Читать книгу Вика - Мира Соль - Страница 8

В клинику она приехала вовремя. На пороге стоял Антон. Явно нервничал, зажав в руке очень эффектный букет из лилий. Смотрел так, словно под расстрелом.

–Привет. Это тебе, – протянув цветы, даже немного покраснел. Наверное получил втык от своего папаши.

–В задницу себе засунь, ублюдок.

Она прошла внутрь, цокая каблуками. Не хватало еще стелиться перед этой мразью. Единственный из их семьи, кто действительно заслуживал уважения – был Павел Петрович. Но, возможно, это уже в силу возраста.

Она знала, куда именно её пригласили – секретарша, заранее оповещенная о визите, попросила пройти на третий этаж, в кабинет Павла Петровича. Что ж, девушка очень надеется, что это – последний визит в эту проклятую клинику.

Самый верх – административные помещения, не имеющие ничего общего с больничной средой. Конечно, запах лекарств сочился из каждой щели, но обстановка в корне другая. Ковровая дорожка, очень мягкие и такие манящие присесть кожаные диваны, кресла. Живые растения в огромных керамических кадках. Наконец она дошла до заветной двери. Тихонко постучавшись, повернула бронзовую ручку.

Он сидел за столом, заваленным бумагами почти под самый потолок. Жестом пригласил присесть.

–Добрый вечер, Виктория Борисовна.

Она улыбнулась. Вымученно, но всё же вежливость – хорошая черта характера.

–Здравствуйте.

–Вы понимаете, что у нас сейчас за щепетильная ситуация?

Она кивнула.

–Виктория Борисовна, если Вы согласны – вас сейчас же переведут в корпус, специализирующийся на гинекологии. Там проведут все необходимые тесты, а дальше – будем отталкиваться от того что есть.

–Хорошо.

–Ну вот и ладушки. – Павел Петрович улыбнулся. По –настоящему. Так, что она ощутила на своих плечах теплые крепкие объятия. Даже дух перехватило.

–Поехали? – он встал, обошел канцелярского монстра и протянул руку.

Уже в машине, рассматривая в окно проносящиеся пейзажи, Вика думала.

А может быть, отец вовсе и не Антон?

И снова – «разделочное» кресло, безэмоциональный приторно –вежливый персонал, холод больничных стен, для весёлости раскрашенных в яркие тона. Не то, не то, всё не то! И зачем она попёрлась сюда!

Сделала бы аборт и всё, и больше бы не переживала! Вычеркнула бы этот период из своей жизни, забыла, спрятала в самый тёмный угол, на задворки памяти…

Зачем? Наверное, захотела создать Антону проблем? Ну вот, создала! Тот получил нагоняй от отца, даже за цветами сгонял… Ахаха, а может и вправду надо было ему букет в задницу запихать?! Нет, за то, что они с Вадимом сотворили – цветы в заднем проходе – слишком малое наказание.

Павел Петрович размышлял, сидя в рабочем кабинете. Мда. Сына он вырастил так себе. Во времена его юности парни никогда так не поступали с девушками. Совратить, опозорить. Зачем?! Забавы ради? У него же совсем другая ориентация. Трудно смириться, когда твое чадо…хм… не такой как все. Особенный. И связи предпочитает такие же, с изюминкой. Поэтому, когда ему позвонила эта девчушка, он обрадовался. Один флакон «Экстаза» в джине творит чудеса, Антон даже не взбрыкнул, когда она его поимела… И правильно сделала. Наследник всей этой империи должен быть! Должен, и все тут. Остается дождаться результатов теста на отцовство.

Виктория – девочка умная, смирная, согласится на любые условия, лишь бы быть в достаточной мере защищенной. А вот сынку надо дать нагоняй, чтобы больше этот позор в Сеть не выкладывал. Тоже мне, возомнил себя разоблачителем. Пидор мелкий. Ещё ничего в жизни не добился, а уже роль судьи присвоил.

Что –то отвлекся, бюджет на этот месяц уже составили? Цифры, цифры. Стоп. В этом месяце в отдел травматологии закупают новое оборудование. Откуда статья такие суммы на капремонт?! Рука потянулась к телефону, но мысль, появившаяся чуть позже (время –то за полночь!) остановила секундный порыв.

Не забыть бы завтра уточнить эту деталь. Взял, ежедневник, помечая важное. Отложив, удовлетворенно кивнул.

В открытый дверной проём влетела возбужденная до безобразия Ирочка.

–Павел Петрович, мои поздравления! Двойня! Мальчики, без каких –либо отклонений.

–Ты перепроверила?

–Да!!! Поздравляю!!

Надо было предложить недюжинные усилия, чтобы не сорваться из –за стола и не расцеловать Ирочку в обе щеки. Статус, репутация –с.

–Спасибо дорогая. В этом месяце у всей смены премия. Полуторная. А теперь оставь меня одного.

Когда Ирочка удалилась, Павел Петрович расплылся в улыбке. До ушей. Встав с кресла, подхватил с подноса бокал, щедро плеснул «Мартена». Можно и выпить. Ибо повод – есть. Даже не повод, а цельная причина. Того гляди, и Антошка за ум возьмется, а то совсем распустился. С парнями стал гулять, уже не стесняясь. Засранец.

У Павла Петровича было много «хороших» слов в отношении единственного сына, но положения языком не исправишь. А жаль, как же жаль.

В голове давно поселилась мысль выпороть отпрыска как следует, да вот только боялся, что тому понравится. И откуда в семье такой выродок взялся? Не важно. Важно то, что не далее чем через полгода, на свет появятся двое внуков. Хоть душа успокоится. Отхлебывая коньяк, владелец сети частных клиник, замечтавшись, неотрывно глядел в окно…

Легкое прикосновение к голове её не разбудило, лишь ненадолго вырвало из объятий Морфея в суровую больничную реальность. Вика вздохнула, натягивая легкое в нежно –сиреневую клетку покрывало. Сон –то какой хороший снился.

Она шла по поляне, густо заросшей ярко –голубыми цветами, шелковая травка приятно касалась ступней, впереди разливался на все голоса ручеёк. Тирлим, тирлим…

Ласковое летнее солнышко пригревало, оставляя на коже мимолетное прикосновение уходящего лета. Ей было хорошо, девушка спешила к ручью, очень хотелось пить… Но не настолько, чтобы не остановиться, потратив время на сбор восхитительно пахнущих цветов. Можно же ещё и венок сплести! Раз –два – и в волосах уже красуется корона из голубых и желтых искр. Засмеялась…

Куда я шла? Ах да, к ручью! Пить, быстрее, как же хочется пить…

Волосы зацепились за дерево, сильно потянули золотистую прядь. Ничего отцеплю сейчас, тааак…

Протянула руку, но боль жестко вырвала её в реальность. Первое, что она увидела – рожу Антона, щедро сдобренную противной ухмылкой.

–Ааааааа!

–Заткнись, сучка, – он отпустил. – А теперь слушай внимательно. Ты делаешь аборт. Иначе потом – будет много хуже. Я гарантирую. Не послушаешься – пеняй на себя, я предупредил.

Он быстро вышел из палаты, тихо прикрыв за собой дверь. Еще с отцом надо поговорить. Или пока не время?

–Антон, мне всё равно, как ты проводишь своё свободное время! Ты и так знаешь моё мнение! Хочешь, чтобы я тебя вообще из семьи выгнал? Эта девочка родит мне внуков, и срал я на твои доводы!

–Но я только предупредил…

–Я сказал: СРАЛ Я НА ТВОИ ДОВОДЫ. Ты что думаешь, меня устраивает, что ты хм… мальчиков любишь? Ни разу! И ты не хочешь меняться! Тебе так же срать на мои соображения, как и мне на твои. Шлюха говоришь? А не ты ли возбудителя в «Кружево» добавил?! Нет? Не ты ли выкладывал ролик раз за разом? Что смотришь? Думаешь, папа ничего не знает?! ПАПА ЗНАЕТ ВСЁ! Сейчас ситуация изменилась в корне. Антон, сам подумай! У тебя, пид…са, будут сыновья! Двое! Я же не заставляю тебя жениться, жить с ней. Ты по –прежнему свободен как сопля в полёте. Своё слово я сказал: детям быть! А теперь уйди с глаз моих и не мешай старику радоваться.

Не спится. Антон, вот ублюдок! Это же надо быть таким…хм, ругательства, просящиеся наружу литературным языком не выразить, однако же!!!! Чем ему ребёнок помешает? Павел Петрович сразу отмёл мысли о свадьбе, пообещав безоблачное будущее, если тесты дадут хороший результат.

Три часа ночи. Её ещё никто не выгнал – скорее всего, всё верно. Отец ребенка – Антон. На срочные процедуры не позвали, на УЗИ врач молчал как рыба. Все хорошо. Надо попытаться заснуть.

Спать, спать, ну же!!! Никак. Бараны не считаются, светлых мечтаний нет, что делать? Чем занять голову, в которую с упорством и обстоятельностью лезет Антон вкупе с необоснованными угрозами?

Невольно всхлипывая, она начала перебирать в голове когда –то запавшие глубоко в душу стихи. Чувства, переживания, яркие лаконичные фразы… Морфей забрал девушку к себе под мерный ритм когда –то зацепивших за живое строк.

Весы саркастически показывали почти счастливое число – 77 кг. Вика, подрастеряв утренний запал поплелась к холодильнику. Что тут сделаешь? Набор веса – это далеко не то, что радует девушек. Почесла живот. Мда. Носить двойню – значит смириться с внешностью гиппопотама на ближайшее время.

Чайник, отщелкнув обратно светящуюся васильковым цветом кнопку, исторгал облака пара. Вот сейчас попьем. Почечный чай – та еще гадость. Организм требует кофе. Много кофе. Ведро. Очень сладкого, крепкого и с молоком. Но нельзя. Ну или бутылку коньяка – вообще прелесть!!

Павел Петрович очень добр. У Вики – отдельные трёхкомнатные апартаменты, полное обеспечение с ного до головы. Всё, что пожелает душа. Конечно, с уклоном на то, чтобы не навредить будущим детям. Единственная загвоздка – до сих пор девушка не может смириться с ролью инкубатора. Материнский инстинкт отсутствует напрочь. Нет такого! Нет этого томительного ожидания момента, когда уже можно будет увидеть лица своих сыновей… есть мрачное состояние, когда знаешь: дальше – хуже.

Антона она больше не видела. Разделив свои опасения с Павлом Петровичем, они пришли к выводу, что парня какое –то время лучше не трогать. И скрыть от него её местоположение. Нечего волновать и без того расшатанную психику парня. Геи, они такие чувствительные… Или чувственные? Неважно. Он болезненно воспринимал появления каких –либо конкурентов, любовь отца была для него той опорой, которая держала его сознание в состоянии хрупкого, балансирующего на грани равновесия.

Антон неидеален, и парень это прекрасно знал. Павел Петрович любил единственного сына, благо тот никогда его не разочаровывал. Хорошо учился, делал успехи. До одного –единственного переломного момента.

Наследник сети частных клиник обнажил отцу свою истинную натуру… склонность к однополой любви. Если до этого Павел Петрович сыном гордился и ставил всем своим знакомым в пример, вот, смотрите, как нужно воспитывать настоящего мужчину! Сейчас же – в разговоре просто уходил от болезненной темы и мечтах о будущих внуков подальше. Как можно дальше!

Вся горечь родительского разочарования собралась в одном месте. Надо ли говорить, что Павел Петрович был несказанно рад беременности Виктории? Да! Ещё как рад. Настолько, что едва проводив Ирочку, принесшую хорошие новости, сорвался и вместе со стаканом коньяка пошел в пляс под модный нынче клубнячок. Наутро правда колени немного побаливали. Да что там колени! Какая мелочь! Внуки, долгожданные внуки. Уж он –то позаботится об их надлежащем воспитании. Теперь, когда Павел Петрович богат, есть и свободное время, и лучшие учителя и гувернантки… А что там думает Антон – да пусть варится в своем котле, не стоило пускать в свою жопу кого попало. А то сильно уж понравилось…

Вика, попивая невкусный, до боли надоевший чай, смотрела с балкона вниз. Мелкие торопливые фигурки людей, машины на дороге всех цветов радуги на любой вкус и кошелек. Всё это проходило мимо. Жизнь застыла, впала в спячку. Четыре стены, редкие прогулки, проверка у врача каждую неделю… Вынашивать близнецов тяжело, это чаревато осложнениями… Но как она могла сказать «нет»?!

Девушка не хотела совершать убийство. Пусть в неё кидают камни более и умные и продвинутые, рассказывая о карьерных перспективах и о том, что она теряет время… Не теряет. Дети – это дар. Случайностей не бывает. И если эта ситуация имеет место быть, Виктория должна была пребрать все варианты.

Да и какие к черту перспективы? Из вуза – выгнали с позором, на счету жалкие крохи. Нет, ну может для кого –то это и деньги, но не для неё. 100 000, которые ей заплатили – всего лишь подачка, которая не играет никакой глобальной роли в жизни. Душу греет, даёт небольшой запас прочности на случай непредвиденных ситуаций – не более.

Павел Петрович пообещал перевести её в любой вуз. На следующий год, после того, как она станет более …хм… мобильна. Никто не заставит сутками сидеть с детьми, сходя с ума от бесконечного ора и недосыпа. А потом… потом она сама всё решит. Прозвучало, конечно, предложение стать полноправным членом семьи, со всеми вытекающими плюшками и обязательствами. Девушка боялась Антона. Тот, узнав, что отец спрятал от него Вику, совсем слетел с катушек. Пил, куролесил, баловался наркотой … даже с Вадимом расстался.

Вадим оказался тем ещё кадром… Их лавстори Павел Петрович поведал сквозь зубы, словно под ногти загоняли раскаленные иглы. Тот разговор был для него инквизиторской пыткой.

Ну повстречались мальчики, ну понравились друг другу. Что здесь такого? Пока это вплотную тебя не коснется, не ощутить той горечи, которую испытывал отец Антона. Наверное, родители Вики тоже ощутили нечто сходное, получив слишком корректное письмо, где говорилось «Ваша дочь – шлюха!». Родители… Интересно, как они там?

Скучают, жалеют о своём поступке? Кто знает… Больше не звонили. Номер телефона девушка не меняла, да и зачем? А вдруг …. Конечно, она ответит сухо, подчеркнуто холодно, её обидели, выбросили… Но внутренне будет радоваться.

Девушка до сих пор их любит. Несмотря ни на что. Мать с отцом – те люди, которых она будет благодарить до конца своих дней. За счастливое детство, за правильно привитые моральные ценности, за уроки жизни… за всё. За те бессонные ночи, когда мать, брала на руки малютку и качала, напевая колыбельную, успокаивая…любя.

На глаза навернулись слёзы. Что –то Вика расчувствовалась. Не звонят ведь, гордецы. Значит и нечего распускать слюни. Мысль, такую теплую, искреннюю, нежную она забросила далеко, на самые задворки сознания… Что –то есть хочется, да.

Ноябрь – месяц не весенний, погода ясная, светит солнце, но тепла нет. Ветер, ледяной, обжигающий, приносящий с собой запахи города. За углом кафе, частенько Виктория чувствует ароматы итальянской пиццы и лазаньи, пасты … Мммм… Нельзя. У неё жесткая, почти безвкусная (но очень здоровая!) диета. Павел Петрович позаботился.

Вздох. Опуская поллитровую цветастую чашку на столик, прикрыла форточку застекленной лоджии, поёжилась. Прохладно сегодня. Что ж, пора на свежий воздух.

–И где она гуляет?

–В парке Горького, понедельник, среда и воскресенье.

–Хорошо, я тебя услышал, приступайте.

Антон, доставая из ящика стола стопку оранжевых купюр, пристально посмотрел на человека в костюме цвета гейнсборо. Тот невозмутимо поправив очки в золотой оправе, выдержал паузу, затем взял деньги, аккуратно сложив их в барсетку из серой кожи. Такой же серой, как и его душа.

Они пожали руки, и Майор удалился. Бесшумно, походкой дикого кота. Неслышно прикрыл тяжелую дубовую дверь.

Профессионала в толпе не отличить. Облик такой личности никогда не бросится в глаза, а если слишком любопытные заострят внимание, то сразу же потеряют интерес, повесив стандартный ярлык.

Майор выглядел бизнесменом средней руки. Безупречно сидящий костюм, аромат брендового одеколона. В довершение – имиджевые очки в дорогой оправе. Всё. Остальные детали – мусор. Демонстрация безвкусицы и дурного тона. Черный как смоль Lexus LS, мигнул, сигнализируя о снятии блокировки.

Сел. Прежде чем позвонить Хирургу, задумался. Лом поработал на славу. Ему хватило нескольких дней, чтобы собрать информацию о той, что так мешала наследнику Империи. Майор, потянувшись, подумал было просмотреть её личное дело, но поленился. В последнее время работать не хотелось. Только дежурные встречи, забор наличности и описание работы помощников в двух словах. Этого было достаточно.

Когда нет родных и близких, смысл существования рисуется одним большим знаком вопроса. Вечеринки, спиртное, продажные женщины – это ли счастье? Надоело.

В какую бы красивую обертку не облекала себя представительница прекрасного пола, Майор убеждался не раз – продаются все. Цена есть у каждой. Горько? Возможно… Не нашел той, единственной… Своей. Хитроумной многоэтапной проверки не прошла ни одна. Он отчаялся искать и давно забросил это дело.

Из семьи остался брат, с которым он разругался много лет назад. Никого больше.

К черту всё!

Холёные пальцы с коротко подстриженными ногтями по привычке набрали знакомый номер. Хирург ответил сразу.

–Добро, – единственное слово.

Фраза, которой он подписал приговор собственной племяннице.

Народу немного. Среда, будний день. Вика, кутаясь в безразмерное кашемировое пальто цвета дымчатой розы, бродила по аллеям. Деревья давно сбросили листву, дворники же, недаром проедая свой хлеб, сразу подчистили непорядок.

Кожаные высокие сапожки на низком каблуке выстукивают по тротуарной литке мерный ритм. Раз –два, раз –два. Редкие прохожие, унылые как кусты пожухлой травы на газоне. Зато воздух! Как же легко здесь дышится!

Прозрачное небо холодной голубизной беспристрастно взирает на муравьишек, которые суетятся, думают, мечтают о несбыточном… Жалкие смертные. Но оно молчит. Не стоит сеять тщету там, где есть место простой радости бытия.

Антон, закончив тягостный разговор с Майором, вытер со лба проступившие капельки пота. Ну и кадр. Пружинистая, почти крадущаяся походка, обманчиво –спокойное тепло голубых с синими искрами, глаз.

От одного вида этого человека становилось не по себе. Тихий, на грани угрозы голос, неторопливые, чётко выверенные до миллиметра жесты.

Антон поёжился. Этого человека порекомендовал Вадим. Тот самый, именно из –за него от Вики пришлось избавиться столь радикальными методами.. Жестковато, но самое то для тупой сучки. Она мешала их любви. Родители Вадика видели только прикрытие, а не суть своего любимого сына. Мда. Так и не сознался, жалкий трус. Даже нашел новую пассию – жирную, до безобразия глупую.. зато она ничего не требовала. Хватало ума понимать собственную убогость. Не то, что Вика. Нет, девка, конечно, красивая, но и умеющая ценить себя по достоинству. Слишком много запросов, да и… Вадим все –таки был сторонником однополой любви. И это определяющий фактор. Римма, наивное создание, полагала, что парень её ценит и уважает, а потому и не прикасается до поры… Достойная замена.

Жаль, что с Викой вышла такая история… несколько часов – и она завершится. На сей раз навсегда.

Она порядком замерзла. Ослепительно –белый пушистый шарф перестал согревать. Впустив холод улицы, он провел его дальше, к шее и сковал кожу ледяным прикосновением. Пора домой.

Передохнув на лавочке около пяти минут, поднялась. Серые с зеленцой глаза очередного, слишком близко подошедшего прохожего пристально смотрели прямо на неё. Виктории стало не по себе. Она чуть посторонилась, пытаясь как можно быстрее обойти неприятного человека. Едва уловимое движение, что –то неприятно кольнуло шею и дневной свет тут же обратился в ночь.

Хирург, довольный столь быстро прошедшим первым этапом, подхватил безвольно падающее тело, усаживая назад, на лавку. Снял белоснежную перчатку с ее руки. Хорошая рука… Вены видно. Достал из кармана шприц. Тонкая игла, вошла без малейшего сопротивления. Восемь кубиков, и дело можно считать завершенным.

Со стороны это выглядело так, что парочка просто греется, даря друг другу тепло, оберегая от немилосердно пронизывающего ноябрьского ветра.

Хирург поднялся, на прощание проведя рукой по длинным светлым волосам, густой волной растрепавшимся по пальто.

Дело сделано. Пора. Он удалился, неторопливыми шагами измеряя длину парковой аллеи.

Первыми пришли звуки. Вздохи, шорохи, неприятный, режущий слух гул. Открыла глаза. Свет. Яркий, бьющий по глазам, подернутый белесым туманом. Боль!!!

Камень привязанный в внутренностям на длинной, раскачивающейся верёвке… Она застонала, зажмурившись. Тело не слушалось, хотелось сжаться, плотнее подбирая ноги, обхватив себя руками как можно крепче. Обеспокоенное лицо парня в костюме врача.

–Тихо –тихо… – Вика едва слышала его голос сквозь нарастающий омерзительный гул.

Блаженная темнота милосердно унесла сознание прочь.

Качка, уже приглушенный свет, быстро проносящиеся тусклые лампы коридора. Чуть вправо – над головой висит бутыль с каким –то раствором ярко –зеленого цвета. Рядом – врач, похоже хирург… или медбрат. Нежно –голубой медицинский костюм со следами свежей крови… Боль, слабый стон.

Темнота.

Трель мобильного.

–Сделано.

–Жду в 8.

Майор занимался канцелярщиной, перебирая бумаги. Неизбежно, но очень и очень нужно. Дело девушки, доверенное Хирургу, следует переложить в другую стопку. Он взял файл, подумав о том, что полдень уже миновал, можно и коньяку пригубить. Потянулся к телефону внутренней связи… Рука, на секунду ослабив хватку, тут же судорожно сжалась. Однако поздно. На пол, кружась, упала фотография Виктории. Мимолетный взгляд… И холод, зародившийся внутри, пробравший до костей, мгновенно бросил в дрожь.

Это ошибка. Такого быть не должно. Лихорадочно доставая из папки досье, Майор не верил своим глазам.

Демидова Виктория Борисовна. 21 год.

Место рождения: город N, Пермский край

Быстро пробежав глазами текст, схватился за голову. Господи! Что же он натворил…

В сознание она пришла уже в палате.

Где она? Что случилось? Парк, прохожий с нехорошими глазами, укол… машина скорой помощи, кажется.. коридор больницы. Сознание металось, лихорадочно вспоминая страшный, сумбурный сон.

Все те же стены цвета топленого молока, бездушно взирающие на очередную пациентку. Пошевелилась. Тело сковала дикая, пронзающая насковозь боль.

–Аааааа…. – чуть слышно выдохнула Вика, тут же неподвижно замерев. Приступ стих.

Губы пересохли, дико хочется пить.

Повертела головой – это далось без труда – на прикроватном столике воды нет. Жаль. Под рукой пульт вызова медсестры.

Медсестра впорхнула в палату экзотической птичкой. Улыбающаяся, услужливая, сияющая словно только начищенная кастрюля. От её вида настроение, и без того не радужное, и вовсе скатилось в минуса.

–Здравствуйте, Виктория Борисовна…

Кивнула.

–Пить. – еле слышно шепнула девушка.

–Да –да, сейчас. – трубочка, одним концом опущенная в стакан с водой, прикоснулась к губам.

После того, как ушла первая жажда, Вика вопросительно посмотрела на медсестричку. Разговаривать с ней не хотелось. Голова гудела, да и толку? Девчонка в белом халате – всего лишь обслуга, и выпытывать у нее информацию – дело неблагодарное.

–Павел Петрович будет через несколько минут – елейным голосом прощебетала помощница.

Ну вот. Скоро всё и узнаем.