Читать книгу Горох. Старушка Божия. Книга 3 - Мирослав Гришин - Страница 2

1

У меня есть товарищ Миша. Он еврей. Славный парень. Не жадный, даже какой-то по-особому ласковый и доброжелательный к людям. Очень сочувствует православию. У него есть ювелиры, которые изготавливают крестики, кулоны, всякие золотые украшения по православной тематике.

Сам он живёт в Санкт-Петербурге, а недавно открыл в Москве ювелирный салон в Галерее, аккурат напротив памятника Пушкину. И вот звонит он мне: «Слава! Приезжай, ты мне нужен, прошу тебя быть на открытии моего салона».

2

По Мишиному глаголу я приехал. Красота – всё у Миши по первому разряду сделано. По просьбе Миши подошёл к витринам и стал пояснять продавщицам, что и где изображено на золотых и серебряных изделиях и что это значит. Вот, говорю, это Матрона Московская слепенькая, заступница усердная в бедах человеческих. Особо помогает женщинам. Да и мужчинам помогает, если с верой обратишься. Вот Сергий Радонежский, игумен земли русской, печальник за Русь Святую. Вот Троица единосущная и нераздельная. Без Троицы и дом не строится – так на Руси говорят.

Гости, да и продавщицы, красивые молодые женщины, слушают меня, раскрыв рты, как будто в первый раз слышат про Бога, про Веру православную, про святых Божьих угодников, про Святую Русь – всё им в диковину. Раньше-то они цацки золотые ценили лишь по внешней красоте – а тут, у Миши (дай Бог ему здоровья!), все изделия со смыслом да с русской православной глубиной. Чудно мне с ними общаться – как будто они не русские люди, а с Марса прилетели сюда или из какой-нибудь Америки…

3

Вот приехали на открытие салона и банкет шумные жиды города Питера в поддержку Мише: Боярский, Шмоярский, Рабинович, Кац и тому подобные, что в телевизоре всё время мелькают. Привыкли они привлекать к себе внимание человеков – такой гвалт подняли, хоть святых выноси!

Я по приглашению Миши тоже с ними поднялся наверх, чтобы выпить и закусить, чем Бог послал, за успех нового предприятия. За столом гости стали с особым еврейским изяществом и цинизмом славословить хозяина, а я, косноязыкий, чувствуя неловкость от фальшивых и чужеродных слов, после третьей хвалебной рюмки спустился в ювелирный салон, чтобы забрать свои вещи и отбыть домой.

4

Спустился, слышу – внизу, в салоне ювелирном, идёт громкий разговор: что такое хорошо и что такое плохо. Меня спросили, и я сказал своё слово, и ко мне стали прислушиваться продавщицы и другая громкоговорящая обслуга господ с банкета. Может быть, они меня восприняли как значительного человека – друга хозяина, а может, приняли за какого-то благодатного человека – как мышей ценят по длине хвоста, так и меня, возможно, оценили по длине бороды.

5

Там была такая пышная, осанистая дама. Она-то и завела разговор о мужьях и жёнах. Дескать, современные мужья нехороши.

Я же посмел ей возразить:

– Муж глава жене, яко Христос глава церкви. Ты должна мужа привечать, ласкать его, ухаживать за ним.

– Почему же я должна за ним ухаживать? Он тогда вообще мне на голову сядет.

– А ты пробовала?

– Я и пробовать не буду, мне это совершенно очевидно.

Магазин ювелирный неширокий, вытянутый по форме вглубь здания. По мере того как я поясняю собранию о том, как жена должна вести себя с мужем и какова женская роль в семье и в обществе, – смотрю, мужчина какой-то ближе, ближе и всё ближе к нам подсаживается. Я подумал, что он охранник, а он оказался мужем этой величественной дамы. Я продолжаю:

– Ты должна за мужем ухаживать, должна искать его нежности, искать его любви и ласки.

– Да чегой-то я всё это должна, он совсем обнаглеет, страх окончательно потеряет.

– Ты должна гладить его рубашки, гладить его брюки и готовить ему еду, кормить его и греть его. Так уж Господь управил…

– Да пошёл он туда-то и растуда-то, – дама нисколько не стеснялась непечатных грязноматерных слов, равно как и мужчин, стоящих вокруг.

– Ясно. Вот поэтому у вас и отношения не складываются, поэтому у вас и не ладится жизнь в семье, потому что ты ведёшь себя слишком дерзко, по-мужски. Бога не боишься.

– Ну ладно, – услышав про Бога, смягчилась дама, – сколько же раз я должна ему рубашки гладить, прежде чем он изменится?

– Ты хоть разок сделай так, и он уже изменится в лучшую сторону.

– Нет, ты точно скажи, сколько раз я должна гладить ему рубашки, – закапризничала прагматичная женщина.

– Ну, я думаю, что это надо сделать двенадцать раз.

– И всё изменится?

– Обязательно изменится, сама проверь. – Она в ответ смеётся, не верит, но по её глазам я вижу, что нечто в душе её шевельнулось и ей хочется снова стать женщиной.

Кроме того, для её удовольствия я сказал ей слова митрополита Антония Сурожского о том, как создать свой домашний рай: «Если дать возможность Богу стать хозяином в доме – дом становится раем».

6

Человек, что пересаживался со стула на стул к нам поближе, подошёл ко мне и пожал руку, захотел поговорить и поблагодарить меня, что я за него заступился. Он оказался мужем этой дамы. Гонимый, униженный в своей семье такой боевой женой, он, по его словам, «был на втором месте в семье, сразу после собаки». Я, чувствуя его доброе и отзывчивое сердце, глядя в его благодарные и чистые глаза, подумал, что, позови такого Христос за собой, бросил бы он всё, как святой Пётр свои сети-мрежи, и пошёл бы по миру проповедовать Истину.

Я пожал его протянутую крепкую руку, шепнул ему: «Будь мужчиной! Читай Евангелие каждый день и держи свою жену в узде – она тебе за это только благодарна будет! И жизнь ваша наладится. Ведь баба без грозы – что лошадь без узды!»

7

И вот я проповедовал там о Христе Боге и о Святом Писании. Отвечал в силу своего разумения на вопросы, которые мне задавали.

– А вы не можете к нам ещё раз приехать? Мы соберём людей, чтобы вы выступили. Мы вам денег соберём – интересно про Христа ещё что-нибудь послушать.

– Ну, если вы считаете, что я достоин, чтобы вы меня слушали, то приглашайте. Денег не надо – даром получили, даром отдавайте. А если вам интересно знать моё мнение, то я, неразумный, попытаюсь, как смогу, ответить.

Затем и в самом салоне, ввиду завершения первого рабочего дня, были накрыты праздничные столы. Уходить от русских, позабывших веру своих предков людей мне не хотелось. В наших сердцах образовалась такая приязнь, что мы вмиг сделались родными. Да и совместная трапеза – это же продолжение молитвы. Мы долго и всласть разговаривали, пока вдруг не вспомнили, что через двадцать минут метро закрывается.

И вот так, в духе Христовой Любви и братолюбия, мы быстро закончили тот вечер и расстались.

8

Но это не всё, что я хотел рассказать. Приезжаю я домой во втором часу ночи. Пьяный не пьяный, но выпимши.

Захожу на кухню, водички попить, смотрю – а там, где должна находиться раковина, гора посуды, более того – клювик водяного крана, откуда вода течёт, элегантно сдвинут в сторону, и посуда возвышается выше этого клювика.

Я не знаю, почему так много образовалось грязной посуды. Может быть, дочь и зять гостей принимали, может быть, ещё что-то было, я сейчас не вспомню.

9

У меня был уговор с великовозрастными детками – на ночь грязную посуду на кухне не оставлять. Чтобы ни одной ложки, ни вилки, ни тарелки не было в раковине – всё мыть и ставить в сушку. А тут я приезжаю выпимши и смотрю – такой конфуз. Не только вилка и тарелка, а огромная куча немытой посуды дыбится в раковине! Сие ни в какие ворота не лезет!

Гнев и ярость заговорили во мне, заполыхали огнём в моём сердце…

«Так, – думаю, – они у себя в комнате, спят. Ну, я вас сейчас жизни поучу маленько. Сейчас подойду, ударю ногой в дверь покрепче, чтобы та с петель слетела, и скажу: “А ну-ка, подъём! Я вам что говорил? Мы о чём договаривались? Забыли? Чтобы на ночь никакой немытой посуды на кухне не оставалось! Бегом на кухню посуду мыть!”».

Я разволновался не на шутку…

Потом смотрю – Библия лежит на табуретке, то есть ниже уровня стола, что в быту недопустимо. Меня это ещё больше разозлило и раззадорило. Тут я вдруг задеваю случайно табуретку, и – о горе! – Книга падает на пол! Я её поднимаю, и открывается мне страница послания святого апостола Павла к Ефесянам. В глаза бросается: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф 6:4).

10

Я прочитал эти святые слова, и меня как током ударило – я поразился, как точно и к месту это сказано! Прямо про меня!..

Да, думаю, нехорошо получается. Дети закрывают дверь на язычок, который можно при необходимости и рукой открыть – лишь ключ в замке повернуть, но я сейчас выбью дверь ногой. Что они мне скажут? «Папа, тебе не в церковь ходить надо, не молиться по вечерам, а надо идти к психиатру, нервы лечить. Тебе надо бром пить и холодными простынями оборачиваться. Папа, у тебя серьёзные проблемы с психикой!» Вот что дети мне скажут.

И верно!

Я увидел себя как бы со стороны: «Чужим и незнакомым людям ты проповедуешь Евангелие. Говоришь о любви. О Царствии Небесном. Говоришь о смирении, терпении скорбей, несении Креста, а дома ты вон что вытворяешь!»

11

Обдумал я всё это, надел фартук, закатал рукава рубахи, разобрал посуду, поставил клювик крана на место и стал мыть грязные тарелки. Потихоньку, не спеша гора посуды себя исчерпала, то есть была вся вымыта. Помыл я и раковину. Смотрю, и плита грязная, я и плиту помыл. Смотрю, холодильник грязный, я и холодильник помыл. Заодно и пол в кухне помыл. И в прихожей навёл порядок. И коридор вымыл. И ванную до белой белизны почистил.

А потом, радостный и весёлый, пошёл к себе в опочивальню и лёг спать в благодушном настроении. Прям чувствую, как на сердце птички щебечут! Засыпая, думаю сам в себе – как хорошо ты сделал! Как отцы учили: «Уклонись от злаго и сотвори благо».

12

Утром я проснулся, выхожу на кухню, завтрак стал готовить. Аня выходит заспанная: «Ой, пап, как у тебя сегодня всё чисто!»

Я заулыбался, но ничего не сказал. Стерпел, промолчал. Лишь подумал – если око у тебя чисто, то и дом весь твой будет чист.

Так уж Господь управил…

Аминь.