Читать книгу Игла - Мира Троп - Страница 3

Игорь всеми силами сохранял невозмутимость. Не глядя на подругу, он развешивал по свадебной арке золотых и серебряных купидонов – крылатых человечков с круглыми голыми попами. Он не был свидетелем в отличие от своей девушки Оли, но украшением банкетного зала занимался вместо нее. Не одна только тесная дружба с Мариной играла в том роль: Игорь был куда более одаренным по части визуального искусства и творческого взгляда на вещи в целом, пусть даже со стороны его нельзя было так запросто в этом заподозрить. Только Марина как никто другой знала, насколько аккуратными и ловкими были его руки, не многим отличные от медвежьих лап. Когда они, студенты дизайнерского факультета, готовили на зачет макеты, работа Марины не шла ни в какое сравнение с его.

Когда последний ангелочек прицелился крохотной стрелой аккурат в то место, где уже так скоро молодые будут обмениваться клятвами и кольцами, Игорь повернулся к Марине. Она не сводила с него потерянных глаз.

– Ты расстроена. – Игорь выдавил невеселый смешок, хотя смеяться ему совсем не хотелось. – Ну вот знал же, что так будет. Прости. Не стоило вообще раскрывать рот.

– Но почему? – спросила Марина. Она все еще исследовала друга беспокойным взглядом, будто надеялась что-то найти. – С чего ты решил, что вам с Олей нужно расстаться? Да еще сейчас?

– Стало непросто в последнее время, – ответил Игорь и сложил на груди бугрящиеся мышцами руки. Он был уроженцем Сибири, на Южный Урал перебрался, будучи восьмиклассником, уже под два метра ростом, а сейчас и подавно возвышался над Мариной на целых две головы. Но казался в эту минуту таким маленьким, что сердце у девушки сжалось и тихонько задрожало. – Мы стали частенько ссориться – не так, как раньше, когда дважды разбегались по пустякам в университетские годы. А я еще собрался работу менять. Не представляю, как на это отреагирует Оля, и вообще не хочу этого видеть, так что… Может, к тому времени, как это случится, ей будет уже на меня все равно.

– Подожди минуту. Ты сказал сейчас, что уволишься?

– Ну да. – Игорь избегал встретиться с ней взглядом. – Глупость такая, это не важно.

Он распрямился, вновь обнаружив наличие шеи, и бодро ей улыбнулся. Даже чересчур.

– Не переживай из-за этого, сестренка. Накануне свадьбы тебе может казаться, что любовь царит везде и всюду, но есть вещи, которые… нам неподвластны.

– Разве ты перестал любить Олю?

Игорь покачал головой без единой заминки. От того, с какой горечью опустились его глаза, Марина, напротив, воспрянула духом. И потребовала от Игоря развернутых объяснений.

– Не знаю, Марин. Мне просто кажется, что я ее угнетаю. Стал реже оставаться у нее с ночевкой, а она и не настаивает задержаться. Опять же и тем для разговоров становится все меньше, мы редко выбираемся на свидание после работы и даже на обед ходим в разное время. Мы встречаемся уже тринадцать лет, с пятнадцати я и не рассматривал свое будущее в компании другой девушки. Но, может, мы все-таки приелись друг другу? – Он помолчал, дергая себя за курчавую бороду. – Такое ощущение, что нас связывает теперь одна только привычка. И… работа, с которой я скоро уйду.

– А что все-таки на этот счет? – спросила Марина, решив приберечь комментарии до тех пор, пока в руках не окажутся все кусочки мозаики.

Игорь нехотя подтвердил свое твердое намеренье оставить прежнее место работы.

Когда они начали встречаться, Оля готовилась к поступлению в университет, а Игорь – заканчивать девятый класс. Игорь был юношей крепким, рослым, широким в плечах, и уже тогда, отпустивший бороду, был похож на варвара-дровосека. Даже рядом с семнадцатилетней Олей он выглядел куда старше своих и ее лет, тем более, что вся энергия девушки, надо думать, ушла когда-то в амбиции, а рост и формы остались у нее на уровне развития четырнадцатилетней девочки. Позже случалось, что кассиры кинотеатров спрашивали у парочки паспорта, с особым выражением глядя на Игоря, и неприкрыто изумлялись, когда свое совершеннолетие подтверждала документом именно Оля. Они смущались, не зная, что делать с ее шестнадцатилетним спутником, который выглядел внушительнее многих двадцатипятилетних мужчин, на что девушка, чья голова едва доставала до окошка кассира, важно заявляла, что берет малолетку под свой контроль.

К тому моменту как Игорь только отучился на дизайнера, Оля уже второй год как работала в агентстве недвижимости отца. Будущее ей было известно с самого детства, которое она проводила у него в кабинете, и с корочкой юриста в руках она с головой окунулась в дожидающиеся ее много лет обязанности под крылышко родителя.

Игорю было в том плане сложнее: он вышел из университета с корочкой и полным отсутствием понимания, где бы мог применить полученные знания. А когда родители объявили ему, что намерены вернуться в село, откуда некогда переехали на Южный Урал, парень и вовсе пал духом. Он скучал по родине, по привольным землям живописного Алтая, но понимал, что, последуй туда за родителями, скоро позабудет о своем образовании и потеряет любимую девушку. Решено ему было остаться в городе и криво-косо начинать самостоятельную жизнь.

Оля, узнав о плачевном положении партнера, быстро нашлась с решением и объявила молодому человеку, что отец уже ждет его с документами на собеседование. Игорь не был особенно рад чуждой ему должности помощника риелтора, но делать было нечего – время и финансы сильно стесняли его поиск. Так он стал работать в агентстве недвижимости, а потом и в одном кабинете со своей девушкой.

Игорь быстро обзавелся неплохими деньгами, стал снимать квартиру и даже отсылать часть зарплаты родителям, но душа его сильно тяготилась неподобающими его натуре обязанностями. Оля была от работы в восторге – цифры, бумажки, встречи с людьми, – но Игорю ничего из этого не отзывалось. Он держался за место только потому, что в трудный момент отец Оли не остался в стороне, да еще так сблизил его со своей дочерью. И знала об этом, как и о его ловких руках, только одна живая душа.

– Так ты все-таки нашел свое призвание? – спросила Марина, пытаясь не выдать волнения. – Что это, если не секрет?

– Какие уж от тебя секреты, – проворчал Игорь. – Это совсем не серьезное дело, и не думаю, что…

– Игорь.

– Хочу устроиться пирсером, – выдавил он и отвернулся от охнувшей девушки. – Я потихоньку посещал курсы, когда было время, сам не знаю, в шутку или нет. А вот… стало получаться. Со временем думал еще дальше пойти – поучиться у тату-мастеров. Знаю, как бредово все это звучит от мужика под тридцатник – бросить все ради того, чтобы людей искусством калечить, – но…

Игорь замер: нежные руки Марины тесно обвили его талию. Он оглянулся на нее через плечо в совершенном недоумении. Лицо девушки светилось восторгом.

– Это же здорово! – воскликнула Марина. Она выпустила Игоря из объятий, но только за тем, чтобы развернуть его к себе лицом за края клетчатой рубахи и обнять еще крепче прежнего. – Игорь, ну наконец-то. Я так давно гадала, когда же ты осмелишься заняться творчеством!

Игорь не мог вымолвить ни слова; только губы чего-то перебирали за густой завесой жесткой бороды и усов. Нельзя было даже понять, рад он ее поддержке или не рад – до того Марина застала его врасплох.

– Ты считаешь это творчеством, а не чушью собачьей? – наконец выговорил он с запинкой.

– Чушь собачья – то, что ты сейчас несешь, – пылко заявила Марина. – Конечно, творчество, да еще самое тебе подходящее, – она лукаво подмигнула ему, – ведь ты такой крутой.

– Да ну тебя, – буркнул Игорь и отвел взгляд. Однако правый уголок его усов потянулся вверх. – И вообще, отпусти меня, мелюзга. Кишки сейчас вылезут.

Марина не была уверена, что Игорь со своими габаритами вообще чувствует ее прикосновение, но все же попробовала на самом деле выдавить из него если не органы, то хотя бы воздух.

– Пусти ты, – рассмеялся Игорь. Его дыхание нисколько не сбилось.

– Ну уж нет, сначала ты меня выслушаешь. И посмотришь мне прямо в глаза.

– А без этого никак?

Марина стиснула его изо всех сил.

Игорь опустил на нее взгляд и одарил снисходительной улыбкой. Марина же смотрела на него снизу-вверх, повыше подняв подбородок, чтобы не дать ему заслониться бородой.

– Слушай сюда, лесное страшилище. Как бы ты ни пытался обманывать Олю, всем очевидно, что работа риелтором тебе никогда не нравилась. Ты не должен продавать дома втридорога, – или чем вы там занимаетесь, – только потому, что это нравится делать твоей девушке. И даже потому, что ее отец выручил тебя в трудную минуту. Темная полоса закончилась, ты встал на ноги и больше не обязан цепляться за работу, которая делает тебя несчастным. Ты достаточно потрудился, уже очень давно окупил вложенные в тебя силы и у тебя есть сбережения. Теперь ты можешь позволить себе двигаться дальше, и знаешь, что? Я убеждена, что Оле тоже не нужно, чтобы вы до пенсии хлебали воду из одного кулера. А если кризис в ваших отношениях наступил как раз потому, что вы проводите слишком много времени вместе? Ведь вы уже смотрите друг на друга, как на коллег! Вам свидания поперек горла, потому что разговоры все об одном. Оля в бога не верит, но наверняка уже и его молит, чтобы ты наконец сменил работу.

– Да ты спятила! – воскликнул Игорь.

– Тебе это в голову не приходило? – спросила Марина. Теперь снисходительно улыбалась она. – Если бы ты занимался делом, которое тебя зажигает, Оля оценила бы это куда больше, чем потакание ее интересам. А по вечерам вы снова будете болтать без умолку, ведь столько интересного произойдет за проведенный порознь день! Не бойся. – Марина взяла его за руку. Ее нежное запястье утонуло в лапе Игоря. – Все так и будет, вот увидишь. Не делай того, о чем будешь потом крепко жалеть. Ваши с Олей отношения скоро выйдут на новый уровень, а если ты сглупишь, закончив их сейчас, то я отлуплю тебя свадебным букетом.

Игорь залился краской, расплылся в улыбке и, помедлив секунду, сам заключил ее в удушливые объятия. Марина со смехом уткнулась в его грудь. От Игоря парил такой жар, что у девушки взмокли волосы.

– Вот вечно как скажешь!.. – Игорь замолк на середине своей мысли и звонко чмокнул ее в темечко. – Нагрузил тут тебя своими проблемами накануне свадьбы…

– Да брось, – пропыхтела намертво вжатая в друга Марина. – Где бы я была сейчас без тебя? Одни только домашки по черчению чего стоят.

– Серьезно, Марина. Спасибо, что остудила мне голову.

– Мое тело в морге остынет, если ты не ослабишь хватку.

– Не наговаривай! – хохотнул Игорь и сжал ее так, что затрещали ребра. – Еще не так обниму, когда замуж будешь выходить.

– Игорь, – выдохнула Марина. От смеха в уголках ее глаз заблестели слезы. Она беспомощно барахталась в его руках. – Я задыхаюсь…

– Кислорода мало? А ну-ка хлебни!

Игорь присел, взял ее покрепче за талию, поднял над землей и закружил. Марина визжала, молила о пощаде и хлопала его по спине. Ее бежевая юбка развивалась флагом на ветру.

– Ну что, получше стало? – ухмыльнулся Игорь, поставив ее на ноги.

С оттопыренным вверх большим пальцем закружившаяся Марина пьяно завалилась на бок. Игорь поймал ее за руку и держал до тех пор, пока мир перед глазами девушки не вернулся на место.

– Если бы ты знала, как я рад, что ты выходишь замуж за хорошего человека, – сказал Игорь, – и как рад, что ты оставила в прошлом… все плохое.

Улыбка Марины застыла. Она уставилась куда-то сквозь виновато прикусившего язык Игоря – в пустоту собственного сердца.

С самого начала в ней зрело какое-то тревожное, тягостное чувство неизбежного горя – с той самой минуты, как Глеб ввалился к ней домой под утро, побросал на пол одежду и, шатаясь, лег к ней в постель. Кусая губы, Марина готовилась к его грубой ласке, слабо надеясь ее избежать. Когда Глеб был пьян, наслаждений девушке доставалось мало: вместо обыкновенного ураганного соития он только быстро, почти злобно толкался в нее несколько безрадостных минут и, излившись, утекал в чуткий сон.

…Но в ту ночь Глеб ее не тронул. Марина со смешанным чувством облегчения и недоумения слушала, как успокаивается его дыхание и как он забывается некрепким сном, мало чем отличным от потери сознания. До самого подъема Марина не смыкала глаз, спрашивая себя, отчего Глеб не разбудил ее и сколько выпил накануне, если сил не осталось даже на акт.

Часа три спустя отлежавшая все бока Марина тихо поднялась с постели, оставила Глеба отсыпаться, а сама прошмыгнула в коридор. Она ушла с вечеринки куда раньше партнера, но телу и сознанию было дурно как после крепкой попойки. И пусть на себе она никогда не испытывала последствий чего-то подобного, судить могла по Глебу и, пожалуй, по Оле. Подруга любила расслабиться после тяжелой рабочей недели до такой степени, что равнодушному к алкоголю Игорю приходилось сопровождать в бары любимую, но проблемную по пятницам девушку.

Марина приводила себя в порядок как-то судорожно, будто опаздывала на важную встречу. Сердце тяжело ухало, отражение в зеркале ей не улыбалось, косметика валилась из рук и пачкала раковину. Обводя тонкой линией веко, Марина не видела собственных глаз: перед ней отрывочно мелькал образ Глеба – не волнующий и задорный, как обычно, а грузный, угрюмый и кислый.

Помявшись, Марина надела поверх белья один только халат. Темный шелк заструился по ее спине, талии, рукам, и заманчиво оттенил ее сливочную кожу. Она повертелась у зеркала и решила, что поможет Глебу отрезветь быстрее, чем холодный душ. Марина улыбнулась этой мысли. Ей стало легче.

Девушка занялась завтраком и скоро услышала, как зашаркал по коридору Глеб. Она выглянула из кухни, но застала один только его затылок – он уже запирал за собой дверь в ванную. Марина выдохнула набранный для приветствия воздух, сберегла улыбку на следующий раз и вернулась к плите. Беспокойство вновь просочилось в спокойствие ее души; она сама не понимала, от чего сердце ее было сегодня не на месте. Мало ли, с выпиской переборщил. С кем не бывает.

Когда Глеб вошел в кухню, Марина уже раскладывала яичницу по тарелкам. На мгновение она замерла, заострив на нем, чего-то невнятно буркнувшем ей вместо приветствия, взгляд. С его черных, небрежно остриженных волос еще капала вода после душа, но одет он был в те же джинсы и кофту на замке с высоким воротом, в которых пришел. Пренебрег своей чистой, домашней одеждой, некоторое количество которой всегда было у Марины дома.

Чайник вскипел. Глеб уселся за стол и даже не взглянул на девушку, когда та поставила перед ним кружку. Марина передвигалась по кухне как во сне, ощущая в составе всего своего тела гнетущее ожидание какой-нибудь неприятной вести.

Марина разлила чай и тихо опустилась на стул против Глеба. Его лоб и шея стали грубого медного оттенка, совсем не похожего на ту красноту, которой заливаются обыкновенно лица после горячего душа. Он взял вилку, но так и не насадил яичницу на зубцы. Вместо этого Глеб взял кружку в другую руку, шумно отхлебнул подслащенный чай и прополоскал им рот.

– Как дела?

Глеб быстро взглянул на Марину. Поставил кружку. Вернул вилку на стол. И произнес всего несколько слов чуждым своему голосом.

Слух будто отказал Марине. Что-то услышав, но не поняв, что именно, она виновато улыбнулась и подалась вперед, подставив ухо. Глеб молчал, но мгновение спустя воспоминание о движении его губ нагнало и сошлось с произнесенными им словами.

На час или на мгновение – Марине показалось, что она лишилась чувств. Вот девушка сидит за столом, интересуется делами молодого человека, и вот уже рыдает, не поднимая головы, и рвет на голове спутавшиеся волосы.

«Я был с Юлей». Так он, кажется, сказал – просто, прямо, не пощадив ее надеждой истолковать сказанное как-то иначе.

– Это всего один раз было, – рявкнул Глеб. Он мерил кухню шагами, запустив руки глубоко в карманы джинсов. – Один раз, по пьяни. Откуда же я мог знать, что эта шкура будет меня спаивать? Я так надрался, что не смог бы разобрать, мужика или бабу вообще…

– Я давно ушла спать! – надрывалась Марина. Она продолжала сжимать вилку, с которой давно свалился на ковер кусочек начатого завтрака. – Я же сказала, что ухожу, когда ты еще не был пьян! Ты должен был понять, что это не я!

– Да говорю ведь, что вообще ничего вечером не понимал! – Глеб поморщился, во рту у него было сухо. Он налил себе в стакан воды, разлив часть, и разом опрокинул в себя его содержимое. – Можешь не орать хотя бы, без тебя башка трещит… Цитрамон дай. Где он у тебя?

– КАК ТЫ МОГ МНЕ ИЗМЕНИТЬ?! – возопила Марина и закачалась на стуле. С нее будто живьем сдирали кожу и всякий остаток самоуважения. Предпочел ей другую – и кого? Девку с тупым, ничего не выражающим кроме похоти взглядом, и губами из второсортного силикона, над которыми все потешались тайком и не тайком. Марина утопала в грязи, она не чувствовала своих же к себе прикосновений, все ее тело немело от шока и чесалось, и ничем нельзя было остановить этот зуд. – Как ты мог… мне… ИЗМЕНИТЬ?

– Можешь ты понять или нет?! – гаркнул Глеб, глядя ей в лоб. – Я был пьян, как последний…

– Да какое же это оправдание? – Марину бил озноб. – И ты говоришь мне об этом только сейчас!..

Марина ужаснулась мысли, что этим утром несколько часов лежала рядом с человеком, на котором не остыли еще ласки другой женщины. Если б только можно было унестись прочь от самой себя, если б можно было навсегда забыть этот страшный позор…

– Больше не буду, так пойдет? – Глеб отвесил в ее сторону церемонный поклон – одному богу известно, к чему. – Если бы ты видела, в каком я был состоянии, даже не вякнула бы, истеричка, мать твою.

Рыдания Марины разом оборвались. Дыша через раз, она отвела руки от красного, влажного лица, и уставилась на кусочек яичницы на ковре у своих ног. Длинный ворс едва накренился от его невесомой тяжести.

– Никто не умер, – гремел Глеб, – а ты вот что устроила…

Марина подняла глаза на жирно поблескивающую вилку в своей руке, а с нее – перевела на Глеба, катающего язык за щекой.

– Что ты сказал? – просипела она. Марина не почувствовала движения губ и услышала свой голос откуда-то издалека.

– Не понимаешь меня – и не надо, – сказал Глеб. Он стучал по полу носком ступни. – Сказал же, что вообще не понимал, где я и с кем. Плевать. Вижу, что все тебе как об стенку горох. Но если этого ты слышать не хочешь, так услышь хотя бы, что я больше так не…

– Пошел вон.

Глеб захлопнул рот и впервые за это утро уставился прямо на нее. Марина швырнула вилку на кухонный стол, где та звонко отскочила от тарелки с нетронутым завтраком Глеба и свалилась на пол.

– Убирайся сею же секунду вон из моего дома.

– Чего? – Голос Глеба зазвучал необычайно тихо. Забрался Марине под кожу, отравил кровоток, сковал сосуды. – Это что еще значит, детка?

– Что я больше не твоя детка. И отныне меня не касается, в кого и в каком состоянии ты пихаешь свой паршивый член.

Рыдания так и поднимали ее горло, и прежде, чем голос Марины окончательно сорвался, она скороговоркой обрушила все это на Глеба. Собственные слова повергли Марину в ужас; она не была даже уверена, что действительно произнесла их вслух.

Губы Глеба и весь он сам в секунду сделались белыми. Марина сидела как вкопанная, изумленная не меньше его.

– Ты что же, меня бросаешь? – спросил Глеб.

– Абсолютно верно, – ответила Марина с тем же удивлением и ужасом на лице.

Глеб скривил губы, отпрянул от нее и желчно оглядел с ног до головы. Он будто не мог поверить, что нечто перед ним вдруг подало голос.

– Повтори это еще раз, – велел Глеб.

– Я уже все сказала.

– Но ты любишь меня, – презрительно сказал он. – Ты даже целоваться прилично не умела, пока я тобой не занялся. Из дому только за хлебом выходила, пока я не стал водить тебя на тусовки. Что ты вообще без меня такое, а, сука?

Все случилось в одно мгновение: Марина вскочила, крепко замахнулась и отвесила ему такую пощечину, что зазвенели стены.

Глеб пошатнулся, его рука взлетела к лицу. Он стоял к Марине боком, тупо глядя на входную дверь.

– Пошел на хрен, – сказала Марина, из последних сил сохраняя ясность ума.

Глеб моргнул раз, моргнул второй. Осознав, что произошло, он выпрямился, дернул себя за воротник кофты и рванул к двери. Захлебываясь слезами, Марина смотрела, как он, целая погибшая в ней жизнь, выскакивает в подъезд.

– Да пошла ты туда же, – крикнул ей Глеб. Его голос эхом разлетелся на несколько этажей. – Посмотрим, захочет ли кто-то еще с тобой нервы мотать да нянчиться. Я один был готов тебя терпеть, но с меня хватит. Будь ты, на хрен, счастлива.

И он ушел, оглушительно хлопнув дверью.

Марина сделала запоздалый шаг вперед и случайно наступила на кусочек яичницы. Опустив голову, она увидела, как тот, облепленный сором и волосами, скользнул у нее между пальцев. И вдруг горло девушки сжал спазм такой силы, какой она не испытывала никогда прежде.

Марина не успела даже сделать вдох. Она поперхнулась поднявшимися к самому нёбу остатками ужина, начатым завтраком и желчью. Ее бросило вперед, и все содержимое желудка выплеснулось на мягкий ковер с длинным ворсом.

Тем же вечером он отправился на помойку вместе с забытыми вещами Глеба.

– Марин?

– Да. – Девушка вымучила улыбку и мягко высвободилась из рук Игоря. Голова больше не кружилась, но тошнота подбиралась к горлу пакостными пальцами. Она мысленно досчитала до пяти, прежде чем снова смогла говорить. – Я тоже рада, что жизнь так круто изменилась в лучшую сторону.

– Тебе дурно? Вдох и выдох, сестренка. Ты можешь это сделать, помнишь?

– Да. Я могу это сделать.

Игорь потрепал ее по плечу, решительно кивнув.

Он был рядом после того, как они с Глебом расстались. Игорь отобрал у нее телефон и не отдавал до тех пор, пока не удалил из него номер телефона брюнета и все их совместные с Мариной фотографии. Он уговорил Олю перебраться на несколько дней в квартиру подруги и караулить девушку, чтобы не дать ей пойти к Глебу домой, на работу в автомастерскую или любое другое место, где он гипотетически мог быть. И, наконец, не оставил Марину, когда ее окончательно разбила новость о том, что Глеб переехал в мелкий городок области, никому не сообщив точного адреса. Игорь был и тем человеком, кто определил Марину к неврологу и психотерапевту, разузнав у знакомых про лучших спецов своего дела. Он контролировал прием Мариной медикаментов и за руку отводил, а иногда и затаскивал на еженедельные встречи с врачом.

Именно в те два года, что Марина боролась с депрессией и неврогенной рвотой, они с Игорем переросли из университетских товарищей в настоящую семью. Девушке было страшно думать о том, чем закончилась бы история с Глебом, не вмешайся он в ее горе. Игорь запросто мог осудить Марину за малодушие, презреть ее тело, которое из упругого и женственного становилось все более тщедушным и бесполым. Но Игорь никогда не обесценивал ее чувства и даже не поддался на грубые требования Марины оставить ее в покое. Через долгое, мучительное лечение он шел с ней рука об руку до самого конца и более – не только до встречи подруги с Леней, но и по сей день.

– В общем, – сказал Игорь, – спасибо тебе еще раз.

– Тебе спасибо, – ответила Марина, не пояснив, за что. Ведь знала, что он поймет ее и так.

Друзья еще раз крепко обнялись.

– Вот так на час отлучишься – и пиши пропало, – сказал вошедший в банкетный зал Леня. Он поставил на пол добытую на почте коробку с украшениями и с шутливой ревностью сощурился на Игоря. – Пойдем выйдем, соперник.

– Еще чего! – гоготнул Игорь и отошел от закатившей глаза Марины на почтительное расстояние. – Вся в твоем распоряжении, куда уж мне против богатыря, ростом чуть выше моей тумбочки. К слову, что это на тебе такое, крутой парень?

Марина тоже изумленно разглядывала кожаную мотоциклетную куртку, которая пришла на смену весенней ветровке жениха. В несвойственной ему манере Леня взлохматил светлые, зачесанные кверху волосы и нацелил указательные пальцы-пистолеты на ребят.

– И как я вам?

– Как младенец за барной стойкой, – сказал Игорь.

– Ха-ха. Вообще-то до знакомства с Мариной я состоял в тусовке мотоциклистов и очень даже сносно водил «ямаху».

– Вот так все тайное становится явным, – натянуто улыбнулась Марина. – Я тоже каталась когда-то, только на заднем сидении… Так откуда ты это взял?

– Свадебный подарок, – похвастался Леня и, спохватившись, ударил ладонью о ладонь. Марина давно не видела его таким возбужденным. – А я встретился на почте еще кое с кем. Марин, мой друг приехал. Свидетель, помнишь? Он согласился!

– О-о!

– Позволь представить…

Леня театрально кашлянул в кулак и стукнул по двери, дав знак притаившемуся за ней человеку.

– …моего друга юности.

К ним навстречу молодцевато вышагнул высокий, крепко и ладно сложенный молодой человек в похожей мотоциклетной куртке, дополнительно расшитой нашивками с логотипами разных металл-групп. Точеные резцом черты, темные как смоль колючие волосы и обаятельная улыбка на тонких устах – таков был представленный ребятам новоиспеченный свидетель.

Сердце Марины встало в груди; хрустнули сжавшиеся в кулаки руки Игоря. Перед ними стоял Глеб, сошедший прямо с воспоминаний девушки.

Секунду неловкого молчания спустя Глеб нашел взглядом невесту, и его темные глаза расширились. Улыбка, которой он приготовился встретить избранницу своего давнего друга, моментально исчезла с лица.

В банкетном зале повисла такая оглушительная тишина, что эхо от нее поглотило рев проезжающих снаружи машин.

– Марина, – услышала она Игоря откуда-то издалека.

– Очень приятно, – выдавила девушка, с неподвижной улыбкой глядя Глебу в плечо. – Простите, мне надо в уборную. Я… мигом вернусь.