Читать книгу Капитализм и свобода - Милтон Фридман - Страница 4

В предисловии к изданию 1982 года я отмечал, что за 20 лет, прошедших после выхода первого издания в 1962 году, отношение к идеям, выдвинутым в книге, кардинально изменилось. Особенно если сравнить с откликами на выход в 1980 году «Свободы выбирать», где мы с женой изложили те же самые идеи. В начале 1960-х считалось, что правительство в своей экономической политике должно ориентироваться на модель государства всеобщего благосостояния и философию кейнсианцев. В 1956 году, когда я прочел серию лекций, на основе которых моя жена составила эту книгу, на государственные расходы США на федеральном уровне, уровне штатов и муниципальном тратилось 26 % национального дохода. Причем основная часть расходов шла на оборону, а остальные составляли 12 % национального дохода. В 1982 году, когда вышло новое издание моей книги, суммарные расходы возросли до 39 % национального дохода, а не связанные с обороной, выросли более чем вдвое, и на них тратился 31 % национального дохода.

Такое существенное изменение структуры расходов явилось следствием новых настроений в обществе, которые привели к власти Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в США. Хотя эти политики не смогли разрубить Левиафана на части, им удалось обуздать его. Суммарные государственные расходы в США немного снизились: с 39 % национального дохода в 1982 году до 36 % в 2000 году. И это было достигнуто в основном за счет сокращения расходов на оборону. Не связанные с обороной расходы за эти 18 лет практически не изменились: они составили 31 % национального дохода в 1982 году и 30 % в 2000 году.

Сильным стимулом для дальнейшего изменения настроений стали падение Берлинской стены в 1989 году и распад СССР в 1991 году. Эти события неожиданно поставили точку в продолжавшемся около 70 лет соревновании двух разных подходов к организации экономики. При первом она строилась сверху вниз на основе централизованного планирования, при втором – снизу вверх на базе свободного рынка, то есть в соревновании социализма и капитализма. Победителя этого соревнования можно было предсказать и раньше, сравнив результаты применения этих альтернативных подходов в масштабе отдельных стран: Гонконг и Тайвань против КНР, Западная Германия против Восточной и Южная Корея против КНДР. Однако падение Берлинской стены и распад СССР наглядно показали, что центральное планирование – это действительно та «дорога к рабству», о которой Фридрих Хайек великолепно написал в 1944 году в своей одноименной полемичной книге.

То, что было сказано о США и Великобритании, в равной степени относилось и к другим промышленно развитым странам Запада. Во всех этих государствах в послевоенное десятилетие активно внедрялось централизованное планирование, но затем начался застой экономики. Сегодня все они вынуждены ограничивать свое вмешательство в рыночную экономику. Я объясняю такую ситуацию тем, что новые идеи обычно воплощаются на практике с большим запаздыванием. Быстрое внедрение централизованного планирования в первое послевоенное десятилетие отражало популярность идей коллективизма перед Второй мировой войной. В последующие десятилетия централизованное планирование больше не внедрялось, что было следствием смены взглядов после войны. И постепенный отказ от государственного регулирования экономики стал результатом дальнейшего изменения настроений в обществе после краха советской системы.

Смена общественного мнения особенно ярко видна на примере развивающихся стран, особенно Китая, который остается самой большой страной с коммунистическим режимом. Рыночные реформы Дэн Сяопина в конце 1970-х, включая фактическую приватизацию сельского хозяйства, привели к быстрому росту экономики и введению элементов рыночной экономики в коммунистическую командно-административную систему. Даже ограниченная экономическая свобода резко изменила облик Китая и подтвердила нашу веру в преимущества свободного рынка. Хотя Китай сейчас все еще очень далек от построения свободного общества, нельзя отрицать, что население этой страны живет свободнее и богаче, чем при Мао, если не брать в расчет политические свободы. Мы уже наблюдаем первые ростки политической свободы: например, выборы некоторых чиновников во многих деревнях. Китаю предстоит еще долгий путь, но он движется в верном направлении.

После Второй мировой войны считалось, что для развития стран третьего мира нужны центральное планирование плюс значительная иностранная помощь. Как показал Питер Бауэр и другие экономисты: применение этой формулы нигде не привело к созданию успешно развивающейся экономики. Поэтому с учетом положительного опыта «восточноазиатских тигров» с рыночной экономикой (Гонконга, Сингапура, Тайваня и Кореи) была разработана совершенно другая доктрина экономического развития. К настоящему времени многие страны Латинской Америки, Азии и даже некоторые африканские страны применяют ориентированный на рынок подход к развитию экономики и ограничивают вмешательство государства в экономическую жизнь. По этому пути пошли и многие страны бывшего советского блока. Во всех этих странах в соответствии с идеями моей книги увеличение экономической свободы происходило одновременно с ростом политических свобод и гражданских прав, и приводило к росту народного благосостояния. Таким образом, капитализм с его конкуренцией оказался неотделим от свободы.

В заключение от себя добавлю: мне предоставлена редкая возможность оценить свою книгу через 40 лет после ее выхода. Я очень рад, что она выдержала проверку временем и до сих пор сохранила свою актуальность. Единственное серьезное изменение, которое бы я сделал, если бы писал ее сегодня, – это использование вместо дихотомии экономической и политической свободы трихотомии этих двух свобод и гражданских прав. Уже после написания книги я убедился на примере развития экономики Гонконга до его передачи Китаю, что, хотя без экономической свободы невозможны защита прав человека и политическая свобода, для экономической свободы и защиты прав человека политическая свобода необязательна, но желательна. Также мне теперь кажется, что в этой книге я слишком мало внимания уделил роли политической свободы, которая в одних обстоятельствах может способствовать росту экономической свободы и гражданских прав, а в других ограничивать их.

Милтон Фридман

Стэнфорд, Калифорния

11 марта 2002 года