые сегодня почему-то пахнут арбузом, что ей совершенно не нравится, и забирается в свое «плавучее гнездо». Все, что она когда-либо слышала о сновидениях, свелось сейчас к одному, и она, засыпая, повторяла про себя фразу: «Во сне нельзя быть глухим. Нужно запомнить все, что там будут говорить…»

Как только мадам Лемпицка заснула, она превратилась в мальчика. Мальчик жил в большом доме своих родителей. Он спал на втором этаже, в комнате, которая находилась в другой комнате, большей по размерам, – столовой. То есть это была комната в комнате. В ней имелось два окна с красивыми шторами, через которые можно было рассмотреть домашних и гостей, если они сидели в столовой, а мать могла вечером заглянуть к мальчику, чтобы узнать, заснул ли он.

Мальчик засыпал не всегда. Он зажмуривал глаза и слушал. Всегда одно и то же. Возле той стены, на которой не было окон, стоял огромный шкаф. Словно третья комната в комнате. И из него иногда доносились звуки шагов. Кто-то расхаживал внутри шкафа в детской комнате. Правда, не всегда. Но слышно было хорошо… Иногда эти шаги за двустворчатой дверью деревянной громады были частыми и торопливыми, однажды они стали постепенно удаляться, а потом где-то вдалеке перешли в бег. Мальчик перепугался и напряженно вытянулся в своей кровати…

На этом месте сон мадам Лемпицкой прерывается, и она, разочарованная, отправляется утром к «торговцу будущим» – узнать, что все это значит. Мадемуазель Сандры в храме «Symptom House» нет. Мадам Лемпицка застает там молодого господина с гладко выбритой головой и усиками, в лакированных черных мокасинах, голубой рубашке и джинсах. От него пахнет «Envergure», и он подбрасывает на ладони золотую табакерку-яйцо покойного Матеуса Дистели. На брови он носит серьгу. Лемпицка прямо с порога обрушивает на него свой гнев:

– Так, значит, вы – это мадемуазель Сандра? И почему я должна верить, что вы меня не обманули? Это был совершенно ни с чем не связанный и очень короткий фрагмент сна!

– Разумеется, но это была ровно семьдесят одна секунда вашего будущего. Самое начало того сна, который приснится вам через семь месяцев, в марте следующего года. Тогда вы увидите продолжение.

Мадам Лемпицка настолько взволнована, что не замечает, что торговец снами ведет себя так, словно они встретились впервые, словно он никогда не был мадемуазель Сандрой, с коленями, разведенными в стороны под столом, словно всего день назад они не обращались другу к другу на «ты».

– Что означает этот сон?

– Об этом меня не спрашивайте. Специалисты сказали бы вам, что все можно истолковать с помощью ассоциаций, которые ведут ко сну (Юнг) или уводят ото сна (Фрейд)… Но вам следует знать, что я не психиатр, я никого не лечу, в том числе и вас, я не истолковываю сны, я просто их продаю. Если вы хотите получить продолжение того сна из будущего, который вам уже частично приснился, если это продолжение нужно вам прямо сейчас, то необходимо заключить новый контракт. В таком случае вам придется оплатить следующие семьдесят одну секунду из вашего будущего, а процедура будет точно такой же, как и была.

– Да мне и в голову бы не пришло продолжать все это. Я считаю, что стала жертвой. И передам дело адвокатам. Да кто вы, в сущности, такой? Торгуете якобы снами, причем на погонные метры, а сами украли вот это золотое яйцо у оперного певца Дистели, когда влезли в его квартиру!

При этих словах мадам Лемпицкой Алекса Клозевиц, он же Сандра, начинает напевать Мусоргского, открывает табакерку-яйцо и из нее пудрит себе нос. Золотое яйцо, в котором Дистели держал нюхательный табак с кокаином, служит Алексе Клозевицу пудреницей.