Читать книгу Считается убийством - Миранда Джеймс - Страница 11

Мистеру Делакорту нужна была помощь, я бросился к нему, но меня отпихнула Синтия, и я ухватился за каминную полку, чтобы не упасть. Я вспомнил, что Хелена Луиза говорила, что Синтия – медсестра. Мысль, что мистеру Делакорту будет оказана профессиональная помощь, меня успокоила.

Синтия достала из кармана пиджака мистера Делакорта пузырек, быстро открыла его и вытряхнула на ладонь маленькую таблетку. В следующую секунду она сунула таблетку ему под язык.

Еще секунду дыхание мистера Делакорта оставалось тяжелым, но постепенно он успокоился, лицо порозовело. Синтия взяла его под руку, подвела к дивану, где сидел Хьюберт, и усадила. Мистер Делакорт кивнул ей снизу вверх, и она отступила в сторону.

– Спасибо, Синтия, – слабым голосом произнес он.

Тут появился Трутдейл – может быть, его позвал кто-то из семьи? – и подал хозяину стакан воды. Мистер Делакорт улыбнулся и сделал глоток, Трутдейл смотрел на него, не скрывая тревоги. Синтия снова села рядом со Стюартом.

Все это время я чувствовал себя довольно неловко, а бедняга Дизель боялся высунуться из-за моих ног. Я заметил стул возле дивана, где сидела Дафна, и уселся на него, Дизель поставил передние лапы мне на колени, и я стал гладить его по голове и тихонько утешать.

Все молчали, и я переводил взгляд с одного члена этой странной семьи на другого, пока их внимание было приковано к мистеру Делакорту. Чувствовал ли кто-нибудь из них угрызения совести из-за того, что довел его до приступа? Потому что мне показалось, что именно их выходки и вызвали приступ.

Дизель сел рядом со мной, я продолжал его гладить.

Наконец, Дафна нарушила молчание:

– Джеймс, милый, как ты? – ее голос звучал неуверенно.

Мне бы не хотелось, чтобы на меня смотрели так, как Джеймс Делакорт на сестру. Она съежилась в углу дивана и отвела глаза, я тоже отвернулся на секунду, очень уж неприкрыто проявились их чувства друг к другу.

Мистер Делакорт снова заговорил, уже громче и не без яда в голосе:

– Дафна, как я могу себя чувствовать, когда вы позорите меня и друг друга перед гостем? Вы все должны извиниться перед мистером Гаррисом за свое отвратительное поведение.

Мне захотелось забиться под диван: Хьюберт смотрел так злобно, словно это я был во всем виноват, Стивен разглядывал то, что зажал в кулаке, Дафна ко мне даже не повернулась, а Элоиза пребывала где-то в собственном мире. Синтия смерила меня таким холодным взглядом, что я с трудом усидел на месте. Я терпеть не мог подобные выяснения отношений и всерьез задумался, хочу ли помогать мистеру Делакорту с инвентаризацией, потому что видеть это семейство каждый день – определенно выше моих сил.

Извиняться никто не стал, и я был этому даже рад: лучше уж сделать вид, что ничего не произошло.

– Принести вам еще что-нибудь, сэр? – Трутдейл все еще маячил за хозяйским плечом.

– Чаю, – ответил мистер Делакорт. – Мистер Гаррис, хотите чаю?

Я на секунду замешкался, потом взял себя в руки и сказал:

– Да, благодарю. Со сливками и двумя кусочками сахара.

Все в той же тишине Трутдейл сделал нам чай. Я негромко поблагодарил его, он едва заметно поклонился и вернулся к дивану, на котором сидел мистер Делакорт. Тот спокойно сделал глоток чая, помолчал, потом сказал:

– Я пригласил мистера Гарриса и Дизеля, чтобы вы познакомились с ними. Мистер Гаррис – специалист по редким книгам и каталогам, и я поручил ему работу с моей коллекцией. Слишком давно я не устраивал там инвентаризации, вот и решил привлечь профессионала.

Все на меня уставились, и мне снова стало ужасно неловко. Я смотрел на каждого по очереди с мыслью, что вора, возможно, выдаст настороженная поза или выражение, но мне не повезло. Если расхититель коллекции и был среди них, он себя не выдал. Элоиза оставалась погруженной в свою реальность, а лица остальных были совершенно непроницаемыми.

Вдруг я понял, что молчание затянулось. Мистер Делакорт выжидательно смотрел на меня.

– Я буду рад поработать с коллекцией, – сказал я, пожалуй, слишком воодушевленно. – Не сомневаюсь, что она очень интересная, – я запнулся, не находя, что бы еще сказать. – Да, и я буду приводить с собой Дизеля. Ручаюсь, он никому не помешает. Он привык всюду ходить со мной, а я привык, что он рядом.

Тут я сурово велел себе заткнуться и прекратить болтать.

– Дизель у нас желанный гость, – сказал мистер Делакорт тоном, не допускающим возражений. – Мне очень не хватает кошки в доме.

– А на обед я, пожалуй, хочу салат с тунцом, – заявила Элоиза, вспорхнула с табурета и устремилась к дверям.

Хьюберт скривился, потом негромко обратился к дяде:

– Ее давно пора сдать в Уитфилд, дядя Джеймс. С каждым днем она ведет себя все более странно, неужели вы не замечаете?

От этих разговоров о семейных делах мне захотелось провалиться под землю. В Уитфилде, недалеко от Джексона, столицы штата, находилась государственная психиатрическая лечебница.

– Вздор, – отрезал мистер Делакорт. – Это всего лишь небольшие причуды. Здесь Элоиза чувствует себя прекрасно. И я больше не хочу это обсуждать, Хьюберт.

Хьюберт перевел взгляд на меня:

– А вы что скажете? Как по-вашему, это небольшие причуды, или она сумасшедшая?

Стюарт избавил меня от необходимости отвечать:

– Ну, конечно, сумасшедшая, Хьюберт. Разве женщина в здравом уме вышла бы за тебя замуж? – И он засмеялся.

– Стюарт, не надо так говорить, – Дафна тяжело вздохнула. – Ты же знаешь, как это меня огорчает.

– Прошу прощения, тетя Дафна, – с сарказмом ответил Стюарт. – Надеюсь, вы не собираетесь упасть в обморок? Принести вам нюхательные соли? Или сразу вылить ведро воды на голову?

– Прекратите немедленно! – лицо мистера Делакорта снова покраснело, он часто дышал.

Неужели они нарочно стараются довести его до приступа? Я боялся, что, если и дальше так пойдет, они своего добьются. Трутдейл героически не отходил от хозяина; я надеялся, что нитроглицерин больше не понадобится.

– Прошу прощения, – пробормотал Стюарт, но без особого раскаяния.

Хьюберт злобно смотрел на дядю. Дафна сидела на диване в полном изнеможении. Может быть, она и в самом деле на грани обморока? Никто, кроме меня, похоже, не обращал на нее внимания.

Дизель тронул меня лапой за ногу, я посмотрел на него и встретил внимательный взгляд. Он всегда чувствовал общее настроение, и здесь ему не нравилось. Эта внутрисемейная пикировка смутила нас обоих. Я опять его погладил, чтобы успокоить.

Я пытался придумать, как бы нам обоим выбраться из этого неприятного положения, но в голову приходил только один способ – встать и заявить, что мы уходим.

Как ни странно, обстановку разрядила Синтия Делакорт.

– У вас, наверное, очень интересная работа, мистер Гаррис. В колледже большое собрание редких книг?

Я с благодарностью улыбнулся ей.

– Да, у нас есть коллекция книг первых американских типографий, много первых изданий с автографами писателей южных штатов, особенно здешних, из Миссисипи. Еще в колледже хранятся архивы нескольких выдающихся выпускников. А еще небольшое собрание дневников времен до и после Гражданской войны.

– Вроде литературного дневника Мэри Бойкин Честнат[13]? – оживился мистер Делакорт.

– Да, очень близкие по содержанию, но, разумеется, менее известные, – я улыбнулся. – Когда я был куратором этого собрания, несколько аспирантов с кафедры истории защитили по ним диссертации, но ни один из дневников не опубликован.

Я ответил мистеру Делакорту и Синтии еще на несколько вопросов о том, что есть в архивах. Ни Хьюберт, ни Дафна не проявили ни малейшего интереса к теме нашего разговора: Дафна то расправляла платье, то потирала виски, а Хьюберт угрюмо пил чай. Стюарт был, похоже, занят мобильным телефоном, но хотя бы не разговаривал по нему – соблюдал видимость приличий.

Я поглядывал на часы над каминной полкой. Минуты еле-еле ползли, и я размышлял, когда нам с котом можно будет ретироваться, чтобы это не показалось невежливым. С большей частью собравшихся я бы обошелся без церемоний, но мне не хотелось ответить грубостью на гостеприимство мистера Делакорта. Не зря у меня в роду несколько поколений южных дам; мои прабабки перевернулись бы в гробу, если бы я в гостях обидел хозяина, и неважно, что перед этим произошло.

Через полчаса я решил, что правила хорошего тона соблюдены, и поставил пустую чашку на поднос. Дождавшись паузы в разговоре, я повернулся к мистеру Делакорту и сказал:

– Спасибо, что пригласили меня, но, пожалуй, я уже злоупотребил вашей добротой, – я встал, Дизель потерся об мои ноги. – Мы с Дизелем будем рады вас видеть в понедельник.

Мистер Делакорт медленно встал. Выглядел он довольно усталым, но в голосе звучала сталь. Он протянул мне руку, и я ее пожал.

– Приходите в девять, Чарли.

– Хорошо, сэр. До встречи.

Я кивнул на прощание остальным, и Трутдейл бесшумно вышел, чтобы проводить меня. В гостиной было тихо, но как только мы вышли и Трутдейл закрыл за нами дверь, до меня донесся сердитый мужской голос. Наверно, мистер Делакорт объяснял родственникам, как следует вести себя при гостях.

Мы с Дизелем направились домой, и меня мучил вопрос – приходить в понедельник или все-таки держаться подальше от этого неприятного и в высшей степени странного семейства.