Читать книгу Оникс и слоновая кость - Минди Арнетт - Страница 4

УТРО, КАК ВСЕГДА, наступило слишком рано. Ночь ускользала, точно опасливый вор. Солнечные лучи теплыми пальцами прикоснулись к векам Кейт, но она перекатилась в сторону, уклоняясь от них. На этой стороне кровати было прохладнее, но не мягче. Да-а, не к такому она привыкла. Ей вспомнились пуховые перины, шелковые простыни и полная неги утренняя дрема, из которой Кейт мог выдернуть разве что запах свежеиспеченных сдобных рогаликов. Смутные воспоминания убаюкивали, плавно перетекая в сон…

А потом в них ворвалось воспоминание о вчерашнем кошмаре. Пип! Кейт застонала и сразу проснулась. Она с трудом открыла глаза: ресницы слиплись от ночных слез. Рыдания подступили вновь, но едва взглянув в узкое окно, Кейт забыла о своем горе. Солнце сияло слишком ярко. Судя по тому, как высоко оно стояло, с рассвета прошло уже больше часа. Однако утренний колокол, возвещавший об открытии ворот, не звонил, это точно! Кейт ни разу не проспала его гулкий удар.

Она вскочила, и тут дверь распахнулась. В комнату, благоухая барбарисовой наливкой, вошла соседка, с которой Кейт на пару снимала комнату.

– Все валяешься? – Белобрысые брови Сигни приподнялись, почти скрывшись под золотистой челкой. – Случилось что? – Она зевнула, махнув на смятую постель Кейт.

Ее безрукавка и бриджи пребывали в несколько растрепанном состоянии, намекая на причину, по которой Сигни не явилась ночевать.

– Да так, ничего.

Кейт принялась собирать одежду, которую вчера вечером побросала на пол – не до того ей было, чтобы аккуратно все складывать. Поморщилась, натягивая нечистую почтарскую блузу поверх собственной.

Того, кому пришло в голову, что голубой цвет отлично сочетается с ездой на лошади, следовало выпотрошить, а затем четвертовать.

– Который час?

– Почти восемь. – Сигни плюхнулась на свою кровать, стоявшую у двери.

В их крошечной комнатушке можно было только сидеть на кроватях.

– Если поторопишься, еще успеешь на перекличку, – добавила она.

Обе соседки служили на почте и прекрасно знали, чем грозит опоздание. К счастью, у Сигни сегодня был выходной.

– Надеюсь, боги будут милостивы ко мне. – Кейт натянула черные рейтузы и пеплум. Времени на то, чтобы умыться и переплести косу, не оставалось.

– Слыхала? В город прибыл кто-то из королевской семьи. – Глаза Сигни сверкнули.

– Чего-чего? – Кейт, затягивавшая ремень поверх блузы, застыла.

Соседка кивнула, подняла ногу, вытащила из-за голенища сапога нож и, растянувшись на кровати, принялась лениво подкидывать его одной рукой.

– Не знаю, кто именно, но какая-то важная шишка.

– Ясно.

У Кейт перехватило дыхание. Тормейны в городе… Кто же? Она постаралась выкинуть мысли о королевской фамилии из головы. Кто бы это ни был, Кейт это больше не касалось. Прошлое осталось в прошлом.

– Тогда понятно, почему не звонил утренний колокол.

– А он разве не звонил? – Сигни, по-птичьи склонив головку, продолжала рассеянно жонглировать ножом, не сводя глаз с Кейт.

Хотя они дружили уже больше двух лет, Кейт понятия не имела, где Сигни выучилась подобным фокусам. Она была родом с Ишских островов и никогда не рассказывала о своей прежней жизни и о том, что привело ее в Иней. Кейт подозревала, что ее подруга либо бывшая циркачка, либо воровка.

– Если б знала, пришла бы пораньше и разбудила тебя, – добавила Сигни. – Интересно, почему не звонили?

– Особы королевской крови не любят, когда их будят ни свет ни заря. – Кейт скорчила гримасу.

Она несколько погрешила против истины, впрочем, времени пускаться в объяснения тонкостей придворного этикета не было. На Ише тоже имелись свои короли, только там не требовалось закрывать городские ворота: на островах ночные дрейки не водились.

«Зачем ты перебралась в Иней, Сигни?» – вертелось на языке Кейт. Она внезапно подумала о Пипе. Если бы он родился на Ише, был бы сейчас жив. Подавив приступ угрызений совести, она двинулась к двери.

– Ну, я пошла.

– Погоди, Кейт. У меня для тебя подарок.

Кейт обернулась, привлеченная неподдельной радостью в голосе подруги, да так и ахнула: Сигни протягивала ей серебряную цепочку, украшенную мелкими самоцветами. Чарокамни светились – видно, заколдованы были совсем недавно и волшебство еще не рассеялось.

– Лунный пояс?

– Я же обещала, что добуду его тебе. – Сигни гордо улыбнулась и разжала ладонь, в которой держала пояс. – Возьми. И научись уже радоваться жизни. Бери пример с меня.

Против воли Кейт приняла подарок. От одной мысли о назначении пояса ее замутило, словно она наглоталась червей. Незамужней девушке даже иметь такую штуку считалось непристойным, не то что носить.

– Э-э, спасибо, Сиг, но я и без того радуюсь. – Кейт попыталась вернуть пояс.

– Вкалывая от рассвета до заката? – Сигни погрозила пальцем. – Вот уж радость так радость!

– Для меня – да.

Больше всего на свете Кейт любила лошадей. Почтарская работа была для нее в удовольствие. Если забыть, конечно, о вчерашнем вечере.

– Кроме того, – продолжила она, – ты знаешь, что мне этот пояс ни к чему.

– Вот именно, – в глазах Сигни мелькнул лукавый огонек. – Самое время найти хорошего парня для любовных утех, тогда, глядишь, и нужда в поясе появится.

Чувствуя, что краснеет, Кейт засунула лунный пояс в единственный карман пеплума, проследив, чтобы наружу не торчало ни камешка. Наденет его потом, после переклички. Или не наденет.

– Мне пора, Сиг.

– Беги-беги, – Сигни махнула рукой в сторону двери, – и да пребудет с тобой Аслар.

Приподняв подол пеплума, Кейт решительно миновала узкий коридор и сбежала по еще более узкой лесенке. Если она опоздает на перекличку, на ее долю останутся самые невыгодные и трудные рейсы. После того, что случилось с Пипом, ей только этого и не хватало.

Чем ниже она спускалась, тем гуще становился жирный кухонный чад. Стены и перила покрывал скользкий налет. К тому времени, когда она выйдет отсюда, ее лицо и волосы тоже сделаются сальными, но ничего не поделать, раз она снимает комнату в «Пройдохе и кубке». Вонь от вареного мяса и гнилого лука насквозь пропитали ее одежду, почти заглушив такой же стойкий, но куда более приятный запах конюшни. Кейт с Сигни предпочли бы жить на почте, однако почтарок было немного, и отдельного женского общежития там не предусматривалось.

Она свернула на кухню и прошмыгнула к двери между поваром и подавальщицей. Повар возмущенно заорал, куда, мол, ее несет, но Кейт стрельнула в него глазками, мило улыбнулась и, пробкой вылетев наружу, двинулась влево по проулку. Под ногами хлюпала грязь, забрызгивая подол пеплума. Вскоре она вышла в Хлебные ряды.

И сразу же уткнулась в толпу.

– Дрейки вас подери! – ругнулась она себе под нос.

Улица, всегда немного людная, теперь напоминала сеть рыбака с богатым уловом. Везде было не протолкнуться: щебечущие дамы в кружевных цветастых платьях с длинными прорезными рукавами, мужчины в бархатных и шелковых камзолах и до блеска начищенных сапогах. Повсюду сверкали драгоценные ожерелья и разукрашенные самоцветами кушаки; кое-где ярко светились чарокамни, заколдованные с целью подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки хозяев, а некоторые только слабо переливались на солнце. Кейт удивленно поцокала языком. Все это великолепие совершенно не вязалось с Хлебными рядами.

На каком-то купце красовалась перевязь, сделанная из целой шкуры маленького ночного дрейка. Голова рептилии, сжимавшая в зубах собственный чешуйчатый хвост, свешивалась с одного плеча, а лапы крест-накрест оплетали грудь торгаша. В глазницы были вставлены блестящие черные камни, отчего дрейк казался почти живым. Кейт едва подавила смешок: уж больно нелепо смотрелся трофей. Никто в здравом уме не поверит, что этот седобородый пузан самолично прикончил ночного дрейка.

Кейт нырнула в толпу, энергично работая локтями и со спокойной совестью наступая на ноги. Причиной сумятицы был, разумеется, королевский визит. Иначе зачем бы всем этим людям наряжаться? Небось надеются произвести впечатление на высокую особу. Как же, размечтались. Двор сейчас почивать изволит, а потом будет неторопливо завтракать в тишине дворца, поместья или где они там остановились.

Кейт была слишком рассержена, чтобы следить за выражением своего лица. Лишь немногие, завидев ее голубую блузу с вышитой серебром скачущей лошадью, уступали дорогу. Форма почтарей пользовалась, конечно, уважением. Но только в том случае, когда почтарь несся во весь опор на коне с мешком, полным писем, новостных листков и королевских указов.

По обеим сторонам улиц выстроились палатки, дощатые прилавки под навесами и тележки торговцев. Повсюду предлагали ароматную выпечку: сладкие булочки, пышки в тыквенной глазури, медовые лепешки, смазанные топленым маслом. От запаха сдобы и карамели у Кейт засосало под ложечкой. Вечером она была слишком расстроена, чтобы поесть; теперь ее донимал голод, а времени унять его не было.

Наконец Кейт выбралась из толчеи и свернула в Медницкие ряды, проклиная про себя всех Тормейнов за эту суматоху. Ничто так не притягивает толпу, как возможность хоть глазком увидеть кого-нибудь из королевской семьи. Особенно в городках, подобных Фархольду, куда высокопоставленные особы добираются редко. Ей хотелось наорать на глупых зевак, втолковать им, что они зря теряют время – и свое, и ее, между прочим.

Однако дойдя до перекрестка с Главной улицей, Кейт поняла, что ей волей-неволей придется задержаться в толпе ротозеев: проход перекрывала шеренга городских стражников, выстроившихся как на параде. В отдалении уже слышался рев труб, возвещающих о приближении процессии.

«Да будьте вы все прокляты! – подумала Кейт, вспоминая Тормейнов одного за другим. – Ну, ладно, ладно, не все». Одно лицо, о котором она не хотела и думать. То самое, которое она решила забыть навек.

Кейт обернулась, прикидывая, что делать дальше. Толпа напирала, началась давка за места поближе к перекрестку. Оставалось одно: быстро перебежать Главную улицу. Невысокий рост придется тут весьма кстати. Поднырнув под рукой стоявшей впереди женщины, Кейт принялась проталкиваться к шеренге стражников. Те стояли спиной к ней, их темно-зеленые плащи казались почти черными. Кейт не видела, далеко ли процессия, но ей было наплевать. Она не может опоздать, особенно после вчерашнего. Глубоко вздохнув, она протиснулась между стражниками и оказалась на пустой мостовой.

– Стоять! – заорали вслед.

Кейт ринулась вперед, надеясь, что маленький рост и юркость помогут ей ускользнуть от стражи.

Она просчиталась. Какой-то служака ухватил-таки ее за косу, не иначе боги ему благоволили или его так вдохновляла близость королевской особы. От неожиданного рывка Кейт шлепнулась на землю, чудом не отбив копчик, и выгнула спину от боли. Зубы клацнули, прикусив нижнюю губу, и рот наполнился железистым вкусом крови.

– Подними ее! – завопил другой стражник. – Принц Корвин совсем рядом.

Принц Корвин!

Звук этого имени поразил Кейт, словно удар хлыста. Она вскочила на ноги, намереваясь пробить себе дорогу любой ценой. Хоть зубами и ногтями, лишь бы убраться отсюда до появления процессии.

Куда там! Стражник клещом вцепился в ее косу.

– Ты чего себе позволяешь? – шипел он, дергая Кейт за волосы. – А еще почтарка! Не побродяжка какая-нибудь.

– Отпустите! – Кейт выгнулась, тщетно пытаясь освободиться.

– Убери ее с глаз долой! – крикнул второй стражник. – Они уже здесь.

Кейт прекратила сопротивляться и позволила отвести себя в сторону. Стража сомкнулась, скрывая ее из виду.

– Прошу вас, отпустите меня. – Кейт ненавидела себя за умоляющие нотки в голосе, но делать было нечего. – Я просто опаздываю и…

– Молчать! – Стражник с силой дернул ее за косу.

Кейт едва не взвизгнула. Душа ушла в пятки. Все, слишком поздно. Мимо проезжала процессия. Впереди – принц Корвин, за ним – дюжина всадников в цветах Фархольда и Норгарда – родного города королевской династии и родины самой Кейт.

Бывшей родины.

Кейт не могла заставить себя посмотреть на принца, поэтому уставилась на его боевого коня. Высокий, гнедой, с белой звездочкой во лбу, он был отпрыском Ветробоя – лучшего племенного жеребца Хейла Брайтона. Сердце у Кейт сжалось. Лошадей из отцовской конюшни она узнавала с первого взгляда. Отвернувшись, она сказала себе, что процессия сейчас проедет и все кончится.

Вдруг нестройный цокот подков по булыжнику стих. Кейт упрямо не поднимала глаз. «Милостивые боги, сделайте так, чтобы меня не заметили! Добрая Фарра, богиня ночных теней, укрой меня своим плащом!»

– Что там за суета? – послышался знакомый голос бургомистра Превитта, самого могущественного человека в Фархольде. – Эй ты! Подойди-ка и объяснись.

Кейт напряглась, а стражник вытолкнул ее из толпы на мостовую.

– Прошу прощения, господин бургомистр. – Он низко поклонился, опять дернув Кейт за косу, принудив ее к тому же. – Тут почтарка хотела выскочить на дорогу.

– Ох уж эти наши почтари, вечно в бегах, – произнес другой голос, тоже очень хорошо знакомый.

С тех пор как она слышала его в последний раз, он возмужал, утратив мальчишеские нотки, но ошибиться было нельзя. Принц Корвин. Звуки этого голоса всколыхнули в душе Кейт гнев, застарелую горечь и еще что-то, чему она не желала давать название.

– Разумеется, – продолжил принц, – не будет большого греха, если…

Поднимать лица не следовало, однако Кейт не удержалась.

Корвин так и вытаращился на нее с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Кейт вызывающе смотрела в ответ. Сердце вдруг превратилось в зверька, живущего собственной жизнью, оно билось и трепыхалось в груди. Сколько же всего хотелось сказать! «Ты позволил убить моего отца. Ты разрушил мою жизнь».

«Ты разбил мне сердце».

Она с яростью отбросила последнюю мысль. Рана уже зажила. Зажила.

– Ваше Высочество, вы знакомы с этой девушкой? – спросил Превитт.

Принц не ответил. Бледно-голубые, точно зимнее небо, глаза не отрывались от лица Кейт, на скулах заходили желваки. Она внутренне поморщилась, вспомнив, как выглядит: блуза перепачкана, пеплум забрызган грязью, волосы всклокочены. Кейт сотни раз воображала себе встречу с Корвином. В этих фантазиях она представала перед ним с безупречным видом победительницы, преодолевшей все невзгоды, которые он на нее обрушил. Мечты, мечты… Почтарка – это, конечно, не то же самое, что нищая, но триумфом тут не пахнет.

Запоздало вспомнив, что прикусила губу, она утерла кровь. Утратив весь свой гонор, Кейт отвела глаза и принялась нервно разглядывать толпу. Зеваки теснили друг друга, чтобы получше разглядеть происходящее. Кто-то узнал ее, побежали шепотки: «Кейт… Изменница Кейт…»

– Ваше Высочество, вы знакомы с этой молодой женщиной? – предупредительно повторил губернатор.

Кейт вновь взглянула на Корвина. Он по-прежнему был красив. Темно-русые волосы, загорелое лицо с идеальными чертами, словно его лепили сами боги: высокие скулы, волевой подбородок. Разве что нос несколько более крючковатый, чем ей помнилось, да и тонкого белого шрама на подбородке раньше не было. Где принц заработал этот шрам, никто не знал. После того как Корвин исчез чуть ли не на два года, хроникеры Норгарда прозвали его Принцем-Бродягой. Он вернулся ко двору несколько месяцев назад, породив тем самым волну слухов о том, где пропадал и чем занимался. К огорчению Кейт, шрам лишь добавил ему привлекательности. Дрейк бы его подрал!

– Нет, – ответил Корвин, – я с ней не знаком.

Слова хлестнули как пощечина. Кейт вновь перевела взгляд на коня, чувствуя сильное искушение: один легонький магический толчок – и всадник окажется на земле! Жалкий отыгрыш, но хоть что-то.

– Однако не надо мешать ей зарабатывать себе на хлеб, – добавил Корвин. – Отпустите ее.

– Как пожелает Ваше Высочество. – Бургомистр кивнул стражнику, и тот наконец-то выпустил косу Кейт.

Быстро поклонившись, она уже готова была сорваться с места, когда послышался новый окрик:

– Эй, почтарка! Ты что-то уронила.

Вопреки здравому смыслу Кейт оглянулась. Ее окликал всадник, ехавший рядом с Корвином и тоже на лошади из отцовских конюшен. На плече мужчины сидел ловчий сокол в черном клобучке. Кейт не знала этого загорелого брюнета в красном шерстяном плаще с золотым кантом и без герба. Придворный, явно веселясь, указывал куда-то под копыта коня.

На камнях мостовой что-то поблескивало. Лунный пояс. Рука Кейт машинально потянулась к карману пеплума. Она отчаянно надеялась, что это ошибка, но нащупала только ткань. По лицу пополз румянец.

– Так это твое? – поинтересовался придворный.

Кейт наклонилась, подняла лунный пояс и непослушными пальцами запихнула в карман. По ушам ударили возгласы зевак, заставившие ее покраснеть еще сильнее. Стараясь не прислушиваться, она выпрямилась и вскинула подбородок.

Ей нечего стыдиться. Она больше не та девочка, которой нужно заботиться о своем добром имени. Почему бы ей и не завести кого-нибудь «для утех», как выразилась Сигни? Не обрести толику плотского удовольствия? Она всего лишь Кейт Брайтон. Почтарка.

«Я – Изменница Кейт», – мелькнула мысль. В кои-то веки прозвище придало сил.

– Спасибо, милорд. – Кейт вновь поклонилась, порадовавшись, что голос не дрогнул.

Придворный широко улыбнулся. К неудовольствию Кейт, он был таким же красавцем, как и принц. В левом ухе сияла серьга с чарокамнем. Любопытно, на что она зачарована?..

– Не за что, – ответил всадник. – Успехов тебе – как на почтарском поприще, так и на прочих.

В толпе громко захохотали, поняв намек, отчего сокол на плече придворного беспокойно затрепетал. Кейт исподтишка взглянула на Корвина. Его лицо оставалось непроницаемым, однако в глазах горел холодный огонь.

Ей опять захотелось воспользоваться магией. Она легко могла вспугнуть лошадей, и все эти лощеные хлыщи превратились бы в неуклюжих раззяв, безуспешно цепляющихся за седла. Никто и не поймет, что это ее рук дело. Кони пугливы по своей природе и чуть что – встают на дыбы.

И тут она заметила магика, ехавшего в конце процессии. Мейстер. Лицо полностью скрыто белой маской, на плечах – синяя мантия, знак принадлежности к ордену Защитников, самому влиятельному и опасному. С пояса магика свисала булава, инкрустированная чарокамнями, какую носили все магики, независимо от цвета мантии – зеленого, коричневого, красного, белого или золотого. Был среди этих камней и тот, который вспыхивал в присутствии дикой магии.

От страха гнев Кейт испарился, словно ледяной водой плеснули на раскаленное железо. Она отчетливо, будто наяву, услышала слова отца: «Никогда, слышишь, никогда не пользуйся своим даром на глазах у других. Поняла, дочка?» Она похолодела, сообразив, что едва не нарушила запрет. Сделай она это – и неудачно начавшееся утро обернулось бы подлинной бедой.

Колокол громко пробил восемь, подводя черту. Все, она опоздала, окончательно и бесповоротно. В последний раз бросив мрачный взгляд на принца, Кейт резко развернулась и зашагала прочь, чувствуя, что внутри нее лопнула какая-то струна.

Утро действительно наступило слишком рано. Лучше бы ему вообще не наступать.