Читать книгу Мистер Вуду и дни недели - Мира Дэй - Страница 5

Мистер Вуду любил Рождество. Особенно – подарки. Он любил ходить вдоль полок в магазине, выбирать подарки и потом заворачивать их в коричневую с золотом оберточную бумагу и перевязывать бечевкой. Бечевка казалась Мистеру Вуду особенно важной частью подарка. Правда, надо признаться, что еще больше, чем делать подарки, Мистер Вуду любил их получать. Особенно те, которые упакованы в бумагу (не обязательно коричневую с золотом) и перевязаны бечевкой. Иногда, когда Мистеру Вуду становилось скучно где-нибудь в середине лета, когда никаких праздников еще долго не будет, а подарков уже хочется, он по секрету от всех сам покупал подарок, упаковывал его и перевязывал, писал на нем свой адрес и относил в почтовый ящик. А вечером доставал и представлял себе, как будто это кто-то незнакомый, например Тайный Санта[8], прислал ему подарок, и, конечно же, именно такой, какой был нужен именно сейчас – фунт тростникового сахара, или сигару в коробочке, или новые набойки для ботинок.

Помимо подарков Мистеру Вуду еще очень нравилось само Рождество. Так нравилось, что если бы подарки в этот день дарить было вовсе не принято, он сожалел бы только самую малость. В Рождество он всегда покупал новую пачку квадратных цветных бумажек, на которых обычно писал записки. И сразу же писал записку с благодарностью Господу за Рождество и украшал ее подходящими по случаю веве[9]. Это тоже было его особой специальной рождественской традицией. Правда, взгляды Мистера Вуду на Рождество могли бы показаться некоторым людям весьма странными. Вот, например, как-то за завтраком он решил поговорить о Рождестве с Маленьким Мистером Вуду и стал говорить так:

– Представь себе, ведь это день, когда родился Бог! А это совсем не то что родиться, например, мне или тебе, или даже офицеру Джефферсону! Это ведь так удивительно, подумай! Все дети рождаются как дети, и искра Господней воли горит в них так слабо, что ее совсем не заметно, и поэтому сначала ее видят только родители. И только потом дети вырастают и становятся такими, как велит им их судьба! А он – совсем не такой! Подумать только, он никогда не был маленьким мистером Иисусом, он с самого начала был великим! И становился только все более и более великим мистером Иисусом, но никогда не был маленьким! А потом он стал таким грандиозным мистером Иисусом, что все люди и вся земля стали, как его любимые джу-джу…

На этом месте большой Мистер Вуду заметил, что Пожилая Миссис Вуду смотрит на него таким строгим взглядом, как кошка на мышь, идущую к мышеловке. Все эти фривольные разговоры про мистера Иисуса никогда не нравились Пожилой Миссис Вуду, с самой молодости. Даже в те времена, когда она была еще Молодой Миссис Вуду и настоящей Помба Жирой[10]. Мистер Вуду сразу же перестал разговаривать и стал быстро-быстро есть овсянку. И Маленький Мистер Вуду тоже на всякий случай стал так делать. Они предпочитали не сердить Пожилую Миссис Вуду даже по пустякам. Она ведь не была по-настоящему суровой, но вольностей не любила. Даже Добрая Эрзули[11] получалась у нее такой немного серьезной – совсем не как, например, у хорошенькой мисс Дюмон из газетного киоска напротив супермаркета.

Маленький Мистер Вуду поел овсянки еще немножко, а потом посмотрел мультики, и они с Мистером Вуду пошли прогуляться к супермаркету, где в витрине построили настоящий маленький вертеп. Маленький Мистер Вуду восхищенно смотрел на мигающие гирлянды, а большой Мистер Вуду смотрел на куклу, изображающую ослика, и думал свои странные мысли про Рождество. Куклы в вертепе ему нравились, хотя ему казалось, что расставлены они без должного смысла.

Пока Мистер Вуду и Маленький Мистер Вуду шли домой (а идти им было совсем недалеко, потому что супермаркет стоял как раз в конце улицы), Маленький Мистер Вуду все думал, думал и думал, и когда закончил снимать ботинки, то повернулся к Мистеру Вуду и сказал:

– Я думаю, мистер Иисус был очень счастливым. У него ведь был ослик и деревянная кроватка-качалка. И еще у него была мама, – тут Маленький Мистер Вуду захлюпал носом и заплакал. А Мистер Вуду обнял его своими длинными руками, посадил к себе на колени и тоже немножко поплакал. Так они оба поплакали сначала грустно и печально, а потом от радости, что они такие счастливые и у них есть дом, и они сами, и Пожилая Миссис Вуду с волосами белыми и мягкими, как буклированная пряжа, и новые джу-джу из стеклянных бусинок и погадков совы. И, конечно же, Рождество.

А потом из дома вышла Пожилая Миссис Вуду, дала каждому из них носовой платок, отвела на кухню и налила по стаканчику своего лучшего грога. Маленькому Мистеру Вуду маленький винный стаканчик, себе – чайную чашку, а Мистеру Вуду – целый большой стакан и даже с отдельным кусочком лимона.